Ямщик, не гони лошадей

ДЖИНН. Я что, вам не нравлюсь? РОЛАН, у тебя случайно нету «Капитала»? (РОЛАН не в силах открыть рта. ДЖИНН подходит к полке, выбирает первую попавшуюся книгу, хватает со стола корочку хлеба и садится на диван). Ну, вот… Сорок седьмой год, июнь, Ленинград. Екатерининский садик на Невском проспекте. На зеленой скамейке сидит девушка в ситцевом платье, грызет горбушку и штудирует Маркса.

ПИТЕР. (не веря своим глазам). Невероятно! Невозможно! Вася, это Света, твоя будущая мама.

Он поднимается и идет к ДЖИНН, не в силах оторвать от нее глаз.

ДЖИНН. (продолжая) И тут, мимо скамейки, идет молодой и красивый, идет очаровательный шалопай. И не может оторвать от нее глаз (ПИТЕР останавливается. И застывает. И что-то там говорит, что-то там бормочет). Ну, бормочи, Петя.

ПИТЕР. Это галлюцинация…

ДЖИНН. Нет, не это. Говори то, что говорил тогда (повторяя свои слова). И молодой шалопай что-то бормочет…

ПИТЕР. Вы, вы обалденно красивы. (он уже ПИТЕР той поры).

ДЖИНН. (она уже СВЕТА). Вы что-то сказали?

ПИТЕР. Вы прекрасны.

ДЖИНН. Ничего не понимаю.

ПИТЕР. Я пропал. Все. Я пропал.

ДЖИНН. У меня завтра экзамен. И я не понимаю, что вы говорите.

ПИТЕР. Как вас зовут?

ДЖИНН. Карл Маркс и Владимир Ленин. Понимаете?

ПИТЕР. Вас, вас! (тыкает в нее пальцем). Я — ПИТЕР, а вы?

ДЖИНН. А-аа! Я СВЕТА, СВЕТЛАНА.

ПИТЕР. СВЕ-ТА, СВЕ-ТА. СВЕ-ТА- ПИТЕР

ДЖИНН. (весело). ПЕТЯ.

ПИТЕР. СВЕ-ТА- ПЕТЯ

ДЖИНН. Вы откуда, ПЕТЯ?

ПИТЕР. С гор.

ДЖИНН. Вы совсем не похожи на грузина.

ПИТЕР. Я не грузин. Я с других гор. Я с Альп.

ДЖИНН. А кто живет в Альпах?

ПИТЕР. В Альпах живут шалопаи, которые спускаются в белую ночь, чтобы встретить девушку, читающую «Капитал». А что это за каменная дама перед нами?

ДЖИНН. Эта? Это памятник Екатерине II, внучке Петра.

ПИТЕР. А люди вокруг?

ДЖИНН. Это ее фавориты.

ПИТЕР. У вас столько же кавалеров, как и у Екатерины?

ДЖИНН. Нет, я пока не царица.

ПИТЕР. Но вы будете.

ДЖИНН. Вы так думаете?

ПИТЕР. И потом — вы красивее. Что вы едите? Хлеб?

ДЖИНН. Да, будущая царица ест горбушку. Удивительно вкусно. Хотите попробовать? (она протянула).

ПИТЕР. Замечательно.

ДЖИНН. А если б еще у нас была горчица и соль — это б было бесподобно.

ПИТЕР. А с маслом не было бы вкуснее? С маслом и с сыром?

ДЖИНН. Возможно. Давно не пробовала ни того, ни другого.

ПИТЕР. Почему?

ДЖИНН. (рассмеявшись). Потому что горбушка — самое вкусное на свете. Просто, чтобы это понять, надо чуть-чуть поголодать.

ПИТЕР. Вы голодали?

ДЖИНН. Три года. У нас была блокада. Вы слышали в Альпах про блокаду?

ПИТЕР. Да, конечно.

ДЖИНН. У нас не было ничего — ни масла, ни сыра, ни крупы. Только 125 граммов в день и бомбы, и дикий холод. И даже не работал театр, видите, вон, за забором. Это мой любимый — Академический Театр имени Пушкина. Самый старый русский театр. Сейчас в нем идут «Три сестры».

ПИТЕР. «Три сестры»… А сколько у вас?

ДЖИНН. Ни одной.

ПИТЕР. Жаль, что я не Чехов. Я б написал пьесу «Девушка с горбушкой».

ДЖИНН. Комедию или драму?

ПИТЕР. Трагикомедию с хорошим концом. А сколько братьев у девушки с горбушкой?

ДЖИНН. Столько же, сколько сестер. У нее было два брата, но оба погибли.

ПИТЕР. На войне?

ДЖИНН. Они были слишком малы, чтоб воевать. От голода… В блокаду. У меня нету никого… Во всем мире.

ПИТЕР. А в Альпах?

ДЖИНН. Что в Альпах?

ПИТЕР. У вас есть один человек в Альпах. Его зовут Петя. Вы могли бы бросить белые ночи ради белых вершин?

ДЖИНН. Сначала я должна сдать экзамен. По марксизму-ленинизму.

ПИТЕР. Он вам там не понадобится.

ДЖИНН. А что понадобится в ваших горах?

ПИТЕР. Любовь и веселье. Все остальное там есть.

ДЖИНН. Я еще не сдала экзамен ни по тому, ни по другому.

ПИТЕР. Горы примут вас без экзамена…

ДЖИНН. Они добрые, ваши горы.

ПИТЕР. Да, я их люблю… Мы будем гулять по альпийским долинам, есть свежий сыр за дубовым столом деревенской харчевни, пить «Сан-Сафрэн», и я вам буду играть на рожке и петь наши песни.

ДЖИНН. Спойте, а?

ПИТЕР. Прямо сейчас?

ДЖИНН. Ну, конечно!

И ПИТЕР запел. И она захохотала. И влюбленно смотрела на него.

ПИТЕР. Вам нравится?

ДЖИНН. Очень.

ПИТЕР. А вы? Что споете вы?

ДЖИНН. Я? Я вам спою про ямщика (и она затянула) «Ямщик, не гони лошадей…»

И тут же ПИТЕР подхватил и, не отрывая глаз друг от друга, они исполнили весь романс.

ДЖИНН. Я согласна! Я поеду с вами в Альпы, Петя! Махнем с тобой в Альпы. В самые высокие горы… И выше! Всюду, куда ты захочешь! Ты хочешь?

ПИТЕР. Да.

ДЖИНН. Тогда поехали.

Она обвила его шею руками и нежно поцеловала.

РОЛАН поднялся.

РОЛАН. Вам некуда ехать. И некуда больше спешить. Вы уже в горах, в Альпах. На самой вершине.

Как бы придя в себя, они отпрянули друг от друга и уставились на РОЛАНА.

ДЖИНН. Ну, вот и все. Вот мы и вернулись в восемьдесят пятый.

РОЛАН. Можешь оставаться в сорок седьмом!

Он резко пошел к двери, и в шале повисла тишина. ПИТЕР повернулся.

ПИТЕР. Вася!

РОЛАН. Меня нету, папа! Сорок седьмой год! Я появлюсь только через восемь лет.

ПИТЕР. Постой. Взгляни на меня — на кого ты сердишься? На старое чучело, которое попало в то мгновенье, какое хочется остановить? И ДЖИНН остановила его. Через сорок лет… Ты видел чудо, Вася — и ты уходишь!.. Скажи, ДЖИНН, откуда ты знала эти простые слова, которые она тогда говорила?

ДЖИНН. Не знаю… Они были… И ушли. Все, я их уже не помню.

ПИТЕР. Откуда ты знала про этот театр, про «Трёх сестёр»? Про Екатерину и белую ночь?

ДЖИНН. Не спрашивай. Я не могу объяснить.