Помоги проекту - поделись книгой:
Я уже говорил выше о необходимости аксиоматизации описаний многомирия. Существует, на мой взгляд, еще одна аксиома, на которой стоит не только физика многомирия, не только физика в целом, но и вся наука, как инструмент познания реальности. Это аксиома о Создателе. Наука, как говорил Лаплас, не нуждается в гипотезе о существовании Бога. Ни в одном научном исследовании, какой бы области науки это ни касалось, ученый никогда не прибегает к Богу, как к участнику событий, хотя религиозный ученый может быть, конечно, абсолютно убежден в том, что все, что он исследует, создано по воле Божьей, и все исследуемые ученым законы созданы Богом.
Поскольку существование Бога невозможно ни доказать, ни опровергнуть, то естественно считать, что существование Высшей силы есть вопрос веры, а следовательно, аксиоматики. Верующий ученый может принять существование Бога как аксиому, так же, как атеист принимает как аксиому отсутствие Высших сил, не описываемых законами природы. Верующий ученый может быть убежден, что флуктуации вакуума, в результате которых произошел Большой взрыв, созданы внешней силой — Богом или Высшим разумом, — но это обстоятельство ни в коей мере не должно и не может отразиться на процессе исследований, который не может включать (и не включает) силы, привлекаемые ad hok для описания причин возникновения того или иного природного феномена. Наука не нуждается в аксиоме Бога, как и в аналогичной аксиоме влияния Высших сил (Высшего разума, Создателя и пр.) на события и явления, происходящие в нашей Вселенной и (или) в других ветвях самых разных многомирий.
Можно ли предположить, что наша Вселенная (или любая другая) возникла не естественным путем, а была создана искусственно? Разумеется, можно. Никаких проблем: примите это в качестве аксиомы и живите с этой аксиомой, никак не влияющей на ваши научные изыскания. Поэтому я не вижу никакого смысла выделять так называемые искусственные многомирия в отдельный тип многомирий. Отличить искусственные многомирия от естественных невозможно, поскольку, кроме изначально принятой аксиомы, они ничем друг от друга не отличаются.
Читатель может мне возразить: поскольку существует множество типов многомирий, причем, как утверждают современные исследователи, число как многомирий, так и их типов, бесконечно велико, то в этом бесконечном множестве наверняка найдутся и многомирия (причем тоже бесконечное количество), созданные искусственно. Наверняка найдутся многомирия (причем всех типов — ландшафтного, инфляционного, эвереттовского и т. д., и т. п.), возникшие в результате действий некой внешней для них силы, которую можно назвать Богом, Создателем и пр. Однако, следует ли выделять эти многомирия в отдельный тип? На мой взгляд — нет, не только не следует, но это определенно противопоказано с научной точки зрения, поскольку, в отличие от всех прочих научных идей, эту идею принципиально невозможно ни доказать, ни опровергнуть.
В свое время аналогичная по видимости ситуация сложилась и в процессе доказательства самого существования многомирия. Поскольку изначально — во всяком случае, для эвереттовской интерпретации, — предполагалось, что разветвившиеся миры более между собой не взаимодействуют, то невозможно доказать существование других вселенных (параллельных, как их называли, что тоже оказывало свое психологическое воздействие и влияло на выводы) так же, как невозможно доказать или опровергнуть существование Бога. Таким образом, многомирие изымалось из ареала науки и передавалось в ведомство философии и теологии. В этом смысле метанаука о многомирии прошла ту же стадию, в какой находится идея существования искусственно созданных многомирий. Однако, в отличие от идеи Бога, Высшей силы, Создателя и пр., в науку о многомирии была внесена аксиома о склейках, о том, что вселенные развиваются не независимо, но могут взаимодействовать, и тогда у науки появилась возможность перейти к поискам таких взаимодействий, поискам, которые привели к успеху во втором десятилетии нынешнего века.
Здесь мы имеем дело не столько с физикой, сколько с психологией — точнее, с таким понятием, как психологическая инерция. Хорошей иллюстрацией психологический инерции является старый (середины ХХ века) научно-фантастический рассказ Джоунса «Уровень шума». В то время ученые были убеждены в том, что антигравитации не существует в природе, антигравитация противоречит главным законам физики (как и вечный двигатель, к примеру), а потому и исследования по обнаружению антигравитации бессмысленны. Естественно, такие исследования или не проводили вовсе, или, если какой-нибудь фрик и занимался подобными исследованиями, у него ничего не получалось, что лишний раз убеждало ученых в справедливости основной идеи. Ситуация изменилась, когда военные показали ученым «документальный фильм» об изобретателе антигравитационного двигателя. Более того, ученым были представлены обломки «реального» антигравитационного летательного аппарата. Испытание аппарата прошло неудачно, изобретатель погиб, записи его сгорели вместе с аппаратом. Но видите: аппарат существовал, вот кадры его полета, вот обломки. Психологический барьер в умах ученых был преодолен, и в результате (в рассказе, конечно) антигравитационная машина была сконструирована.
Аналогичная история произошла и в физике многомирий. Нынешнее состояние этой науки, которая была всего лишь полвека назад сомнительной теоретической дисциплиной, а ныне проникла (причем сугубо практически) чуть ли не во все области нашего бытия, это, повторяю, ее нынешнее активное состояние обязано своим возникновением в значительной части тому, что в начале двадцатых годов создался, наконец, среди физиков консенсус относительно использования аксиомы склеек наравне с аксиомой ветвлений. Вера физиков в то, что взаимодействие различных ветвей (в эвереттовском многомирии) и различных вселенных (в других видах многомирий) есть реальный эффект, позволила преодолеть теоретические трудности и найти не только правильные решения уравнений Шредингера в их модифицированной форме, но и поставить конкретные эксперименты, которые и вывели науку о многомирии на ее нынешний уровень.
В классификации многомирий нет нужды в аксиоме искусственности. Сказанное не относится к литературной деятельности. В фантастической литературе аксиома (или, как говорят сами фантасты: прием) искусственности — чрезвычайно плодотворный способ создания сюжетов, поскольку позволяет ставить множество этических, моральных и психологических (вплоть до психопатии) мысленных экспериментов, придумывать новые сюжеты и т. д. При этом число и типы многомирий, в этих сюжетах задействованных, никак не зависят от изначально принятой аксиомы искусственности.
Сказанное относится и к последнему из упомянутых Ступальским в его монографии типу многомирий — так называемому окончательному многомирию, определение которого таково: каждая возможная вселенная реальна и служит реализацией всех возможных математических уравнений. Не думаю, что имеет смысл специально доказывать, что любое из уже классифицированных многомирий (эвереттовское, инфляционное, бранное и пр.) и любое из многомирий, которые будут обнаружены в результате дальнейших исследований, является реализацией какого-то математического уравнения. «Окончательная мультивселенная» не может быть классифицирована, как некий тип многомирия, поскольку является, по идее, надсистемой многомирий — переходной идеей к той науке о бесконечности бесконечностей, которая была создана для решения задач многомировой физики, и о которой пойдет речь ниже.
Барбуровские многомирия относятся к классу многомирий, в которых отсутствует такое имманентное свойство материи как время. Барбур (Barbour, 1999) рассматривал широко распространенную в конце ХХ — начале ХХI века концепцию о том, что время, как последовательность событий, есть субъективное представление наблюдателя о мироздании. Вне этого сугубо субъективного представления времени как имманентного свойства материи не существует. Барбур рассматривал не отдельные классы многомирий с отсутствующим времени, он полагал, что времени не существует в нашем, эвереттовском, альтерверсе, и то, что мы называем временем, есть иллюзия сознания. «На самом деле» во Вселенной существует все, что мы можем расположить по временой оси — от момента Большого взрыва до полного распада атомов и частиц. Барбур представил такую Вселенную в виде отдельных «кадриков» некоего фильма, который лишь сознание наблюдателя «собирает» и располагает в определенной причинно-следственной последовательности. В отсутствие сознательного наблюдателя все «кадры», то есть, все «моментальные снимки» Вселенной присутствуют в безвременном пространстве.
Идеи Барбура отошли на периферию физического исследования многомирий, хотя физики и предполагали, что многомирия без времени могут, в принципе, существовать. Математического фундамента у барбуровской вселенной не было, и потому к рассмотрению этой проблемы физики вернулись только в 2032 году, после опубликования работы Vilmar & Konstantiniv (2032), где впервые были математически рассмотрены многомерные физические пространства, в которых исключено действие законов термодинамики и, следовательно, отсутствует стрела времени. Физически альтерверсы, описанные Вильмаром и Константиновым, имеют очень мало общего с мирами Барбура, которые были скорее онтологической фантазией. Лишь отсутствие стрелы времени позволило авторам назвать открытые ими многомирия именем Барбура.
Фрактальные многомирия описаны в другой работе тех же авторов (Vilmar & Konstantiniv, 2033). Здесь, как и в случае барбуровских многомирий, выбрано не очень удачное название, поскольку множества Мандельброта были использованы лишь на начальной стадии построения многомирий данного типа. Однако в науке чаще приживаются самые странные названия, данный случай не исключение. Примером такого странного названия может служить хотя бы всем известный Большой взрыв (Big Bang), который на самом деле не имел ничего общего с взрывными процессами. Прижилось и название «фрактальные многомирия», хотя более поздние исследователи этого класса многомирия пытались дать им более правильные названия: например, переносимые многомирия, поскольку речь шла об открытых Вильмаром и Константиновым классах так называемых переносимых операторов, порождающих, в свою очередь, новый класс решений нелинейных квантовых уравнения. Некоторые физики и сейчас полагают, что фрактальные многомирия являются лишь математической абстракцией, однако большинство исследователей выводят эти многомирия в физическую реальность, в соответствии с идеями Тегмарка (Tegmark, 2007).
Фрактально-дрейфовые многомирия были открыты Войзером и Башевисом (Voyzer & Bashevis, 2052), эти многомирия описываются инфинитной математикой и физически не существуют, если описывать мироздание «классическими» уравнениями Шредингера, поскольку в описании фрактально-дрейфовых многомирий в квантовых уравнениях линейная часть вообще отсутствует и уравнения принципиально нелинейны. Иными словами, фрактально-дрейфовые многомирия существуют как деятельность наблюдателей, обладающих сознанием (и разумом). Эти миры могут быть и материальными, но в бесконечно большом числе случаев они являются ментальными мирами — мультивидуум в них проявляет себя, не имея материальных возможностей приложения. Внешне же для наблюдателя из эвереттических многомирий фрактально-дрейфовые многомирия представляются именно как миры без времени, барбуровские миры. Время в таких мирах не является необходимой категорией (хотя и может быть искусственно вызвано внутренними деятелями для решения той или иной задачи), потому и возникает ассоциация с барбуровскими многомириями.
Перечисленные типы многомирий в настоящее время хорошо изучены. В последние несколько лет физики, после того, как стали активно использоваться инфинитная математика и психофизические методы исследований, физикам удалось дать предварительные описания более десяти ранее не известных типов многомирий. Перечислю некоторые из их без конкретизации, поскольку еще нет достаточно надежных и признанных физическим сообществом описаний:
Глава 3
Первые эксперименты
Обратимся к аксиоматике инфинитного исчисления. Действительно, без знания основ инфинитного анализа невозможно разобраться в современных физических экспериментах и даже в философии современной физики. Но математизация изложения представляет современную физику как неудобопонятную для «среднего читателя» дисциплину. Математика, конечно, необходима. Более того: мироздание и есть, по сути, математика, о чем пишет, например, доктор Голдберг в своем фундаментальном труде «Математика метамира» (Goldberg, 2055):[4] «Математика — не костыль для физики, это вселенная, существовавшая до появления человека. Мир математики будет существовать и после того, как не станет меня, не станет человечества, не станет Солнца, звезд и галактик. Когда во Вселенной не останется ничего, материя схлопнется в черные дыры, а черные дыры испарятся, мир математики не изменится ни на йоту, два плюс два все равно будет равно четырем, а прямая останется кратчайшим расстоянием между двумя точками. Останется и теорема Геделя о неполноте, сущность, определявшая состояние математической вселенной еще до рождения австрийского математика. Математическая вселенная столь же реальна, хотя и нематериальна, как реален наш вещный мир…»
В первом десятилетии нынешнего века большинство физиков было уже склонно принять, в принципе, концепцию многомирия. Однако о «совместимости» различных типов многомирия речь еще не шла. Сторонники бранной мультивселенной в большинстве скептически относились к многомирию по Эверетту, а адепты инфляционного многомирия не считали бранную мультивселенную отдельной онтологической сущностью, Наиболее толерантны были физики, принявшие аксиоматику эвереттики — они полагали допустимым существование многомирий разных типов, но и они полагали, что число разных типов многомирий, во-первых, вряд ли больше числа пальцев на руках, и, кроме того, каждый из типов многомирий предполагался независимым от других. Многомирие по Эверетту и, скажем, бранные мультивселенные предполагались равно существующими, но не взаимодействующими друг с другом. Эвереттика, единственная в те года многомировая метанаука, также не рассматривала возможности склеек эвереттовских миров с альтерверсами, например, инфляционного многомирия.
Нужно представить себе, на каком научном фоне появилась работа Гиносаара (2048) о бесконечном числе типов многомирий, потребовавшая создания нового типа математики — инфинитного исчисления. В десятых годах нынешнего века число принятых физиками типов многомирий исчислялось девятью. Отсутствие связи этих многомирий не то чтобы определенно аргументировалось, но полагалось само собой разумеющимся, поскольку доказательства эвереттовского многомирия физики искали на уровне микрофизики, проводя эксперименты с отдельными частицами. Физики, занимавшиеся инфляционным (и бранным) многомирием, искали необходимые доказательства в наблюдениях космологического реликтового фона — то есть, на противоположной метрической шкале. Казалось естественным, что эти типы многомирий не имеют между собой ничего общего, кроме, конечно, единого математического аппарата квантовой физики.
В реальности нашей ветви ситуация физики проводили эксперименты, не имея не только знаний об аппарате инфинитного исчисления, но не предполагая даже, что такое исчисление возможно.
В 1993 году израильские физики Авшалом Элицур и Лев Вайдман описали в статье, опубликованной в Found. Physics (Elitzur, Waidman, 1993) мысленный эксперимент. «Предполжим, — сказали они, — что на складе находятся бомбы, половина из которых исправна, а половина испорчена. Нужно отделить исправные бомбы от испорченных. Но есть одна особенность: каждая бомба (неважно — исправна она или нет) снабжена детектором, и если на него попадет один-единственный фотон, исправная бомба немедленно взорвется. Неисправная бомба не взорвется, конечно, но нам-то какая от этого польза, если в результате проверки мы будем иметь только неисправные бомбы, а все исправные взорвутся — ведь невозможно обнаружить что бы то ни было, не направив на предмет луч света или не получив от предмета излученный им фотон».
Если предположить (согласно идее Эверетта), что при каждом взаимодействии мироздание расщепляется, то всё не так, и Элицур с Вайдманом придумали способ, с помощью которого можно определить, исправна ли бомба, вообще ее не касаясь и ни единым фотоном не нарушая ее спокойствие.
Для этого они предложили использовать интерферометр Маха-Цандера. От обычного этот прибор отличается наличием двух зеркал, полностью отражающих падающий на них свет, и двух полупрозрачных — половину фотонов эти зеркала пропускают, а половину отражают. Расположены зеркала таким образом:
«Давайте, — предложили Элицур и Вайдман, — под одним из зеркал поместим бомбу, о которой мы хотим узнать, исправна она или нет. Запустим в интерферометр один-единственный фотон и посмотрим, что произойдет».
Фотон может двигаться от зеркала к зеркалу разными путями, и Элицур с Вайдманом рассмотрели, что будет происходить в каждом случае. В конце пути — это легко видеть на схеме — фотон будет зарегистрирован или детектором А, или детектором В, других возможностей нет. Какой из них сработает, зависит от хода лучей света в каждом конкретном эксперименте.
Оказалось, что если Эверетт неправ и многомирия не существует, то нет никакой возможности обнаружить исправную бомбу, направив на нее фотон (бомба непременно взорвется!). Если же эвереттовское многомирие существует, есть не равная нулю вероятность того, что исправная бомба будет обнаружена и не взорвется. Точнее: взорваться-то она взорвется, но не в нашей Вселенной, а в другой, принадлежащей другой ветви многомирия! В нашей же Вселенной взрыва не произойдет, хотя бомба исправна.
Элицур и Вайдман показали, что, если многомирие существует, то с вероятностью 25 % единственный фотон обнаружит исправную бомбу, не взорвав её.
Коллеги, тщательно изучившие мысленный эксперимент Элицура-Вайдмана, не нашли в их анализе противоречий или ошибок и вынуждены были признать: да, если многомирие существует, то можно получить информацию о предмете, никак его не касаясь! Но только в четверти случаев. Хорошая, казалось бы, идея, но ведь в трех случаях из четырех бомба все равно взорвется, и только о каждой четвертой бомбе мы будем знать, что она исправна, не коснувшись ее взрывателя.
Важен, однако, принцип — с помощью эксперимента Элицура-Вайдмана оказалось возможно доказать существование многомирия!
Кроме того, если в многомирии возможно что-то измерять, никак с предметом не контактируя, то наверняка существуют и способы увеличить вероятность нужного измерения?
Однако, прежде предстояло осуществить мысленный эксперимент Элицура-Вайдмана на практике и доказать экспериментально, что хотя бы в четверти случаев можно что-то измерять, ничего не измеряя. Увидеть, не видя, и доказать, что Эверетт прав.
В 1994 году такой эксперимент был поставлен Полом Квятом из университета в Иннсбруке и Томасом Герцогом из Женевского университета (Kwiat et al., 1995). Они действительно использовали для опытов интерферометр с четырьмя зеркалами, как предлагали Элицур с Вайдманом. Правда, вместо бомбы взяли все же обычное зеркало — не взрывать же установку, а с ней и всю лабораторию, в трех случаях из четырех, если Элицур с Вайдманом правы!
И все получилось так, как предсказывали израильские физики. В каждом четвертом эксперименте Квят и его сотрудники зафиксировали присутствие зеркала, хотя фотон этого зеркала не касался!
Таким образом, многомирие по Эверетту получило первое подтверждение.
Квят и его сотрудники сделали, однако, и следующий шаг. Если удлинить схему и поставить восемь зеркал вместо четырех, то вероятность зафиксировать присутствие невидимой бомбы (зеркала) должна, согласно теоретическим выкладкам, увеличиться вдвое и достичь 50 %. Физики построили новую установку и действительно довели количество «обнаружений исправной бомбы» до 50 %.
