Дрезденская бойня. Возмездие или преступление?

Когда головной «Москито» приближался к району цели, подполковник Морис Смит включил один из двух бортовых УКВ-передатчиков и услышал:

– Штурман наведения лидеру маркировщиков. Как слышите? Прием?

Смит ответил:

– Слышу вас хорошо. На уровне громкости сигнала пять.

Режим радиомолчания был нарушен впервые за все время полета над Германией. Штурман наведения снова вызвал Смита:

– Вы выше облаков?

– Пока выше, – ответил тот.

– Видите ли вы зеленые огни?

– Да, да, я их вижу. Облачность не очень плотная.

Настало время приступить к обозначению целей. Теперь осветительные огни горели над Дрезденом очень ярко. Город под ними выглядел мирным и безмятежным. Морис Смит тщательно осмотрел цель. К своему удивлению, он не увидел ни одного прожектора, ни одного отблеска огня зениток. Он осторожно облетел город, определяясь с местоположением «Москито». Позднее он свидетельствовал:

Когда я пролетал над городом, мне было ясно, что там много деревянно-кирпичных зданий; это напомнило мне Шропшир, Херефорд и Ладлоу. Они, казалось, склонялись над рекой, через которую было перекинуто несколько довольно грациозно изогнутых мостов; здания являли собой выдающиеся образцы городской архитектуры.

На сортировочной станции Фридрихштадта подполковник увидел единственный паровозик, который, натуженно пыхтя, тащил за собой несколько товарных вагонов. Возле большого здания (Морис Смит узнал Центральный вокзал Дрездена) появился еще один столб дыма – другой паровоз вывозил на открытое пространство пассажирский поезд с белыми вагонами.

Наступило время начать заход на обозначаемую маркировщиком цель. Смит бросил «Москито» в крутое пике, внимательно наблюдая за высотомером. Маркировочные бомбы были настроены так, чтобы взорваться под действием изменения атмосферного давления на высоте двухсот метров. Если сбросить их с меньшей высоты, то они либо подожгут сам самолет, либо не будут падать необходимым каскадом.

Подполковник проследил взглядом за линиями железной дороги, уходящими от Центрального вокзала к Эльбе. Налево от железнодорожных мостов находился стадион – объект его маркировки. Теперь Смит был готов начать заход и послал в эфир вызов: «Лидер маркировщиков пошел!» – чтобы предупредить ведомых.

Первый ампульный патрон с огневой смесью загорелся, когда фотокамера, установленная на борту, смотрела на больницу Фридрихштадта. В объектив попал момент, когда 500-килограммовая маркировочная бомба выбрасывалась из отсека – ее характерный силуэт на снимке заслонил крышу небольшого прямоугольного здания на территории больницы.

Подполковник выровнял машину, сохраняя большую скорость, ведь он все еще не знал, есть ли внизу зенитки. Вспышка фотокамеры сработала во второй раз: бомба выделялась темным пятном над залитым светом стадионом. Один из пилотов «Москито», которого не предупредили о новшестве с использованием камеры для регистрации результатов налета, невольно крикнул штурману: «О боже, лидер подбит!» Но в этот же момент первая цепочка красных осветительных огней вспыхнула над целью.

Головной «Москито» пролетел над стадионом и устремился к реке. Его фотокамера все еще выдавала регулярные вспышки с интервалом в одну секунду. Третья вспышка совпала с нахождением самолета над железнодорожным подъездным путем: там разгружался санитарный поезд с Восточного фронта. С четвертой вспышкой лидер маркировщиков пересек Эльбу. Последовала команда: «Второй маркировщик, пошел!» Следующий «Москито» летал над железной дорогой, готовый учесть возможный промах при сбросе бомбы лидером маркировщиков, и сразу пошел в пике.

В то же время командир головного «Ланкастера» сверил по карте целей района местоположение трех дрезденских стадионов, в том числе того, который был маркирован, и мрачно объявил: «Вы обозначили не ту цель». Мгновение из УКВ-приемников слышалось лишь напряженное дыхание. Затем последовал облегченный вздох: «Нет, все в порядке, продолжайте». Первоначальный маркировочный выстрел оказался точным. Командир головного «Ланкастера» хорошо видел красные огни, горящие неподалеку от стадиона.

– Алло, лидер, – позвал он. – Указатель находится примерно в ста метрах от обозначаемой цели.

Эфир заполнили голоса:

– Штурман наведения лидеру маркировщиков: хороший выстрел!

– Теперь отходим, отходим.

– Лидер маркировщиков всем маркерам: отходим, отходим.

– Пятый маркировщик лидеру: понял.

– Второй маркировщик лидеру: есть отход!

Было 22.06. До времени «Ч» осталось еще девять минут, но цель уже была четко обозначена. Другим «Москито» оставалось только сбросить бомбы на подсвеченное красным место для усиления огня. Единственное, что беспокоило Смита, насколько хорошо видны маркировочные огни через тонкий слой облаков, особенно экипажам бомбардировщиков «Ланкастер».

97-й эскадрилье было дано указание приближаться к обозначаемой цели на различных высотах, чтобы избежать столкновений во время барражирования над городом. Штурмана наведения запросил экипаж «Ланкастера», выполнявшего обязанности дополнительного контролера:

– Скажите, видите свет?

Командир бомбардировщика ответил:

– Вижу три указателя цели сквозь облака.

Морис Смит, полагая, что контролер видит только зеленые указатели цели, спросил:

– А красные видите?

И услышал в ответ:

– Я как раз вижу красные.

Один за другим еще два маркировщика «Москито» сбросили бомбы на стадион. Смит помнил, что у каждого из ведомых только по одной бомбе, и предупредил их, чтобы не торопились: запас может еще понадобиться.

22.07, восемь минут до времени «Ч». Маркирование прошло намного лучше, чем ожидалось. Сияющая россыпь красных огней заполнила пространство вокруг стадиона. Каждый маркер выглядел сверху островком горящих факелов, разбросанных в радиусе нескольких десятков метров от места падения бомбы. Их было слишком много для того, чтобы быстро погасить, даже если бы среди немцев нашлись достаточно смелые люди, которые рискнули бы прийти туда, где, возможно, упадут осколочно-фугасные бомбы.

В Дрездене по радиопередатчику воздушного оповещения пришло предостережение: «Боевые порядки самолетов-бомбардировщиков совершают беспокоящий налет. Первая волна боевых порядков тяжелых бомбардировщиков находится у Нордполь-Фридриха, теперь над Отто-Фридрихом. Они идут курсом восток – север – восток».

Упомянутые участки соответствующим образом отметили на картах. Однако наблюдатель перепутал девять самолетов «Москито» соединения маркировщиков с тяжелыми бомбардировщиками. Через некоторое время до командующего ПВО района дошло, что на самом деле это были следопыты, прилетевшие из района Хемница, а боевые порядки тяжелых бомбардировщиков приближаются с северо-запада. Сразу же был передан сигнал в командный пункт ПВО, расположенный в цокольном этаже Альбертинума. Последнее радиодонесение, переданное оттуда, оказалось пронзительно тревожным: «Бомбы падают на городские кварталы! Держите наготове песок и воду!»

Морис Смит еще раз запросил «Ланкастер», находящийся на самом высоком эшелоне:

– Вы видите красные указатели целей?

– Я вижу зеленые и красные огни указателей целей, – ответил ему командир бомбардировщика.

22.09, шесть минут до времени «Ч». Маркирование было завершено, и подполковник хотел, чтобы атака началась в первый же подходящий момент.

В это время дрезденцев, которые попрятались по подвалам и боязливо прислушивались к гулу легких самолетов «Москито», сновавших взад-вперед над крышами Старого Города, наконец-то проинформировали о характере угрозы. Взволнованный голос с характерным саксонским выговором рвался из громкоговорителей: «Внимание, внимание, внимание! После первых заходов крупное соединение вражеских бомбардировщиков изменило курс и теперь приближается к границам города. Населению предписано немедленно проследовать в подвалы и погреба. Полиции дано указание арестовывать всех, кто останется на открытых местах».

Морис Смит, самолет которого находился на высоте километра над притихшим Дрезденом, вновь и вновь повторял по УКВ-передатчику:

– Лидер маркировщиков соединению «тарелкосушилок»: выходите в атаку и бомбите по красным указателям целей согласно плану. Бомбите по красным огням указателей целей согласно плану.

22.10. Подполковник вызвал головной «Ланкастер» и спросил:

– Могу я отправить маркировщиков домой?

Командиру головного бомбардировщика пришло в голову, что немцы вполне могли устроить ложную цель по соседству с настоящей: не имея точной карты, неразумно игнорировать такую возможность.

– Штурман наведения лидеру маркировщиков: если вы какое-то время будете поблизости и оставите одного парня, то остальные могут отправляться домой.

– Хорошо, штурман!

Смит обратился к ведомым:

– Уходим домой! Уходим домой! Подтверждаю.

Один за другим «Москито» ложились на обратный курс. Тут подполковник увидел идущий по кругу самолет с горящими зелеными и красными навигационными огнями. Летчик явно нарывался на неприятности над вражеской территорией.

– У вас горят навигационные огни! – предостерег Смит по УКВ-связи.

Огни не погасли. Похоже, это был один из немецких «Ме-110», совершавший круги при наборе высоты. Однако безоружные «Москито» ничего не могли с ним поделать, разве что пойти на таран.

Командир головного «Ланкастера» все еще передавал бомбардировщикам основных сил:

– Штурман наведения соединению «тарелкосушилок»: бомбите по средоточию красных огней – указателей целей согласно плану.

Зенитные орудия продолжали молчать. Не было видно ни одной вспышки. Морису Смиту стало ясно, что Дрезден фактически не защищен. Он мог, не опасаясь, приказать тяжелым четырехмоторным «Ланкастерам» опускаться и бомбить с низких высот, обеспечивая, таким образом, более равномерное распределение сбрасываемых бомб над сектором, обозначенным для атаки. Он вызвал самолет связи № 1, который поддерживал постоянный контакт азбукой Морзе с бомбардировщиками:

– Передайте самолету на высшем эшелоне приказ спуститься ниже среднего слоя облаков.

– Вас понял!

В 22.13, за две минуты до времени «Ч», бомбы начали сыпаться на Дрезден. Яркая голубая вспышка разорвала ночную темноту, когда сдетонировала первая серия бомб – экипажи решили, что удар, вероятно, пришелся по электроподстанции.

– Лидер маркировщиков штурману наведения: бомбы, кажется, теперь легли как надо. Конец.

– Да, они показали себя отлично.

– Алло, соединение «тарелкосушилок». Хорошая работа. Выходите в атаку и возьмите под прицел красные указатели цели согласно плану. Кто-то основательно промахнулся! Кто-то сбросил очень далеко.

– Штурман наведения лидеру маркировщиков: теперь, если хотите, можете идти домой. Спасибо.

– Алло, штурман наведения: спасибо, уходим домой… Хорошая работа, «тарелкосушилки». Отлично отбомбились!

«Ланкастеры» один за другим приближались к стадиону и красному свету маркировочных бомб. Затем одни устремлялись на юг, другие – почти на восток, веером расходясь над Старым Городом, который начали охватывать пожары. Весь сектор представлял собой поле мерцающих огней – тут и там наблюдались ослепительные вспышки фугасных бомб, разбрасывающих осколки и разрушающих здания.

К 22.18 целевой сектор пылал. Один-два случайных всплеска огня появились и в темных районах за пределами сектора. Морис Смит тоже заметил, что некоторые бомбы упали слишком далеко, и теперь предупредил экипажи «Ланкастеров»:

– Алло, соединения «тарелкосушилок», старайтесь отслеживать красные огни. Бомбометание становится беспорядочным. Отслеживайте по возможности красные огни и бомбите согласно плану.

У него было еще три минуты, в течение которых он мог оставаться над городом.

В 22.20 подполковник в последний раз вызвал самолет связи № 1, когда поворачивал «Москито» на обратный курс:

– Связному номер один: отправьте послание домой. Цель успешно атакована. Точка. Основной план. Точка. Сквозь облака. Точка.

Демонстрация мощи

Последняя бомба упала на Дрезден в 22.22. Еще через восемь минут все первое соединение, участвовавшее в атаке на Дрезден, направилось обратно в Англию. Всего в ходе маркировочного налета было сброшено 529 воздушных мин и 1800 бомб общим весом 900 тонн. Три четверти Старого Города были превращены в сплошные руины.

