Суть любви

Рот у Степпана открылся и закрылся, как у марионетки. Острие клинка опустилось к полу, и он коротко и безрадостно усмехнулся. Они ели молча, снаружи зашло солнце, и мрак окутал грязные улицы. Подвывания женщины перешли в ругань на языке, которого Аса не знал, а потом вдруг резко оборвались. Степпан подкладывал веточки в дымящий огонь в жаровне, потом отошел к окну в коридоре, чтобы помочиться, а вернувшись, рухнул на матрас. Аса сел, прижавшись спиной к холодной поскрипывающей стене.

Лучшим планом, конечно же, было бы, чтобы кое-кто – хоть кто-то на самом деле – вырос из наивных иллюзий насчет любви, но поскольку по свистку такое не сделаешь, нужен запасной вариант. Иначе Степпан действительно натворит нечто отчаянное, красочное и самоубийственное. Идея выкупить девушку неплоха, но в той части, откуда взять монеты, – ужасна. Наверное, есть другой способ. Дыхание Степпана, лежавшего в дальнем конце комнаты, становилось медленнее и глубже, он сложил руки под головой, как ребенок. В сумраке его щеки виднелись лишь как более светлое пятно, а изгиб губ и вовсе потерялся под усами и бородой. Сколько там, интересно, работные дома платят? Не зная, какой может быть цена, трудно найти конкретное решение. Аса вспомнил об охотниках, разыскивающих Канцлера Роуза, числившегося мертвым, и шутку насчет вознаграждения. Для большинства людей Независимого Северного Берега жизнь человеческая была чертовски дешевой.

Жизнь дешева, да и трупы недороги.

Степпан мгновенно открыл глаза.

– Что?

– Что «что»?

– Ты смеялся.

– Правда? Ну, в голову кое-что смешное пришло.

Степпан улыбнулся совершенно искренне.

– Ты о чем-то думал?

– И подумаю еще, только утром, а ты пока убери эту штуку обратно в тайник, а?

– Конечно. Спасибо тебе, Аса. За все. Даже не знаю, что я без тебя делал бы.

Скорее всего, погиб бы, подумал Аса.

Храм располагался на краю города, его подвалы глубоко уходили во влажную прибрежную землю. Поверх здания висела огромная сеть из веревок. Мусор, отбросы, птичьи гнезда и скелеты животных, скопившиеся на них за многие годы, перекрывали те немногие лучи солнечного света, что не были закрыты более высокими зданиями вокруг него. Неяркие лучи озаряли висящие в воздухе пыль и грязь, лишь изредка отблескивая на алых и золотых черепицах, древних стеклах искусной работы, дорожках из желтого мрамора, которые поддерживали в чистоте жрецы и монахи. Часто говорили, что здесь как в джунглях под нависающими ветвями деревьев, но Асе казалось, что это больше похоже на нечто подводное. Руины, оставшиеся под водой после страшного наводнения.

Воздух согревали факелы и светильники даже среди дня, и в центральном зале со статуями семи богов пахло сладкими благовониями. Жрецы и лекари, живущие в этих темных коридорах и поклонявшиеся богам во мраке, представляли собой странную смесь святых людей, посвятивших жизнь служению самым несчастным, и чудовищ, готовых обгадить все вокруг. Иногда, очень редко, эти качества сочетались в одном человеке.

Аса сидел на серой скамье, глядя на идущего по проходу дородного жреца. Годы выбелили его волосы и смягчили черты лица, но любой, приглядевшись, опознал бы в нем того человека, которого искали охотники. Он говорил низким и хриплым голосом, похожим на звук оползня.

– Аса.

– Канцлер Роуз.

– Это имя более не принадлежит мне, – сказал жрец, опускаясь на скамью перед Асой и немного разворачиваясь, чтобы глядеть на него поверх массивного плеча. – И ты это знаешь. Вынужден предположить, что ты сказал это не случайно.

– Даже и не думал. Но я не единственный, кто произнес это имя за последнее время. Вчера в Изразцовом Тупике говорил с охотниками магистрата. У них твой портрет.

Роуз сжал губы и тяжело выдохнул.

– Я слышал.

– Я предположил, что у тебя должен быть план, как избежать опасности.

– Возможно. А, возможно, пришло время сдаться на милость суда Совета.

Аса издал смешок. Роуз поглядел на него обиженно.

– Ты так не думаешь, друг мой Аса?

– Я думаю, что ты все такой же хладнокровный убийца, как тогда, когда еще был у власти, и надел одеяние жреца только потому, что не считаешь, что над тобой властен кто-либо, кроме богов.

– Правда. Чистая правда.

– Значит, у тебя есть план.

– Возможно.

– Ну, если у тебя нет, то есть у меня. А плата за мою помощь будет вполне выгодной.

Роуз долго молчал. Семь богов взирали на них пустыми глазами, высеченными в камне. Где-то неподалеку хор из десятка голосов начал полуденную молитву. Аса с трудом сдерживал нетерпение. Рассказывали, что канцлер Роуз мог перерезать человеку горло и вытащить язык в образовавшуюся дырку в наказание за то, что его перебили. Вполне возможно, что это преувеличение, но шанс на это не слишком высок.

– И что тебе от меня нужно? – спросил Роуз.

– Твоя помощь в моей проблеме. Твой опыт. Ничего такого, чего бы ты раньше не делал. Взамен я помогу тебе выдернуть зубы охотникам и избавиться от них так, что они и не узнают, что ты в этом замешан.

– Подозрительно выгодно.

– Я вполне могу принести выгоду.

– Тогда рассказывай все, что ты придумал, – сказал Роуз.

Аса рассказал, стараясь поменьше приукрашивать, а не как обычно. Роуз слушал с угрожающе свирепым лицом. А под конец беззвучно смеялся с такой силой, что под ним скрипела скамья.

– Их хватятся, – сказал он, взяв себя в руки.

– Возможно, но такая проблема существовала всегда. Если честно, ты ведь все равно их убить собирался.

– Собирался.

– Так что они все равно исчезли бы. А в данном случае они перестанут ворошить грязь слишком глубоко, ты не замешан, и у нас обоих есть немного денег. А если они все-таки смогут вернуться в мир, в опасности лишь я. Никто же не знает в точности, что ты вообще здесь есть.

Хор завершил песнопение нестройно, как будто богов и следовало чествовать чем-то незаконченным.

– Мой способ проще, – сказал Роуз.

– В моем никого не надо убивать.

– Это хорошо?

– Друг мой, ты убил много людей и поэтому попал сюда. Неубедительный аргумент в пользу подобной стратегии.

Человек, который некогда повелевал народами взмахом хлыста, задумался.

– Когда-нибудь все равно до этого дойдет. Придут магистраты. Или солдаты. Сожгут все это по самую ватерлинию и скажут, что сделали мир чище.

– Возможно, – согласился Аса. – Но они не делают этого прямо сейчас, так зачем об этом говорить?

Роуз вздохнул.

– Ладно, попробуем по-твоему.

Остаток дня ушел на приготовления. Список трав и зелий, который дал Роуз, оказался короче, чем ожидал Аса, но сложнее в плане их достать. Сушеная лобелия и подорожник, винный спирт и порошок мышьяка. Аса менял одно на другое, говорил вкрадчиво, обещал, угрожал, льстил, умолял, хныкал и воровал. К заходу солнца у Роуза было все, что он попросил, и даже больше, а Аса чувствовал себя, как веревка после соревнований по перетягиванию. Но дело было сделано.

Независимый Северный Берег не спал никогда, но периодически дремал. Румяный закат сделал тени темнее, башни и переходы окрасились в красный цвет. Начали загораться огни, поблескивая в окнах и на крышах, воздух заполнял дым, пахнущий деревом, углем и сушеным навозом. Иногда по ночам над Таунисом подымался туман, смешиваясь с дымом, и Неврипал на противоположном берегу исчезал из виду. В такие ночи Независимый Северный Берег будто стоял на краю безбрежного моря, безмолвного и окутанного мглой. Друзья и сообщники собирались вместе, чтобы попеть, пожаловаться на жизнь или составить план бегства. Лишенные убежищ умоляли пустить их в тепло, дать еды или умирали по углам, никем не оплаканные. Люди ложились спать, влюблялись, кричали, плакали и танцевали. Как в любом большом городе, только больше, и за это Аса его отчасти любил, но лишь отчасти.