Квят полагал, что большего достичь не удастся. Скептицизм ученого развеял Марк Казевич из Стенфордского университета. Во время своего пребывания в Иннсбруке Казевич обсудил с Квятом самые разные варианты экспериментов, и ученые пришли к заключению: в принципе, можно построить такую установку, где вероятность обнаружения «бомбы», никак ее не касаясь, окажется сколь угодно близка к 100 %! То есть, не существуют, по идее, никакие природные ограничения для создания аппаратуры, которая, например, давала бы изображение реального предмета, никак его при этом не освещая и не получая от него никакой информации.
Для следующего своего эксперимента Квят с сотрудниками (в числе которых был теперь и Казевич) построили установку, работавшую на другом принципе и использовавшую не просто отражающие и наполовину поглощающие зеркала, а зеркала, меняющие поляризацию падающих на них фотонов. Установка значительно усложнилась, но уже предварительные результаты опытов, проведенных в лаборатории в Лос-Аламосе, показали: вероятность обнаружения необнаружимого составляет 70 %. Квят и его сотрудники доказали (напомню: это было еще в середине девяностых годов прошлого века), что более чем две трети физических измерений могут быть бесконтактными (Kwiat et al., 1995).
Обратите внимание: речь уже не шла о том, существует ли многомирие по Эверетту, или это красивая, но бесполезная гипотеза. Задача теперь стояла — как можно эффективнее использовать многомирие на практике.
В физике очень часто случается так, что быстро преодолеваются первые, не самые трудные, препятствия, а потом тянутся годы (порой — десятилетия), пока удается добиться надежного, применимого на практике, эффекта.
Прошло более десяти лет, пока в экспериментах группы японских ученых Цегая и Намикаты (2010) удалось бесконтактным способом обнаружить до 88 % невидимых объектов, которых не коснулся ни один фотон. Тем временем бразильские ученые Сант-Анна Адонаи и Буэно Оттавио (Adonai & Ottavio, 2010) обобщили метод Элицура-Вайдмана и описали эксперимент, в котором для бесконтактных измерений использовали не фотоны, а волны Де-Бройля (и этот вариант еще более увеличил область бесконтактных измерений).
Пол Квят назвал метод бесконтактных измерений квантовой магией. Это действительно выглядит, будто магическое действо: способность видеть, не видя. Но на самом деле все необходимые идеи и возможности были уже заложены в квантовой физике, ведь природа квантовых измерений известна с тридцатых годов прошлого века, а теория Эверетта появилась в 1957 году — сто лет назад.
Блестящие эксперименты Квята, Цегая, Намикаты, Адонаи и Оттавио доказали вполне определенно: мы живем в эвереттовском многомирии.
Глава 4
Абсолютный антропный принцип
В 2013 году были опубликованы результаты измерений температуры реликтового излучения в разных точках неба (по данным космической обсерватории Plank), и неожиданно оказалось, что это излучение не так однородно, как представлялось прежде. Видны были странные области с пониженной температурой реликтового фона. Была выдвинута гипотеза (Kleban, Levi & Sigurdson, 2013): наша Вселенная столкнулась с другой, соседней, вселенной, результат этого столкновения мы и наблюдаем. Тогда еще не было понятно, о каком типе многомирия идет речь: выбор был между инфляционным или лоскутным (возможно, и ландшафтным) многомирием.
Многомировое описание мироздания позволило разобраться еще с одним противоречием, которое «путалось под ногами» ученых более чем полвека. это обнаруженная в середине ХХ века так называемая «тонкая подгонка» мировых постоянных, из-за которой существование человеческой цивилизации оказывалось настолько маловероятным явлением (если считать явление природным), что зарождение жизни за время существование Вселенной можно было считать попросту невозможным.
Первые упоминания о «тонкой подгонке» и о принципе, который впоследствии был назван антропным, можно найти в книге советского философа М. Идлиса (1958).
В становлении же современного «максимального антропного принципа» важнейшую, если не определяющую роль играют работы российских физиков Алкина (2007) и Хэмлина (1936).[5]
Во время работы над докторской диссертацией в Книбридже в 2004 году Алкин обнаружил в библиотеке университета практически не известную серию статей своего соотечественника П. Хэмлина, опубликованную в середине тридцатых годов ХХ века. Похоже, что в этих работах Хэмлин впервые попытался описать Вселенную (известную в те годы в единственном числе, никаких идей о физическом многомирии еще не существовало), как единую квантовую систему. Чрезвычайно сложную, конечно, но не бесконечно сложную, поскольку Хэмлин был космологом, а не квантовым физиком, и придерживался концепции закрытой Вселенной, совершавшей циклы сжатия и расширения, согласно известной тогда теории Александра Фридмана. Поскольку Вселенная является квантовой системой, — писал Хэмлин, — она должна описываться некоторым конечным составом квантовых чисел, аналогично любой квантовой частице. На основании этой здравой идеи Хэмлин делает далеко не тривиальный вывод: будучи квантовой системой, Вселенная должна описываться одной из квантовых статистик: Ферми или Бозе-Эйнштейна. Напомню: частицы, описываемые статистикой Ферми (фермионы), не могут находиться одновременно в тех же квантовых состояниях, что другие частицы, в отличие от бозонов (частиц, подчиняющихся статистике Бозе-Эйнштейна). Поставив Вселенную в один ряд с «обычной» (пусть и чрезвычайно сложной) квантовой системой, Хэмлин неизбежно приходит к двум очень важным вопросам. Первый: если наша Вселенная является по своим свойствам бозоном (или фермионом — Хэмлин не мог дать однозначного ответа), то может ли существовать другая вселенная, подчиняющаяся статистике Бозе-Эйнштейна? Это был существенный шаг к идее многомирия, сделанный задолго до работы Эверетта и на основании скорее философском, нежели (как у Эверетта) сугубо физическом.
Хэмлин не отвечает в своих работах на вопрос: существует ли многомирие, но факт, что он этот вопрос задает, делает его работы важными вехами на пути многомировой физики. Более того, следующий вопрос, задаваемый Хэмлином, делает его автором и антропного принципа — на несколько десятилетий раньше исследований Идлиса (1958) и Картера (1973). Идеи Хэмлина для своего времени были скорее фантастическими, нежели сугубо физическими. К тому же, автор писал космологические статьи, которыми не интересовались специалисты в области квантовой физики — видимо, по этой причине работы эти остались не замеченными, что, несомненно отразилось и на состоянии эвереттики. Цитирую Хэмлина:
«Поскольку каждая частица описывается своей волновой функцией, то и ансамбли частиц, в том числе Вселенная, тоже могут быть описаны волновыми функциями. Следовательно, Вселенная представляет собой либо фермион, либо бозон… Вселенная может быть описана волновыми функциями Шредингера, как частица, подчиняющаяся статистике Ферми-Дирака».
