День хризантем

— Итак, нас десять человек, — сказала Мария. — Но это ещё не эскадрилья. Вы никогда не летали на этих самолетах в боевых условиях. Вы не умеете взаимодействовать друг с другом в воздухе.

Многие из вас не умеют даже стрелять. Моя задача — сделать из вас боеспособное подразделение. Времени у нас очень мало. Противник превосходит нас по численности и боевой подготовке. Они тренировались три года. Мы будем делать по шесть-семь учебных вылетов в день. Начнем с проверки навыков пилотирования. Я проверяю пилотов-любителей, майор Сидоров — профессионалов. Затем стрельбы по конусу и учебные воздушные бои — поодиночке, парами, и всей группой. Нашими противниками будут пилотажные самолеты Су-26. Это современный спортивный самолет, превосходящий по своим летным данным любой из десяти наших истребителей примерно настолько же, как и японский «Зеро». Обращаю особое внимание пилотов Р-40Е. Наши с вами самолеты особенно боятся перегрева двигателей. У Р-40Е плохое охлаждение. Наши инженеры обещали принять срочные меры, вероятно, они поставят дополнительные вентиляторы на радиаторах, возможно, применят более эффективный хладагент. Но они могут не успеть. Будет глупо потерять кого-либо из пилотов из-за неумения обращаться с техникой. Вооружение наших самолетов явно неудовлетворительно. Не у всех, но Р-40 и «Хеллкэт» с их шестью пулеметами против двух пушек и двух пулеметов «Зеро», на мой взгляд, выглядят бледно. По моей просьбе к нашим самолетам будут подвешены контейнеры SUU-11/A с шестиствольными пулеметами М-134 «Миниган» и боекомплектом на полторы тысячи патронов. Для тех, кто не знает, что это такое, поясню. Это пулемет системы Гатлинга с вращающимся блоком стволов и переменной скорострельностью от двух до шести тысяч выстрелов в минуту. Использование этих пулеметов осложняется необходимостью дополнительной синхронизации с пропеллером. Если инженеры не решат эту проблему, придется обойтись тем, что есть. Помните, у нас нет дублеров и запасных самолетов. Эти десять машин — все, что удалось собрать Вечности против японских фанатиков.

А теперь — по самолетам!

Авианосец

Секта «Дети Ямато» тоже продолжала подготовку. Незваные гости больше их не беспокоили. Йоцу Ватанабе продолжал совершенствовать свою установку для перемещёния во времени. Она потребляла очень много энергии. Пока они оставались на берегу, это не имело особого значения, но когда корабль выйдет в море, сухопутные электростанции окажутся недоступны. В отличие от Густава Хаузера Йоцу не знал о существовании естественных «окон» — слабых мест в континууме. К тому же, Хаузер перемещался с линии на линию поперек временного потока, а Ватанабе перемещался вдоль него по одной и той же линии. При перемещёнии в прошлое ему приходилось преодолевать так называемый «темпоральный барьер». При этом требовалось почти на порядок больше энергии, чем при перемещёнии между линиями в один и тот же момент времени. Сэнсэй Тояма предложил смонтировать на танкере дополнительную электростанцию для питания установки Йоцу. Вначале эта идея показалась ученому здравой и вполне реальной, но, рассчитав энергопотребление, он понял, что такая электростанция заняла бы почти треть полезного объема танкера. В этом случае не осталось бы места либо для самолетов, либо для боеприпасов и горючего. К тому же, у них был только один корабль. Все запасы горючего на дальний переход до Мидуэя и обратно приходилось размещать на его борту, что ещё больше «съедало» грузоподъемность. Будь у сектантов ещё один корабль, они смогли бы смонтировать на нем электростанцию, или погрузить горючее. Но у Тоямы уже не хватало денег на приобретение второго парохода. Оставался только один выход, к которому они пришли через пару дней. Йоцу должен был остаться вместе со своей установкой в Японии, открыть межвременное окно и пропустить переоборудованный танкер в прошлое. Там он совершил бы самостоятельный переход в район острова Мидуэй, после чего вернулся бы обратно. Этот вариант не был лишен своих недостатков. Переоборудование танкера должно было завершиться в укромной бухточке на восточном побережье острова Хоккайдо, откуда он и собирался отправиться в путь. В потайном месте предполагалось смонтировать «островную» надстройку, радиолокаторы, и силовой каркас полетной палубы. Саму палубу и зенитные орудия люди Тоямы собирались установить на маленьком необитаемом островке, вдали от глаз шпионов. Теперь же им предстояло полностью собрать свой импровизированный авианосец на острове Хоккайдо, затем сделать рискованный переход на юг, к побережью острова Хонсю, и уже в этом месте произвести межвременной прыжок. Тояма предложил перевезти установку ДПВК на Хоккайдо, но и этот вариант пришлось отбросить. Оценив возможности энергосистемы острова, Йоцу понял, что она не выдержит подобной пиковой нагрузки. А если весь Хоккайдо останется без электричества, их будут разыскивать не только неведомые шпионы, но и правительственные службы Японии. Этого им только не хватало. Пока Йоцу решал проблемы энергоснабжения, Масао продолжал тренировать пилотов, не только свою эскадрилью истребителей, но и пилотов бомбардировщиков и торпедоносцев. Но его гораздо больше беспокоили шпионы. Получив в челюсть от неведомого «гейдзина», сломавшего, как хворостину, его меч, выкованный одним из лучших мастеров Японии, Масао запомнил этот момент на всю жизнь. Хуже физической боли его уязвило испытанное им унижение. Он, самурай, признанный мастер кендо и каратэ, не смог справиться с варваром, все боевые искусства которого начинаются и заканчиваются грубым размахиванием кулаками!

