Мы можем жить среди людей

Угу, а кормить как ораву? Об этом Колючий не подумал вовсе своей коротко стриженной башкой. Каждый новый житель Баз — это новый едок. А большие ребята — такие как Валёк и Нитка — за продуктами ходить уже не могут, не пролезут в вентиляционные шахты, да и слишком заметные они. Порядочные детишки тут же подымут крик, лишь бы им за это начислили бонусов.

Вот и приходится отдуваться Таис и Кольке — только они могут тащить еду для Темной базы. А сегодня была очередь Таис, и ей не повезло. Шоколад и чипсы — вот и вся охота.

— Есть хочется ужасно, — пробормотала Таис, поправляя магнитную доску под мышкой.

Металлические поручни, приделанные к металлическим стенам, оказались такими холодными, что пальцы застыли окончательно. Но на этих заброшенных базах не было нормальных ступенек, только железные лестницы, где перекладины — это длинные трубы, тонкие и отполированные до блеска руками детей.

Три железные перекладины — и вот она, дверь на Темную базу.

Таис взялась за ручку и потянула в сторону тяжелую створку. Та отъехала, ворчливо и добродушно поскрипывая, открывая овальный небольшой проход.

— Наконец, я дома, — выдохнула Таис, переступая высокий порог и втягивая воздух, наполненный запахами кофе, стиранных вещей и — совсем немного — нагретого металла.

Посреди небольшого овального помещения стоял низкий стол, а рядом с ним — обогреватель странной формы. Из нижнего отверстия прямоугольной черной штуки выходил теплый воздух, а верху на плоском экране плясали искусственные языки пламени.

— Хорошо тут у вас, тепло, — Таис протянула озябшие ладони к отверстию ящика и вгляделась в экран.

— На огонь любуешься? — Рядом оказался Вовик, шмыгнул носом и добавил: — что ты принесла? Хлеб есть?

Вовчик постоянно мерз и постоянно шмыгал носом. И какая была необходимость выводить его в эти трущобы? Еще несколько лет он мог бы жить в тепле и сытости. В красивой удобной комнате, а не на страшных базах. Несколько лет нормальной жизни для этого малька. Да и беглецам на базе было бы гораздо легче. А теперь вот делись с этими тремя сопляками, стирай их вещи, выслушивай их нытье. Ромик — тот постоянно скучает по старшему брату. " Давайте выведем его, давайте выведем…"

Ага, а кормить кто будет? Если она, Таис, подрастет и не сможет пролазить через вентиляционные шахты — то уже Ромику и Вовику придется за едой ходить. Можно себе представить, что принесут эти охотнички… Да их сцапают роботы в два счета и усыпят, как неблагонадежных. Вот и вся охота будет…

— Ты принесла хлеб? — снова спросил Вовик и вытер нос рукавом.

— Отстань от меня, малой, — нервно огрызнулась Таис, — чтоб оно все провалилось вместе с этим придурошным кораблем…

— Нельзя ругаться, запрещено. В законе написано — не говори плохих слов, — наставительно произнес Вовик.

Он стал совсем серьезным и даже шмыгать перестал.

— Успокойся со своим законом, — Таис говорила, не поворачиваясь в сторону мальчика, — тут тебе не Главная площадь, тут нет нянек, и бонусов тебе никто не отсыплет. Так что, можешь не стараться. Ругайся сколько влезет, все равно еды получишь ровно столько, сколько принесли с охоты. Вон, Нитка сейчас разделит.

— А что ты принесла? Кого видела? — несмело приблизился Ромик.

— Ну что вы, пацанва, как прилипучие жвачки, пристали? — Федор легко шлепнул обоих по затылку и велел, — мойте руки, сейчас чай будем пить. Есть чипсы и шоколад. Есть сахар к чаю. А Овальные отдали свой должок, потому есть хлеба буханка и немного яиц. Нитка сделает гренок. Живем, пацанва, да?

Федор говорил весело и, словно, нехотя. Медленно выговаривая слова, он улыбался так, будто не в темной холодной дыре сидел, а на диване в уютном салоне, и на ужин ему полагалось несколько изысканных блюд с мясом и овощами.

— Пойду в душ, — буркнула Таис, — гренки и шоколад — это все же лучше, чем чипсы и шоколад.

— Зачем ты вообще полезла в автомат с чипсами? — все так же добродушно спросил Федор.

— Ну, я же не думала, что так быстро все сорвется… Надеялась, что повезет.

— Еще повезет, вот увидишь, — Федор, как будто невзначай дотронулся до руки Таис, и пальцы у него оказались неожиданно теплыми и твердыми.

От этого прикосновения стало немного легче, точно свалился с плеч тяжелый и неудобный рюкзак.

— Где Колька? Завтра его черед идти, — сказала Таис уже на ходу, ставя ногу на перекладины узкой лесенки, ведущей в крошечную спальню.

— Играет в Овальной в карты. Азартный парень, ты же знаешь…

3.

Некоторые вещи начинаешь ценить только тогда, когда их лишишься. Например, горячая вода. На Втором Уровне она есть всегда, каждый день, каждый час, каждую минуту. Просто открываешь краны в ванной — и пожалуйста, пользуйся, сколько влезет.

Или отопление. Оно просто есть, и Таис никогда не обращала внимание на мощные кондиционеры, подающие теплый воздух, на очистители этого самого воздуха. Даже теплые полы в уютных спальнях считались чем‑то само собой разумеющимся. Хочешь ночью в туалет — можно сгонять прямо босиком, по теплым плиткам, по пушистым лоскутам ковриков.

Вот попробуй, пройдись босиком в туалет на базе. Ноги отвалятся от холода. А воду горячую — так вообще надо строго экономить, потому что греют ее в специальном баке с теном, и она быстро в этом баке заканчивается. Потому намылился, живенько так, смылся и уступил место следующему.

И это еще хорошо, что есть база, а на базе есть бойлер, старый и пузатый, с фирменным знаком — двумя треугольниками, соединенными вместе. Старый знак "Млечного пути". А если бы не этот бойлер, не эти заброшенные отсеки — где бы они все мылись? Где бы вообще жили? Прятались по вентиляционным шахтам?

Таис зло тряхнула головой, разбрызгивая теплую воду и, набрав в ладони шампуня, принялась яростно тереть волосы. Это пока ты живешь на Втором Уровне и каждый день меняешь одежду — главной твоей заботой являются бонусы на планшете и новые линии одежды. И еще сумки и браслеты к этой новой одежде. И ты даже понятия не имеешь, сколько всего в жизни нужно, и как ты зависишь от этих послушных, расторопных роботов.

Чтобы стирать свои вещи, нужна горячая вода, мыло и стиральная ерунда такая, жидкая и тягучая. Ее называли на базе стиральным шампунем. Чтобы мыть голову, нужен шампунь для головы. Чтобы почистить зубы, нужна зубная паста и щетка. А еще расчески, резинки. А еще веники, чтобы мести пол, и веревки, чтобы развесить то, что постирали.

А главное — каждый день нужна еда. Каждый день, утром, в обед и вечером всех одолевала только одна мысль — что поесть. И если хочешь жить — придется вертеться и добывать все самой. Все самой…

Стуча зубами от холода, Таис выбралась из тесной душевой кабинки, торопливо натянула на себя чистую футболку, трикотажные коротковатые штаны, носки. Ноги еще не высохли как следует, Таис их только слегка потерла полотенцем. Как же все‑таки неприятно напяливать носки на мокрые ноги!

Но тщательно сушить их совсем невозможно — слишком холодно тут в ванной комнате. Широкая и просторная, покрытая гладкой плиткой, эта ванная больше напоминала какую‑то лабораторию. Ни красивых зеркал, ни удобных ковриков под ногами, ни деревянных полочек, полных шампуней, кремов, порошков и гелей для душа. Голо, холодно и неудобно.

Таис сунула руки в рукава чистой, несколько раз заштопанной пайты, после этого снова включила душ и кинула в поддон серую курточку, серые брюки, носки и пару нижних футболок. Вещи надо выстирать и развесить тут же в ванной на веревке. Правда, сохнут они долго, но тут уж ничего не поделать.

Гадостное это занятие — стирка, ничего не скажешь. Трешь, трешь эту мокрую ткань, а она еле отстирывается. Пальцы от воды краснеют, спина болит — стоять‑то приходиться согнувшись в три погибели.

— Чтобы он сдох, этот Моаг, — пробормотала Таис, встряхивая выстиранные вещи.

Кинула их на металлическую спинку стула и взялась за ручку двери. Повесит после ужина, никуда одежда не денется.

— Я тебе принес кофе и гренок, копуша, — встретил ее Федор.

Он сидел на пороге спальни Таис и что‑то высчитывал на своем планшете. Отросшие темно — русые волосы закрывали ему всю шею и немного загибались по краям. Вообще на базе почти все мальчишки ходили лохматыми, стричь‑то их было некому. Нитка укорачивала волосы Вальку, Маша недавно обкромсала Ромика и Вовика, так неровно, что и смотреть на этих сопляков стало неловко. Оборвыши какие‑то, а не мальчики, знающие закон на зубок.

Федор не подпускал к себе девчонок с ножницами, ходил заросший, и лишь изредка сам подстригал волосы — ровнял края и убирал длину.

И Колючий Колька стриг сам себя, очень коротко, ножницами. Черные волосы его после стрижки торчали короткими иголками, потому и звали его Колючкой или просто Колючим Колькой.

Таис волосы не стригла. Плела в косички и убирала под бандану. Так было проще и легче. Да и не до модных стрижек теперь стало. Теперь дело упиралось только в еду и необходимые вещи.

Тряхнув мокрыми волосами, Таис села на кровать, застеленную коричневым шерстяным одеялом, взяла с табуретки кружку с горячим кофе и почувствовала, как блаженное тепло передается посиневшим пальцам.

— Спасибо тебе за кофе. Устала ужасно, и есть хочу.

— Да, давай ешь. Ты же не обедала, — Федор торопливо поднялся, кинул планшет на кровать и присел рядом.

Железные пружины койки обиженно скрипнули, словно возмущаясь тем, что их, таких старых и почтенных, до сих пор беспокоят. Сморщилось толстыми складками одеяло, и Таис вдруг подумала, что Федор уже совсем большой. Но тут она заметила горячие гренки на блестящей нержавеющей тарелке, и больше уже не о чем не думала.

Всего два восхитительно горячих кусочка, поджаристых и ароматных. Они закончились так быстро, что у Таис невольно навернулись на глаза слезы. Ужасно хотелось еще.

Три шоколадных батончика в зелено — синих обертках, и маленький пакетик чипсов. Вот и вся еда. Стараясь жевать как можно медленнее, Таис покосилась на друга и спросила:

— Ты сам ужинал?

— Ужинал, не переживай. Еще когда ты купалась, вместе со всеми.

— Надо завтра опять идти на охоту. Федь, может, к складам полезем, а? Запасов‑то совсем не осталось.

— Может, и полезем, — Федька говорил медленно, растягивая слова и постоянно вертя в пальцах тонкую флешку.

От флешки тянулась к поясу Федора цепочка, натертая до блеска. Таис машинально дотронулась до прыгающих звеньев, быстро глянула в глаза друга, уточнила:

— Меня опять не возьмете?

— И не проси. Это не поход за шоколадом к школьному буфету, сама знаешь.

— Тем более, Федь, я вам пригожусь. Я могу караулить, могу стрелять…

— Ага, стрелять. Из чего, Тай? Из пальца? — Федор добродушно улыбнулся, сунул флешку в карман и вытащил еще один пакетик чипсов, — на вот, припас специально для тебя.

— Я не буду есть твою долю, даже не упрашивай. Тебе тоже надо выжить, как и всем тут.

— Это не моя доля. Мы делили на всех поровну, как всегда, и четыре пакетика оказалось лишними. Малькам и тебе.

— Давай поделим? — Таис взялась за шуршащий край и легко разорвала обертку.

— Да ешь уже. У меня, по — правде говоря, полно работы. Надо продумать маршрут, по которому будем выводить новеньких. Вернее, будем пробовать выводить. Не хотелось бы, чтобы получилось как прошлый раз.

— Прошлый раз детки сами не захотели выходить. Это не наша вина.

Федор согласно кивнул головой, поскреб заросший щетиной подбородок. После сказал, не глядя на Таис:

— Мы должны сделать так, чтобы они захотели.

— Да ничего мы не должны! Мы никому ничего не должны! — злость на мгновение полыхнула горячим, и сдержать ее уже не хватило сил, — все новенькие — это новые едоки, ты ведь знаешь. Кто их будет кормить, когда тут и самим не хватает? Кто их будет учить, одевать? Это лишняя головная боль, вот что это такое!

— А иначе они умрут, Тай, — невозмутимо ответил Федор и положил себе на колени свой планшет.

В его неторопливых движениях сквозила легкость и аккуратность, планшетик свой он очень берег. Тут каждый берег свой планшет — единственное развлечение в стылых и пустых базах. Не считая мусорки, конечно. Там тоже можно было нарыть уйму нужных вещей, факт.

Планшет Федора загорелся неярким светом, заставка — черный звездный космос — замигала значками программ. Вся карта Второго уровня вместе с тепловыми датчиками, лестницами и вентиляционными ходами хранилась в одной из папок на планшете, нажмешь — и она выскочит в 3Д голограмме. А если зайти во внутреннюю корабельную сеть, то можно попасть и в файлы управления тепловыми датчиками.

Федор и Валёк пробрались когда‑то в технический отсек Второго Уровня и оставили там флешку. Маленькую такую, замаскировали ее. Мозг корабля до сих пор эту флешку не обнаружил, потому что Валёк прописал на нее родные кораблю коды. Вот через нее ребята и проникали в файлы управления, расчищали пути, продумывали новые ходы. Работа для мозгов — как любил говорить Валёк. Хотя говорил он мало, все больше зависал над планшетом. И как Нитка с ним только общается?

— Федь, мне их очень жаль, поверь. Но не надо быть такими дураками, не надо верить Моагу.

— Это значит, что не надо верить всему. Ты ведь знаешь, Тай, так? — Федор по — прежнему оставался спокоен.

Такие разговоры происходили очень часто. Особых ответов Таис и не ждала, их просто не было. Но хотелось хоть немного избавиться от горечи и боли, что порой плескались внутри, точно горячая вода в бойлере.

Все, чему их учили на Втором Уровне, все, что они старались запомнить и воплотить в жизнь — все оказалось враньем. Нет ничего — ни взрослых, ни работы на Третьем Уровне. И соблюдение законов ничего не даст, эти законы вообще полная лажа. Все на Втором Уровне не настоящее, даже цветы, что так тщательно выращивают проворные роботы.

Правды нет, и никогда не было. Вернее, она есть, эта правда, но такая темная, холодная и пустая, что при мысли о такой правде хотелось рыдать и биться головой о железные стены.

— Я не знаю. Я ничего не знаю. Дай, вытащу одеяло, хочу спать.

Федор подвинулся, Тай завернулась в коричневую шерсть с квадратной эмблемой корабля "Млечный путь", пристроила голову на подушке. На наволочке подушки темнела такая же эмблема, вышитая коричневыми нитками. Веки стали тяжелыми, точно мешки, набитые кукурузной крупой. Вот бы поесть еще немного горячей желтой каши…

— Ты еще посидишь со мной, Федор? — тихо спросила Таис, не открывая глаз.

— Да, я поработаю тут. Ты согрелась хоть чуть — чуть?

Тай лишь кивнула головой. Толстое одеяло выручало каждую ночь. Ну, и темный обогреватель с бестолковой имитацией пламени. Через открытую дверь немного тепла проникало в крошечную спальню. Двери в спальни не закрывал никто: ни девочки, ни мальчики. Только когда переодевались. А делали это на базах не часто, потому что одежды лишней не было ни у кого. Вообще ничего лишнего не было.

Глава 2. Эмма: экзамен

1.

Верхний ящик комода снова начал заедать. Перекосился немного и цеплял за верхнюю крышку. Эмма несколько раз подергала его, после выглянула в коридор и позвала:

— Лонька, иди, посмотри, что там с ящиком.

С кухни доносилось легкое посвистывание и слышался стук расставляемых на столе тарелок. Лон занят приготовлением завтрака и разворчится, чего доброго. Но ящик не выдвигался, а в нем лежали трусы и майки.

Сегодня важный день, чуть ли не самый важный день в жизни, и Эмма собиралась выглядеть безупречно. Конечно, на последнем экзамене не станут проверять, насколько у нее трусы соответствуют цвету маечки, но уже давно подмечено — чем безупречнее внешний вид, тем удачнее день. Да и, в конце концов, душ принять надо, и чистое белье тоже надеть необходимо. Так что, придется Лону оторваться от своих тарелок.

— Лон, у меня не открывается ящик с бельем! — уже громче позвала Эмма.

Свист прекратился, мягко застрекотали колесики, и отливающий белым робот выкатился из кухни, повернул блестящую голову к Эмме и, не открывая узкой полоски рта, выдал:

— Поднялась на полчаса раньше, чтобы подобрать одежду? Думаешь, Дон-12 оценит твой прикид?

— Посмотри ящик комода. Ты с ним справишься, я уверена, — Эмма вздохнула и повернулась к зеркалу.

А ведь раньше был робот, как робот. Лишнего не спрашивал, на подростковом сленге не разговаривал и бестолковых песен не насвистывал. И зачем Коле понадобилось лезть в его программы?

После того, как Николай пропал, а роботам — учителям, которых называли Донами, стало известно, что он взломал школьную базу и выправил все свои плохие оценки, Эмма хотела заявить, что и домашний робот — нянька теперь существует сам по себе, не зависимо от интеллекта корабля. Пусть бы взрослые сами решали, что с этим роботом делать.

Хотела заявить, но не заявила. Во — первых, младшая сестра Соня распереживалась — мол, что теперь будет с ее любимым Лоном и как же она будет без него? А во — вторых, Эмма просто побоялась, что за испорченный механизм — а робота с полностью замененными программами по — другому никак не назовешь — с нее снимут бонусы. А бонусы с Эммы еще ни разу не снимали.

У нее ведь самые высокие оценки в Выпуске этого года. Хотя выпускается всего три человека, но все равно. И в прошлом году никого не было с такими высокими оценками. Все безупречно, и количество бонусов, и сумма баллов. Сегодня последний экзамен по компьютерным языкам, а через семь суток Праздник Выпускников и Последние Распоряжения.

Эмма лучшая, и ей уже пришло приглашение работать на командном посту с бортовыми компьютерами. Это значит, что она сможет писать программы для самого Моага, и даже управлять полетами. Набранный золотистыми буквами файл пришел ей на почтовый ящик в планшете всего два дня назад. Управление корабля не стало дожидаться, когда Эмма сдаст последний экзамен. Ведь и так ясно, что лучше и талантливее ее в этом выпуске нет.

Кроме нее выпускается Катя Тунс, худенькая девочка с грустным лицом и неуверенным взглядом. Катя вполне себе симпатичная девчонка, но волосы у нее никуда не годятся. Какие‑то бесцветные, прямые, точно соломинки. Катя стригла их по самую шею и ни разу не укладывала, не завивала. Так и лезли на глаза постоянно.

Но Илья, третий выпускник этого года, на Празднике будет танцевать с Катей. Чем она его привлекла — непонятно, но эти двое редко показывались врозь.