И далее:
«Поскольку Вселенная — фермион, то отсюда с неизбежностью следует, что определенные классы объектов могут существовать лишь в единственном числе, поскольку возникновение множества (начиная с эн, равного двум) таких объектов (классов объектов) нарушает статистику Ферми-Дирака, которой подчиняется…»
Основываясь на работах Хэмлина, Алкин сформулировал в 2008 году так называемый абсолютный антропный принцип, вызвавший в свое время довольно широкую дискуссию и в результате отвергнутый научным сообществом, что было, как мне представляется, серьезной ошибкой. Разумеется, абсолютный антропный принцип относится к тому типу постулатов, который, как многие уверены, хотя может быть подтвержден или опровергнут в принципе, все же требует для этого времени, сравнимого (или равного) с временем жизни Вселенной, и, следовательно, является вполне умозрительным и скорее психологически важным, нежели физически точным. С этим выводом я согласен, что никак не отменяет необходимости отметить абсолютный антропный принцип как одну из важнейших аксиом многомировой физики. Позволю себе привести довольно большой отрывок из мемуара Алкина — текста скорее литературного, но дающего представление о физической сути явления:
«Тринадцать миллиардов лет Вселенная поддерживала условия нашего выживания. Она и сейчас эти условия поддерживает, расширяясь именно с такой скоростью и таким ускорением, какие нужны, чтобы на Земле сохранялись комфортные для нашей жизни условия. Вселенная такова, да. Она, если говорить по-русски, „заточена“ под нас…
Но если верен абсолютный антропный принцип, получаются два вывода. Первый: во Вселенной существует только один разум — наш. И второй: если Вселенная всегда была именно такой, какая нужна для нашего выживания, то, значит, и в будущем она, Вселенная, будет ограждать человечество от всего, что может нас погубить. Без нас, людей, Вселенная существовать не может. Это абсолютный антропный принцип…
…Вселенную можно описать волновой функцией… Вселенная подчиняется квантовым законам — это, по сути, одна огромная квантовая система, понимаете? А квантовые системы — помните? — бывают двух типов: фермионы и бозоны. Так вот, наша Вселенная — фермион… И что же? В ней не могут существовать системы, которые находятся в одном квантовом состоянии. Звезды светят за счет синтеза атомов и не иначе. Планеты образуются из газо-пылевых облаков и не иначе. И так далее. Одна истина, одна правда. И разум возможен только один. Существование иного разума в нашей Вселенной запрещено квантовыми законами. Вот что на самом деле доказал Хэмлин. Разум на Земле — именно и только на Земле! — должен был возникнуть, возник и будет теперь существовать, пока существует Вселенная. Точка. Даже если случится атомная война, человечество выживет и выйдет в большой космос. Даже если упадет гигантский астероид (а он не упадет, будьте уверены, это противоречило бы абсолютному антропному принципу — такому же закону природы, как закон тяготения!), все равно мы выживем и выйдем в космос.
…— Значит, есть и вселенные… ну… бозоны?
…— Конечно… Есть другие вселенные, не только наша. Собственно, из антропного принципа это следует однозначно. Есть множество, может, даже бесконечное число вселенных с другими законами природы, и наша такова не потому, что Бог приложил усилия, чтобы создать ее именно такой. Нет, просто в Большом взрыве возникло множество разных миров, и мы живем в этом, потому что условия здесь подобрались такие, какие нужно… Есть среди множества вселенных, возникших в Большом взрыве, миры-фермионы и миры-бозоны. Фермионы — вселенные, где всякий класс явлений возникает в единственном варианте: один принцип звездной эволюции, один принцип образования планет, один-единственный разум на всю вселенную. А есть миры-бозоны, где могут сосуществовать и взаимодействовать разные законы природы, разные принципы устройства жизни, и разумов там множество, потому что их возникновению не мешают квантовые законы. Это удивительные миры! Немыслимое разнообразие форм, не то, что в нашей Вселенной!»
Энтузиазм Алкина понятен — как и его пессимистический, как показалось многим физикам, вывод о единственности разума в нашей ветви одного из множества видов многомирий. Вывод, к которому, кстати, еще до работы Алкина пришли физики и астрофизики — правда, исходя не из аксиомы принадлежности нашей Вселенной к мирам-фермионам, а в ходе знаменитой и продолжавшейся несколько десятилетий дискуссии о «полчании космоса». Иосиф Шкловский (1976) был одним из первых, кто постулировал еще в семидесятых годах ХХ века единственность нашего разума во Вселенной (не имея при этом в виду многомировых вариантов, так что в его понимании единственность нашего разума была абсолютной). Алкин придал этой идее, во-первых, статус физического закона, вытекающего из квантово-механической природы мироздания, и во-вторых, фактически подвел исследователей многомирия к идее о необходимости создания инфинитной математики, без которой, как выяснилось впоследствии, невозможно, прежде всего, исследование миров-бозонов, но необходимой и для правильного описания миров-фермионов, где множество разумно ощущаемых реальностей (РОР)[6] тождественно равно множеству существующих в этих РОР разумных наблюдателей с памятью.
Именно статьи Алкина стали переломными в эволюции многомировой физики, хотя у Алкина нет ссылок на работы Эверетта, Линде, Сасскинда, деВитта и др., и ссылается он только на три никем не замеченные статьи Хэмлина. Доказательство (или опровержение) тезиса Хэмлина-Алкина о том, что наша РОР является вселенной-фермионом, так и не получено, к чему есть две причины. Первая: до сих пор никто из физиков не смог даже в первом приближении записать волновую функцию Вселенной в силу очевидных трудностей. А потому и доказать (или опровергнуть) гипотезу, что наша Вселенная является фермионом в квантовом смысле, никто не мог. Решение этой проблемы квантово-механическим путем позволило бы окончательно решить другую до сих пор не решенную теоретическую проблему: существуют ли другие цивилизации в нашей реальности? Если будет доказано, что наша Вселенная — фермион, все попытки обнаружить внеземную цивилизацию или ее следы, обречены на неудачу. И напротив — в случае, если квантово-механические расчеты покажут, что наша Вселенная подчиняется квантовой статистике Бозе-Эйнштейна, то поиски внеземных цивилизаций необходимо вести очень тщательно с полной надеждой на успех.
Проблема не только (и даже, возможно, не столько) в том, что расчет волновой функции Вселенной даже в первом приближении — задача, которая требует усилий лучших современных специалистов (без гарантии получения результата). Вторая проблема в том, что абсолютный антропный принцип Хэмлина-Алкина не стал в сознании исследователей логичным и необходимым следствием сильного антропного принципа и квантово-механического исследования Вселенной. Статьи Алкина остались в тени современной физики, работы Хэмлина можно прочитать или в изложении Алкина, или в библиотеке Кембриджской обсерватории (они даже не были оцифрованы и потому недоступны пользователям Интернета). Я не считаю (как это полагают некоторые мои коллеги), что подобное отношение к трудам Алкина и Хэмлина является примером недобросовестности, замалчивания или какой бы то ни было предвзятости. Все гораздо проще и многократно происходило в истории физики. Исследования Алкина изначально не вызвали большого интереса в силу того, что были опубликованы в мало цитируемом журнале, и, к тому же, в тот год (Alkin P., 2007) большая часть усилий квантовых физиков была направлена на исследования в области струнной и М-теорий. Эпохальная диссертация Эверетта также осталась первоначально не оцененной, хотя руководителем работы молодого физика был сам Уиллер, и лишь почти двадцать лет спустя к этому исследованию было обращено внимание физиков, причем окончательно теория Эверетта была признана еще через четверть века. Надеюсь, что и исследования Алкина-Хэмлина найдут своего читателя, пока же, как мы увидим далее, практическим подтверждением идеи абсолютного антропного принципа является существование Института поводырей.
Замечу, что личная судьба Алкина почти повторила судьбу Эверетта. Опубликовав свои исследования работ Хэмлина в «Записках Астрономического Общества друзей Кембриджской обсерватории», Алкин не мог рассчитывать на быстрый и широкий резонанс. Серьезные же издания его статьи отвергли (к сожалению, рецензии не сохранились, было бы интересно ознакомиться с аргументацией) — возможно, в частности, из-за того, что у Алкина не было такого сильного руководителя, каким был Уилер для Эверетта. Столкнувшись с отсутствием интереса к своим исследованиям, Алкин, к сожалению, ушел из астрофизики в частный сектор и некоторое время работал в корпорации «Эштон», сотрудничавшей с ЦЕРНом. В 2014 году Алкин уволился из корпорации и вернулся в Россию, где, по одним сведениям, работает и сейчас в Институте экспериментальной и теоретической физики (однако, ни одна его работа в этом статусе в Интернете не появлялась), по другим — перестал заниматься физикой.
Как бы то ни было, проблема если не вычисления, то хотя бы качественной оценки волновой функции нашей ветви РОР остается важной и не решенной задачей квантовой физики, несмотря на все достижения этой науки в последние четверть века, приведшие к принципиально новому мировосприятию.
Глава 5
Казус Дубинина: мультивидуум
Расскажу еще об одном случае, который, как и «абслютный антропный принцип» Алкина-Хэмлина, мало известен широкому читателю и даже многими физиками оценивается скорее как артефакт, происхождение которого сомнительно и, возможно, относится к области практической психиатрии, а не к метанауке о многомирии, хотя именно о многомировой сути человеческого сознания и мировосприятия идет речь. Статья с описанием «казуса Дубинина» была опубликована в «Журнале психиатрии» и потому, естественно, осталась вне поля зрения физиков, разрабатывавших теории многомирий. Равно вне их поля зрения оказался и другой случай, отнесенный скорее к юридическим казусам — о нем писали в прессе, о нем некоторое время спорили юристы (три статьи в журнале Ассоциации юристов США), но физики, для которых оба эти «казуса» должны были, по идее, стать отличными аргументами в пользу их же теорий, не сумели в те годы разглядеть их значимость (впрочем, «не сумели» — слишком суровое обвинение, поскольку физики, конечно же, не читали медицинских и юридических журналов, а публикации в прессе, особенно желтой, игнорировали по причине неадекватности подобных публикаций и невозможности их использования в статистических исследованиях).
Первый случай, ставший впоследствии классическим примером подтверждения существовании сознания мультивидуума,[7] был описан, как я уже сказал, в «Журнале психиатрии».
Прежде чем перейти к описанию «казуса Дубинина», сделаю два замечания. Первое — о мультивидууме. Второе — о работе Фрэнка Типлера. Понятие мультивидуума было введено в «ареал» физики многомирия на рубеже ХХ и ХХI веков в работах Менского и Лебедева, когда физики обсуждали роль сознания в формировании ветвей эвереттовского многомирия. Естественно было предположить, что, если именно сознание наблюдателя, обладающего памятью, делает выбор между различными вариантами решений уравнения Шредингера (или выбор между возникающими возможными исходами элементарного процесса), то и само сознание расщепляется на то число независимых в дальнейшем сознаний, на какое расщепляется эвереттовская (в данном случае) реальность. Позднее было показано (Osmar, Li, Siragusa, 2019), что подобное расщепление происходит не только в эвереттовском многомирии, но и в любом другом. Я лишь хочу напомнить, что ветвление сознания и склейки ветвей, в которых каждый вариант сознания существует, приводит к возникновению принципиально новой (новой для исследователей, конечно!) сущности сознания — мультивидууму. С идеей мультивидуума физики, исследовавшие многомирие, были более или менее согласны, и потому, казалось бы, их внимание должно было быть привлечено к поиску не столько математических методов доказательства, сколько к поиску подтверждающих эту идею реальных случаев. Однако в нулевые-десятые годы ХХI века даже широко известные в психиатрии случаи РМЛ (расстройства множественной личности) физиками не рассматривались. Причина понятна, хотя не делает чести ни физикам, ни психологам с психиатрами. Эти дисциплины в те годы развивались независимо, и реальное сотрудничество между физиками и психологами началось значительно позднее.
Второе мое замечание — о работе Типлера (Tipler, 1994), где автор выдвинул именно идею, исследованием которой именно в те годы, как оказалось, занималась психиатрия. Однако отсутствие взаимодействия физиков с психиатрами привело к тому, что осознание важнейших для многомировой метанауки реальных процессов отодвинулось более чем на двадцать лет. Типлер писал о том, что, поскольку сознание мультивидуума связывает многочисленные ветви РОР (об этом подробнее пойдет речь в главе об индуцированных ментальных склейках), в которых данное сознание функционирует в форме индивидуального сознания, то смерть индивидуума может вовсе не означать смерть сознания, которое является не самостоятельным, но лишь частью сознания мультивидуума. Типлер писал о том, что смерти в обычном понимании не существует — тело может погибнуть, сознание же мультивидуума продолжает существовать, поскольку имеется некоторое, достаточно большое, число ветвей, где человек не умер, и сознание его сохранилось.
Типлер приводил мысленный эксперимент: если некий гражданин вздумал сыграть в «русскую» рулетку, то с вероятностью один к шести он вышибет себе мозги, но при этом возникнет минимум пять ветвей только лишь эвереттовского многомирия, где гражданин останется жив, и сознание мультивидуума сохранится, а следовательно, продолжит жить и сознание «погибшего», поскольку является частью общего сознания мультивидуума.
Работа Типлера, как и идея мультивидуума, были восприняты физиками как игра ума, интересная, но вряд ли реализуемая, а ведь достаточно было физикам в те годы заинтересоваться публикациями в журналах психологии и психиатрии, и они нашли бы множество подтверждений идеи мультивидуума. Одним из самых ярких подтверждений этой идеи был «казус Дубинина».
Жизнь этого человека, скончавшегося в 2030 году в возрасте 85 лет, описана в его мемуарах, опубликованных посмертно и проанализированных Альпером и Пасхиным в серии статей («Вопросы психиатрии, 2036»). Впоследствии аутентичность мемуаров подтвердил православный священник о. Александр. В психиатрии этот казус был сначала оценен, как пример разнесенного во времени расстройства множественной личности (обычно в РМЛ описывают одновременное существование нескольких личностей в одном сознании, в случае же Дубинина имело место последовательное замещение одной личности другой — при этом психиатры, изучавшие мемуары Дубинина, так и не смогли интерпретировать смену не только личности, но и РОР).
Итак, Владимир Дубинин реально прожил 85 лет, будучи большую часть жизни клерком в банке, но, как выяснилось, помнил при этом самого себя в других РОР, общим числом двенадцать. Важно отметить, что его сознание (точнее — память) перемещалось в его же сознание в другой реальности ровно в то мгновение, когда в одной из реальностей Дубинин по той или иной причине умирал. Приведу цитату из мемуара Дубинина[8] и обращаю внимание читателя на то обстоятельство, что в конце жизни Дубинин принял православие, уверовал в Творца, и это, конечно, отразилось на стиле и смысле его повествования, которое, тем не менее, вполне адекватно описывает произошедшие с ним события:
«В бесконечном Господнем мире реализуются все возможности, все пути развития — Творец оставил нам свободу выбора, а выбрать мы можем любой из потенциальных вариантов, верно?.. Каждый квантовый процесс может завершиться двумя или даже миллионом вариантов. Почему физики отбрасывают ненужные, как им кажется, решения? Разве этим они не умаляют Творца? Если что-то может осуществиться, оно должно осуществиться — Господь не оставляет нереализованным ничего из того, что сам же сделал возможным!
Я хочу сказать, что мир наш суть великое множество вселенных, где все возможное — реально. Есть мир, в котором государь Николай Второй не отрекался от престола, и есть мир, в котором Россия не победила Гитлера, и есть мир, в котором Володя Дубинин прожил полтора года и умер, подавившись косточкой. И есть мир, где Дубинин жил в страшной стране, под коммунистами, стране, не признававшей Бога, и наложил на себя руки от неразделенной любви…
Разве я один такой? Все мы, каждый из нас, проживаем множество жизней во множестве миров, и Творец следит за каждым из наших решений, каждому решению позволяет воплотиться, и в этом истинный смысл свободы воли, которой Он наградил нас.
Каждый мог умереть в полгода, мог — в десять лет или в тридцать, и это действительно происходит, но в нашем мире, в нашей веточке бесконечно разветвленного Древа мироздания, здесь и сейчас мы не подозреваем о существовании иных ветвей, иных Господних миров.
…Вот со мной и получилось… Умирая в одном мире, я оказывался в другом, там, где продолжал жить. Наверно, каждый из нас проходит через все свои возможные смерти, но Господь в милости своей дарует нам счастье не знать об этом. А я — помню. Почему Творец позволил мне помнить? Почему — мне? Это знак? Означает ли это, что я должен поведать миру о других вселенных, где другие мы живут… живем, осуществляя свободу воли?
Если бы мне было тридцать лет или хотя бы сорок, я, возможно, попробовал бы описать эти идеи уравнениями. Но мне уже восемьдесят пять. Я устал жить. Помню себя молодым — здесь, в нашем мире, и в десятке других. Умирая, я ощущал желание жить, любовь к этому воздуху, свету, к этим людям, деревьям, светилам небесным и гадам морским. Я хотел жить даже тогда, когда забирался на табурет, чтобы уйти из жизни, нарушая заповедь Господню, но не подозревая об этом. Я радовался, возрождаясь в ином мире после очередной смерти, и, в конце концов, решил, видимо, что так будет вечно, и что я, подобно Мафусаилу, переходя от одного своего „я“ к другому и сохраняя память о себе-любимом, буду жить столько раз, сколько миров существует в бесконечно разнообразной Вселенной, созданной Творцом.»
Обратите внимание: Дубинин, не будучи профессиональным физиком и ничего не зная ни об эвереттовском, ни о каких иных типах многомирия, вполне релевантно описывает именно состояние мультивидуума в мире, теоретически предсказанном Типлером. К сожалению, как я уже отмечал, до начала сороковых годов физики и психологи с психиатрами взаимно не замечали друг друга и, в подавляющем большинстве, не использовали в своей практике методы и данные коллег (были, конечно, исключения, вроде работ российского психиатра А. Никонова (2005), описывавшего психические отклонения, в частности, РМЛ, с точки зрения эвереттовского многомирия, и исследований Кавасаки и Ноно (Kawasaki & Nono, 2025), но такие исключения были редки и долгое время не оказывали влияния на общее состояние многомировой медицины — и в частности, психиатрии).