Конечно, противник был сильнее его, да и тяжелее раза в полтора, но Масао не терпел никаких оправданий ни от других, ни, тем более, от самого себя. Самурай обязан победить или умереть! Напрасно сэнсэй Тояма убеждал его, что в произошедшем нет никакой его вины. Учитель даже привел в пример пословицу, слышанную им в русском плену во время войны: «Против лома нет приема». Масао чувствовал себя втоптанным в грязь. Впервые в жизни он, как выражаются на Востоке, «потерял лицо», и теперь мечтал лишь о мести.

Все свободное время, остававшееся после полетов, Масао посвящал изнурительным тренировкам, отводя на сон лишь пять-шесть часов. Однако шпионы больше не появлялись, как ни мечтал Масао о новой встрече, которая позволила бы ему взять реванш. Ему оставалось лишь тренироваться и пестовать свою ненависть. Адмирал Тояма, напротив, был озабочен множеством организационных вопросов. План операции пришлось пересмотреть в корне. Вместо длинного, утомительного, но безопасного перехода в мирное время им предстоял теперь не менее долгий путь в военных условиях. На этом пути их могли подстерегать любые опасности, но адмирал более всего опасался американских подводных лодок. Если уж гигантский авианосец «Синано», построенный по всем канонам кораблестроения, и почти пустой, был потоплен всего лишь четырьмя торпедами, что было говорить о наспех перестроенном танкере, доверху набитом самолетами, бомбами, и залитом под пробку соляркой и высокооктановым авиационным бензином. Кроме этого, не меньшую опасность таил в себе короткий переход от Хоккайдо к Хонсю. Идти предстояло вдоль густонаселенного побережья Японии, патрулируемого кораблями береговой охраны. Акватория была набита рыболовецкими судами, любое из которых могло сообщить о неопознанном авианосце в береговую охрану. При составлении плана предполагалось, что «танкер» покинет бухту на Хоккайдо, будучи похожим на лихтеровоз или сухогруз. Для маскировки сектантам пришлось изготовить из фанерных листов фальшивую кормовую надстройку и установить ее поверх кормового самолетоподъемника. Тем не менее, «островок» с навороченными на нем антеннами радаров, очень бросался в глаза. Лес торчащих силовых опор и балок несущей конструкции полетной палубы добавлял подозрений, но его можно было замаскировать под контейнеры. Но замаскировать плоскую полетную палубу, закрывающую весь танкер, было очень трудно, если вообще возможно. А делать морской переход вдоль берегов Японии на этом эрзац-авианосце невероятно рискованно. В конце концов, был разработан другой план. «Танкер» должен пройти вдоль побережья ночью, приняв все меры для маскировки своего истинного назначения. Для этого силовую конструкцию полетной палубы закрыли с боков стенками от старых контейнеров, а на самой палубе сверху выложили вплотную одна к другой их крышки, так, что судно при взгляде сбоку или сверху стало напоминать контейнеровоз. Антенны радара управления воздушным движением и радара ПВО временно демонтировали. Поставить их обратно можно было и в открытом море, если погода будет спокойной. К башне «островной» надстройки спереди и сзади приделали фанерные конструкции, изменившие ее форму. Название корабля на корме и бортах закрыли кусками ткани, выкрашенной под цвет борта, написав на них новое имя и порт приписки. С названием «авианосца» были свои проблемы. Оставлять перестроенному танкеру прежнее название «Тойо-мару» было невозможно, и не только по соображениям секретности. Такие названия носят только торговые суда японского флота. У военного корабля окончания «мару» не может быть. Масао предложил назвать их авианосец «Микаса», по имени прославленного броненосца адмирала Того. Но Тояма не согласился.