Степпана в комнате не было, как и его меча. Его не было в черепичном коридоре, где они иногда проводили вечера, играя со стариками без пальцев и без зубов. Не было в переулке или общем зале. Наркоман, живший в соседней комнате, сказал, что не видел его с полудня. Легкость мыслей сменилась небольшой тревогой. Разгадка исчезновения принца Степпана была совершенно проста, пусть и задним числом.

Около полуночи Аса вышел на улицу у реки, рядом с причалом. Степпан сидел на причале, свесив ноги и уставившись на загоны. Там, где этим утром был надзиратель, горели факелы, освещая загородку и заключенных. Десять мужчин и шесть женщин, начиная с почти детей и заканчивая выживающими из ума, сбились в одну кучу. Они стали собственностью работных домов. Прежде чем их отправят, их станет много больше. Аса видел, как в загоны набивали столько людей, что там едва дышать можно было. Вокруг стояли и сидели семеро охранников, пересмеиваясь. От близости воды и тумана их голоса казались то доносящимися издалека, то звучащими совсем рядом.

– Мы опоздали, – сказал принц.

– Откуда ты знаешь?

– Ее уже продали.

Зелани, дочь Джоста, стояла у загородки загона, как птичка в клетке, глядя на них. На ней было желто-коричневое платье, наверное, когда-то бывшее розовым или белым. По реке медленно двигалась баржа. Контрабандисты или молодежь из города, явившаяся в поисках приключений. Усталость, радость и тревожное ожидание предстоящего вылились в то, что Аса засмеялся. Взгляд Степпана был резок, как пощечина.

– Ей сейчас плохо, но это временно, – сказал Аса. – И мы не смогли бы забрать ее, минуя этот этап.

– Что?

– Подумай сам, – сказал Аса, садясь рядом. – Забрать ее прежде, чем ее продадут в работный дом, – значит, украсть ее из семьи. Они здесь живут. Многих знают. Если затаят злобу, то будут реальные проблемы. Но если она уже продана, то ее отцу заплатили. Братья, сестры или тетки получили деньги, которые им были нужны. Если она пропадет теперь, ее потеряет работный дом. Им это проще перенести, и у них меньше возможностей узнать, кто за этим стоит. А даже если узнают, для них это небольшая потеря. И малый риск для нас. К концу недели они наберут для отправки сотню человек, не меньше. Одним меньше, могут и не заметить, а если и заметят, то они здесь три раза в год бывают, неделю или меньше.

– Ты это спланировал?

Аса хлопнул Степпана по плечу, ухмыляясь. Отчаяние в глазах принца сменилось недоумением, а потом и восхищением. Сладким, как мед, и пьянящим, как вино. Для этого стоило весь день бегать.

– И даже больше, друг мой. Я спланировал и это, и другое. Но мне надо отдохнуть, как и тебе. Завтра нам предстоит тяжелый день, и мне нужно будет хорошо соображать. Так что пошли в комнату. Я не смогу спать, если буду беспокоиться о том, во что ты можешь влипнуть.

Они встали одновременно. Девушка глядела на них над темной кружащейся водой. Опьяненный своей сообразительностью, Аса поднял руку, приветствуя ее как друга, и та, спустя мгновение, нерешительно помахала рукой в ответ.

Найти охотников оказалось очень просто. Они же не привыкли к тонкостям. И отправить им сообщение было не сильно сложнее. Половины сушеного яблока было достаточно, чтобы нанять посыльных. Но Аса не был уверен, что они придут, пока парни не вышли на площадку на крыше.

Простая серая площадка, не больше спальни крестьянина, будь это на противоположном берегу, но роскошная, по меркам Независимого Северного Берега. Она примостилась в тени более высоких зданий, окружающих ее, так что пусть с нее теоретически было видно небо, практически это был узенький тускло-голубой квадрат над головой. И стены со всех сторон. Из ничем не закрытых окон свисало сушащееся белье, над переулками под ними кто-то устроил голубятню, наполнявшую воздух тревожным воркованием и запахом помета. Невысокая железная жаровня пускала в воздух тонкую струю противного дыма. Девочка лет девяти, не старше, поклонилась охотникам и затараторила на языке Дальнего Койриса, показывая на стол, за которым сидел Аса, с тремя чашками и каменной емкостью с сидром.

Мужчины подошли с легкостью и изяществом опытных убийц.

– Мы с тобой говорили, – сказал тот, у кого за поясом торчал свиток с картинкой. – Ты назвался Асой.

– Приятно, что запомнили. Присаживайтесь, прошу.

Парни переглянулись и сели так, чтобы никто не мог подойти к ним незамеченным.

– Кажется, ты сказал, что ничего не знаешь.

– На Северном Берегу всякий – не тот, кем кажется, – ответил Аса, наливая сидр в чашки. – Тогда я не был уверен, как мне будет лучше. Я знаю, где ночует канцлер, сами понимаете. А он – не тот человек, которому хочется переходить дорогу. Я разговаривал с ним вчера.

Охотники насторожились. Аса показал на чашки, позволив им выбирать, а потом взял третью и выпил до дна, давая понять, что в них нет яда.

– И что ты ему сказал? – спросил первый охотник.

– Что вы двое здесь и охотитесь за ним. Да ладно, нечего так на меня смотреть. Будто он сам не знал! Скорее всего, ему сообщили сразу же, как вы стену миновали. Я убедил его не убивать вас, можете быть мне благодарны. Впарил ему план, как избавиться от вас, при этом ничем не рискуя. Он считает, что я на его стороне.

– Однако ты здесь, сидишь с нами.

Аса кивнул.

– Это печальный и падший мир, наполненный ублюдками и мошенниками. Готов расплакаться.

– Какова твоя цена? – спросил второй охотник, потом кашлянул и злобно глянул на воняющую жаровню.

– Прямо к делу, – согласился Аса. – Ценю. Мне нужны бумаги об амнистии. Две, за подписью мэра.

Второй охотник коротко усмехнулся, но первый наклонился вперед. К сидру они и не притронулись.

– Ты многого хочешь, друг мой Аса, – сказал первый.

– Зачем мы вообще этот разговор затеяли? – спросил второй. – Это чудо природы знает, где Роуз. Сломать ему пару пальцев, и мы тоже узнаем.

– Но вы не сможете выманить его из защищенного места, – сказал Аса. – Я предлагаю не просто информацию, а сотрудничество. Он сам не пойдет туда, где его могут поймать, если только его не выманит тот, кого он считает своим союзником. Можете всю жизнь ходить по улицам и мостикам и не найти его. Или можете сделать так, как я скажу, и к ночи уже быть дома.

Где-то внизу послышался гневный мужской крик. Отозвался другой, такой же резкий. Аса отпил сидра и стал ждать.

– И как ты собираешься его выманить? – спросил первый охотник.

– О, превосходный вопрос. Я уже вышел с ним на контакт, и он воспримет послание от меня как заслуживающее доверия. Если мы выберем правильное место, я сообщу ему. А когда он придет, отравлю. Не насмерть, конечно же. Но так, что он лишится воли и сил на время, достаточное, чтобы заковать его в цепи. Никакого боя, никакой крови. Все довольны.

Второй охотник усмехнулся, кашлянул и покачал головой.

– Отравить отравителя? – спросил первый, ерзая. Его лицо побледнело.

– Я не сказал, что это просто, – ответил Аса. – Нужно нечто отвлекающее. Тарелка фиников в меду, скажем. Что-то такое. Подозрительный напиток, от которого он откажется. Ничто так не убеждает человека в его безопасности, как ловушка, которой он избежал. А потом, когда он расслабится…

Второй охотник снова то ли усмехнулся, то ли кашлянул, и его глаза уже с трудом фокусировались. Аса улыбнулся и продолжил говорить.

– И, конечно же, я принял противоядие, прежде чем сесть за стол.

– Что?.. – заплетающимся языком проговорил первый охотник. Резко встал и неуклюже попытался выхватить меч.

– Это дым, – сказал Аса, махнув рукой в сторону жаровни. – Если вдруг интересно.

Когда оба охотника упали, Аса достал закрытый свинцовой пробкой флакон, который дал ему Роуз, сел верхом на одного спящего, а потом на другого, закапывая им в глаза и ноздри черную маслянистую жидкость. Девочка подошла ближе, заламывая руки, радостная и обеспокоенная одновременно.