Ураган

Главным образом, вас сближала поэзия.

Вы оба писали стихи, и оба были избалованы взаимным вниманием друг к другу… Временами вы даже стыдились такой привязанности друг к другу, чувствуя в этом какой-то аморальный подвох…

Потом вы расстались, как будто навсегда, после того, как ты женился… Твой поступок тогда очень удивил твоего приятеля, он даже как-то по другому стал смотреть на тебя…

А потом очень быстро исчез из твоей жизни, повернувшись к тебе равнодушной спиной…

И вот этой ранней весной он встретил вас вместе с женой…

В тот миг катил ты коляскуИ с нежностью на руки бралЕе, как слепого котенка,Она, беззащитная вся,Своим простодушьем светилась,Словно на небе звезда,В тот миг вас приятель увидел,В нем что-то вдруг встрепенулось,Он был поражен вашей страстью,Как будто неопытной негой —Рукою, как дождем, вдруг осыпалаТебя единственно живущим в ней суставом,Светилась нежность из безрадостного тела…Приятель сломлен был пожаром ее глаз,Косящих по обрубкам вниз, по кругу…Еще его безумно изумляло,Как мог ты с ней счастливым в жизни быть?Несчастный не знал твоих мыслей,Не видел и чувств твоих странных,Он просто пытался проникнутьВ нее, словно влезть в твою шкуру,Вот так оно все и было…

Приятеля звали Степаном, хотя назови его Фролом, едва ты хоть что-то изменишь в явлении судеб случайных, ведь каждый из нас, это тайна.

Степан неожиданно остановился и заговорил с тобою, хотя она все еще продолжала оставаться у тебя на руках, теперь она смущенно опускала глаза свои, от бедствия косые…

Себя она стыдилась поневоле,И всякий раз отчаянно кляла,Когда ее не ты, другие видят,Разглядывают, словно в микроскоп,Ее уродство изучают…Как удивления достойнейший предмет…

Однако Степан сразу понял эту мучительную и прячущуюся стыдливость твоей жены и поэтому смотрел уже поверх ее головы на расцветающие кроны деревьев и на солнце и говорил о том, как хороша погода… Это было единственное, о чем он мог тогда заговорить… Спасительная тема весны куда лучше скрывала вашу неловкость и отчужденность…

Неожиданно Степан поинтересовался, пишешь ли ты стихи… И ты кивнул головой и прочел одно стихотворенье, хотя она все еще была на твоих руках…

Она смотрела на Степана очень хмуро,Предчувствуя сомнительный подтекстВ его словах, глазах и частых вздохах,Которые украдкой он бросал,Как тайные любовные посланья.

Но ты его не видел очень долго…

И ничего как будто не заметил! Хотя напрасно, в этот самый день наметилось еще одно безумье…

Приятель твой вдруг про себя решил…Женой твоею овладеть,Хотел он разгадать, как можешь ты —Счастливым быть с несчастною женою…Глупец! Он видел в этом тайну,Хотя всех вас скрывали в жизни маскиИ всякий своей маской дорожил…Степан прийти пообещал на день рожденья!Вас Бог иль дьявол приковал друг к другу цепью?!Поэзия рождается в мученьях!Поэты, говорящие как тени…Стихи их слышать часто тяжело!Твой день рожденья был, как будто не был!Такие праздники впервые грусть наводят,Когда вам перевалит лет за тридцать…Когда года летят уже как наважденьеИ ты едва уже тот год запомнишь…Лишь по отрывочным далеким вспоминаньямТы, как и все, вернешь тот день себе назад…Степан сидел с тобою рядомИи говорил про все так очень странно,Глаза его в жену твою прониклиИ, словно зельем колдовским, вдруг опоили…Ты ничего уже не видел, ты был грустен,Тебе уже минуло тридцать три,На этой христианской датеЗадержан был твой бесконечный взгляд…Твой друг едва коснулся ее тела,Его рука бесшумной тенью за спиной…Твоей как будто птица пролетела…Ии нежно села на ее обрубкиПод этим карточным игрушечным столом…Жена вздохнула, сразу изогнувшись,Под скатертью единственной рукоюОна вела борьбу с рукою друга…Но ты был нем, печален, словно тлен…Твои глаза в другую тьму косили…Там люди спали, может даже жили,Но говорят, там безусловный адДля всех, кого здесь, на земле, родили…Друг продолжал вести борьбу с несчастной…Друзья шумели громко, радуясь общенью…Они ее не замечали,Твои друзья с тобою говорили,Один лишь за столом предатель,Ее коснувшись, взволновал до сердца…Он был как ангел для нее, Создатель!В любом обличье женщина – дитя…Легко обманута быть может каждым словомИли движеньем, несущим свои ласки…Он пересел к твоей жене поближе…Своим тончайшим пальчиком нашел онЕе глухую бездну… в глубь проник он…Она единственной рукой лицо закрыла…Она устала одинокой оставатьсяС тобой, с уставшим равнодушным мужем…Лишь иногда дарящего ей нежность…Ее душа как будто в рай летела..Лицо окаменело в строгой маске…Здесь вряд ли кто подозревал измену…Тебе же было недосуг —Следить за собственной женою…Года подсчитывал, сам по себе печалясь в мыслях,Не думая, чего-то говорил,Едва прислушиваясь к своей чудной речи…

В тот вечер, когда все гости разошлись, твоя жена неожиданно устроила тебе скандал! Она не жаловалась на судьбу, не плакала о своей несчастной доле, она зло и агрессивно нападала на тебя.