— Называть перестроенный танкер именем этого легендарного корабля — святотатство, — сказал старик. В конце концов, после долгого обсуждения мнения сошлись на имени «Кирисима».

— Меня беспокоит другое, — сказал Тояма в одной из бесед с Масао.

— Хватит ли у нас сил?

— Да, сэнсэй, — ответил пилот. — Смотрите сами. Наш авианосец имеет водоизмещёние 50 тысяч тонн — это в два с половиной раза больше, чем у любого из авианосцев Нагумо. У нас тридцать истребителей, 15 пикировщиков и 15 торпедоносцев. Для такого корабля это очень мало, но это все, что мы смогли найти. Теперь смотрите, с кем нам предстоит сражаться: «Йорктаун» — 3-я эскадрилья пикировщиков — 17 самолетов под командованием Макса Лесли, которые атаковали «Сорю». Сбросили бомбы только 13. «Энтерпрайз» — 33 пикировщика: Дик Бест и 1-й дивизион 6-й бомбардировочной эскадрильи — 5 самолетов — они атаковали «Акаги».

Уэйд Маккласки, 6-я разведывательная эскадрилья Эрла Галлахера — 15 самолетов — и два дивизиона эскадрильи Дика Беста — 10 машин, которые атаковали «Кага». Самолеты с «Хорнета» не участвовали в первом налете, так как не смогли обнаружить цели. «Хирю» повредили позже, объединенными усилиями авиагруппы с «Йорктауна» и «Энтерпрайза». Против нас будет пятьдесят пикировщиков, совершенно не прикрытых истребителями — американцы не смогли скоординировать вылет своей авиагруппы. Самолеты с «Йорктауна» также пойдут отдельно от самолетов Маккласки. Я планирую перехватить обе группы на маршруте, а также навести на них боевой воздушный патруль с авианосцев Нагумо. Десять моих самолетов перехватят 3-ю эскадрилью Макса Лесли, а двадцать остальных возьмут на себя 33 бомбардировщика Маккласки. Нам будет нелегко, но мы справимся. Если же мы привлечем на помощь патрульные истребители Нагумо, все вообще будет просто.

— Даже если вы не собьете все пикировщики американцев, — заметил Тояма, — вы все равно задержите их, а тем временем Нагумо успеет поднять свои самолеты для удара по американскому флоту. И ещё, даже если один или два авианосца Нагумо будут потоплены или повреждены, самолеты с них, которые в этот момент были в воздухе, не будут потеряны. Наш корабль примет их. Будут спасены первоклассные морские летчики — цвет морской авиации Империи. Ты же знаешь, что после сражения за Мидуэй начала ощущаться нехватка подготовленных пилотов.

— Именно, — согласился Масао. — Кроме того, у нас преимущество знания прошлого. Мы сможем точно навести самолеты Нагумо на авианосцы противника и атаковать не только «Йорктаун», а все три авианосца сразу. Даже если Нагумо не сможет поразить все цели одновременно, на этот случай у нас есть по одной эскадрилье пикировщиков и торпедоносцев. Мы доделаем его работу.

— Я вижу, ты отлично поработал, мой мальчик, — лицо Тояма расплылось в улыбке. Шпионы, так обеспокоившие Масао, больше никак себя не проявляли.

Сектанты соблюдали все меры предосторожности, но ни разу не замечали даже намека на слежку. Тояма был озадачен. Масао — тем более. Йоцу склонялся к мысли, что западные варвары попросту ничего не поняли в его лабораторном журнале. Если же это были промышленные шпионы, они получили желаемое и оставили дальнейшие попытки. Никто из членов секты даже не догадывался, что за ними ведется постоянное наблюдение. Особенно тщательно следили за кораблем и самолетами. Каждые три часа Ицхак Шильман и Мартин Бейли получали сводку новостей о ходе работ на корабле и о тренировках летчиков. Наблюдение велось издалека, с помощью оптики, радаров и направленных микрофонов. При этом был риск упустить фанатиков из вида, если они начнут свою операцию неожиданно. Поэтому Служба Хронобезопасности держала наготове самолет ДРЛО. Не желая рисковать, Координатор Шильман задействовал лучшую из имевшихся в его распоряжении команду — экипаж самолета ЕС-121Н, называвшегося «Эйприл Фёст».

План операции

Шильман, Мартин Бейли и Рэй Шеннон, аналитик из Объединенного Комитета начальников штабов, мрачно смотрели на тактический дисплей, воспроизводящий в реальном времени весь ход битвы за Мидуэй.

Промежутки между атаками проходились ускоренно, атаки же отображались на плоском горизонтальном экране секунда в секунду.

Расселл Бартон, Мария Пирелли и Аарон Голдштейн стояли с другой стороны дисплея. План Ватанабе был известен им только в общих чертах, позиция авианосца фанатиков оставалась загадкой. Численность их авиации была известна, и это не прибавляло радости Марии и остальным. Идти на десяти истребителях против тридцати «Зеро» — это был не бой, а верное самоубийство.

— Я готова вести эскадрилью в бой, — сказала Мария. — Но при таком численном перевесе противника выполнить боевую задачу будет невозможно.

— На мой взгляд, единственный выход — активно использовать направленные радиопомехи, — заметил Бартон. — Мы повесим три самолета ДРЛО — здесь, здесь, и здесь, — он указал позиции, окаймлявшие треугольником все соединение Нагумо.

— Таким образом, мы будем немедленно засекать и идентифицировать передачи самолетов и авианосца фанатиков, и сразу же глушить их.

— Как вы сможете отличить передачу с одного «Зеро» от передачи с другого? — скептически спросил Шильман.

— Ватанабе использует современные радиостанции, — пояснил Голдштейн-младший. — Кроме того, мы будем знать их позиции и глушить направленным лучом. А в том случае, если нам не удастся избирательное глушение, мы вообще забьем весь эфир помехами. Наши истребители будут работать на другой частоте.

— Все равно, — покачала головой Мария. — Десять против тридцати — у нас нет шансов. Стоит пикировщикам немного задержаться на маршруте — и момент для удара будет упущен. Японцы успеют перевооружить самолеты и поднять их в воздух. Старт японской авиации был назначен на 10.30. Маккласки атаковал в 10.22. Если бы мы могли перенацелить американские истребители, которые все равно болтаются без дела. Например, 3-ю эскадрилью Джона Тэча с «Йорктауна». Они шли гораздо ниже пикировщиков. Надо вскоре после взлета дать им приказ набрать высоту, чтобы они могли прикрыть 3-ю бомбардировочную эскадрилью с «Йорктауна» — 17 «Донтлессов» Макса Лесли, на которые Ватанабе собирается бросить десять «Зеро». Тогда мы с десятью самолетами, часть из которых вооружена «Миниганами», сумеем перехватить и отсечь остальные двадцать «Зеро» от самолетов Маккласки. Имея целеуказание с «Эйприл Фёст», мы сумеем перехватить истребители фанатиков на маршруте до того, как они увидят самолеты Маккласки. Я уверена, что они пойдут двумя группами, отдельно на группу Маккласки и на эскадрилью Лесли.

Мы сможем перехватить только одну из них, и это должна быть группа, нацеленная на Маккласки.

— А у него, что, своего прикрытия не было? — спросил Голдштейн.

— Самолеты с «Энтерпрайза» стартовали не одновременно и шли разными курсами, — пояснил Рэй Шеннон. — Маккласки взлетел первым, но его пикировщики долго блудили в поисках японцев. Связи между группами не было. Маккласки вышел в исходную точку для атаки в 10.20 утра, а прикрывавший его Джим Грей и 6-я эскадрилья истребителей повернули обратно около 10.00 после того, как истратили более половины запаса топлива. Коммандер Пирелли права. Пикировщики Лесли могут быть прикрыты истребителями Тэча, но Маккласки должны прикрыть мы.

— Вызывать на помощь истребители Тэча означает вмешиваться в историю, — ответил Шильман. — На это могут пойти японцы, но не мы.

— Тогда у нас вообще нет шансов, — сказала Мария.

— Это не будет вызов на помощь, — возразил Голдштейн. — Мы дадим Тэчу сигнал набрать высоту. Через полчаса или час после этого на них нападут истребители Ватанабе. Тэч будет защищать бомбардировщики, только и всего. Ну, ещё можно предупредить их, чтобы атака японцев не стала внезапной.

— Опасно перекладывать нашу работу на других, — покачал головой Шильман. — Нужно предусмотреть что-то ещё.

— Тогда, если простой план не срабатывает, составим сложный, — предложил Бартон. — Предлагаю следующий вариант: Сначала мы пытаемся перехватить авианосец фанатиков на переходе.

Для этого проводим поиск с самолетов ДРЛО. В случае обнаружения мы уничтожаем его с самолетов или с субмарины. Если нам не удается перехват на маршруте, вступает в действие вторая фаза плана — эскадрилья коммандера Пирелли и радиопомехи. Если коммандер Пирелли не сможет до конца выполнить боевую задачу — при таком соотношении сил это весьма вероятно — я предлагаю иметь поблизости боевой воздушный патруль. Это может быть эскадрилья F-14 с ракетами «Феникс». Применение современных видов оружия опасно с точки зрения возможного изменения истории, но это единственный выход предотвратить ещё большее изменение. «Феникс» — сверхзвуковая ракета. Никто даже не успеет понять, что произошло. F-14 может наводить ракеты одновременно на шесть целей, выделяя их из плотной группы. Нужно лишь поймать самолеты Ватанабе до того, как они смешаются с американцами, чтобы не посбивать наших подопечных. Если же и это не поможет, попросим у Координатора Сухарева звено или эскадрилью «Бэкфайров». Если Маккласки и Лесли не долетят до японских авианосцев, «Бэкфайры» расстреляют японцев ракетами Х-22.

Искажение истории, разумеется, возникнет, но оно будет много меньше, чем в том случае, если бы соединение Нагумо уцелело. В любом случае, «Бэкфайры» понадобятся, чтобы уничтожить авианосец фанатиков, а «Томкэты» займутся их пикировщиками и торпедоносцами. Идеально было бы подловить их до того, как они поднимут свои самолеты в воздух, но рассчитывать только на это нельзя.

— Хорошо, — резюмировал Шильман. — Если других предложений пока нет, давайте примем план коммодора Бартона за основу.

— Я готов принять любые возражения и дополнения, — сказал Бартон.

— Этот план может быть откорректирован ещё не один раз.

«Ликвидатор»

— Полагаю, Мартин, вы понимаете, что мы должны уничтожить эту синтоистскую заразу раз и навсегда, и по возможности одновременно, — произнес Координатор.

— В этом я с вами полностью согласен, — кивнул Бейли. — Вы имеете в виду, что мы должны не только потопить авианосец, но и ликвидировать тех из них, кто останется на территории Японии?

— Именно, — подтвердил Шильман. — Поэтому я подготовил для этих фанатиков небольшой сюрприз.

— Команду ликвидации? — спросил Бейли.

— Нет, не команду, — усмехнулся Шильман. — Одного ликвидатора.

Вам стоит съездить в Институт Новых Биоформ. Уверен, что вам понравится. Через полчаса Бейли уже подъезжал к серому высотному зданию НИИНБ. Оставив «плимут» на стоянке для посетителей, он вошел в здание и позвонил из переговорной кабины по местному телефону, который дал ему Шильман. Вскоре появился интеллигентный мужчина лет тридцати пяти, в хорошем костюме и лакированных ботинках. Он производил впечатление настоящего ученого, что в научных учреждениях встречается относительно редко.

— Я — доктор Йохан Мюллер, — представился он. — Вы из Службы Хронобезопасности?

— Да, я — Мартин Бейли.

— Прошу вас следовать за мной, сэр. Они прошли по просторному, усаженному деревьями и кустами сирени внутреннему двору и вошли во вращающуюся стеклянную дверь. Охранник проверил документы Бейли, внимательно сверил его лицо с фотографией на удостоверении и взял под козырек.

— Прошу вас, коммандер. Доктор Мюллер открыл стальную дверь, они прошли по длинному коридору и остановились перед другой дверью, на этот раз — из броневой стали. Мюллер повернул массивный штурвал в центре двери. Послышалось шипение, и тяжелая створка медленно открылась. За ней была ещё одна дверь, обыкновенная, деревянная, со стеклом. Бейли увидел самую обычную биологическую лабораторию. Столы, колбы, шкафы… В углу, скрючившись над микроскопом, сидел лаборант.

А прямо напротив входа, разложившись на столе, чистил разобранный дробовик карикатурного вида детина, ростом не менее двух метров, в красной майке, кожаных штанах и высоких шнурованных ботинках.

— Что это? — тихо спросил Бейли.

— Старина Джон держит оружие и снаряжение в идеальном порядке, — пожал плечами Мюллер.

— Джон? — переспросил Бейли.

— Да, мы ему дали такое имя.

— А почему он похож на супергероя из комикса?

— Мы очень торопились, а людей не хватало. Его внешность я поручил разработать моему старшему сыну, — виновато ответил Мюллер.

— Он специализируется на экспериментальной генетике, весь в меня…

— И сколько вашему старшему? — спросил Бейли.

— Двенадцать, — ответил Мюллер. — А что?

— Да так, ничего, — покачал головой Бейли. — Этот ваш Джон умеет что-нибудь кроме чистки оружия?

— Сейчас увидите, — усмехнулся Мюллер. — Джон, отвлекись на минуту. Детина повернулся к Мюллеру и Бейли.

— Расскажи коммандеру Бейли о себе, — сказал Мюллер. Бугай встал и вытянулся по стойке «смирно».

— Здравия желаю, сэр! Я — биоробот четвертого поколения, серия 4-L, адаптирован к ведению самостоятельных боевых действий в городе и на открытой местности, а также к штурму зданий и укреплений. Я не нуждаюсь в предварительной загрузке человеческой памяти, так как обладаю искусственным интеллектом. Могу менять внешность и маскироваться под конкретных людей. По уровню подготовки соответствую стандартам космических десантных подразделений. Детина замолчал.

— Мы взяли за основу титановый скелет андроида серии 3-L, — пояснил Мюллер, — и использовали технологию тела из жидкометаллического композита. Джон, изобрази-ка нашего гостя. Черты лица биоробота расплылись, исказились, а затем приняли новую форму.

— Гм, неплохо, — признал Бейли, разглядывая стоящую перед ним копию самого себя. — Этак он мог бы и зарплату за меня получить. Так у него твердый скелет и жидкометаллическая основа в резиновой оболочке?

— Это не резина, а искусственно выращенная кожа, — ответил Мюллер.

— Угу. А насколько он силен?

— Покажи, на что ты способен, Джон, — сказал Мюллер, протягивая андроиду короткую полосу пятимиллиметровой листовой стали, шириной миллиметров пятьдесят. Джон взял полосу обеими руками и без особых усилий согнул буквой «Z».

— Букву «зю» он делать научился, — согласился Бейли. — А как у него с мозгами? Вы отказались от использования человеческой памяти в пользу искусственного интеллекта, но не опасно ли это? Такую силу нельзя выпускать из-под контроля человека.

