Помоги проекту - поделись книгой:
«Начинает понимать, – не без педагогического удовлетворения отметил про себя сержант, – что прямой путь к цели не всегда самый короткий».
Он решил поощрить капрала за применение «военной» хитрости.
– Что ж, дети – это святое…
– Ага, цветы жизни, – пытаясь заглянуть в командирский монитор, не удержался от пошлого замечания капрал.
Корин слегка хлопнул его по лбу.
– Не лезь.
Он открыл файл с медицинскими картами экипажа.
– Итак, что тут у нас? Рост – 180, вес – 72…
– Кор, а для девушки 72 килограмма не многовато?
– У нас не балетная студия.
Корин тщательно просмотрел медицинскую карту Николь Дюфренн.
– Она чиста. Никаких переделок. Даже генетических. Такое сейчас встречается нечасто.
Эдди воссиял словно Сириус.
– А можно еще…
– Отставить, – перебил его Корин. – Все, что можно, я тебе сообщил.
– Понял, понял!
Эдди развалился в кресле, и на его лице появилось мечтательное выражение.
Сержант отправил инфокристалл в хранилище и поднялся на ноги.
– Умник, мы пока в режиме?
– Так точно, сэр! Прием нового члена экипажа должен быть закончен через тринадцать минут.
– Отлично. Надо проверить, хорошо ли капрал Мур устроил свою будущую жену.
Слова командира вызвали у Эдди широкую самодовольную улыбку. Капрал унесся в своих мечтах так далеко, что совершенно не уловил ироничный тон сержанта.
– Эдди, к тебе огромная просьба, – пристально глядя на второго пилота, сказал Корин. – Со стажером веди себя корректно. Иначе продолжишь службу в команде Маккоя.
– Кор, ты же меня знаешь!
– Поэтому и предупреждаю. Всему есть мера.
Эдди хотел было сострить по поводу только что сказанного, но подняв глаза на командира, мгновенно передумал.
– Слушаюсь, – обиженный в самых лучших чувствах, обронил он с грустью.
Корин прошел по короткому коридору спального отсека и остановился у дверей каюты, где теперь размещалась Николь Дюфренн.
Сержант нажал кнопку вызова.
– Войдите, – раздался из переговорного устройства голос стажера.
Дверь беззвучно поползла вправо. Скорость ее движения зависела от эмоционального состояния входящего или выходящего. Сержант подобные «примочки» на боевом корабле считал блажью психодизайнеров.
Корин протиснулся в каюту через узковатый для его фигуры проем и остановился у порога, заложив руки назад.
– Есть какие-либо ко мне вопросы или пожелания, стажер?
Девушка вытянулась перед сержантом.
– Никак нет, сэр!
Николь Дюфренн была лишь на пару сантиметров ниже своего командира и тому, чтобы не смотреть на девушку почти в упор, пришлось изображать внимательный обзор помещения. Весьма неказистого, надо сказать. Правда, его собственная каюта от этой мало чем отличалась. Но он родился в далеко не генеральской семье. Эдди вот, например, пришлось привыкать к спартанской обстановке на перехватчике, поскольку у его родителей, как говорили древние, денег куры не клюют, и парнишка вырос балованным. А стажер еще и девушка…
– Наш корабль, стажер, несколько отличается от типового полицейского перехватчика, поскольку, как вы знаете, мы работаем и на «закрытых» планетах. Так что, если возникнут вопросы по спецоснащению, Умник вам все разъяснит. Кое с чем из нашего новейшего оборудования в академии вас вряд ли могли ознакомить…
– Простите, сэр! К кому я должна обращаться по поводу оборудования?
– К Умнику. Это наш Главный бортовой компьютер. На употребление прозвища есть официальное разрешение. Модель экспериментальная, но, слава богу, больших сбоев пока не было. На первых порах вахту будете нести вместе со мной. И, наконец, главное…
Сержант впервые за все время разговора посмотрел прямо в глаза Николь.
– Нравы женщин-землянок, стажер, в Галактике хорошо известны. Я, конечно, ознакомился с вашими документами и, судя по ним, репутация у вас безупречная. Но если вдруг я увижу, что ваше поведение мешает нормальной работе экипажа, вы будете немедленно направлены в распоряжение Кадрового совета Космопола. Вы меня хорошо поняли?
Щеки девушки порозовели, зрачки стали огромными.
– Я все поняла, сэр. Но хочу сказать, что тот образ жизни, который ведут большинство женщин Земли, мне не нравился даже в пубертатный период.
– Вот и хорошо. А теперь, стажер, позвольте задать вам несколько вопросов по поводу вашего назначения. В штабе полка вас сразу направили к нам? Я имею в виду наш перехватчик.
– Никак нет, сэр. Сначала капитан Эрнандес собирался зачислить меня в экипаж сержанта Торвальдсена. Но потом туда направили другого человека, а меня послали к вам.
– А почему так срочно? Да еще столь необычным способом?