Ей нужен был мужчина, но не ты,А тот, который был с ней рядомИ на ее недужном теле, как на арфе…Изломанной… играл вполне искусно…Но ты, дурак, не знал, ты извинялся,Она же становилась только злее,Как будто бес какой в нее вселилсяИ предавал тебя бессмысленно мученьям!Такой ее ты никогда еще не видел…Такой ее и ураган не сделал…Жестокий циник, твой дружок коварный,Прикосновением завлек ее в безумство…Теперь она с отчаяньем ждала,Когда ты дом надолго свой покинешь,Чтобы бесенку дверцу отперетьИ дать ему войти в свое жилище…Несчастная забыла про уродство,Быть может, от него она устала,Никто не знает истины в желаньях,Нникто не ищет правды в своих чувствах…И ты не ведал, что теперь она с другимМужчиной в своих мыслях пребывает…Твой друг – поэт и он же Сатана —В мечтаньях сладостных уж ею обладает…Чем беззащитнее она – тем страсть сильнее…А чем уродливее всех – тем и прекрасней…И пусть глаза косы и нос слегка приплющен,Шрам бороздит всю левую щеку…В ее Душе страдающей, зовущейБог спрятал свою вечную красу…Так думал тот, кто был тебе как другом,Как другом, потому что он не был,А только притворялся твоим другом,А ты, увы, не знал или забыл!

В эту ночь ты не спал, твоя жена тоже, вы оба вздыхали каждый о своем… Ночь непонятных мучений – так ты окрестил ваше лежбище… в то самое грустное время, когда, не имея стыда, вы, вслух себя ненавидя, втайне жалели себя…

Так прошло много дней… в скорбном молчании и нарастающих взаимных обидах… Не поняв ничего, – вы легко плевали на все! Хотя больно сделав друг другу, Вы вредили сами себе… Это была игра в желания с непонятным ощущением жизни и ее прячущегося смысла…

Для тебя она вдруг оказалась именно такой, какой и должна быть изуродованная, увечная самой природой женщина. И везде рядом с нею было чувство какой-то мерзкой темноты…

Что такое пошлость, как не грязь?Грязь, лежащая повсюду!!!Люди копят, подбирают сор —Всяким днем прожитой наспех жизниРождают несмываемый позор!!!Так подтверждается не раз худая мысль, —Что люди все несовершенны,Что между ними возникают стены,И что не в силах измениться наша жизнь…Воображения коснувшись только раз…Из юности весною ненаглядной…Она в потемки старости бредет…Благословляя грешников повсюду…Кормить хоть чем свои ненужные тела,Тела-осколки, черепки посуды…Где Душа томилась и ждала…Рая в неизвестности иль ада…Надо ли об этом говорить,Коли прах любой подхватит ветер…И в омут прошлого навеки унесет…Только миг один… И если хватит смыслаВ миллиардах лет произойти…Ты вдруг поймешь, что люди как и числа…Соединяются, рождая бесконечность…Тайного и Вечного Пути…Хотя в этой жизни смысл едва отыщешь,Если рвется всякой пряжи нить…Перед бурей, разрывающей затишье,Ни одна скала не устоит…Человек несчастный, часто лишний,Вряд ли будет сам собою сыт…Так думал ты, стоя во тьме пред домом…Теперь по вечерам ты уходилВ прогулках безутешных забываться…Поменьше разговаривать с женой,Которая была уже другому в мыслях,Словно, в  Вечность, отдана…И даже близкий человек вдруг незнакомый…Увы, твой дом – престранная тюрьма,Но ты уже привык к ее оковам.Еще – тебе невидим Сатана!Он в тот же день к жене твоей подкрался…Ты на работе был, ты ничего не знал…Как демон ею овладел в безумстве страстном…Обрубок каждый в шрамы лобызал…И так же обещал ей ежечасноЛюбить ее до смертного креста,Страшно радуясь, что вся твоя идея,Постель, семья, Душа осквернена..Хотя, что может быть здесь постоянным,Ничто не держится в движении столетий,Добро, не отличимое от зла…Любую рыбу страшно тянет в сети!Так думал ты, в свой дом с тоской входя,Где твоя угрюмая женаМечтала об одном лишь человеке…Вряд ли думая, что это Сатана…В нее вошел, чтобы подслушать сердце…Пропавший говор умирающих секунд…Час прошел, другой – она уснула,Прямо в кресле, на своем седле…Наездница без ног и без руки…С улыбкой, искривленной злой стихией.Уж не о ней ли ты вчера писал стихи…Ждал вечером один в пустом подъезде…При каждой встрече нежно целовал…Дарил цветы, с восторгом улыбался…И с ней гулял до утренней звезды…В воспоминании тот образ лишь остался…Далекой сказкой, песней внеземной…Дождем весенним, оживляющим умерших…Так думал ты и плакал над живою…И слезы капали на спящее лицо…Обезображенное грустною волшбою..Оно еще красу в себе несло…Еще шептало с твоей грешною Душою…И проходило сквозь нее, как сквозь стекло…Так в Смерти с неразгаданною ТайнойНас всех уводит жизнь к зловещей тьме…Чтоб мы, здесь, рожденные случайно…Страною призраков остались на земле…Так ночь прошла… Она проснулась…И прыгнула сама с постели в кресло,Рукой единственной косу свою завила.Не одарив тебя ни взглядом и ни словом…Она улиткой в раковину скрылась,Нацелив глаз в туманное окно,Где мысли остаются в чувствах тайных,Словно актеры в созданном кино.

Это должно было когда-нибудь случиться, возможно, что ты даже предчувствовал как-то смутно, не успевая запомнить свои тревожные предчувствия, но однажды ты открыл дверь и увидел его, жалкого, тщедушного и мерзко обнаженного с твоей безумной женой… И в самом деле ее болезнь, ее уродство и в какой-то степени ее ощущение своей бессмысленности толкнули ее к этому безумству.

– Сейчас, я уйду, – сказал он, вставая с постели и как бы давая тебе понять, что из-за этой уродины не стоит на него напрасно обижаться, тем более, что она сама этого хотела.

Но ты ударил его наотмашь ладонью, а она закричала, тут же заголосила, как сумасшедшая…

И ее крик – та же режущая боль, боль, режущая пополам твое сердце.

Бывший друг – поэт торопливо одевался, с испугом глядя на пролетающий мимо него ошалелый взгляд неудачника, который всю свою жизнь хотел посвятить ей, этому страшному, обрубленному почти со всех сторон куску мяса, в котором все еще безнадежно существовала ее Душа, душа твоей давно возлюбленной. Плакала возле тебя..

Наконец, он ушел и вы остались одни… Долгое время ты стоял, как бы обдумывая вашу дальнейшую жизнь. Потом сел возле нее на постель и как-то странно неестественно сдавил ей горло. Она закричала и еще долго хрипела, пока ты не отпустил ее и не заплакал сам.

– Отдай меня родителям, – безвольно сказала она, поеживаясь и поджимая под себя обрубки…

– Хорошо, я подумаю, – сказал ты спустя некоторое время и вышел из дома. Тебе было необходимо куда-нибудь быстро уйти…

В любую грязь, на ветер и под дождь,Лишь бы не смотреть в глаза ей долго.Потому что в них застыла ложь,И в твоих глазах она уже блеснула…Все связано в земле единым корнем,Пускающим побеги прямо в бездну…Ты долго бы, наверное, ходил…Страдал и грезил вашим мертвым прошлым,Но было грязно на душе, как под ногами…И пошлый мир отмечен был словами,Которые ты сам в себе носил.И потом в себе копаться бесполезно,Даже если что-нибудь найдешь,То скорее прыгнешь с мраком в бездну,Чем поприветствуешь торжественную ложь…Итак, ты шел домой, она дрожалаВ тот миг, когда ты поднимался вверх.Одной-единственной рукой петлю держала,Себе на шею надевая, словно грех…Еще немного бы, и было слишком поздно…Открылась дверь, она сорвалась с кресла.И ты вбежал, когда она повисла…И быстрой хваткою опять ее поднял,Расслабил петлю на ее затекшей шее…Потом стремянку вовсе оборвал…Поцеловал ее и вновь заплакал…Так ты еще не плакал никогда…Она тебя любила и боялась,И, кажется, твоей была всегда…Судьба, увы, над вами зло смеялась,А время пролетало без следа…

– Нет, я тебя никому не отдам, – безотчетно произнес ты и сам тут же поверил в это и прижался к ней щекой, и ваши слезы смешались, как ваши грехи… Только вы блаженно улыбались и, словно дети, были робки и тихи, когда над ними пасть ужасная вздымалась… в ночную пору, посещая сны…

Тот человек решил создать эксперимент,Залезть в твой дом, проверить ваши чувства,Поковыряться в ее раненой душе,Забаву справить с ее жалким телом,Чтоб где-нибудь похвастаться потом,Каким он был единственным скотом,Рога наставил мужу инвалидки…И даже шутки ради позвонить…И голосом чужим тебя поздравить…И это сделал он, но ты узналЕго ехидно обрывающийся голос…Едва сдавив внутри свой грязненький смешок,И дырявой маской прикрываясь…Он тем самым смертный приговор…Себе же в тот же миг и подписал…Ты чувствовал в своей душе укор,Ккогда убийцею всходил на пьедестал.Наверное, его простить ты мог…Раз всех земных существ прощает Бог…Да, он прощает, он здесь не живет…В то время, как ты здесь в сплошной грязи…Его не просишь мир очистить иль спасти.Ты веришь в Бога – словно его нет…Тебе поверить легче в разный бред…Не потому ль, что всякая беда —Без божьей помощи вторгается сюда…Итак, ты был охвачен духом мщенья…Из целительно-многообразных средств…Отдал ты предпочтение стремленью…Своей рукой поставить негодяю крест…Пусть и чужая Смерть грозит гримасой скверной…Но с древности закон мы этот чтим —Толкать людей нам неугодных в бездну…Как будто лишь по Смерти их простим…Не зря же о костра взлетает дым…По праву сильного один другого ест…И только мысль одна возобладает…Со смыслом прах земля съедает…Душа торопится в пасхальный благовестПокинуть это тающее тело…Ее влечет страна уже иная…Едва знакомая по обитанью мест…Тебя же закружила в мыслях месть…Ты нож достал, похожий на кинжал…И лезвье с дрожью нервною потрогал.Вдруг замутило от предчувствия крови…Тебе, предавшего в своем безумстве друга…Ты мысленно читал его стихи…Они бесстрастны были, как грехи…Со смертью легшие в кладбищенское ложе…Сравнить их можно было с музыкой стихий…Так вот змея, вмиг сбросившая кожу…Себе мудрей казалась и моложе…Хотя была бессмысленно стара,Больна и часто суеверна…Как исколотая временем Душа,Стремящаяся прахом только в бездну…Останови же миг первоначальный,Тот самый миг, когда решился ты убить,Когда вся жизнью тебе уж не казалась тайнойИ ты не мог его как сам себя простить…Твой страх пропал в твоем тревожном вздохе,Когда от жалости смертельной ошалев,Разгневанный, как Бог в чужом пороке…На мир весь зарычал, как в клетке лев…Потом холодным стал, как будто камень…Устав, забылся, замер без лица без лица… Внутри себя подслушивая память…Ты думал, где настигнуть подлеца…В каком случайном месте нож направить…И сердце его мерзкое пронзить…Чтоб захлебнуться после в горестной отраве…И может, даже вместе с ним почить…Или в тюрьму пойти, как в дом родной…Приняв за благо наказанье…Чтоб обрести в своей Душе покой…Смиренно пав во тьму существованья…Все, что угодно, мог измыслить ты…Ведь буря с гневом порождают хаос…Могилу —черви, как любовь – мечты…А он же смерть свою, или ошибка вкралась…И ты напрасно метишь в черные кресты?!Тебя уже ведет куда-то жалость…Но нет, готов и сам так умереть…И на себе такой же крест поставить,Раз под ногами исчезает твердь,То страсть велит бросаться головами…И дело свое страшное вершить…

Вот так ты ночь в бессоннице провел, когда твоя неверная жена, обняв единственной рукой тебя, – спала…

А ты, прижавшись грустно к ней, заранее обдумывал убийство того, кто ей недавно обладал, Того, кто в прошлом звался твоим другом…

Так вот промчалась ночь, за нею день…И вечер наступил вполне зловещий.Когда уныло прозябают вещи…И человек похож становится на тень…Речь про тебя веду, двойник мой разъяренный…Ты притворяешься бесстрастным палачом,Боясь прослыть посмешищем позорным…Безмолвно к жертве приближаешься с ножом…Меж двух домов в глухом пустынном сквере…У облезшей старой выцветшей скамьи…Вы встретились без слов – ты был уверен,Он в этот миг писал свои стихи,Задумавшись и глядя часто в небо,Оон не заметил, как подкралась тихо Смерть…Удар ножом… мгновенный слева…И он упал… заплакал в страхе умереть…Еще секунда, и его не стало…Один лишь труп перед тобою в темноте…Лежал, как будто вырванное жало.Змеи, нашедшей казнь по слепоте…Ты вдруг почувствовал, как сердце твое сжалось…Как вдруг нечаянно скатилась вниз слеза…О, грешник! Ты казнил его, но жалостьТеперь казнила также и тебя…Так женщина, чье тело взял насильник…Отчаянно скребется в мир иной…И тело ее словно прах могильный…Насильнику вдруг кажется тюрьмой,Вот так и ты, измученный собою,Пытаешься сорваться в мрак любой,И, словно зверь, бежишь, объятый страхом…И слышишь смех его, хотя давно он мертв…Несчастный, одинокий, бесполезный…Ты возвращаешься как в ад, к себе домой…Нож на груди, в кармане свернут тряпкой…Его отмоешь ты, но только не себя…Жена тебя встречает, как и прежде… И вроде все забыто между вами,Но с этих пор вся жизнь твоя – театр!Теперь тебе всю жизнь играть словами…И ждать со Смертью вечный свой антракт…Твоя жена – бедняжка рада была видеть…как ты без умолку весь вечер тот болтал…Шутил, смеялся, прыгал, словно клоун…На плечи брал ее, изображая лошадь…И от стены к стене по комнате носилЕе… как самую бесценнейшую ношу…И только этим счастьем в миг тот дорожил…Все беспокойство спрятав в буйных ласках…Ты веселил ее до самого утра,Желал забыть ты вместе с пролитой кровьюВмиг убитого тобою сизаря…

Иногда в человеке возникает такое чувство, что он живет не своей жизнью, что эту жизнь вместе с телом он как бы вроде взял напрокат…

Многие из нас таким образом усыпляют свою совесть…

Делают ее спящей красавицей, не подозревая, что эта красавица принесет им какую-нибудь заразу или болезнь…

И тогда они, эти несчастные, как и ты, люди поймут, что Бог видит все их грехи и раздает им за это мучения и болезни…

В тот вечер и в ту ночь ты еще этого не знал… Ты лишь пытался вычеркнуть его навсегда из своей памяти, но он опять приходил непрошенным гостем и жил, и разговаривал с тобою как живой…

Ты целовал жену, а видел труп,Ты обнимал ее, а чуял хлад могильный…Так вот Душа как птица взапертиПытается запеть, но страх безумный…Ей сдавливает горло как веревкой…Скрученной в покорную… петлю…В безмолвии она сама собоюУже на вечный мрак осуждена…

Однако, это не реальность, а стихи, которые шепчут твои уста, только пишешь их не ты, а другой, – тот, кто сидит в твоей башке и всякий раз заводит эти тягучие и слезливые песни, когда ты грешишь и чувствуешь печать, несоразмерную не единому твоему поступку…

Двойственность, ощущение себя не тем, кто ты есть на самом деле… что может быть хуже этого странного противоречия, сидящего, словно наркотик на конце иглы, и входящего в твою вену, кровь и уже омывающего твое тревожно бьющееся сердце и белым непроницаемым туманом залепляющим мозг?

А ведь еще вчера при встрече с ней он был таким наивным и простодушным мальчиком… Он писал стихи и читал их каждый раз при встрече, как будто посвящения тебе, его понимающему и верному другу…

Годы, всего каких-то несколько лет, разобщили вас до неузнаваемости, и вы перестали верить друг другу, или вы даже не хотели видеть этой странной сцены, внезапно возникшей между вами…

А совсем недавно ты бы простил ему все, и даже это бесхитростное прелюбодеяние с твоею женою, и даже этот абсурдный звонок, этот смеющийся и захлебывающийся непонятно какой завистью голос…

И потом, ты мог бы прямо поглядеть ему в глаза и, может быть, разбудить в нем спящий до этого времени стыд, и заставить мучиться, а не так вот мгновенно и бессмысленно убивать.