— Разрабатывая управляющую программу, мы использовали в качестве основы три закона робототехники Айзека Азимова, — ответил Мюллер, — с той разницей, что Джону задается «образ врага». Кроме того, он не может активно действовать, находясь в Вечности. Именно поэтому он так много тренируется на имитаторе. Наш тренировочный лагерь расположен на 1416-й линии. Вот там он мог бы показать вам все, на что он способен.

— Он покажет это на линии 0001, - ответил Бейли.

Начало охоты

Авианосец секты «Дети Ямато» покинул бухту на острове Хоккайдо сразу после наступления темноты. Корабль шел, не зажигая ходовых огней, соблюдая радиомолчание, и лишь время от времени включая навигационный радар, чтобы не столкнуться в темноте с рыболовецким судном. Командовал им лично сэнсэй Тояма. Вскоре после этого со многих аэродромов, разбросанных по всей территории Японии, начали подниматься пары, звенья и чуть большие группы старых антикварных истребителей и бомбардировщиков. Они уходили в усыпанное звездами ночное небо, спеша к точке общего сбора. В этой точке Йоцу Ватанабе должен был открыть для них окно в прошлое. Над западным побережьем Японии в это время на очень малой высоте шел десантный вертолет «Найт Хок». У него был камуфляж и опознавательные знаки японских Сил Самообороны, но на самом деле он принадлежал Службе Хронобезопасности Вечности. На борту двенадцатиместного вертолета был всего лишь один пассажир, зато с массой весьма тяжеловесного багажа. Основную массу его составляли оружие и боеприпасы. Сам пассажир выглядел весьма колоритно. Это был здоровенный блондин огромного роста, в черных солнцезащитных очках, из-под которых виднелась только квадратная челюсть. Красная майка была заправлена в черные кожаные штаны, а они, в свою очередь, в высокие, доверху зашнурованные ботинки.

Поверх майки был одет легкий кевларовый бронежилет и подвесная система из кожаных ремней с подсумками для боеприпасов. Молодецкая харя громилы не выражала абсолютно никаких чувств. В сотне километров от восточного побережья Японии, над морем медленно описывал длинные овалы большой серебристо-белый четырехмоторный самолет. Скрытые под двумя огромными обтекателями на его брюхе и спине антенны радаров чутко ощупывали пространство своими невидимыми лучами. «Эйприл Фёст» зорко несла свою вахту.

Расселл Бартон и Аарон Голдштейн, склонившись над тактическим дисплеем величиной почти с бильярдный стол, отслеживали авианосец и приближающиеся группы самолетов. Прогнозируемые курсы всех самолетов и авианосца четко сходились в одной точке юго-восточнее Йокогамы.

Это, вероятно, и была точка сбора заговорщиков. В этой самой точке на перископной глубине медленно кружила в ожидании атомная субмарина «Кавэлла» под командованием капитана 2-го ранга Макензи, непрерывно слушая эфир. Ицхак Шильман уступил настойчивым требованиям Координатора Сухарева и не стал возражать против попытки Сил Быстрого Реагирования положить конец проискам фанатиков. По замыслу Военного Координатора «Кавэлла» должна была потопить авианосец торпедами сразу же после того, как он примет на борт самолеты. В общем, это был неплохой план, позволявший раз и навсегда покончить с опасной сектой, не устраивая рискованного вмешательства в прошлое. Но многие планы, очень просто и красиво выглядевшие на бумаге, срываются в силу различных объективных причин. Хорошо зная это, Шильман и не думал отменять операцию «Лунная долина», которой руководил Мартин Бейли. До точки сбора оставалось всего лишь три мили. Получив от «Эйприл Фёст» сигнал, «Кавэлла» начала выход в исходную точку для начала атаки. Сейчас авианосец должен был начать разворот по ветру, чтобы принять самолеты. Однако маневр затягивался. Бартон предположил, что самолеты ещё не обнаружили авианосец.

— Самолеты противника снижаются, — доложил оператор радара. — Идут к самой воде.

— Наконец-то, — произнес Бартон. — Сейчас эта шаланда развернется, и они пойдут на посадку. Передайте Макензи, чтобы приготовились.