Установив режим радиомолчания, «Ланкастеры» быстро снизились и продолжили полет на высоте всего 1800 метров, ускользнув за пределы видимости системы немецких локаторов. Только когда эскадрильи 5-й группы приблизились к позициям англо-американских войск в районе Страсбурга, они начали медленно набирать высоту до 4500 метров.

Навстречу им шло новое соединение из 529 «Ланкастеров», готовое начать атаку Дрездена в 1.30. То была настоящая армада, несущая еще более тяжелый смертельный груз, чем тот, который был сброшен во время «рейда тысячи бомбардировщиков» на Кельн.

Впереди строя летели «Ланкастеры» освещения, загруженные бомбами замедленного действия и парашютными бомбами, настроенными так, чтобы загореться на высоте 6000 метров и осветить местность для ведомого головного бомбардировщика, что позволило бы ему легко распознать цели. К строю «Ланкастеров» примыкали британские «Либерейторы» и «Летающие крепости» 100-й группы. В каждом находились по два специально обученных оператора систем радиопротиводействия, а в отсеках – тонны металлизированных лент «Виндоу» для создания помех радиолокационным станциям противника.

Настроение экипажей, направленных для нанесения второго удара по Дрездену, не было радостным. Перед вылетом они совсем немного узнали о характере цели, которую им предстояло атаковать. На большинстве авиабаз инструктаж прошел без пояснений, и молодые летчики удовлетворились тем, что сообщили им офицеры. К примеру, экипажам 3-й группы передали: «Ваша группа атакует штаб германской армии в Дрездене». Некоторые летчики 75-й эскадрильи помнят, что Дрезден в их присутствии называли «городом-крепостью». Экипажи также инструктировали относительно того, что необходимо «уничтожить германское оружие и склады снабжения Восточного фронта». Внимание 1-й группы, как стало известно, акцентировалось на важности Дрездена в качестве железнодорожного узла. Согласно информации, подготовленной штабом 6-й канадской группы, «Дрезден был важным промышленным районом, где выпускались электромоторы, точные инструменты, химикаты и боеприпасы». Мало нашлось пилотов, которых изначально предупредили о присутствии в городе сотен тысяч беженцев и лагерей для военнопленных.

Инструктаж завершился подробным объяснением техники обозначения целей маркировщиками, назначением позывных для главных сил и головного бомбардировщика, а также предостережениями общего характера. Экипажам посоветовали обратить внимание на необходимость тщательного распознания огней целеуказателей не только из-за вероятных попыток создания немцами ложных маркеров, но и потому, что Дрезден «будет гореть» и указательные огни сольются с отсветами пожаров. Головному бомбардировщику дали позывной «Сырный пирог», самолетам главных сил – «Натиск».

Авиасоединение несло с собой большое количество зажигательных бомб. Поскольку на более ранних этапах войны считалось, что «зажигалки» использовать выгодно, то к 1945 году в Руре едва ли можно было найти город, в котором значительная часть территории не превратилась бы в груду камней. По этой причине «зажигалки» вышли из употребления, поскольку не давали прежней эффективности. В Дрездене все было наоборот: целью назначен нетронутый город, и здесь можно было задействовать весь арсенал средств. Сначала фугасными бомбами выбивались окна и срывались крыши; затем сбрасывался град зажигательных бомб. От них загорались дома, что порождало бурю огненных искр. Эти искры, в свою очередь, пробивались сквозь поврежденные, искореженные крыши и окна, поджигая занавески, ковры, мебель и стропила.

Так, бомбовая нагрузка 3-й бомбардировочной группы состояла из бомб двух типов. Одна волна бомбардировщиков несла с собой 4000-фунтовые фугасные «блокбастеры» и пять 750-фунтовых кассетных «кластеров». В 1-й группе груз несколько отличался – самолеты несли 4-фунтовые термитно-зажигательные бомбы, сбрасываемые из небольших контейнеров. В общей сложности в них было заряжено 650 тысяч «зажигалок».

Температура воздуха над континентом значительно упала, и многие самолеты столкнулись с такой неприятностью, как обледенение. Синее пламя огней святого Эльма играло по краям крыльев и вокруг вращающихся пропеллеров. Во многих самолетах было так холодно, что автопилоты выходили из строя, и летчикам приходилось по девять часов лететь на ручном управлении.

Вскоре после того как самолеты добрались до южных районов Рура, проявилась немецкая противовоздушная оборона: многие экипажи увидели заградительный зенитный огонь.

У Хемница в гряде облаков появились просветы. Как оказалось, Хемниц не был отмечен на штурманских картах. Может быть, из-за этого некоторые экипажи утратили осторожность и не сумели облететь районы расположения зениток. Три «Ланкастера» были подбиты и, объятые пламенем, заскользили к земле. В другие попали снаряды зениток, но они смогли продолжить полет до Дрездена.

Теперь летчики ясно видели огни пожара, начавшегося после атаки 5-й группы – он был различим с расстояния 150 километров. Некоторые из экипажей головных бомбардировщиков позднее признали, что были глубоко шокированы видом полыхающего города. Тем не менее они с военной четкостью начали выполнять отданный приказ.

В 1.23 бомбардировщики-осветители сбросили яркие «гирлянды» над целью, а еще через пять минут прибыл головной «Ланкастер». Его командир обнаружил, что центр города сметен огненным смерчем, и теперь он не может ясно различить назначенную цель.

В 1.30 на Дрезден зашел ведомый головного бомбардировщика и тоже обнаружил, что точка прицеливания не видна из-за огня и дыма. Поскольку командиры передовых бомбардировщиков договорились между собой еще до вылета, что ведомый совершит первый маркировочный заход, они вызвали друг друга на связь, чтобы обсудить альтернативную тактику. Вопрос состоял в том, следует ли советовать экипажам сосредоточить бомбовые удары на горящем районе или распространить атаку шире.

О том, чтобы даже при мощных осветительных огнях распознать цель сквозь облака дыма, не могло идти и речи. Командир головного «Ланкастера» в конце концов решился на второй заход, при котором основные бомбардировочные силы будут сосредоточены на районах, не пострадавших от первой атаки. Поэтому огни ведомого не применялись для обозначения целей: он и поддерживавшие его корректировщики производили маркировку сначала с одной, а затем с другой стороны района, охваченного огнем, сериями красных и зеленых указателей, беспокоясь лишь о том, чтобы бомбометание не проходило с большим разбросом.

Командир головного «Ланкастера» и его ведомый, находясь над целью, вели разговор относительно сортировочных железнодорожных станций, но ведомый не мог видеть их достаточно отчетливо. Поэтому головной передал по УКВ-связи экипажам «Натиска» приказ бомбить сначала слева, затем справа, потом за районами пожаров. Оба главных бомбардировщика оставались над Дрезденом на протяжении всех двадцати минут атаки. Когда головной «Ланкастер» покидал район, его командир вновь проверил сортировочные станции и на этот раз смог рассмотреть во всех деталях эффект, произведенный авианалетом. В журнале эскадрильи записано, что «сортировочные станции к юго-западу избежали больших повреждений».

В некоторых районах Дрездена сирены так и не зазвучали. Энергоснабжение было нарушено в результате первой атаки, и второй налет стал для людей совершенной неожиданностью.

Когда «Ланкастеры» пролетали над горящим городом за несколько минут до времени «Ч», штурманы видели оживленные дороги и автострады. Длинные колонны грузовиков с ярко горящими фарами медленно ползли к городу. Замысел Артура Харриса реализовывался в полной мере: второй удар уничтожал не только дрезденцев, но и тех, кто был привлечен на помощь из соседних городов.

«Это был единственный раз, когда мне стало жалко немцев, – говорил позднее штурман-бомбардир «Ланкастера» из состава 635-й эскадрильи. – Но моя жалость длилась всего несколько секунд; задача состояла в том, чтобы нанести удар по врагу – и очень сильный».

