Хвост из другого измерения

Представляете, в черноте космоса, среди чужих, никогда не виденных ни собачьим, ни человечьим глазом созвездий, холодным космическим огнем пылали две собаки.

Но что это?

Как будто бы в космосе светает. И вот мы уже видим непостижимое.

На абсолютно белом небе сияют черные звезды.

Это уже за гранью.

Однако, это было так.

А дальше? А дальше мы плыли к одной из них, и у нас было ощущение, что мы плывем над пустыней льда, и чем ближе мы подплывали к черной звезде, тем ясней представляли, что вокруг звезды имеется кольцо. При ближайшем рассмотрении кольцо оказалось ободом гигантской воронки. И так было со всеми звездами.

Каждая звезда была входом и одновременно выходом из воронки, такой же, в которую прыгнули и мы.

И хотя все внешне казалось оптимистичным, особой радости мы, земные собаки, не испытали, потому что вдруг поняли, что, как бы фантастично и красиво все кругом не было — мы не в нашей Вселенной.

Как долго мы размышляли над тем, что с нами произошло, не могу сказать, ведь где-то наверняка прошло мгновение, а где-то тысячелетие.

Но вдруг пространство стало складываться, как книга, причем происходило это бесшумно. Черные звезды смывались какой-то гигантской волной, несущейся по складывающемуся небу.

Увиденный нами было Сатурн несколько раз перевернулся, с него сокочило кольцо, и я с озорством дворняги обнаружил, что это никакое не кольцо, а мой собачий ошейник.

— Это наше спасение, — закричала вдруг Козетта, — то, как нам показалось, складывается космос — на самом деле сброс программы, в которой мы находимся, на дискету, к тому же Мама Дока — Лисанька наверняка подключила антивирусные силы, и то, как смываются, якобы, звезды, есть, на самом деле, очищение компьютера от вирусов.

Козетта был права как всегда, но в этот момент раздались хрустальные голоса.

Перед нами простиралась прямая, усеянная множеством прямолинейных существ — длинных и коротких. Все они двигались в одну и другую стороны своего одномерного пространства.

Покинуть прямую они, разумеется, не могли. Они были привязаны к своему ограниченному, однако бесконечному пространству, хотя оно и состояло из единственной прямой на плоскости.

— Кто вы, — спросили они нас.

— Жители Трехмерии, — ответили мы.

Воцарилось молчание.

— Чепуха, — возразили нам, — двухмерие уже из области фантазии, а трехмерием не галлюцинируют даже в сумасшедшем доме…

Я огорчился: представьте себе, что и в этом, закосмическом, чудесном обществе… и тоже не верят чужеземцам. Что поделать, в конце концов трагедия Мюнхгаузена, Гондлы, Дон Кихота, Врунгеля была не только в том, что им не верили, и от этого человечество только потеряло, а еще в том, что все они были женаты неудачно.

И тут же снова поцеловал Козетту в ее прелестный одномерный носик. Мне такая беда, как этим героям, не грозит.

После того как умолкли мои оппоненты, захотелось все бросить, но я понимал, что все происходящее только начало нового интеллектуального испытания.

Звездное пространство, по которому мы пльти, завершилось ничем.

И мы с Козеттой со скоростью, на которую способны только собаки, излучающие свет, приблизились к окраине Вселенной, где обнаружили громадный Черный Квадрат. Быть может, это был наш пленитель…

От Квадрата в этот миг отделился еще один. И, стоя рядом, как истина и тень, они производили впечатление гигантского непостижимого сознанию объема.

Глава 9. Привидения

Кто-то из философов сказал: когда тебе кажется, что над тобой низкое небо, — проверь, не стоишь ли ты на четвереньках. Я как раз стоял на четвереньках, однако небо было низким не поэтому.

Над нами, не задевая нас. проносились многочисленные разноцветные плоскости, и исчезали столь же стремительно, как и появлялись.

Иногда мне казалось — это духи. Материя иногда ведет себя так, что впору поверить в нечто потустороннее.

— Смотри, — вдруг вскрикнула Козетта.

По небу плыли экраны, и это не было удивительно. Мы выросли среди экранов. Разве волшебное зеркальце сказок Пушкина не было экраном телевидения. А в «Утопленнице» Гоголя. Но исторический экран, в котором отражаются картинки истории, я видел впервые. И у меня и у Козетты не было оснований усомниться в подлинности изображенного.

Известно, что многие факты истории скрыты, но я рассудил так: Ч К хватает и прячет в свои лабиринты второго измерения все, что увидит. И как это ни странно, он объективный архивариус.

Вдруг мы с Козетгой увидели на экране изображения себе подобных.

Белка. Стрелка. Лайка. Имена первых покорительниц космоса.

Мы могли смотреть на происходящее, но не общаться с ним, а это значит, что мы все же оставались в плену у первого измерения. Теперь уже было ясно, что оно первое. Ведь именно здесь я мог убедиться, что на свете бывает не только тень от тени, но даже тени от музыки.

Описание этого загадочного мира, где нет зрения, цвета, — где тень, отбрасываемая тенью, не может быть цветной, где все одинаковые, бессмысленно.

Здесь я, по-моему, сделал маленькое открытие.

Каждое мыслящее существо видит измерение на порядок ниже. На порядок выше дано видеть только гениям.

Находясь в третьем измерении, мы видим только второе. Во втором первое, а в первом?

Так вот, из этого, которое бросает тень из первого… можно отправиться в любое. В том числе в третье.

Отсюда можно путешествовать во времени и каждая точка пространства здесь есть концентрированное время, текучее, имеющее обыкновение исчезать под воздействием пространства, а химическая реакция времени и пространства и есть пятое измерение — путешествие во времени. Представляю как над нами, живущими в четвертом измерении, смеются те, кто живет в пятом?..

Нам, собакам, присуще измерение, которое редко подвластно людям обоняние. Запах — вот наш компьютер. Понюхал на улице дерево и получил знания от существа, которое здесь побывало. Узнал о его биологическом поле, о его здоровье, о его хозяевах, о любовнике хозяйки, о цвете и марке ее автомобиля, и многом, многом другом.

Словом — весь мир это разновидность компьютеров от самых маленьких собачьего мозга — до большого Вселенского.

…Но меня мучила одна догадка — а вдруг во Вселенском компьютере, на нервных волокнах которого зиждятся мириады планет и несчетное количество разумных жизней — тоже есть свой вирус, сбивающий программу. Не поверю, что цель нашего бытия не есть великая справедливость во всем сущем…

Еще раз обращусь к диссертации Пал Палыча: «И тогда уже в научных целях в четвертое измерение направились ученые. Это было как раз в то самое время, когда Прокурор Галактики поручил мне принять к производству дело, до сути которого и докопался не сразу. Конечно, катастрофа в четвертом измерении нас бы, скорее всего, не коснулась. Тому были десятки и сотни доказательств, но… это и была катастрофа доказательств…

Кроме доказательств есть еще и внутренняя интуиция, и она подсказывала, что лучше не рисковать, хотя бы вероятность всеобщего катаклизма и равнялась одной миллионной процента.

Философы приводили выдержки из мифов о зеркалах. Во многих страшных легендах говорилось о том, что будет беда, если разбить зеркало, многие верили, что четвертое измерение — есть как раз наше отражение. Не полное, конечно, но наука объясняет и это. И разбивать его на всякий случай вовсе негоже. Легенды и мифы никогда не сочинялись просто так.

А взять сегодняшний мир: давно уже отошли в глубокое прошлое предрассудки, но тем не менее, кто позволит себе даже сейчас нарочно разбить зеркало, а нечаянно разбивший неужели хоть на секунду не задумается о возможных неприятностях? Короче говоря, человечеству вовсе не улыбалось уничтожить четвертое измерение, и вот я, помощник

Комиссара юстиции, высадился в нем из кабинки ЧИЗ, чтобы разыскать человека, который проник туда».

Глава 10. Прессованное пространство

Путешествовать в пространстве легко и просто, ибо точка и есть спресованное пространство — космос, и, вероятно, правы те, кто утверждает, что время имеет текучесть.

Они правы настолько, насколько правы были древние, утверждавшие: солнце пересекает небосвод… Время — долгое время считали древние ученые — это жидкость для разбавления пространства.

Текучесть времени категория, с которой я столкнулся не в теории.

Оказывается время на самом деле текучая, даже мокрая субстанция и горошину пространства разбавляют временем в тех пропорциях, в каких размерах хотят создать макрокосмос и микрокосмос. Иными словами, из безобъемной точки, находящейся в первом измерении, с помощью времени и дозирования его получают второе (плоскость), третье (наше) и четвертое измерения. По всей видимости, пятое имеет тоже какое-то отношение ко времени, но в нем я не был, хотя… хотя… …честно говоря… …в чистом виде времени не существует.

Существует только пространство и, как вспомогательная категория. информация. А то, что мы принимаем за время — всего-то наше представление о бытии.

Всякий компьютер есть китайская шкатулка с великим множеством отделений и кармашков. И поэтому не стоит огорчаться, что что-то исчезло. Ничего не исчезает. Просто спрятано в пространстве.

…В этот момент сквозь космос проплывало нечто, что в нашем мире мы назвали бы зеркалом. ЧК так внезапно отскочил от него, что изображение в нем еще осталось. Это и дало основание нам понять, наконец, кто он. Компьютерный вирус — это единственное, что остается на зеркале. Хотя если честно, то мы все вирусы, и наша задача расшифровать все то, что отражалось в зеркалах.

И это говорю вам я — пес Пират, не какая-то разведывательно-гоночная собака, а та самая, которая с великим наслаждением хватает вонючую голову от вяленой рыбы. и положив ее на зымызганный пол. с удовольствием катается по ней на спине.

Осколками сознания я еще воспринимал мир, из которого мне суждено было уйти, а моему двойнику вернуться.

Нам с Козеттой казалось, что мы на дне огромного калейдоскопа.

Внутри гигантской призмы переливались всеми мыслимыми красками.

сказочные цветы, словно возникшие из нереальных грез курильщика опиума. Они полыхали, как северное сияние, в сполохах которого извивались причудливые линии.

Мы находились над огромной черной дырой на плоскости и по мере приближения дыра эта стала отступать, уходить внутрь.

Мы не ощущали движения, падая навстречу звездам, а конец шахты все не приближался. Непонятное творилось не только с пространством, но и с временем, оно встало. Мы взглянули вверх и увидели небо. Нас постигло озарение.

Это была наконец наша родная, трехмерная плоскость! Путь во второе, в третье измерение.

Мир не внушал страха. В конце концов кинопленка плоская и экран кино тоже, а тем не менее — создается иллюзия объема. Может быть и этот мир тоже?

Сколь призрачными оказались мои умозрительные построения по сравнению с реальностью, открывшейся моему взору.

Чем ниже измерение — тем ярче фантазия. Жителям пятого измерения не надо врать и придумывать.

Там нет литературы. Литература есть в первых трех.

Глава 11. Мама-Лисанька как всегда выручает

— Рад, рад, что вы попутешествовали, но ведь как в Земной трехмерии все дороги ведут в Рим, так и здесь все дороги ведут в одну точку. И это точка невозвращения. Эта точка — путь в первое измерение, в котором вы только что побывали, — говорил Черный Квадрат, когда мы приблизились.

— Я надеюсь, — продолжал он, — пространство, которое, кстати, не более как разбавленные иными видами пространств (определенное сочетание которых вы называете временем) гранулы первого измерения, показалось вам по вкусу, и вы, я надеюсь, видели, как космос отбрасывает тень.

Как видите, тайна мироздания весьма проста. Тень отбрасывают не только предметы, цвет, звуки, но и пустота. В древней Японии считалось страшным оскорблением наступить на чужую тень. Мир — компьютер, и если что-то совершенное не устраивает Вселенский Разум, это совершенное есть возможность пережить заново. Иными словами — «переиграть». «Переходить», как в шахматах. Таков мир теней…

Черный Квадрат вещал с удовольствием, всем своим видом давая понять, что то, что с нами произошло, было всего не более, чем тень. И самое потрясающее в том, что на свете оказывается (мы говорили уже об этом) существует тень от цветов и звуков и даже тень от тени.

И раз это так, раз тень может отбрасывать тень, значит, в трехмерном мире существуют не одна, адве параллельные цивилизации, на вид одинаковые — и надо просто сделать усилие, подняться и посмотреть на индивидуальность каждого.

Я догадался, почему профессор из пятого измерения отправился в первое. Он хотел открыть великую тайну бытия.

А открыл тайну неоднородности ума…

И все-таки жаль, что в этом мире не существует даже условного времени. А в таком случае, как же определить временной промежуток между двумя событиями. Мириадами точек пространства, кои отнюдь не есть прессованное время, а что-то третье, неизведанное. Тогда выходит, что икринка пространства и пространство в целом — это одно и то же.

И космос отбрасывает тень.

И я чуть было сперва не завыл, слушая Черный Квадрат. А когда пришел в себя, рядом была Козетта, и мы оба сидели под тонкой кисеей.

Живая иллюстрация: это была тень от плоскости…

— Смотри, смотри скорее, — закричала вдруг Козетта, — это же мы, но только в четвертом измерении.

Я поднял глаза к звездам. Зрелище было неправдоподобным. Я усмехнулся: похоже, что жителей четырехмерии мы склонны принимать за Бога.

Чтобы легче было адаптироваться в непонятном, Черный Квадрат снова предложил нам тест. От четырехмерных нас к нам трехмерным он протянул дорожку из икринок-пространств. Мы должны были пройти по этой дорожке к нам самим.

Было чем рисковать. Дело все в том, что до места предполагаемого конца нашего путешествия от того места, где мы находились, было громадное расстояние незаполненного звездами космоса. И вот мы с Козеттой перешли этот ревущий водопад пустоты по прессованным пространствам и в конце концов оказались на совершенно отвесной скале, сами себе напоминая мух.

Сзади нас алел космос.

В какой-то момент я не смог убедить себя, что дорожка из пространств не может не быть прикреплена к чему-то. Я стал искать это чтото, потому что конец дороги внезапно, повинуясь моим мыслям, приблизился, и мы обнаружили кольцо.

Я знал, что испытаний предстоит еще много, и не спешил это кольцо потянуть, хотя искушение было великим. Я устал стоять на дорожке из прессованных пространств и хорошо, что не потянул. Я сумел найти выступ в камне, подтянулся, выпростал свое тело вверх, стараясь не думать о том, что я все-таки нахожусь над пропастью, и взобрался наверх. Козетта держалась за меня всеми четырьмя лапами.

Когда взобрался на скалу, я перегнулся вниз и все же попробовал потянуть за это кольцо. Внезапно прямо в космосе явился земной пейзаж.

На нас полетели камни, загорелась под ногами трава, расступились скалы, мы полетели в космический водопад, на нас обрушивались сталактиты, мы накалывались на их братьев сталагмитов, нас пугали чудовища, летучие мыши — потомки птеродактилей, трава щелкала как цикады, мы попадали в яму со змеями, снизу в этой яме забил горячий гейзер, и в нас полетели копья неизвестного племени, сопровождаемые воинственными криками.

Словом, происходило то, о чем мы когда-то читали.

Наконец Черный Квадрат вспомнил про нас.

— Эти эксперименты — чистка ваших мозгов, — заявил он, вам это пригодится в вашей будущей жизни, которая начнется через несколько секунд, — а потом серьезно добавил:

— Помните, новое тысячелетие там на Земле начнется с понедельника.

… И вдруг кто-то заботливо и нежно взял нас на руки.

Я еще не понял, но уже знал наверняка — это Мама-Лисанька.

Сквозь сонмище пространств она просто взяла нас на руки и ласково сказала, что пора обедать.

И обед этот означал, что нас расколдовали.

Глава 12. Блок памяти