— Сэр, станция слежения сообщает о сильном искажении пространственно-временного континуума в районе авианосца! — крикнул связист. — Параметры искажения не соответствуют принятым в Вечности. Бартон недоумевающе взглянул на Голдштейна-младшего.

— Какого дьявола, Аарон?

— Ватанабе! — догадался Голдштейн. — Черт! Ватанабе раньше времени открыл окно!

— На это же нужна невероятная мощность! Он собирается держать окно открытым, пока эта лайба принимает самолеты? — Бартон все ещё не понимал замысел фанатиков. — Он всю Японию оставит без электричества!

— Сэр, авианосец противника направляется прямо в межвременное окно! — доложил радиометрист. — Самолеты следуют параллельным курсом.

— Они не будут садиться! — догадался Голдштейн. — Они решили не тратить время, и посадить самолеты уже после перехода в прошлое!

— Черт бы их побрал! — Бартон схватился за микрофон и заорал открытым текстом. — «Кавэлла»! «Кавэлла»! Атакуйте немедленно!

Макензи, вы слышите?! Они уходят, пустите их к рыбам! Голдштейн взглянул на тактический дисплей. Позиция межвременного окна выделялась на нем жирной яркой зеленой линией. Крестообразные красные отметки самолетов противника аккуратными тройками приближались к ней, и исчезали. Крупная прямоугольная красная отметка авианосца была уже совсем близко от отметки окна. Макензи слышал голос Бартона, но у него почти не оставалось времени. Субмарина завершила разворот для выхода в атаку. Торпеды уже были заряжены в трубы торпедных аппаратов. Джефф Вильямс выверил боевое решение. Оставалось лишь отдать приказ.

— Затопить торпедные аппараты! — скомандовал Макензи.

— Есть, сэр! Послышался громкий шум воды, врывающейся в торпедные трубы.

— Аппараты затоплены, сэр!

— Интервал стрельбы — восемь секунд! Первый, второй, третий, четвертый аппараты — пли! Субмарина вздрогнула, когда первая торпеда была выстрелена из аппарата сжатым воздухом. Звук выстрела пронесся по кораблю как судорожный вздох. Через восемь секунд «Кавэлла» вздрогнула снова, вторая торпеда ринулась следом за первой. Интервал был необходим, чтобы акустик мог следить за каждой торпедой отдельно, и чтобы взрыв первой торпеды не повредил остальные. Ещё через восемь секунд последовал третий выстрел, за ним — четвертый.

— Акустик, доклад!

— Торпеды идут, командир! Шумы торпед и цели сближаются! Четыре торпеды Mk.48, вспарывая гладь ночного моря, мчались со скоростью более 50 узлов. Однако авианосец был слишком близко к окну.

— Торпеды идут! — докладывал акустик. — Черт! Шумы цели исчезли!

— Авианосец скрылся в межвременном окне, сэр! — доложил Бартону радиометрист.

— Вот бл…ство! Неужели Макензи промазал?

— Нет, сэр, — ответил Голдштейн. — Он не успел. Мы слишком поздно дали команду.

— Слишком поздно?! Мы думали слишком долго! Я думал слишком долго! — вне себя от ярости, Бартон что было силы хватил кулаком о металлический край тактического дисплея и скривился от боли. Акустик субмарины долго следил за торпедами, пока они не начали описывать циркуляцию, потеряв цель и ища новую. Они были теперь опасны для самой субмарины.

— Подорвать торпеды! Следуем за ним! — скомандовал Макензи. — Курс 240! Полный вперед! Четыре взрыва прогремели один за другим. Торпеды самоликвидировались. Не успев потопить корабль фанатиков в настоящем времени, Макензи решил предпринять отчаянную попытку перехватить их в прошлом. Но удача отвернулась от субмарины и ее экипажа. До окна оставалось ещё около полумили, когда зеленое свечение прямо по курсу, хорошо заметное в перископ, вдруг погасло. Йоцу Ватанабе выключил свою установку, закрыв межвременной переход.

— Черт бы их побрал! — выругался Макензи. — Отбой! Он взял микрофон и вызвал по радио «Эйприл Фёст».