Экипажи были слишком заняты и не интересовались у командиров головных «Ланкастеров», как уничтожить железнодорожную станцию, штаб германской армии или завод по производству отравляющих газов, о которых им сообщили на инструктаже с популистским энтузиазмом. Они добивались только одного – чтобы город под крыльями самолетов еще больше запылал, чтобы там не осталось ни одного места, не охваченного огнем. Районом, который упрямо не желал загораться, оказался исторический Большой сад: многие тонны бомб были израсходованы в тщетных попытках поджечь парк.

В общей сложности в ходе второго налета «Ланкастеры» сбросили на Дрезден 1800 тонн разнообразных бомб.

И опять немецкая истребительная авиация ПВО продемонстрировала бессилие. На этот раз трудность заключалась не в отсутствии топлива или в недостаточной подготовке. Пилоты ночных истребителей на аэродроме в Клоче ясно видели большие пожары, разгоравшиеся в Дрездене. Когда к ним по обычным каналам проводной связи поступила новость о другом соединении, приближающемся к Центральной Германии с юга, никто из летчиков уже не сомневался, что и вторая атака нацелена на их город. Командир авиабазы сразу приказал всем экипажам занять места в самолетах «Ме-110». Наземные команды находились рядом и готовили оборудование для вылета.

В 00.30 зажглись огни по периметру и освещение взлетно-посадочной полосы, ярко высвечивая силуэты самолетов, размещенных вокруг внешней границы аэродрома. Командир авиабазы объяснил, что ожидается прибытие транспортных самолетов из Бреслау. Экипажи истребителей протестовали, заявляя, что аэродром может быть уничтожен, если английские штурманы заметят его, но командир оставался непреклонен. Огни аэродрома то включались, то выключались, как будто давая знак британским самолетам атаковать. Время утекало, а приказа на вылет не поступало. Пилот ночного истребителя с горечью вспоминал:

Мы сидели в кабинах, ожидая своей участи. Беспомощно мы взирали на ход второго налета на Дрезден. Самолет вражеских следопытов сбросил «рождественские елки» прямо над нами, ярко осветив аэродром, переполненный самолетами, переброшенными с Восточного фронта.

Тяжелые бомбардировщики волна за волной пролетали над головой, бомбы со свистом падали на город. А огни взлетно-посадочных полос все еще то зажигались, то гасли, зажигались и гасли, в ожидании транспортных самолетов из Бреслау.

В любой момент летное поле могло быть сметено с лица земли. Напряженные нервы у некоторых техников и членов команды обслуживания не выдерживали: они бежали в поисках укрытия. Мы не надеялись, что аэродром уцелеет, но, возможно, у экипажей бомбардировщиков был определенный приказ, которому они следовали, аэродром не входил в список напечатанных целей. В то же время у немецких соединений в подобной ситуации едва ли хватило бы дисциплины не атаковать объект, расположенный прямо около района цели, который так явно себя обнаруживает, даже если эта цель не была упомянута в первоначальных инструкциях.

Зеленая ракета, подающая сигнал к взлету, так и не была выпущена. Пилоты «Ме-110», которых покинул обслуживающий персонал, недовольно вылезали из кабин. Атака на Дрезден закончилась. Командир авиабазы, который по собственной инициативе велел пилотам оставаться в кабинах самолетов, теперь вяло признал, что у него нет возможности связаться с Деберицем, чтобы получить разрешение поднять в воздух эскадрилью. Он объяснил, что телефонная связь через Дрезден не работала; по какой-то причине отказала и коротковолновая радиосвязь со штабом 1-й дивизии. На самом деле объяснение простое – линии телефонной связи пролегали через Старый Город, который был превращен в сплошное пожарище еще при маркировочной атаке. А радиосвязь противника выводилась из строя во время любого массированного ночного рейда со времени ввода в строй в ноябре 1943 года группы № 100 – именно этим и занимались операторы систем радиопротиводействия, находившиеся на «Либерейторах» и «Летающих крепостях».

Немецкий пилот записал в дневнике:

Результат: полномасштабная атака Дрездена; город разбит вдребезги. Нам оставалось только стоять и смотреть. Как такое стало возможным? Люди все чаще говорят о саботаже или по меньшей мере о безответственном пораженчестве в рядах «господ» в штабе командования. У меня ощущение, что все гигантскими шагами идет к своему концу. Что потом? Несчастная родина!