– Я сама попросила ускорить переброску. Иначе мне пришлось бы две недели дожидаться вас на базе. На это время меня могли приписать к какой-нибудь вспомогательной команде. Стажеру с минимальным допуском оказаться там проще простого. Выбраться потом оттуда мне бы вряд ли удалось. Капитан Эрнандес пошел мне на встречу.
– Он как-то мотивировал ваше назначение к нам?
– Капитан дал понять, что далеко не в каждом экипаже я могу рассчитывать на человеческое ко мне отношение, и еще он сказал, что вы, как ни один сержант в его полку, наделены педагогическим талантом.
– Даже так… Стажер, не хочется вас разочаровывать, но наш капитан никогда не бывает добрым просто так. Он поглаживал усы, воспевая мой педагогический дар?
– Не помню. Кажется, да. Большим и указательным пальцем.
– На будущее. Когда во время разговора капитан Эрнандес делает что-то подобное, это означает, что он иронизирует. Подозреваю, что вас он сюда прислал для того, чтобы я немного помучился. Своеобразная форма наказания. Видно, капитан никак не успокоится после одного шоу, в котором принял активное участие мой второй пилот.
Стажер насупилась и стала похожа на сердитую девочку.
– Я так поняла, вы будете искать повод, чтобы убрать меня с борта, сэр?
Сержант немного помолчал. Николь пауза показалась неимоверно длинной.
– Конечно, – честно ответил на прямой вопрос стажера Корин. – Но не нужно считать свое списание неизбежным. Шанс вам предоставляется.
Он глянул на часы, прикрученные к переборке каюты.
– Мне пора. Вам шесть часов на сон.
– Есть, сэр!
Мины неудовольствия на лице стажера уже не было.
Глава II
Неделя перед возвращением на базу перехватчика SP-0099 оказалась на редкость спокойной. Серьезных нарушений границ зоны его экипаж за указанный период не зафиксировал вовсе, мелких же было отмечено и, естественно, присечено всего лишь два. На оба перехвата в целом ушло менее двадцати земных минут.
Корина весьма устраивал такой ход событий. Ему требовалось время, чтобы понять, в какой мере можно доверять «госпоже Дюфренн». Хотя большинство людей и считают, что повседневное общение в спокойной обстановке не дает ясного ответа на вопрос, как поведет себя тот или иной человек в стрессовой ситуации, Корин придерживался на этот счет иного мнения.
– В критическом положении, – втолковывал он как-то Эдди во время очередной с ним воспитательной беседы, – характер, разумеется, проявляется и быстрее, и ярче. Но ведь это не значит, что некое свойство личности возникло сиюминутно, а до того момента его и в помине не было. В обыденной обстановке требуется лишь больше времени, а главное – внимания, чтобы понять своего ближнего. Смотри, слушай, анализируй. И помни: в острой ситуации открытие тобой темных сторон той или иной личности может состояться непосредственно перед твоей кончиной. Хотя, при таком раскладе, человек порой даже не успевает понять, что причиной его смерти стала чья-то слабость.
О Николь Дюфренн у сержанта складывалось, в общем, неплохое мнение. Стажер была исполнительна и не стеснялась спрашивать, если что-то ей было непонятно. В отношениях с экипажем Николь не подчеркивала, что она женщина и, в тоже время, не строила из себя «своего парня». У Корина постепенно крепла уверенность в том, что девчонка на самом деле мечтает стать хорошим патрульным. Но вот отношение к такому ее желанию у сержанта было двойственное. Он принадлежал к числу тех упрямцев, которые по древней традиции продолжали делить профессии на мужские и женские. Сержант считал всех женщин, служивших патрульными в Космополе, ненормальными или, в лучшем случае, дурно воспитанными. Однако говорить на эту тему со стажером он не собирался. Все подобные беседы – сержант не раз был тому свидетелем – всегда скатывались к спору о том, кто хуже: мужчины или женщины? Корин в таких дискуссиях предпочитал не участвовать. Как-то после жаркой ссоры с одной из своих подружек Эдди все-таки рискнул поинтересоваться его мнением на этот счет. Неожиданно командир не стал отшучиваться, что он обычно делал, если Эдди заводил разговор, не касающийся службы, а ответил вполне серьезно, даже высокопарно: «Скверные мужчины несут в мир зло, а скверные женщины лишают мир света. Как ты думаешь, что хуже?» Эдди, пожав плечами, оставил тогда вопрос командира без ответа. Он еще был слишком молод, чтобы размышлять о женщинах с философской точки зрения.
Одним словом, Корин решил не препятствовать Николь Дюфренн в осуществлении ее мечты (собственно говоря, какое дело этой девчонке до его убеждений), да и вряд ли еще одна помеха на пути к заветной цели в его лице, была способна ее остановить. Судя по документам, стажер с маниакальным упорством преодолевала все преграды, что, разумеется, командир «девяносто девятого» не мог не оценить.
Корин досконально изучил досье Николь Дюфренн, вплоть до видеозаписей ее академических боев, и пришел к выводу, что года за три девчонку можно будет подготовить для работы на «закрытых» планетах с наивысшей, десятибальной, для жизни человека степенью опасности. Главный вопрос был в том, согласится ли она пройти курс глубокой психокоррекции? На эту процедуру добровольно мало кто из людей подписывался, из-за страха утратить часть своего драгоценнейшего Я. Для землян их внутренний мир был свят, хотя разумным обитателям других планет казалось, что у тех вообще нет ничего святого.
Однако в данный момент сержанта больше занимало не будущее Николь Дюфренн, а настоящее капрала Мура. От мальчишеского задора второго пилота не осталось и следа. Он теперь почти все время молчал и постоянно искал повод для того, чтобы оказаться рядом с Николь, а количество потребляемой им пищи упало едва ли не втрое. Такого Корин за все время знакомства с Эдди еще никогда не наблюдал. Степень влюбленности второго пилота начинала вызывать в нем тревогу.
Дверь беззвучно открылась, и сержант переступил порог рубки. Эдди молча (раньше он всегда во время дежурства болтал с Умником) взирал на обзорную панель.
Корин легонько похлопал второго пилота по плечу.
– Капрал, вахту я принял. Можешь отдыхать.
Эдди повернул голову и, бросив печальный взгляд на стоявшего возле него командира, остался сидеть в кресле.
– Я решил тебя пораньше сменить. Отдыхай, – повторил Корин.
– Слушаюсь.
Капрал вздохнул и, опершись двумя руками на подлокотники кресла, неспешно поднялся на ноги. Вид у него был настолько усталый, что сержант, не скрывая беспокойства, спросил:
– Ты в порядке?
– Кор, все нормально.
– Умник, что скажешь о состоянии нашего второго пилота?
– На момент сдачи вахты снижение скорости сигналов коры головного мозга у второго пилота составляет одиннадцать процентов от установленного стандарта.
Корин, откинув голову назад – капрал Мур был намного выше своего командира, – пристально посмотрел в глаза Эдди.
– Ты понимаешь, что этого вполне достаточно, чтобы отстранить тебя от работы?
– Кор, я все понимаю… Я соберусь.
– Одну вахту пропустишь. Умник проведет с тобой восстановительные процедуры.
– Есть.
Капрал тяжело вздохнул и опустил взгляд.
– Мне полудохлые патрульные на вахте не нужны. И Земной Федерации тоже. Свободен! – с раздражением произнес Корин.
– Есть, сэр!
Эдди развернулся кругом и направился к себе в каюту.
Корин осмотрел рубку «на предмет чистоты», как любил говорить капитан Эрнандес, и, убедившись, что Эдди не оставил нигде после себя ни конфетных фантиков, ни пакетиков из-под мармелада, занял свое рабочее место.
– Умник, на твой взгляд, в чем причина неудовлетворительного функционального состояния нашего второго пилота?
– Последний плановый осмотр показал, что причина скрыта в сфере эмоций. Капрал Мур влюблен, сэр.
– Соображаешь. А его подавленное состояние говорит о том, что девушка, с которой капрал Мур желает вступить в брак, не демонстрирует аналогичного к нему отношения.
– Вчера стажер Дюфренн подала капралу Муру тюбик с его любимым персиковым желе, сэр.
– Это говорит лишь о том, что мадемуазель хорошо воспитана.
– Вас понял, сэр!
В целом поведением стажера по отношению к Эдди, сержант был доволен. Но сейчас он вдруг впервые задумался над тем, а только ли как командира экипажа заботят его взаимоотношения Николь и Эдди? Может, здесь на первое место следует поставить его мужской, а не служебный интерес? Девчонка ведь объективно писаная красавица, а инстинкт размножения есть и у сержантов Космопола.
Корин принялся методично разбирать свои мысли и чувства, пытаясь уличить себя в симпатии к неглупой и очень красивой девушке. В конце концов, после получаса напряженных умственных трудов придя к выводу, что бывшая жена сделала ему прививку от любовной лихорадки лет на двадцать, он успокоился.
Сержант проверил показания приборов и, удобнее усевшись в кресле, настроился на многочасовое бдение.
Корин прослужил в Космополе уже почти шестнадцать лет, придя в него примерно в том же возрасте, что и Николь Дюфренн. Он сразу же по окончании Объединенной академии, без стажировки (редкий случай), был зачислен на штатную должность в Особый корпус Космической полиции, занимавшийся охраной планет с низким уровнем развития цивилизаций. Это соединение имело славную трехсотлетнюю историю.
На заре эпохи великих космических путешествий, когда люди достигли первых планет с разумными формами жизни, в Высшем Совете Земной Федерации взяли верх сторонники политики активных контактов с инопланетянами. Но постепенно ряд выдающихся ученых пришел к выводу о пагубности широкого взаимодействия с далекими мирами. Даже простое присутствие землян на планетах, где цивилизация стояла на низших ступенях развития, значительно деформировало местную культуру, общественные и государственные институты, а иногда приводило к их полному исчезновению. За два века активных связей более восьми десятков внеземных цивилизаций окончательно утратили свою самобытность и фактически превратились в колонии.
Поделиться книгой: