Тайны реинкарнации. Кем вы были в предыдущей жизни

Даосские мудрецы говорят, что мы можем быть вполне уверены в правильности данного пути, если он «идет под гору, куда течет вода». Когда мы действуем по кармическому сценарию, создается впечатление, будто вещи становятся на свои места без особого напряжения. Это может сопровождаться ощущением, что «мы в любом случае должны были это сделать». Таким образом, даосизм учит нас следовать своей судьбе и идти по пути наименьшего сопротивления. Это не означает, что поиски своего пути и следование но нему не требуют работы или жертв. Скорее, это значит, что если мы нашли настоящую дорогу, то она должна выглядеть как наш естественный путь, и, следовательно, на нем все предусмотрено: путь не окажет нам особого сопротивления.

Так как все мы инкарнируем, чтобы учиться, нам не найти «горы, откуда течет вода», без отклика на проблемы, внедренные в наши жизни. Самые впечатляющие случаи синхронизации происходили, когда человек бился над какой-то важной проблемой, определяющей ход жизни на значительный период времени. Именно эта борьба делает наши жизни такими разными. Выбор велик: какую карьеру избрать? Простить обиду или мстить? Рискнуть и поменять работу? Положить конец браку или попытаться наладить отношения? Смириться ли с наркозависимостью? Удастся ли быть мужественным, когда начнется стрельба? Обычно над самыми важными кармическими выборами, которые нам предстоит сделать, мы бьемся многие годы.

Может сложиться впечатление, что, когда все сказано и сделано, мы остаемся с горсточкой извлеченных уроков. За всеми деталями нашей жизни, всеми причинами и следствиями, касаются ли они карьеры, семьи или здоровья, встают одни и те же немногочисленные проблемы, с которыми мы сражаемся всю жизнь. Это по-настоящему большие проблемы, или блоки, ограничивающие нас и не дающие нам двигаться дальше. «Если бы я мог расслабиться и не быть таким зажатым»; «если бы я мог принять себя таким, какой я есть»; «если бы я мог справиться со своей раздражительностью»; «если бы я перестал контролировать жизнь окружающих людей»; «если бы я мог поверить в творческое начало, прорастающее во мне»; «если бы я мог завершить то, что начал». Что бы ни было внесено в этот список, мы знаем: стоит разрешить данную проблему — и нам откроется новая жизнь.

Эти основные противостояния выводят нас на большую сцену и предоставляют редкую возможность изменить свои судьбы. Изменения могут быть не настолько очевидными, чтобы открыться невнимательному наблюдателю. Мы делаем трудный, но, по нашим ощущениям, правильный выбор, и обстоятельства неожиданно меняются к лучшему. Мы принимаем решение взять на себя ответственность или пойти на риск — и вдруг все становится на свои места.

Иногда блокирующие жизнь проблемы находятся вне нас и отражают обстоятельства, вроде бы нам неподвластные. Национальная экономика может привести бизнес к банкротству. Засуха может губить урожай два года подряд. Автокатастрофа — разрушить семью. Тяжелая болезнь час за часом уносит жизнь.

Но если карма, реинкарнация и кармический сценарий — заслуживающие доверия концепции, такие события тоже являются частью курса обучения. Мы помещаем себя в подобные обстоятельства по причине, которая лежит только в нас самих. Какими бы непостижимыми ни казались они в настоящем, эти переживания зачем-то были нам нужны. Они содержат нечто, из чего мы можем извлечь необходимый урок, иначе их не было бы в нашей жизни. Не обязательно понимать необходимость такого опыта, главное — откликнуться на возникшие обстоятельства так истово, как только возможно. Наш ответ на вызов — использовать этот опыт, извлечь из него то, что для нас жизненно необходимо, и следовать за ним, куда бы он ни вел.

Что-то внутри нас притянуло к нам этот опыт. В нем спрятан для нас ключ. Если мы сможем найти его и применить, произойдет одно из двух. Иногда после поворота ключа внешние обстоятельства начинают меняться. Темные тучи, собравшиеся на горизонте, постепенно рассеиваются. Бывает и по-другому: внешние условия продолжают оставаться прежними, но при этом изменяемся мы. Порою судьба просто не позволяет нам оставаться прежними — она создает такие обстоятельства, которые безжалостно перемалывают наше старое «я» в пыль. Возможно, мы не доживем до того, чтобы увидеть своих детей взрослыми, или мы не смогли воспользоваться благоприятными обстоятельствами, или у нас никогда не было того, чего мы хотели в жизни больше всего. Иногда, повернув ключ, мы обнаруживаем, что свободны от этого: оно (что бы ни скрывалось за ним, что бы мы ни считали самым необходимым в жизни для ее завершенности) нас больше не мучает, мы чувствуем свою полноту и без него. Иногда, только отобрав то, что для нас дороже и нужнее всего, жизнь покажет, что мы больше той личности, какой воспринимаем себя. Мы больше, чем наши страстные желания.

Есть особое ощущение, приходящее тогда, когда мы отыскиваем и используем этот ключ. Как бы все после этого ни сложилось, мы знаем: мы сделали то, что от нас требовалось, завершили часть своей судьбы. Ощущение, что мы на своем пути, что прошли через главное испытание и сделали правильный выбор, не спутаешь ни с чем. Оно приносит умиротворение, совершенно не зависимое от внешних обстоятельств. Только чувство выполнения своего предназначения вносит в жизнь умиротворение. В конце концов, не имеет большого значения, как много страданий в нашей жизни, поскольку само по себе страдание не может уничтожить умиротворение, так же как отсутствие страдания не может его даровать. Имеет значение только то, насколько правильно мы используем страдание, да и вообще все, что приходит к нам.

Вероятно, не каждая деталь нашей жизни кармически предопределена. Возможно, даже не все главные трудности, с которыми мы сталкиваемся в жизни, — центральные в нашем кармическом сценарии. Может быть, их надо воспринимать как неудобства, которые мы сами спланировали, или риск, через который мы добровольно готовы пройти, чтобы воспользоваться другими возможностями, предлагаемыми нам. Но вполне вероятно, что эти трудности вообще не были предусмотрены. В конце концов, это не так уж важно, поскольку непредвиденные (заранее не спланированные) события могут быть точно так же использованы для личного развития, как и спланированные. Важно не то, что случается с нами, а насколько эффективно мы это используем. Ни одно из наших усилий не пропадает даром. Мы получим все ответы и поймем причины, когда обучение закончится, и, несомненно, кое-какие сюрпризы нас ожидают. То, что кажется значимым в долине, может не оказаться таковым на вершине холма, и нечто значительное откроется там, где мы совершенно не ожидали это обнаружить.

Кармические причинные связи — это вариации развития. Мы делаем выборы в пределах поля возможностей, и паутина откликается на них. Эти изменения могут проявляться внезапно или постепенно. Внезапные изменения заметить проще, но обычно такие изменения проявляются постепенно, поэтому мы можем не сразу заметить их приход или не связать с предыдущим выбором, сделанным нами.

Чтобы увидеть причинные ритмы наших жизней, мы должны рассматривать большие блоки времени. Чтобы распознать связи между сделанными выборами и изменениями в обстоятельствах, надо развить способность воспринимать свои жизни как целое. Жизнь — процесс величайшей сложности. Следовательно, он имеет тенденцию развиваться постепенно. У каждой жизни — своя траектория, которая придает ей неповторимые свойства и отношения. Эта траектория выражает наш кармический импульс во времени и пространстве. Данный импульс определяется нашими отношениями, карьерой, нашим местом жительства и прочими условиями. Этот импульс не может измениться вдруг. Однако изменения в жизни проявляются, и их корни уходят глубоко в материю наших выборов.

Если мы отвергаем возможность развития, импульс к изменению немного ослабевает. Если мы повторно отвергаем такую возможность, потери становятся еще больше. Если мы постоянно делаем это, возможность развития полностью утрачивается, наши жизни могут превратиться в бесконечную повседневную рутину. На горизонте не возникает ничего нового: никаких волнений, никаких вызовов. Наша жизнь замирает на самой низкой точке эволюционного пути. Мы начинаем ощущать ее как место, где прозябаем, вместо того чтобы активно создавать свою жизнь. Хуже всего, что нам кажется, будто мы ничего не можем сделать, чтобы изменить обстоятельства.

Но если мы начинаем настойчиво стремиться к развитию, даже если просто жаждем его, возможность изменения, поначалу не совсем осознанная, притянется к нам. Она может появиться, чтобы обменять то, что у нас есть, на неизвестное. Обычно мы должны отказаться от прежнего, причем, как правило, то, что нужно отдать, видится более ясно, чем то, что можно получить взамен. Чем бы оно ни было, оно — другое и чего-то от нас требует. Если мы отдадим требуемое, развитие пойдет быстрее. Если бы мы могли со стороны наблюдать за процессом, то увидели бы, что тут же появилась другая возможность. Жизнь заинтересована в продолжении нашего развития. Она не может помочь иначе, чем откликнуться на наши усилия, направленные на развитие. Как гласит пословица, Бог помогает тем, кто сам себе помогает.

Каждый раз, когда мы принимаем возможность развития, происходящие изменения вносят в нашу жизнь больше движения. Если мы открыты для личностного роста, возникающие возможности будут указывать нам направление этого развития. То, что требуется от нас, будет становиться все труднее, противостояние — все более вызывающим, а награда — большей. Это происходит потому, что развитие — естественный порядок вещей. Выбирая развитие, мы становимся в один ряд с Природой и начинаем получать от нее бо́льшие внимание и поддержку.

Когда мы принимаем вызов, начинается определенный расцвет. Форма его проявления может быть внутренней или внешней или той и другой одновременно. Человек начинает ощущать, как поправляется его материальное положение, или у него возникает хрупкое, но безошибочное внутреннее чувство удовлетворенности, которое может создать основу дальнейшего развития. Внешне жизнь может выглядеть проблемной, наполненной трудностями, но именно эти испытания помогают привлечь карму и высвободить ее.

Паутина может привлечь к нам людей, информацию или возможности именно в то время, когда мы особенно нуждаемся в них, при условии, что мы примем на себя определенное обязательство — использовать их с пользой. Главные истины — часть нашей жизни и открываются тем, кто открыт им. В них нет ничего тайного или эзотерического. Эти истины — то, как ведет себя жизнь, если мы позволяем себе увидеть это. С реинкарнационной точки зрения подобные события имеют вполне определенный смысл. Так как само по себе человеческое существование — это обучение, не стоит удивляться, что жизненные процессы поддерживают наше стремление учиться.

Если мы не отвергаем предложенный нашими духовными руководителями план, мы вступаем в жизнь с кармическим сценарием. С самого начала мы оказываемся помещенными в определенную сеть отношений. По мере того как наше сознание развивается, мы начинаем осуществлять свои выборы, и с этого момента между ними и сетью-паутиной возникает диалог. Он ведется независимо от того, сознаем мы это или нет. Если мы осознали, что происходит, то можем использовать предоставляемую паутиной обратную связь с бо́льшей эффективностью, внимательнее прислушиваться к ее отклику и учиться, извлекая существенную пользу для себя. Поняв однажды правила игры, мы можем стать более сознательными игроками, а поскольку цель этой игры — учиться, у нас есть возможность стать и более сознательными учениками.

В 1954 году Джасбир Лал Джет, трехлетний индийский мальчик, живший в бедной деревушке около города Вехеди, чуть не умер от оспы. Он болел несколько дней, и однажды его дыхание остановилось и тело похолодело. Однако на следующее утро, когда были назначены его похороны, мертвец внезапно зашевелился. Вскоре стало ясно, что мальчик странным образом изменился. Он говорил с чужим акцентом и манерностью, несвойственной его возрасту, и называл себя Собхой Ремом Тьяги, сыном брамина. Собха, по его словам, скончался как раз в тот момент, когда и он сам. И теперь в тело, погубленное оспой, вселилась душа Собхи Рема, ребенка из высшей касты. Несмотря на насмешки окружающих, мальчик пребывал в убеждении, что он говорит правду, и отказывался принимать пищу из рук членов своей семьи, ссылаясь на то, что они грязные. Большинство людей считали, что ребенок помешался, пока однажды он случайно не узнал в проходившей незнакомой женщине тетю Собхи Рема Тьяги. Это оказалось правдой, и женщина подтвердила версию мальчика о том, что ее племянник умер от травмы головы в тот самый день. Позже Джасбира привели в деревню, где, по его рассказу, он жил в прошлой жизни, и ребенок называл всех родственников Собхи Рема Тьяги по имени. Все согласились, что мальчик слишком хорошо знал район, где находился его старый дом, и это невозможно было угадать с такой точностью.

Реинкарнация учит нас взаимосвязанности, которая тянется сквозь века и выходит за рамки нашей жизни. И чем глубже мы понимаем эту связь, тем больше способны сосредоточиться на моменте, называемом «здесь и сейчас». Все, что важно для нас, вновь и вновь проходит через наше настоящее, пока не получит своего разрешения. Если мы хотим развиваться духовно, то нам нужно сосредоточить свою энергию на настоящем, какое оно есть, а не на том, каким оно должно быть по нашим представлениям. Правильно управлять настоящим — вот ключ к исправлению нашей жизни. Именно это лежит в основе понимания реинкарнации и паутины жизни. Она советует делать то, что мы и делаем: жить своей жизнью, какой она является сейчас, — но делать настолько сознательно, насколько мы способны. Понимая огромное значение осуществляемых нами выборов, она учит сначала взвешенно оценивать их, а затем уверенно следовать избранному пути. Наше развитие зависит от того, насколько сознательно мы делаем выборы, насколько внимательно следим за постоянно меняющимся настоящим.

Чаще всего самая большая тайна для нас — это то, что ключ к нашим жизням лежит у нас под носом. Духовное странствие начинается там, где мы находимся сейчас. Суть духовности — жить полностью погруженными в настоящее. Это значит, во-первых, выполнять свой кармический сценарий, созданный для духовного пробуждения. Многие якобы экзотические практики, которые часто связываются с духовностью, являются просто техниками для углубления способности переживать настоящий момент полно и без искажения. Буддистская медитация випассана, японская кип-кин (прогулочная медитация) и христианская практика присутствия Бога — все фокусируют наше внимание на моменте переживания. Настоящее — это двери, ведущие к конечной духовности. Мы с рождения находимся на духовном пути, с первого дня ведем диалог с Мудрецом. Поняв однажды, как действует паутина, мы сможем вести этот диалог более осознанно. Мы хотим проживать свои жизни, зная правила игры и что лежит на кону.

Реинкарнация учит нас, что жизнь — это обучение, а внешние атрибуты наших жизней — декорации, помогающие в этом. Наша карьера, наши обязанности, наши трагедии, наши личности, наши дела — все это лишь декорации. На самом деле никто не является таким, каким мы видим его, находясь в долине. Мы глубоко уверены, что та или другая сторона жизни исключительно важна, что именно это настоящее — мои дети, мое заболевание… Но ничего и никого не было бы в нашей жизни, если бы они не играли своей роли в большем процессе развития. Мы можем быть внедрены в жизнь в любом месте планеты, можем войти в любую семью, любое тело, любую культуру, нацию или историческую эпоху по своему желанию. Мы в этом времени, в этом месте, с этими людьми проживаем собственный кармический сценарий, чтобы помочь своей эволюции, — и такое можно сказать о каждом. Все в нашей жизни настоящее, со своей собственной правдой, на своем месте, и каждый человек, находящийся рядом с нами, преследует цели своего образования, но в конечном смысле они — не настоящие. Мы — действующие лица в сценарии друг друга и декорации на сцене друг друга. Мы не реальны по-настоящему, пока существуем здесь, в этой долине. Когда ее время заканчивается, мы все поднимаемся на гору и обретаем истинную индивидуальность. Все окружающее нас здесь, внизу — декорации. Даже смерть — декорация, возможно, величайшая из всех.

Именно это имеют в виду индусы, называя мир «майя» — иллюзия. Вещи в действительности не такие, какими кажутся. Говоря, что мир — иллюзия, они не унижают жизнь, просто хотят напомнить о том, что она не ограничивается физической Вселенной. Наша амнезия в долине настолько полная, мы так захвачены личными жизненными уроками, что призыв восстановить в памяти другой мир вначале кажется смехотворным. Нам трудно отвлечься от своего сценария, вспомнить, о чем нам говорят и что имеют в виду. Наши жизни — лишь курс обучения в земной школе. Есть и другой мир — мир духа, нелинейного времени. Из этого мира мы пришли и в него в конце концов уйдем. Как ни велика физическая Вселенная, но духовная, по словам тех, кто помнит забытое нами, еще обширнее. Прекрасен наш физический мир, но духовный — прекраснее. Как бы нас ни удовлетворяла жизнь здесь, она не может идти ни в какое сравнение с тем, что ждет нас по завершении нашей работы. Все, что есть здесь, — часть большой пьесы.

Мудрецы говорят, что, участвуя в этой пьесе, нужно только «обращать внимание». Просто обращать внимание на то, что происходит перед нами и с нами, и делать правильные выборы. Мы находимся именно там, где надо. Нет причин идти куда-нибудь еще, просто обращайте внимание. В другое время, когда мы понимали больше, чем сейчас, и могли воспользоваться преимуществом мудрого совета, мы выбрали эту жизнь, выбрали события, которые привели нас к этому моменту, и надо доверять своему решению. Мы должны доверять всему, что входит в него, и в целом всей системе, которая делает возможными те или иные события. Мы можем верить в благожелательность Вселенной и не сомневаться в полной своей безопасности. Мы никогда не узнаем смерти, и жизнь с этого момента становится только лучше.

Какой бы выбор мы ни сделали, паутина отреагирует на него должным образом. Ее отклик — не магический, а вполне естественный. Мы прикреплены к паутине жизни коллективной энергией прошлых выборов. Как только наши нынешние выборы изменят равновесие этой энергии, паутине придется снова его восстановить. В следующей главе мы рассмотрим данный вопрос более подробно.

Обратимся теперь к понятию Сверхдуши.

Если термин «душа» используется для обозначения сознания, накапливающего и интегрирующего опыты одной инкарнации, то Сверхдушой называется сознание, накапливающее и интегрирующее опыты не только настоящей жизни, но всех жизней, которые были до нее и будут после.

Все эти жизни мыслятся находящимися внутри Сверхдуши, сохраняя каким-то образом свою автономность и в то же время объединяясь с более обширным сознанием. Возможно, это происходит так же, как воспоминание об одном дне присоединяется к воспоминаниям о другом, оставаясь при этом отдельным от него. Наша настоящая жизнь — развитие Сверхдуши, один круг внутри другого, значительно превосходящего его жизненного круга. Следовательно, это более глубокая наша тождественность, чем та, которую мы приняли при рождении. Через нее мы укореняемся в более глубинной истории.

Именно Сверхдуша создает тот вид, который каждый из нас имеет сейчас. Не мы выбирали компоненты своей настоящей жизни, так как личность не существовала до тех пор, пока не были сделаны эти выборы. Их не могла совершить и жизнь, непосредственно предшествующая нынешней. Они осуществлены нашей «полной тождественностью», интегративной суммой всех опытов родословной нашего «я», уходящей за пределы времени. Сверхдуша выбирает определенные компоненты нашей жизни, чтобы совершенствовать и обогащать собственную жизнь. Строго говоря, это не мы инкарнируем много раз, а она.

Если «эго-я» — наша естественная тождественность в физическом мире, то Сверхдуша — наша тождественность в мире духовном. Когда мы в «смерти» покидаем физические тела и возвращаемся в духовную сферу, мы (умозрительно) обмениваем нашу тождественность на бо́льшую тождественность Сверхдуши, которая включает в себя все жизни, которые мы когда-либо проживали. Следовательно, воссоединиться со Сверхдушой — значит одновременно пережить мощное расширение нашего существа и возвращение к большей тождественности.

Если внутри Сверхдуши заключены все способности и знания, накопленные за многие тысячелетия жизни, то на что может быть похоже сознание такого существа?

Мы можем создать системы, подобные Солнечной, но не делаем этого: это уже сделано. Мы можем упорядочить то, что окружает планету Земля, но не делаем этого: это не наша задача. Мы можем отслеживать, дополнять и обобщать пронизывающий пространство и время поток человеческого опыта, как и любой другой опыт похожего содержания. И постоянно делаем это на всех уровнях человеческого сознания, чтобы как следует подготовить эти «грузовые вагоны» основной (то есть человеческой) энергии для сцепления в общность, которой мы становимся. В этом — суть нашего развития. Такая помощь и подготовка ожидаются от нас по требованию одного или более уровней сознания внутри «грузового состава». Следовательно, сцепление задействуется во многих формах коммуникаций, происходящих между нами, пока не осуществляется окончательная трансформация.

Хотя знание и энергия Сверхдуши кажутся экстраординарными, они проявляются, чтобы помочь нам научиться тому, чему мы пришли научиться на Земле. Мы — посредники, через которых она получает знания, необходимые ей для совершенствования. Совершенствуясь сама, она помогает совершенствоваться нам. Мы — ее ученики в школе Земли, ее часть, посланная работать во благо целого, но обязанная забыть свою связь с целым — таково одно из условий обучения.

И все же эта забывчивость может быть в определенной мере преодолена даже во время земного обучения. Узнав однажды о существовании Сверхдуши и нашей связи с ней, мы можем начать открываться ей на более глубинном уровне, сделать в определенной степени бессознательную связь сознательной.

Духовные традиции, которые учат реинкарнации, согласны с западными религиями в том, что мы — духи, а потому никогда не умрем. Однако к этой сути бессмертия восточные традиции добавляют, что жизнь в духе не статична, а динамична. Мы не можем умереть, но можем изменяться и развиваться, даже превращаться в более высокие жизненные формы на критических стадиях развития. Это циклы смерти и возрождения — следующие одна за другой трансформации, необходимые для реализации функции вечной эволюции, переносящей нас от жизни к жизни, даже от вида к виду, на нашей спирали развития.

Хотя Сверхдуша существует вне времени, как мы понимаем его на Земле, возможно, она тоже принимает участие в подобном цикле смерти-возрождения как части собственной эволюции. Может быть, и она однажды должна отказаться от своей формы, чтобы преодолеть границы, присущие ее структуре, и стать чем-то новым и большим. Здесь наши размышления себя исчерпали. Хотя, если мы можем перенести цикл смерти-возрождения из опыта человека на опыт Сверхдуши, у нас есть причина предположить, что при превращении Сверхдуши в более высокую форму жизни ничего не утратится. Все будет сохранено и продвинуто. Как Сверхдуша собирает и сохраняет все опыты наших жизней, так и форма, что сменит ее, будет сохранять все опыты, накопленные ею. Изменения постоянно происходят и в духовной Вселенной, и в физической, но жизнь вечна, и вечными нас делает Сверхдуша.

Вы можете задать вопрос: сохраняет ли Сверхдуша нашу индивидуальность, когда наш опыт объединяется с более обширным сознанием? Или в этом ассимиляционном процессе наша жизнь просто «разрезается» на куски и части информации? Обладает ли она иной ценностью, помимо того что является инструментом сбора этой информации? Все-таки чрезвычайно трудно примириться с тем, что наша индивидуальность подчинена чему-то, пусть даже более глобальному и разумному.

Чтобы исследовать ту область психики, где хранятся воспоминания о предыдущих жизнях (а мы увидим, что даже называть вещи таким образом — значит предрешить результат), мы должны использовать наше настоящее эгосознание. Делая это, мы обнаруживаем, что глубокая психика проявляет себя по-разному в зависимости от того, на чем сосредоточено эгосознание при подходе к ней.

Если вы приближаетесь, задавая узкие вопросы, вполне вероятно, что и ответы будут такими же. Если же вы сформулируете свою проблему более широко, возможно, получите более серьезный анализ. Психика может выявить те стороны, которые вы проглядели, или показать способы изменения вашего взгляда на проблему. Если вы пришли как целостная личность, как полная жизнь, не сосредоточенная на частном вопросе, вы тоже можете встретиться с полными жизнями, которые будут направлять вашу жизнь. Тот или иной подход вызывает разные опыты, выкристаллизовывающиеся вокруг нас. Исследуемое сознание похоже на семя, прорастающее из психики только тем ростком, который заключен в зерне. Это не означает, что мы воспринимаем проекцию, созданную нашим богатым воображением, просто мы сами определяем границы общения, даже не осознавая этого. Насколько мудрым окажется мудрец, живущий на вершине горы, зависит от того, какие вопросы мы ему зададим.

Когда к психике применяется подход «открытого конца», предыдущие жизни имеют тенденцию проявляться не как статичные воспоминания, но как живые реальности. Они вступают с нами в диалог, обучая нас и одновременно обучаясь. Иногда они все еще обременены неискупленной виной, гневом, болью и т. п. По мере исследования мы приходим к осознанию, что проблемы, оставшиеся неразрешенными в течение предыдущей жизни, возвращаются, чтобы создать основу наших трудностей в настоящем. Конфликты прежних жизней оказываются нашими, способ разрешения проблем в прошлом определяет наш стиль поведения сейчас и т. д. Если, входя в контакт с этими живыми реальностями, мы воскрешаем различные травмы, это нередко одинаково переживается как предшествующей нам сущностью, так и нашим настоящим «я». При таком контакте в едином процессе встречаются два живых присутствия. Наше повторное переживание этих событий, видимо, имеет эффект освобождения их, как, впрочем, и нас, от влияния травмирующих воспоминаний. Кроме того, оказывается, что они не могут избавиться от них сами и для этого требуется наша помощь.

Наши предыдущие сущности словно чувствуют себя обязанными помочь разрешить то, что является нашей общей проблемой, может быть, потому, что именно они становятся ее источником. Сделав это, они наконец-то обретают успокоение, которое так долго не могли обрести. Иногда они казались пассивными, не выказывали никакого желания вступать в контакт и принимать участие в процессе. Недостатки, которые в свое время мешали им разрешить проблему на Земле, могут привести к тому, что они будут сопротивляться нашим попыткам разрешить этот вопрос сейчас. Чтобы произошло исцеление, они часто должны узнать очень горькую правду о себе. Боль, которой они избегали при жизни, сейчас настолько реальна, что ее трудно переносить. Но мы всегда можем открыть им глаза на то бремя, которое они взвалили на свои плечи, и освободить их от него. Они не будут долго сопротивляться нашим усилиям исцелить их и свою жизнь, так как эти усилия поддерживаются самой природой.

Наши предыдущие жизни не знают о произошедших с момента их смерти изменениях в обществе. После смерти у них могут быть определенные видения, связанные с их собственной жизнью и тем историческим периодом, когда они жили, но по большей части эти видения ограничены миром, который они знали, пока были воплощены. Мы можем иногда поставлять им информацию об известных нам изменениях, что поможет им прийти в согласие с жизнью.

Вернувшись к свету, эти жизни становятся особенно полезны для нас. Их задача — помочь нам с проблемами, которые из-за изменившихся обстоятельств стали главными. Они могут дать нам мудрость и прозрение, чтобы справиться с жизненными сложностями.

Наши предыдущие жизни продвинутся на новый уровень существования, который мы не можем рассмотреть, пока не придет наш черед присоединиться к свету. Наконец их работа завершена, и они возвращаются, чтобы более полно насладиться целостностью, к которой отныне принадлежат. Их личный вклад в Сверхдушу полный, наш же, пока мы находимся на Земле, — еще нет. Мы сейчас — глаза и руки Сверхдуши, исследующие нереализованные возможности в физической форме. Мы — новое присутствие, где происходят изменения, где пишется будущее. Мы должны предвидеть, что однажды завершим свою миссию и возвратимся к целостности. У всех жизненных форм — свои жизненные циклы. Они зарождаются, развиваются и в итоге приходят к концу. Наша индивидуальность с распадом тела не умирает в том смысле, что не исчезает полностью из жизни — она просто завершает свою работу и уступает сцену другим, опять же не потому, что провалилась, а потому, что преуспела. Мы покидаем свою индивидуальность, так как она не может вместить все то, что мы приобрели в процессе работы. Этот переход не только ничего не забирает, но, наоборот, приносит нечто большее. Это не утрата, а цель, не смерть, а ритм вечной жизни.

В итоге все разговоры о смерти утрачивают трагичность. Наша личность не умирает совсем, она просто лишается своей гипнотической власти над нами. Она может продолжать существование как динамичное целое, но наше сознание больше не поймано в ее ловушку. Сверхдуша для обогащения своей сущности увлекает нас от нашей индивидуальности с помощью той временной формы, в которой она рассматривается в нашей концепции. Воссоединившись с большей жизнью, мы радостно и без сожаления выходим за пределы прежней индивидуальности, возвращаемся домой и наконец-то сбрасываем тяжкий груз, который тащили все эти годы. Продолжительное эхо нашей боли мгновенно забыто — мы обнимаем свою семью, которую оставили так давно. Наконец-то семья снова становится полной.

Знание того, что наша жизнь связана с рядом жизней, не может уменьшить ценность нынешнего существования, хотя сначала это, конечно, может испугать. Точно так же осознание того, что наша настоящая жизнь — лишь один из циклов жизни существа, чьи границы мы не в состоянии даже представить, ни в коей мере не умаляет значения промежуточного «я», которым мы сейчас являемся. Как у многокамерного моллюска, одна часть не может существовать без другой. Это большее существо не делает нас незначительными, мы — неотъемлемая его часть. Если наше прошлое и будущее простираются дальше, чем мы могли предположить, это не только не уводит нас от настоящего, но парадоксально заставляет глубже погрузиться в него. Мы представляем собой средоточие всех жизней, предшествовавших нашей. Все, что происходило прежде, привело к нам, а мы создаем будущее. Чем сильнее мы ценим нашу большую жизнь, тем внимательнее становимся к нашей настоящей жизни в том виде, как она разворачивается здесь и сейчас.

Американский парапсихолог и ясновидец Эдгар Кейси во время гипнотического сеанса подробно описал древнюю цивилизацию, процветавшую на территории Перу еще до эпохи инков. Впоследствии археологические раскопки подтвердили существование такой цивилизации. А во время другого сеанса Кейси рассказал, как однажды, во время войны с индейцами, он и молодой солдат сидели на берегу реки. Оба хотели есть, но у Кейси не было никакой еды, и тот солдат поделился с ним хлебом. Через некоторое время после этого сеанса к Кейси, сидевшему в парикмахерской в городе Виргиния-Бич, вдруг подбежал мальчишка лет пяти и с радостной улыбкой взобрался к нему на колени. Отец мальчика удивился его поступку и сказал, чтобы тот оставил чужого дядю в покое. «Но ведь я его знаю, — запротестовал малыш. — Однажды мы вместе сидели на берегу реки, и нам обоим очень хотелось есть…»

Отношение к реинкарнации в мировых и современных религиях

Реинкарнация в древних верованиях

Египет — одна из наиболее древних цивилизаций, ставшая основой для многих других культур. Поэтому логично именно с него начать рассмотрение отношения религий к понятию реинкарнации.

Древний Египет состоял из множества номов (административных единиц), которые были независимыми и плохо между собой сообщались. В каждом номе люди поклонялись своему божеству. Примерно в 3400 году до н. э. Египет стал целостным государством под предводительством фараона Менеса. В то время главным номом стал Мемфис, и победила его вера. С течением времени главенство переходило от одного центра к другому и соответственно этому сменялись божества, которым все поклонялись. По мере все большего сплочения административных центров из отдельных культов стала формироваться религия. Она была весьма сложной — даже жрецы путались в иерархии богов. Существовало много мифов, часто противоречащих друг другу. Постепенно в Древнем Египте складывалась общая религия, в которой наметилось упорядочивание.

Одним из первых появился миф об Осирисе — боге загробного царства и возрождения. В период правления XII династии (2000–1760 годы до н. э., Среднее царство) в Абидосе каждый год проводили праздники и устраивали представления о жизни, смерти и воскрешении Осириса. В результате гробница фараона I династии Джета (2822–2815 годы до н. э., Раннее царство), которую использовали во время представлений в качестве усыпальницы Осириса, стала считаться принадлежащей последнему.

В период правления Сенусерта III (1872–1853 годы до н. э., Среднее царство) среди египтян укрепилась вера в жизнь после смерти. При этом мифы о загробной жизни стали более разнообразными. Люди верили, что жизнь праведников и грешников в загробном царстве различна. Загробный мир стал представляться очень опасным: в аду умерших подстерегают змеи, крокодилы, враги, которые не дают дышать. Считалось, что покойников необходимо предупредить об этом и обеспечить оружием. По мнению древних египтян, умершего в преисподней могут оставить без пищи, а вода, как только поднесешь ее ко рту, загорится огнем. Среди устрашающих рассказов о загробном мире были и такие: умершего могут заставить есть выделения собственного организма, могут украсть у него голову или сердце. Существовало множество магических заклинаний, которые защищали покойного от ужасов загробного мира. Среди них имелись и те, что позволяли умершему принимать иную форму, покидать могилу и возвращаться обратно в нее и в свое тело.

Полагали, что после смерти человек должен сохранять свой социальный статус — фараон и в загробном царстве должен оставаться фараоном.

В Древнем Египте большое значение придавалось заупокойному культу. Каждый человек чуть ли не с самого рождения заботился о своей загробной жизни. Люди строили для себя гробницы, оберегали их, совершали жертвоприношения душам покойных родственников. О социальном статусе человека можно было судить по его гробнице. Древние египтяне часто думали о своей смерти и заботились о «тамошнем» существовании.

Заупокойный обряд был очень сложным. Как только человек умирал, родственники относили его в храм, где проводилось бальзамирование. При этом из тела удаляли все внутренности. Сердце помещали в специальный сосуд и хоронили рядом с покойником. По вере египтян, оно было ему еще необходимо на загробном суде. Считалось, что если тело (сах) будет сохранено, то покойный сможет воскреснуть. В некоторых случаях делали скульптурные копии умершего: это было желательно — на тот случай, если тело не сохранится. Изготавливали также фигурки людей — ушебти. В загробном мире они должны были ожить и стать рабами покойного. Рядом с телом умершего клали посуду, орудия труда, оружие. Считалось, что все это пригодится в будущей жизни.

В гробницу к умершему часто приходили его родные. Они приносили ему еду, письма, обращались к нему с просьбами, молились за него. Отношение к мертвым напоминало отношение к далеко уехавшим родственникам. Археологи нашли письмо одного чиновника из Мемфиса, который просил свою умершую жену перестать его преследовать, так как в течение трех лет он не может ее забыть.

Правильное проведение похоронного обряда еще не гарантировало благополучия в загробной жизни. Умершему предстояло пройти загробный суд, бороться со злыми духами. Чтобы с этим справиться, в гробницы клали Книгу Мертвых. Также каждый сам писал себе «рекомендацию», потом тоже помещаемую в захоронение. Люди стремились описать себя как можно лучше, часто даже с большими преувеличениями. Они полагали, что это поможет им пройти загробный суд, где боги взвешивали сердце покойного и определяли количество совершенных им хороших и плохих дел. Чтобы сердце не выдало своего господина, произносились особые магические заклинания.

По верованию египтян, загробный суд совершался в Чертоге Двух Истин. Покойник попадал туда и представал перед судом, возглавляемым великим Ра. В суде участвовал бог загробного царства Осирис и еще 42 сверхъестественных существа, отвечающих за конкретные грехи. Человек на суде должен был обратиться к каждому из 42 существ по имени, должен был убедить их, что не совершил ни одного греха. После этого боги Анубис и Тот взвешивали сердце. Если оказывалось, что при жизни человек сделал больше хороших дел, то он попадал в загробный мир. Если умерший оказывался грешником и преступником, то его душу сразу отдавали пожирательнице душ. Высокий социальный статус судимого здесь значения не имел.

В Древнем Египте считалось, что душа состоит из нескольких элементов. Такое представление появилось в связи со сложными представлениями о загробной жизни.

Ба — особое существо, представляющее собой одновременно душу и человека, и бога. В некоторых случаях значение ба приравнивалось к богу. Поначалу египтяне полагали, что ба может быть только у богов и правителей. Затем ба обнаружилось и у обычных людей. Египтяне верили, что ба появляется после того, как человек умирает. Эту субстанцию души изображали в виде птицы с головой человека. Ба было тесно связано с телом покойного. После смерти оно находилось вместе с ним в гробнице. Однако могло покидать ее и подниматься ввысь, но в конце концов возвращалось обратно. У богов также были души ба, а у бога Ра их было семь.

Ка — жизненная сила, энергия, которой наделены боги и люди. Она помогает отличить одушевленный предмет от неодушевленного. Для ка в гробнице специально устанавливали пустые саркофаги. В некоторых случаях она имеет значение двойника души. Ка также обладала способностью покидать тело покойника и перемещаться в загробное царство, после этого вновь возвращалась в гробницу.

Ах — дух. Толкование этой части души осталось неизвестным. Ах египтяне изображали в виде хохлатого ибиса.

Шу — тень. Полагалось, что шу присуща каждому человеку, его сущности. Это непознанная темная грань человека.

Сердце — один из важнейших компонентов души. Его воспринимали как вместилище для сознания, которое самостоятельно живет внутри человека.

Сах — мумифицированное тело умершего (мумия, священные останки). Считалось, что это посмертное воплощение личности, прошедшей специальные обряды.

В Древнем Египте верили, что умирает только тело человека, а душа продолжает жить в загробном мире.

Боги в представлении египтян отличались от людей тем, что могли по своему желанию превращаться в кого-нибудь. Часто их представляли в образе животных — коровы, быка, кошки. Например, бога Себека изображали с головой крокодила, а богиню Хатор — в виде коровы или женщины с рогами на голове.

В религиозных представлениях египтян в то время встречалось очень много противоречий. К примеру, бог Осирис одновременно считался богом загробного царства и богом плодородия.

В мифах Древнего Египта смерть и рождение постоянно чередуются, как восходы и закаты солнца. Египтяне считали, что реальный мир и загробное царство имеют отношение к разным сторонам света. Мир живых связан с востоком, а царство мертвых — с западом. Например, в городе Луксор, что стоит на берегу Нила, выделяли две части — город живых на правом берегу и город мертвых на левом.

С течением столетий религия древних египтян развивалась, для каждого божества находилось в ней определенное место, но в итоге она стала монотеистической, то есть признающей верховенство и власть одного бога. В некоторой степени этот бог был сходен с Аллахом, принятым в современном исламе. Его представляли бестелесным, вне какой-либо формы, невидимым. Постичь его можно только своими чувствами, а проникнуть в его сущность невозможно. Полагали, что боги разных народов — это на самом деле единый Бог, имеющий различные имена. В Египте у него было три имени: Амон-Ра (скрытый свет), Атум-Ра (источник и предел всего света), Иаау (сила, породившая Вселенную).

Имена многих египетских богов и богинь, известные нам сейчас, произошли от неправильного перевода слов, обозначающих мужское и женское начало в природе. По значению эти слова подобны китайским понятиям инь и ян. Поэтому такие известные древнеегипетские боги, как Осирис, Ра, Исида, Гор, Сет и другие, в большей степени являются воплощениями природных законов, чем богами. Когда их называли богами, то подразумевали одно из воплощений единого Бога.

Мифы древних египтян рассказывают о Боге, который не подвластен понятиям пространства и времени. Он пожелал проявить себя и сказал Священное Слово, обладающее силой творения. В результате появился небесный океан Нун. В нем находились зачатки всего того, что имеется на Земле. Нун существовал во тьме, и в нем содержались мужские и женские формы всего, что появилось в дальнейшем. Атум-Ра захотел творить и сказал для этого Священное Слово. В результате звук привел к сотворению имевшего форму яйца мира из океана Нун. Из него появился Божественный свет, породивший будущую жизнь. Считалось, что в дальнейшем Ра можно было наблюдать над Землей в виде Солнца (бога Атона). Восход Солнца сравнивали с началом жизни.

Когда на Земле свет победил тьму, Бог сотворил восемь перволюдей. Это были четверо мужчин, которых древние египтяне описывают как бабуинов-самцов, и четыре женщины, описываемые как бабуины-самки. В момент их появления на Земле с неба лилась вода. Это плакал Бог о будущей участи всех людей. На утренней заре перволюди воспевали Творца. Этих людей в мифах описывают и по-другому. Мужчины имели головы лягушек, а женщины — кобр. Это означало, что они наделены бессмертием.

Эти перволюди появились в Атлантиде. Они разбились на четыре пары, которые дали начало чернокожим людям, азиатам, европейцам и прародителям египтян.

Одним из потомков перволюдей был Тот. Он обладал божественным разумом и стал создателем языка и речи. Люди в Атлантиде жили по законам природы и не знали, что такое зло. Творение Бога продолжалось, и люди видели, как появились Луна, растения, птицы, животные и пресмыкающиеся. Земля в то время была неустойчивой, и Тот приказал перволюдям переселиться в другое место: он знал, что Атлантида будет затоплена океаном. Пара Кук и Каукет поселилась в Африке, пара Ху и Хаухет — в Азии, Нун и Наунет — в Европе. Последними ушли прародители египтян — Амон и Амаунет. С ними Атлантиду покинули Тот, Птах, Хнему (боги-творцы) и жрецы. Перволюди и Тот стали жить в городе, который позднее получил название Гермополь.

Затем за 5 дней, которые добавили к календарю, ранее состоявшему из 360 дней, были сотворены пять первоначал человека. Вначале из полного тайн океана появились Шу (воздух) и Тефнут (пары́ воды), затем Геб (земля) и Нут (небо). Этими сущностями и были сотворены первоначала людей.

Сначала явился Осирис — первый египетский фараон, олицетворяющий мир, добро, религиозную веру. Считалось, что умершие стремятся попасть к Осирису, чтобы обрести покой. Гор Великий являлся олицетворением физической и духовной силы, которая борется со злом. Брат Осириса, Сет, родился несвоевременно, не так, как нужно, поэтому он стал злым началом, символизирующим темные стороны людей. Жена Осириса, Исида, была богиней любви и сострадания. Она олицетворяла собой женственность и материнство. У Исиды была сестра Нефтида.

Часть древнеегипетских богов напоминают святых в христианской религии.

В древнеегипетской вере существовало и понятие возвращения души на Землю. Пересиливая себя, познавая истину, человек становится духовно более просвещенными. Это помогает ему на Суде после смерти. Душа умершего может вернуться на Землю определенное количество раз — для того чтобы исправиться. Если ей не удавалось исправить свои ошибки и грехи, она отправлялась в Дуату (ад) на вечные скитания. Праведники же обретали покой и вечное блаженство, объединяясь с Осирисом.

О путешествии души древние египтяне создали свои великие произведения — Главы о Восхождении к Свету (Книга Мертвых). В этой книге описана жизнь праведников, а также законы, которые человек должен соблюдать при жизни. Там же содержатся сцены суда и советы по очищению души.

Многие племенные общества полагают, что имя человека обладает духовными качествами, даже задает тип души. Некоторые эскимосские группы убеждены в существовании так называемой души имени. Эта душа является собственной частью имени, поэтому, давая ребенку имя, ему дают и душу. Считается, что, если новорожденный постоянно плачет, значит, ему дали неправильное имя. И если найти имя правильное и назвать им ребенка, то он успокоится. Иногда призывают шаманов, которые должны догадаться, кто из предков настойчиво требует использовать свое имя.

Представление, будто ребенок, который непрерывно плачет, получил неправильное имя, характерно и для многих родоплеменных обществ Северной и Южной Америки и Африки. У ребенка иногда специально вызывают плач, чтобы определить, кто из предков воплотился в тело новорожденного. Младенца заставляют плакать (например, брызгая на него водой), при этом называют имена умерших родственников, и так продолжается до тех пор, пока он не успокаивается. Представители восточноафриканской народности нанди принуждают ребенка плакать, поднося к его носу табак, в ожидании, что он чихнет, когда будет названо должное имя. Это имя и дается ребенку, причем считается, что именно его малыш носил в предыдущей жизни.

Буддизм

Буддизм возник в Индии 2500 лет назад как оппозиция фанатикам-священнослужителям, усматривавшим в ведических текстах призыв к жертвоприношению животных. Поэтому путь Будды (от санскритского будх — «просветленный») рассматривался как иноверческий, хотя с исходным вероисповеданием, индуизмом, имел много общего, включая собственно трактовку явления реинкарнации. Буддизм придает особое значение учению о «воплощении»: согласно ранним буддийским мыслителям, преобладающая мысль человека в момент смерти формирует тот самый образ, который становится определяющим для следующего существования в новом теле. Безусловно, этот взгляд на реинкарнацию заимствован из ранних учений индуизма. К сожалению, вокруг учения самого Будды о душе и реинкарнации разгорелись дискуссии и споры; существует даже мнение, что он вообще отрицал обоснованность этих понятий. Такая точка зрения, по крайней мере, в какой-то степени, характерна для особой разновидности буддизма, получившей название Теравада, — южноиндийской философской школы, которая учит, что живое существо не обладает вечной душой (оно-анатман), следовательно, не существует и «я» для нового рождения. Согласно школе Теравады, то, что называется «я», — это преходящее сочетание пяти элементов (пяти скандх): материи, телесных ощущений, восприятий, побуждений и эмоций, сознания. И хотя буддисты этого направления заявляют, что индивидуум — это больше, чем сочетание названных элементов в любой отрезок времени, они полагают, что во время смерти эти пять элементов распадаются и «я» перестает существовать.

Но даже самые консервативные адепты школы Теравады признают, что «растворение» индивидуальности в момент смерти является не абсолютным концом жизни, а, скорее, началом новой фазы существования. Считается, что некое тонкое кармическое качество, поглотив «пять элементов», переходит в новое тело, принося с собой новое сочетание скандх, которое помогает войти в «новую жизнь» с новым жизненным опытом. Существуют даже писания, указывающие, что «карма пяти элементов» в форме «зародыша сознания» (виннану) переходит в утробу матери, — и это можно рассматривать по меньшей мере как тонко завуалированное представление о реинкарнации.

Считается, что «бездушное» учение Теравады возникло, когда сам Будда еще пребывал на Земле, но и в те времена оно рассматривалось как нестандартное представление, которое не находило достаточной поддержки в текстах писаний. Изучение ранних буддийских текстов фактически показало, что взгляд этой школы едва ли отражал представления оригинального индийского буддизма; в некотором смысле он даже противоречил раннебуддийскому учению. И тем не менее среди древних буддистов были и те, кто считал точку зрения о несуществовании души верной: это могло бы объяснить, почему даже на Востоке идет так много споров относительно учения Будды о душе и реинкарнации.

Мысль о повторных рождениях в буддизме подразумевает, что просветленного состояния (буддхи) нельзя достичь в течение одной жизни, на это потребуется много тысяч лет. Ученый-религиовед Эдвард Конзе пишет: «Состояние Будды — одно из высших совершенств, которого можно достичь, и для буддистов является самоочевидным, что для того, чтобы достичь его, потребуется прикладывать колоссальные усилия на протяжении многих жизней». Буддизм с самого начала признавал как существование души, так и процесс ее перевоплощения, хотя клеветники и выдвигали Будде несправедливые обвинения в пропаганде обратного. По мнению одной из философских школ, ранние буддисты сочинили учение, в противовес индуистской ортодоксальности отрицающее существование души, стремясь тем самым укрепить буддизм как традицию, теологически отличную от индуизма. Эта гордость от сознания их философской автономности была характерной чертой ранних буддистов, которые только начинали отнимать свое религиозное дитя от «материнской груди» индуизма.

Историки расходятся во мнениях, отрицал ли Будда душу вообще или все же признавал ее существование с некоторыми отклонениями от принятых в индуизме определений. Буддийские тексты сами раскрывают бо́льшую часть своих тайн, если, читая их, руководствоваться не политически мотивированными трактовками, а попытками проникнуть в целостность учения Будды. Например, четыре Благородные Истины — основополагающая мысль буддизма, указывающая на присущее живым существам желание и последующее их страдание от материального существования, — прямо перекликаются с законами кармы и перевоплощения. Ранний буддизм учит, что живое существо может рождаться на одном из пяти уровней бытия: среди обитателей ада, грубых (животных) созданий, духов (привидений), человеческих существ или небожителей. Как и в традиционном индуизме, этот выбор определяется желанием и кармой, и процесс продолжается, повторяясь, до тех пор, пока существо либо «распадется» в момент смерти, либо достигнет уровня Будды, войдя в шуньяту, «великую пустоту». Лишь немногие самоотверженные достигают такого совершенства. Для большинства же предъявляемые требования оказываются слишком строгими, а удовольствия материального мира слишком соблазнительными. И как результат — большинство живых существ пребывают в животных формах жизни. Поэтому, как считают буддисты, существа других видов превосходят людей по численности. Так идея о реинкарнации увязывается с тем страданием, которое охватывает все уровни бытия, о котором гласят четыре Благородные Истины.

Вот в чем они состоят: 1) дуккха, или страдание, существует и является всеобъемлющим; 2) с этой истиной связана вторая — о происхождении страдания; 3) истина о способе прекратить страдания; 4) итог: вся жизнь и деятельность (карма) в этом мире в конечном счете ведет к страданию, потому что счастье и все наслаждения должны когда-то закончиться. В основе страдания лежат страсть, жадность и всевозможные формы желания (танха или тришна). Если бы мы могли погасить эти желания, тогда прекратились бы все страдания в мире и мы достигли бы просветления; Благородный Путь с восемью поворотами — самое верное средство достичь этой цели.

В отличие от южного буддизма, взгляды северного буддизма в традиции Махаяны развивались в Тибете, Китае, Японии и Корее. Возможно, потому, что эта традиция имеет значительно больше заимствований из изначального индийского буддизма, она гораздо в большей степени разделяет идею реинкарнации, которая с особенной очевидностью обнаруживается в религии Тибета, где учение о перевоплощении продолжает занимать центральное место.

Тибет изначально известен как Ти-Бутта — Ти по-китайски означает «божество», а Бутта, происходящее от санскритского «буддха», означает «мудрость». Поэтому, ссылаясь на успешные воплощения двух возвышенных лам — Далай Ламы и Панчен Ламы, — Тибет называют Землей Бога Мудрости, или Воплощений Мудрости. Только высших монахов называют ламами, во всех буддийских общинах их признают высокоразвитыми душами, которые инкарнируют вновь и вновь, чтобы помочь другим достичь просветления. Придерживаясь веры в реинкарнацию, в Тибете не придают значения дням рождения — даже дням рождения лам. И это потому, что день рождения рассматривается не как нечто уникальное, а как нечто, через что каждый из нас проходит много раз.

Далай Лама олицетворяет собой возвращение на землю Ченрези, бога Милосердия, одного из тысячи живущих Будд, которые отказались от нирваны ради того, чтобы помогать человечеству…

В северных формах буддизма представление о реинкарнации выражается иным образом, и временами прямые упоминания о перевоплощении могут казаться довольно невразумительными. Китайский буддизм, например, часто характеризуют как «приземленный», пренебрегающий понятием реинкарнации и подобными ей «абстракциями» в пользу более ощутимых вещей, таких как красота природы. Это влияние исходило главным образом от местных китайских учителей, например Лао Цзы и Конфуция, самые ранние приверженцы которых (восходящие к династии Тан, началу эры христианства) придавали особое значение «миру природы» и красоте «здесь и сейчас». Однако в отношении истинного китайского буддизма следует упомянуть древнее писание, известное как «Праджня Парамита Сутра», которое, согласно преданию, содержит слова самого Будды. В этом тексте изложены эзотерические истины, которые прямо указывают на реинкарнацию. Буддисты, являющиеся приверженцами учения о перевоплощении, высоко почитают эти писания.

Ответвлением буддизма является дзен-буддизм. По традиции, учителя дзен обучали идеям реинкарнации, но основное внимание дзен было сосредоточено на сложных техниках медитации, а не на метафизических вопросах, включающих, например, понятие о реинкарнации. Тем не менее было несколько выдающихся учителей дзен, проповедовавших перевоплощение и вечное существование души. Для этих учителей было очевидно, что живое существо вечно и не распадается после того, как тело становится для него бесполезным. Например, великий учитель Чао-Чоу (778–897) писал: «До существования мира природа Личности уже существует. После разрушения мира природа Личности остается нетронутой».

Однажды Хуиненг (638–713), которого историки назвали «шестым китайским патриархом дзен», собираясь умирать, попросил своих учеников встать вокруг него. Услышав о его намерении, они жалобно заплакали. «О ком вы плачете? — спросил учитель. — Вы беспокоитесь обо мне, потому что думаете, будто я не знаю, куда отправляюсь? Если бы я не знал этого, я бы вас не оставил. На самом деле вы плачете оттого, что сами вы не знаете, что будет со мной. Если бы вы это знали, то ни в коем случае не плакали бы, потому что Истинная сущность не претерпевает ни рождения, ни смерти, она не уходит и не приходит…»

К XIII веку учитель Доген (1200–1253) основал школу Сото дзен и истолковал идеи реинкарнации более ясно, чем какая-либо из предыдущих школ дзен-буддизма. В своем эссе «Седзи» (японский термин для обозначения сансары, круговорота рождений и смертей) Доген анализирует философские взгляды своих индуистских и буддийских предшественников на вопросы рождения/смерти/перевоплощения и доказывает их важность для ортодоксальных практиков дзен.

Как и многие другие ответвления буддизма Махаяны, дзен наряду с ежедневными медитациями предписывает аналитическое изучение смерти. Цель такой практики — преодолеть страх смерти и развеять иллюзии, проистекающие из отождествления себя с телом. С точки зрения буддизма типичная иллюзия состоит в том, что смерти можно будто бы избежать в каком-то материалистическом смысле. В явной форме человек так не полагает, но живет так, будто смерть никогда не наступит. День за днем люди наслаждаются и страдают, мало задумываясь о неминуемом конце жизни. Буддийские учителя идут на многое, чтобы вырвать своих учеников из плена материалистической иллюзии и направить их на путь осознания природы тела: тело должно умереть, хотя неотъемлемое «я» тем не менее продолжает жить. Дзен-буддизм учит, что материальное существование, с его безотчетной иллюзией бесконечного телесного наслаждения, является главным препятствием для того, кто хочет достичь просветления, и что человек должен принимать реальность смерти без страха.

Идея перевоплощения в буддизме Махаяны нашла символическое изображение в эмблеме Бхава Чакры (Колеса Закона), запечатленной на прекрасной фреске в монастыре в Сиккиме. Колесо делится на шесть частей, представляющих шесть состояний существования. Три верхних части представляют: первая — локи, высшую обитель богов; вторая — обитель полубогов; третья — обитель человечества. Нижние три части относятся к состояниям животных, духов и привидений и, наконец, к адскому существованию, именуемому наракой. Буддизм Махаяны полагает, что после смерти живое существо переселяется в одну из шести этих частей в зависимости от соотношения благих и нечестивых поступков, совершенных им ранее. Если душа целомудренна, она может попасть в обитель богов, где будет наслаждаться небесными удовольствиями до тех пор, пока ее благоприятная карма не иссякнет. Если душа порочна, она попадает в нараку, где остается на время, которое соответствует тяжести ее пороков. Если душа жила средней жизнью добродетели и греха, то она сразу воплощается в человеческом теле.