Ты бы мог все, но твой гнев и твоя страстная желчь, стремительно бегущая по крови, ослепили тебя, и теперь ты– убийца, прячущий страх и носящий тоску по времени, когда ты был намного чище и светлее…

Одна лишь Яна выслушать тебя могла…Любому грешнику был нужен свой священник,Который выслушав с прискорбью покаянье…От сердца божьего мог все грехи простить…Конечно, Яна сразу ужаснулась,Заплакала по-бабьи и смягчилась,И, кажется, немного поняла,Но все же очень пожалелаТакого разнесчастного тебя…Какой совет могла дать в этом деле Яна?!Твоя любовница… наперсница жены…Тебя вдруг соблазнившая так странно…Она – дитя такой же Сатаны…Едва могла набраться мудрости в советах,Лишь осуждения сумела избежать…И жалостью наполнилась, как светом,В миг обжигая мысль твою и речь…Наш разум не доступен чужим мыслям,Не потому ль, что по себе лишь мы блажим…Так отворяя дверь грядущей жизни,Мы все куда-нибудь впотьмах одни спешим…И твой кошмар, и страх блаженной Яны,И боль внутри твоей жены, —На все Бог обратил глаза и длани,А вместе с ними лапы Сатаны…Изволь теперь себя во всем бояться!Казаться уже ангелом нельзя,Убив любовника, любовницу обняв,Сквернее, гаже святотатца…Ты поздно понял, как ты был не прав!!!А завтра уже друга хоронили,Тебе звонили, приглашая на поминЕго родители больные и невеста,Уже носившая в себе его дитя…Подумать страшно, как сияет безднаВ тени его растущего креста…О, как идти туда, ведь ноги не идут…Язык отсох, глаза остекленели…Ведь там печаль живая, там ведь Божий суд…Страдания, огонь разящей цели.Но самой главной целью, —Бог сказал, – есть ты…Ты, летящий в собственную темень.Пошел на смерть его – как сам к себе в могилу…Жену повез в коляске как защиту…Пусть плачет над любовником умершим…И этим тебе сердце согревает…Стыд поразит ее, как и тебя…Невесту с животом большим увидит…И горше матери его родной заплачет…

Ты все заранее прочел… В тревожных бденьях… всю ночь вздыхал над спящею женой.

Вся жизнь казалась крошечным мгновеньем,Держащим нежно твой холодный труп…Все, как обдумывал, все так и получилось…Оно и легче – Смерть прожить… неоднократно —Его, свою, как тысячи случайных…Чтобы вернуться в дом к себе обратно…Откуда тебя выселила тайна.Вот так стоял над ним и тихо плакал…Все, как в раю, здесь грустно целовались…Никто не знал, что ты и есть убийца…Палач, пришедший жертву навестить,Чтоб снять с себя любые подозренья…Какие только в близких могут быть…Жена, о, как ни странно, не рыдала…Она тебя, а не его жалела…Глядела так, как будто понимала,Ззачем ты в плаче трогал ее тело…Единственной рукой откликаясьНа зов твоей безумной плоти…Вот так в коляске с нею и у гроба…Ты вдруг почувствовал, что можешь еще жить…Хотя бы зверем тем же ослепленным…Как радостно бывает иногда —Забыться в своем собственном творенье…Пусть и в гробу оно уже тлетворно,И черви в прахе смрад его познают…Душа любая мечется позорно,Узнать пытаясь, как оно летает…

Любовь часто возникает как противостояние всякому страху… И люди еще сильнее жалеют и любят друг друга… Словно понимая, что страх убивает их душу… Они вместе объединяются с помощью своих чувственных тел… а их души в это время засыпают… Так вместе… Наугад… они из своей близости рождают крепость… И кажется, ее не взять никаким штурмом, если, конечно, они вечно будут принадлежать друг другу…

Но жизнь – это ветер… это хаос случайных совокуплений, где люди как актеры разыгрывают страсти меж собой… И делятся любым безумным словом.

Вот так и ты, обняв свою бедняжку,Как по бумажке прочитал над гробом…Нет, не свои, совсем чужие мысли…Близки, понятны – плачущим по скорби…Они тебе, увы, отвратны были…Не потому, что ты его простил до смерти…Ты сам себя простить не мог и удивлялся,Что муки все в тот самый миг исчезли,Когда жена тебя рукою обняла…И, кажется нашла в ужасном мигеХотя б пригоршню прежнего тепла…

Ужасно притворяться голым камнем… Или на самом деле голым камнем стать… Когда его могилу засыпали, ты вспомнил вдруг его вчерашний облик…

Ты так же на ходу писал стихи…Шагал вперед и ничего не видел…А люди были серы и тихи,Как эти же кресты или надгробья…Хранящие полет немой Души…В кровавый час междоусобья…Внутри давно приобретенной вами лжи…Таилась будущая кара для здоровья…И жизни вообще, спешащей в сны…Ты встал, как все вокруг. И бросил комья глины…На крышку гроба своего врага…Хотя по смыслу речи был он другом…А впрочем, правду с ложью Вечность изрекла…В одном порыве нарождающимся духом…Печальной ветвью божьего креста…Жестокой мукой… Презирающим нас слухом…Тоскливой музой, разъедающей глаза…Всем, чем угодно был готов поклясться…Что видишь мир безбожным и глухим,Раз тебя такого святотатца…Все считают близким и родным…Глупец несчастный, Бога ты не ведал,Когда внутри тебя металась твоя желчь,Свое могущество скрывал коварный недуг,Когда летала над могилой твоя речь…Потом вы шли… жена тряслась в коляске…Все было очень пусто и темно…Давно уже исчезли ваши ласки…И вас друг к другу больше не влекло…Хотя бы мог, конечно, рассказать ей сказки…Прижаться к ее сморщенной груди…И приведя ее к безумнейшей развязке…Напиться вдоволь сумрачной тоски…Все мог ты… В этом смысл изгнанья…Из мира, где неволен ты собою…Распоряжаться даже в миг отчаянья,С рожденья уже отданный покою.О, Смерть?! – Что может быть ее страшнее?!Убийца, схоронивший жертву…Ее же чувствует острее…Всех ангелов, всех праведников божьих…Которых ты любил вчера до дрожи…

Ты сказал жене, чтобы она молчала…

Ты сказал это грубо, дерзко, потому что до этого она говорила только о завтрашнем дне, словно и не было этих похорон, убийства твоего друга и любовника жены, словно вся жизнь перед вами заново расстилалась как чистый лист бумаги… Но этого не было… и ты брезгливо одергивался, точно отряхивался от ее невыносимой лжи…

А она плакала, думая, что тебя мучает ее уродство… в то время, как ты изводил только собственный грех… и смех… И грех рогатой Сатаны… А дома она попросила у тебя водки…

И вы оба напились, как свиньи…

Она держала свою голову между своих обрубков и со смехом произносила нецензурные слова…

Она с восторгом кривлялась даже своим перекошенным ртом, изображая твой давно позабытый гнев…

Именно так в первые дни медового месяца украдкой от других распекал ты ее, пытаясь влюбиться в ее уродливое тело…

А она чувствовала и терпела до тех пор, пока не нашла себе этого злосчастного любовника и пока, наконец, не дождалась его нелепой смерти…

Она все знала или подозревала?!

Или – или – минус или плюс?!Вся земля кишит греховным изобильем…И лишает нас прекрасных чувств!!!

А потом вдруг она тебя сказала, что все уже знает!!!

Это была молния с грозой… Тот же самый ураган, что изувечил ее, теперь уже выносился из темных недр ее измученной Души…

Это была истерика или пьяный бред…

Это был свет ее неистовых глаз…

И бесполезная тьма твоих холодных зрачков…

Ты мог бы осеменить ее, сделать ей ребенка, но ты боялся навеки связать с ней судьбу…

Как ни странно, чувствуя ее своей собственностью, частью себя, где-то в глубине подсознания ты еще не оставлял надежду бросить ее и кинуться на поиски более светлого мира, который, как казалось тебе, притаился где-то рядом, за стеной, и ждет своего часа…

Она кричала уже несколько часов,А ты молчал, как будто друг твой мертвый,Чей облик Вечность скрыла на засов,Чей голос спрятали печальные аккорды,Чьи кости уложили на погост…И чьи стихи мгновенно позабыли,Лишь Душу твою мучает до слез…Портрет его под слоем толстой пыли…Она ведь ощущает, сколько силы…В тебе нашлось, чтоб с нею дальше жить…Семья – загадка… Смерть – мечта незрелым…Судьбы своей никак не изменить…Душа едва прощает свое тело…Один лишь Бог их может вместе осудить…Не потому ли жизнь, похожая на прозу…Всех заставляет жить в одной тюрьме…Мужья, срывающие в мае женам розы…Не бейте розгами их после в октябре!!!В быту, как в дереве, года свивают кольца…Такие ж кольца у супругов на руках…Сверкают, призывая к себе солнце…Вмиг побороть бессмысленный свой страх…Вдруг одиночество почувствовать в забвенье…Тьмы беспроглядно убивающих нас лет…Чтобы однажды в день Благодаренья…Увидеть на прощанье божий свет…

Да, именно в этот миг ты почувствовал, что вас связывает тайна вашего же греха… Она развратничала с ним, а ты убил… как будто вместе вы его казнили… За то, что он нарушил ваш уклад… И вместо жалости, сочувствия с прощеньем… он осмеял вас, словно сплюнул яд… И окатил чудовищным презреньем… И этих слов уж не вернуть… Как и его захороненья…

Вы ближе стали… Смерть его скрепилаВаш нерушимый клятвенный союз…Теперь и Яну ждет могила…Жена решилась снять с себя сей груз…Ты весь открылся ей, как матери младенец…Как алкоголик, источающий вино…Как Гитлера обожествивший немец…Перечислять живущих всех грешно…Замыслив смертию другою…Мир от разврата отучить…Увы, вас сумасшедших – двое…И вас здесь было некому лечить…

Действительно, на тебя напало какое-то наваждение, и ты был готов ради своей жены на любой безрассудный поступок, на любое страшное преступление.

И даже Яна после того, как ты рассказал о ней жене, стала казаться отвратительной и безобразной как всякая соблазнительная шлюшка…

Ты вроде бы отведал ее тело…Извлек сочувствие и обронил слезу…Потом тебе все надоело…И ты в отместку посвятил жену…Какая женщина тебя вдруг захотела…И оплела своей коварной сетью…Жена твоя была белее мела..Ее болезнь лечилась только смертью…Твоей блаженной жалостливой Яны…Ведь вас обоих потрепало ураганом…И превратило в немощных уродов…Вы вроде одноглазых великанов…Пытались сохранить богатство гротов…В то время, как судьба была лишь мифом,И кто-то выдумал тебя как и жену…Но ты готов был стать самим Сизифом,Чтоб бесконечно проливать пот в темноту…Тьма открывается преступною громадой…Уже заранее в ней кто-то заточен…Уже заранее становится расплатой…Жизнь, проходящая как бред или как сон…Но вас не разбудить в укромной спячке.Ваш Бог – семья… Учитель ваш – закон…Требующий мести как подачки…Всем, кто рушит ваш священный дом…Поэтому и Яна оказаласьПропащим другом, словно гирька на весах…Исчезла в вашем сердце боль и жалость…И обнажился вместе с бурей гнев и страх…Итак, осталось лишь назначить день и место,Куда бы Яна с радостью пришла…Нарядная, как глупая невеста…Хранящая себя для жениха…Все остальное мнилось суетою…Вас мрак с женой навек соединил.Повязанные смертию одною…Другую смерть ваш Дух уже почтил,Обуреваемый безумною тоскою…Вот так любовь была лишь детской сказкой,Красою смертною, ушедшей в прах земной,Мгновеньем светлым в темный час развязки,Совсем внезапно смолкнувшей весной…

Так в постижении самых ужасных идей перед тобой открывалась бездна, и ты… Ощущаешь свою же бессмысленность…

Жена только на какое-то время заворожила тебя снопом ослепительных искр… Она рвала и метала, требуя отмщенья… И ты вдруг понимал, что глупая и никчемная калека, и тебе становилось жалко ее, хотя жалеть надо было Яну… И даже не жалеть, а спасать… Защищать от обезумевшей жены, но ты же сам ее безумной сделал, когда любовника ее ножом пронзил…

И ты назначил день, как будто вырыл…Сам себе – глубокую могилу…Давно устав от собственного мира…Ты с ели рвал себе под ноги иглы,И призрак Яны уже видел в отдаленье…Безмолвная и в белом одеянье…Она глаза свои к тебе, как свет, струила…Но это было самым жутким обладаньем…Ибо она в тот самый миг почила…Когда ты опрокинул мирозданье…И мухой залетел в сосуд бесценный…Весь заблудился в ее трепетном жилище…То был лишь сон, но сон весьма зловещий….Тьма вырывает мысли без следа…Без видимых причин вдруг голос вещий…Обозначает все твои года…

О, Яна! О, как строг твой профиль, твои волосы, твой взгляд… Так же вот покойницы, лежащие в гробу, вызывают безжалостную скорбь и отчаявшееся моление на звезды… Нежные псалмы распространяет ночь, а с ней белый туман…

В лунном серебре и дорожки, словно в снегу.

Ты идешь с ней, взявшись за руки… Жена в одиночестве вышивает крест на твоем белом платке…

Вы проходите в квартиру, снятую тобой, и ложитесь с Яной на белую постель…

Ее волосы легкими змеями извиваются на твоих плечах…

Еще немного, и ты войдешь падшим ангелом в ее все обнажающееся творение… И ее лихорадочный запах мгновенно устремится верх – сквозь призмы широко раскрытых ноздрей к взлетающей к солнцу душе, охваченной пастью звериной… и человеческим сном…

Все так оно и происходит…Ты Яной владеешь с блаженством…Как будто не зная, что скоро…Она навсегда испарится…По воле твоей же растает,Как снег на горячих ладонях…Не хочется думать – понятно —Любая беда нестерпима…Забыться в ней или умчатьсяВ какие-то вечные дали…Не скроешься – всюду мученьеИ люди грешат, словно верят —Что там за внезапным паденьем…Бог жалость даст каждому зверю…А здесь на земле редок праздник…С радостью детской… с мечтами…Чаще мрак обретаютЧьи-то печальные тени…Вот и жена, словно призрак…Бесшумно летит на колесах…И черной отточенной спицей…В сердце к душе твоей входит…В Яну под левой лопаткой…Сзади без слов погружает…Разум свой помраченный…В рану твою огневую…Крик Яны весь мир облетает…Короткий, как всякая память…Людей уходящих вдруг с больюВ немые холодные камни…Кто-то уж точно в мирах —Иных – ее Светом встречает…

Так думал ты, обладая ее остывающим телом…

В плечо твое носом уткнулась…С губ кровь проливает на сердце…А с сердца на белую простынь…Как будто ее ты – девчонку…Несчастною женщиной сделал!И сам то ль смеешься, то ль плачешь…Уснувшую Яну целуешь…Вот какой жалкий убийца…В рай провожающий жертву…

Твоя жена молчала… Ее не было рядом с вами… Сглотнув ком обиды, она все еще пыталась вернуть себе назад свой прежний неразрушенный ураганом облик, и твою светлую беззаветную любовь…

Впрочем, это были напрасные мечты… Однако, они ей были нужны, чтоб защититься от ужаса… Своего же бесполезного греха…

Она бы рада тоже умереть…Но страх невольный ей пройти мешает…Во тьму безмолвную, где вечно правит Смерть…Где люди льдинами в реке весенней тают…Не замечая, что их боль уже прошла…Так вы в слезах молчали очень долго…Разглядывая тело мертвой Яны…Откинувшись назад… как будто птица…Почувствовавшая быстрое паденье…Она лишь удивленье сохранила…В застывших жизнью, но иной, больших глазах…Пронзенный скорбью до нутра ты ощущал…То, что было для Души ее жилищем…Теперь же прахом будет для кладбища…И нежный рот ее закроет злой оскал…Лишь в этот миг еще безумно улыбалась…Ну, что, мой друг, свой грех заполучил?!Проснулась в твоем сердце жалость?!Ты словно ток через себя вдруг пропустил…И осознал, что жизнь была сплошной ошибкой,Что смысла нет с земною правдой воевать…Ибо она насквозь прошита белой ниткой…И проще Смерти свое тело доверять…Быть может, там Душа и разгорится…И ты увидишь, как две райских птицыЛетят по мановению луча…Товарищ твой, тобою же убитый…И Яна – его вечная сестра…В огне летят как два метеорита,Сорвавшись в даль с могильного креста…

Иногда бывали минуты, когда тебе хотелось отказаться от своего подлинного, настоящего «я» и вместо этого почувствовать себя актером, неудачно сыгравшим роль в такой же бездарной пьесе, из которой в любое время можно было бы уйти и сыграть другую роль – жизнь…

Возможно, трагедия заставляет нас весьма условно представлять собственную жизнь, превращая ее в игру мгновенных неожиданных радостей и печалей, сулящих нам только одно проживание себя как какого-то не найденного здесь смысла… И чаще всего сбываются не надежды, а опасения…

Полгода пролетело незаметно…С тех пор, как вы покинули квартиру…Той ночью ты не спал и видел Яну…Как ели на постели ее черви…И смрад ужасный в щели разливался…И кто-то дверь ломал в ожесточенье диком,Предчувствуя по духу мертвеца…Покойницу, держащую свечу,Но незажженную, оставленную вами…Как странный знак, вселяющий тоску…Тебя не знал никто из близких твоей Яны…Огромный город скрыл страстей водоворот…Глазам людей дав крепкие затворы…Из самых фантастических пород…Итак, вы скрылись. Словно в чаще звери…С одной единственною тайной на двоих…Словно лишенные навечно своей цели…Готовые любой постигнуть миг…О, лишь бы вас страдания не съели!Но в закоулках памяти темно.Все агнцы Божии есть избранные судьи,Которым как бы ни было грешно… Дано убийц своих судить, верша их судьбы…Так по ночам к тебе стучался друг,За ним шла робко призрачная Яна…Их боль… их страх… их каждый грустный звук…В тебя с болезнью поселялся странно.Так по ночам стекал холодный пот,Покойники из глаз не выходили,Ты тяжело вставал и пил сто грамм,Но трезв твой разум был, хотя и жил в могиле…В какую сам себя живым ты закопал…Одна жена как кокон шелкопряда…В гробу бессмертном на таинственных лучах,Как будто крик возмездия из ада…Ее не проницал твой черный страх…Бессовестна в своем же униженье,Ее, калеку, Бог всегда простит,Укажет вход к прекрасному спасеньюВ то время, как тебя ест смертный стыд…Она блаженно спит и улетает…Куда-то смысл земного бытия…Не потому ль, что истина святая…Едва ли сводит всех обманщиков с ума…Вот так солжешь и тут же повинишься…Но только тем, кто вмиг тебя простит…Душа бродила по могильному затишью,Поскольку всякий ей казненный чутко спит…А может и не спит, а только дремлет…Или плывет среди могил…

И ждет когда… Твой прах дозревший бросят в ту же землю… Ну, а душу в мир иной, чтобы судить тебя… Поэтому и потянуло в церковь… Ты тихий храм на берегу нашел… Там старый вежливый служитель спокойно отпускал грехи… Там свечи жгли во славу Бога… И во спасение себя… родных и близких, чья дорога… так одинаково строга…

Болезнь в тебе как зверь проснулась…Всего лишь день один назад…И сердце тут же чутко встрепенулось…Обжить пристанище земных утрат…Хотя б пред смертью насладиться…Своею чистою и детскою Душой…Чтобы она – легко – как божья птица — Сбросив муки – улетела на покой…Или может быть внезапно исцеленье…По божьей милости найти…О, как бы свое новое рожденье…Во храм ведущие безумные пути…Еще когда-то в прошлом детстве,Когда храм брошен был народом,Ты залезал сюда погреться,И вдруг полюбоваться ненарокомНа эти древние волшебные иконы,На пыльный брошенный алтарь,Хранящий в себе смутные погромы,Еще когда низвержен был наш царь…Веков вдали раскрытые страницыТебя к безумной пропасти вели,Где люди собственные лицаИзничтожали вечным пламенем войны…Сейчас и ты игрой без правил…Завел с женой себя в тупик,В то время как апостол Павел…Семье свой памятник воздвиг…Так он сказал… что каждый долженТолько свою жену иметь…Во избежание от всяческого блуда…И пусть разводит их лишь Смерть…Еще сказал он, что уж лучше…Во всем лишения здесь на земле терпеть,Чем осквернять грехами Души…И торопиться к Бесу в ег сеть…Попасть… как будто потеряться…Вот в этой жизни сразу – навсегда…Как все раздробленные царства…В пучине векового сна…Да, он сказал… Их было много…Пророков… отроков святых…Свидетелей распятья Бога…Ртом раскрывающих священный стих…Но если все грешат пред Богом…В притворстве мерзком и земном…И ни с кого не спросишь строго…Наш чудодейственный закон…Тогда кого позвать для стражи…Кому дозволить осудить…Души прескотские пейзажи…Портреты нашей сумрачной тоски…Дать заглянуть в свою темницу…Любому хитрому зрачку…Поведать свои горести убийцы…Клеветнику, и может быть лжецу…Иль в жалость чью-то напроситься…Склоняя голову к кресту…Все, что угодно мог ты сделать,Но только ты вошел во храм…Служитель был почти что другом…Он с чудной нежностью к тебе приник…Грех отпустил, и с медовухой…Вмиг развязал святой язык…Так в полутьме его же кельи…Вы пили сами за себя…За обретенье вечной цели,Еще за Бога и Царя!Матвей… Священник моложавый,С тоской разглядывавший баб,Судил их очень строго… право,Поскольку сам был Божий раб…Вот нечестивицы, плутовки.Куда заводят мужиков?!От ихней дьявольской сноровки…Дерьмо везде как семь грехов…И Ева тоже учудила,Хоть из Адамова ребра…Без мужа яблоко вкусила,И и ей открылся Сатана…В тумане сих речей обильных…Тебя… как небо, развезло…И ты учуял, как постыдно…Иметь Адамово ребро…А, впрочем, все это морока…С цепи собак на баб спускать…В грязи бескрайнего порока…Всех утешает Божья Мать…Так равноправье в Божьем Царстве…С времен Творенья введено…И даже Вечный был в мытарствах,Коль в Марью Духом занесло…Вот это, Бог мой, просветитель!С такою верой в чудеса,Он баб ваял как сам Пракситель,Хоть и ругал их за глаза…С такою странною молвою…Ему быть братом Сатане,А, впрочем, он дитя Душою…И грех твой закопал в себе…Так в это время вы одною…Волной бегущей по реке…Спешили к вечному покою,В раздумьях тающих во тьме…Он говорил. Ты его слушал,Молчал, боясь ему солгать,Так вот огонь летящий в Душу…Лекарством Божьим может стать…Потом вы плакали в обнимку,Матвей читал тебе псалмы,Псалмы священного Давида…Ложились в память как стих…Две тыщи лет вас разделяло…Забвенье, мрак, кромешный сон…Однако Слово, словно жало…Тебя пронзало и сквозь рану…В тебя… излился… весь Сион…

Закрыв глаза, ты слушал Матвея как свой собственный голос… «Живущий под кровом Всевышнего под сению Всемогущего покоится. Говорит Господу: „Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на которого я уповаю!“ Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы. Перьями своими осенит тебя, и под крыльями Его ты будешь безопасен: щит и ограждение – истина Его».