Отсутствие взаимодействия физиков и психологов выглядит с наших сегодняшних позиций странным — ведь физики уже чуть ли не сто лет говорили о влиянии наблюдателя на процесс наблюдения, об участии сознания в создании РОР, но все эти работы (включая блестящие книги Роджера Пенроуза «Новый ум короля» и «Тени разума»[9]) так и не сподвигли в те годы физиков и психологов, а также физиологов, изучавших работу головного мозга человека, объединить усилия в попытке понять ту реальность, которую обе стороны старались описать, используя собственные научные методы. Однако нужно признать, что реальное взаимодействие «физиков и лириков» началось лишь после создания теоретических основ современной науки о многомирии и уже после появления таких физико-психологических направлений, как институт Свидетелей, а впоследствии институт Поводырей.
Глава 6
Мультивидуум: феномен Пейтона
Отметив этот казус, хочу обратить внимание читателя еще на один пример ситуации, когда физики прошли мимо очевидного случая реализации мультивидуума. Я имею в виду широко в свое время описанный (в основном, к сожалению, в желтой прессе) феномен Пейтона.
Стивен Пейтон был в десятые-двадцатые годы нашего века одним из самых известных в США экстрасенсов и целителей. Уже это обстоятельство объясняет, почему профессионалы-физики и психологи не относились серьезно ни к этой незаурядной личности, но к его занятию, которое, кстати, принесло ему капитал более двадцати миллионов долларов. Экстрасенсорика и целительство — в том виде, в каком эти занятия практиковались вплоть до времени, когда ими все же заинтересовались и начали исследовать не на любительском, а на профессиональном квантово-механическом уровне, — считались в научных кругах лукавством, если не шарлатанством. Проводившиеся в ХХ веке (в том числе военными ведомствами различных стран) эксперименты в области экстрасенсорики (напр., попытки «передачи мысли на расстояние» и так называемого телекинеза) ни разу не увенчались успехом, что было естественно при отсутствии понимания физической сути этих явлений и, соответственно, неправильной методической составляющей. На этом общественном фоне понятно, почему в свое время феномен Пейтона не стал даже юридическим казусом и прецедентом, каковым на самом деле являлся. Необходимо было, чтобы в обществе созрела ситуация, когда многомирие перестало восприниматься экзотической физической теорией (не говорю уж о восприятии на уровне метатеории). Впоследствии, конечно, феномен Пейтона был исследован психологами и физиками (к счастью, совместно) и получил теоретическое обоснование, но к тому времени физика многомирия успела пройти много других ступеней в своем развитии, и потому феномен остался в тени научного поиска и не сыграл той роли, какую мог бы сыграть, если бы физики и психологи в свое время обратили на него надлежащее внимание.
На самом деле (и я настаиваю на этом) феномен Пейтона был не «одним из аргументов» для утверждения уже доказанных теорем многомирия, но явлением, которое, при надлежащем к нему отношении со стороны научного сообщества, могло, по меньшей мере, на два десятилетия приблизить создание тех теорем, следствием доказательства которых феномен Пейтона признается научным сообществом.
Не буду даже и пытаться спустя несколько десятилетий после смерти Пейтона в нашей РОР доказывать или опровергать его целительские и (или) экстрасенсорные способности. Имеется ряд свидетельств (не только адвоката Качинского, но и «излеченных» Пейтоном пациентов) того, что Пейтон действительно исцелял от болезней, не имевших, впрочем, существенно органической природы. Иными словами, он действовал скорее как психолог и психотерапевт, нежели врач-терапевт, и в этом смысле мало чем отличался от множества других «целителей» и предсказателей. Казус же Пейтона заключается в том, что он в своем завещании, заверенном юридически правильно и не опротестованном ни родственниками завещателя, ни коллегией адвокатов, распределил между родственниками и знакомыми не только свое движимое и недвижимое имущество, но и собственные способности.
Вот что сказано по этому поводу в завещании Пейтона, в настоящее время изученном не только юристами, но и физиками, и психологами:[10]
«Духовное наследие человека неразрывно связано с материальным и подлежит передаче наследникам в той же степени, но с обязательным учетом личности наследователя».
Далее я цитирую по сохраненному в компьютере адвоката Качински электронному письму Пейтона, которое, будь оно рассмотрено физиками и психологами в свое время, могло ускорить разработку ряда положений современной многомировой теории:[11]
«Может возникнуть юридический казус — разве возможно передать в наследование способности? На самом деле я не думаю, что вам придется доказывать это в судебном заседании, поскольку никто из наследников, конечно, не станет обжаловать завещание. Но в принципе — не сейчас, так в будущем — подобный казус может возникнуть, и вы должны быть готовы к ответам на каверзные вопросы. Главное: способности целительства (теперь вы представляете, что это означает физически), ясновидения (смысл и этого умения вам теперь известен), а равно любые другие способности человека, связанные с его сутью, как мультивидуума, могут быть переданы по наследству — кому угодно, — точно так же, как движимое и недвижимое имущество. Единственное условие: завещатель должен быть мультивидуумом, должен понимать себя, лишь в этом случае он сумеет управлять своими способностями, своим духовным состоянием так же, как управляет состоянием материальным: деньгами, акциями, домами, лошадьми…
Человек, не осознавший себя существом Многомирия (как сказали бы буддисты — не достигший состояния просветления), воспринимает мироздание четырехмерным пространством-временем. Соответственно и распоряжаться он может лишь тем, что расположено в пространстве и перемещается во времени — теми же деньгами, домами, акциями, предприятиями, машинами, самолетами… Мультивидуум, осознающий себя в Многомирии (как сказали бы буддисты — достигший просветления), соответственно, может распоряжаться как собственным „я“ во всех ветвях, где он существует, так и тем, что ему принадлежит — не в трехмерном пространстве, а во всем практически бесчисленном множестве ветвей и измерений, о многих из которых „простой человек“ не имеет ни малейшего представления.
Я — мультивидуум. Я всегда им был — с момента рождения. Это происходит не часто, но все же рождаются на Земле время от времени подобные „уроды“, способные осознавать себя в многочисленных переплетениях ветвей мироздания. Большинство погибает в детстве — они не в состоянии понять открывающейся им истины, а интуитивное прозрение слишком часто приводит их к состоянию, которое медицина называет безумием, лечит и, в конце концов, губит этих людей…
Поделиться книгой: