Помоги проекту - поделись книгой:
– Выходит, везде бомбят, – зло выдохнул Митрич.
Не сговариваясь, старшина и помпотех молча полезли в кабину, и Митрич так погнал полуторку, что лёгкий грузовичок уже не раскачивался, а подпрыгивал на ухабах. Какое-то время шофёр сосредоточенно крутил баранку, а потом глухо сказал:
– Командир, если ваши целы, увозить надо…
– Куда? – растерянно спросил помпотех.
– А прямо на станцию. Если что, поездом сразу уедут, – решительно заявил Митрич.
– Так это ж целых сто километров, – неуверенно возразил помпотех.
– Ну и что? Три часа езды, всего делов.
В этот момент полуторка так подпрыгнула, что Митрич еле удержал руль и замолчал, сосредоточенно следя за дорогой. Ещё минут двадцать бешеной гонки, и они, одолев остаток пути, не снижая скорости, въехали на территорию военного городка.
К их удивлению, всё было цело. Длинный сарай техсклада прятался в глубине двора, а двухэтажный деревянный флигель как ни в чём не бывало стоял на своём месте. Однако тишины во дворе не было, и едва помпотех вылез из остановившейся посреди двора полуторки, как его со всех сторон окружили женщины, начавшие встревоженно выкрикивать:
– Что случилось?.. Это война?
– Почему бомбят?..
– Вы нас вывезете?..
Под таким неожиданным напором помпотех несколько растерялся, и тогда неожиданно вперёд выступил старшина.
– Тихо, бабы, тихо!.. Сейчас всех вывезем!
Опешивший помпотех дёрнул старшину за рукав.
– Ты что, Митрич… Без приказа…
На что Митрич подсунулся к самому уху командира и зло прошептал:
– А как в ихний флигель бомба шарахнет, ты себе простишь?
Помпотех как-то сразу решился.
– Ладно, Митрич, давай! Ты вывозишь командирские семьи из зоны бомбёжки. В безопасное место. Этого нам никто не запретит.
– Знамо дело, – кивнул старшина и уже гораздо спокойнее обратился к окружавшим их плотным кольцом женщинам: – Значит так, бабы. Пока немец не бомбит, скоренько бегёте по домам, забираете деньги, документы и ещё чего ценного. Потом вещи по чемоданам. Так чтоб в каждой руке что-то было. Это на случай, если в руках нести придётся. Узелок или там сумку можно через плечо. Само собой, харчей побольше, и вот ещё. На себя и на детей одежонки оденьте побольше, лучше будет.
– А это зачем?.. Лето же? – раздался чей-то недоумённый голос.
– Ну вот, – сердито хекнул Митрич. – В кузове поедете, а там ветер, холодно будет и опять же где ночевать придётся. Ночь она ночь и есть…
После столь обстоятельной речи Митрича женщины помчались в дом, а старшина облегчённо вздохнул:
– Ну вот, одно дело вроде порешили…
– Если что, Митрич, на меня сошлешься…
Помпотех попытался скрыть волнение, но старшина догадался о его состоянии и сказал:
– Вы, товарищ командир, не переживайте, как эта начальная катавасия кончится, вам же спасибо скажут. Потому как все хотят за свой тыл спокойными быть, а тут вон бомбёжки…
Из флигеля как раз начали поспешно выходить нагруженные узлами женщины, и Митрич, прервав разговор, со знанием дела занялся погрузкой грузовика. Старшина толково объяснял, куда что лучше положить и что как поставить, чтобы было место и для детей, да и взрослые чтоб тоже не стояли в кузове. В общем, минут за десять перестановок Митрич достиг цели. Все отъезжающие вместе с вещами поместились в кузове, и хоть там получилось тесновато, было понятно, так надо.
Затягивать с отъездом смысла не было, и едва женщины с детьми сели, Митрич залез в кабину, заботливо посадил рядом с собой молодуху, бывшую на седьмом месяце, и, погудев на прощание клаксоном, тронул груженную до отказа полуторку с места.
Помпотех проводил глазами неспешно запыливший по дороге автомобиль и, дождавшись, пока он скрылся из вида, заторопился к техскладу, прикидывая на ходу, что может понадобиться и какие из запчапстей надо взять в первую очередь.
Но дойти до склада помпотех не успел. Всё время доносившийся издали звук авиационных моторов вдруг странно усилился, и когда командир машинально поднял голову, он увидел, как четвёрка немецких бомбардировщиков делает заход на их городок.
Инстинктивно прикрыв голову руками, помпотех бросился бежать к лесу, но не успел. Первая же бомбовая серия легла точно посередине двора, снеся напрочь крышу техсклада и дровяные сараи. А потом взрывная волна швырнула командира на землю и последнее, что видел он в жизни, были разлетающиеся далеко в стороны брёвна от прямого попадания бомбы в двухэтажный флигель…
Уставя штык и по ходу наливаясь яростью, с самозабвенным «Ура!» Петька Самунов нёсся в атаку. Наконец долгожданный момент настал, и они смогут посчитаться с коварным врагом. Справа и слева от Петьки с таким же воинственным криком бежали его товарищи, а первым среди них был сам капитан, лично возглавивший батальон.
Какой-то час назад, совершив утомительный марш, красноармейцы успели выйти на исходный рубеж, и, как передали по цепи, перед ними сейчас был передовой немецкий разведотряд, который требовалось отбросить.
Внезапно Петька зацепился носком сапога за корневище, не удержался на ногах и, выронив от неожиданности свою СВТ, грохнулся лицом вниз в какую-то водомоину. Пётр было приподнялся, пытаясь углядеть выпавшую из рук винтовку, но тут, ввалившийся в ту же водомоину боец Матвей Понырин треснул его по голове.
– Лежи, дурак!.. Сейчас немцы из пулемётов стричь начнут…
И точно. В слитном крике шедшего в атаку батальона вдруг возникли паузы, а потом со стороны противника донёсся отчётливый треск очередей по меньшей мере десятка пулемётов.
– Влипли, так его!..
Лежавший рядом Матвей грязно выматерился, а Пётр вдруг увидел брызнувшую по гребню водомоины цепочку пыльных фонтанчиков.
– Во! – ткнул в их сторону Матвей. – Настильно, гад, бьет…
Только теперь Пётр понял, что видел попавшую в край водомоины очередь, и испугался. Какое-то время он как можно плотнее жался к земле, но потом всё-таки пересилил себя и спросил товарища:
– Слышь, Матвей, и долго нам тут так?..
– Пока всех наших не положат… – Матвей снова выматерился и вдруг зло улыбнулся. – А ты молоток, вовремя в эту яму сиганул. Откуда опыта набирался, боец?
– Я не набирался, – сконфузился Пётр. – Зацепился за что-то и брякнулся. Винтовку вон потерял…
– Ну, значит, счастливчик, – почему-то хмыкнул Матвей, – но пока не высовывайся, винтовку потом найдёшь…
Сколько времени они вдвоём жались ко дну водомоины, Пётр не понял. Он начал кое-как соображать только когда стрельба пулемётов вроде бы стихла, и Матвей, осторожно высунувшийся наружу, матюкнулся:
– Так и есть, положили…
– Как положили? – не понял Пётр.
– А так!.. Все лежат, кто убит, кто ранен, кто так же, как мы, жмётся. Захлебнулась атака, Петька, захлебнулась. Опять за рыбу гроши, мать их!..
– Причём тут рыба? – спросил Пётр и, вдруг увидев свою винтовку, лежавшую на краю водомоины, начал осторожно придвигать её к себе поближе.
– Я ж на Финской был, – пояснил Матвей. – Там тоже так поначалу: «Вперёд», «Уря», а финны из пулемётов как врежут, ну, наши мордами в снег. Пока артиллерию не подтянули, вперёд не шли…
– А почему сейчас артиллерии не было?
– А кто его знает. Может, не подошла, а может, не разведали. – Матвей снова высунулся, оглядел поле и опять спрятался в водомоину. – Одного не пойму, комбат наш вроде толковый мужик был, из-под бомбёжки увёл, а тут какого-то дьявола напрямую…
Петька подумал, что это можно будет узнать потом, и вдруг понял: спрашивать не у кого. А тем временем Матвей схватил Петра за руку.
– Смотри!..
Петька осторожно высунулся и увидел, что на поле, тарахтя мотором, выезжает немецкий мотоцикл, из коляски которого торчит ствол пулемёта.
– Сейчас наших добивать будут, – предположил Матвей, но ошибся. Мотоцикл остановился, и слезший с заднего сиденья немец закричал:
– Руссише зольдатен!.. Стафайтесь!.. Будет еда!.. Нихт война!..
– Слышь, сдаваться предлагают… – тронул Матвея за рукав Петька.
– Ты что, пойдёшь? – Матвей покосился на него.
– Я, нет! – Пётр энергично замотал головой.
– А эти вон, да… – и Матвей показал рукой на опушку. – Глянь…
Пётр послушно выглянул и увидел, что почти совсем рядом с остановившимся мотоциклом встают безоружные красноармейцы и, высоко подняв руки в знак того, что сдаются в плен, торопливо бегут к опушке, где уже появились немецкие солдаты.
– Это что, наши сдаются? – удивлённо спросил Пётр, плотнее вжимаясь в водомоину.
– Нет, турки, – фыркнул Матвей и добавил: – Жить захочешь, сдашься.
Тем временем немец у мотоцикла сложил руки рупором и закричал ещё пронзительнее:
– Руссише зольдатен, стафайтесь!!
И тут произошло неожиданное. Кто-то из красноармейцев, Пётр не смог разглядеть кто, внезапно вскочил и, петляя как заяц, бросился бежать к леску, где они укрывались перед атакой. Немец мгновенно перестал кричать, рыльце пулемёта дрогнуло, и короткая очередь ударила по красноармейцу. Боец на бегу словно споткнулся, сделал ещё пару шагов и, схватившись руками за грудь, рухнул на землю.
– Убили… – ахнул Пётр.
– А ты как думал? – Матвей выругался и передёрнул затвор винтовки. – Ну, я им, гадам, сейчас…
Он тщательно прицелился и нажал спуск. Одинокий выстрел сухо треснул над полем, и мгновенно от пули, угодившей прямо в бензобак, немецкий мотоцикл превратился в огненно-дымный клубок. Немцы, сидевшие в коляске и на сиденье, полетели в разные стороны, а тот, что стоял рядом, облитый горящим бензином, принялся с воплями кататься по земле, стараясь сбить пламя.
Пётр увидел, как сразу после этого меткого выстрела в разных местах поля стали вскакивать уцелевшие красноармейцы и сломя голову мчаться назад, к своим позициям. Пётр тоже выскочил из водомоины и, схватив свою винтовку, крикнул товарищу:
– Бежим!!
Матвей тут же поднялся и рявкнув:
– Петька, держись за мной! – пригибаясь, побежал по полю, почему-то ощутимо забирая в сторону.
Какое-то время немцы, ошарашенные внезапной гибелью мотоцикла, не стреляли, а когда опомнились, ударили очередями по бегущим. Но было поздно, отступившие успели скрыться в лесу. Благополучно сумели удрать и Пётька с Матвеем.
Оказавшись под спасительными деревьями и привалившись к стволам, они первым делом кое-как отдышались, а потом Пётр, признавая Матвея за старшего, спросил:
– И что дальше?
– Дальше? – Матвей привычно ругнулся. – К своим пойдём.
– А они как же? – Пётр сделал неопределённый жест, из которого можно было понять, что он имеет в виду тех, кто также скрылся в лесу.
– А где ты их искать будешь? – фыркнул Матвей и добавил: – Я, между прочим, ни одного командира не видел. Так что, пошли, боец!
С этими словами он взял винтовку «на ремень» и решительно зашагал вдоль опушки. Пётр, секундой позже сделал то же самое и, только теперь поняв, что товарищ уже по полю бежал в сторону дороги, заторопился следом.
Но долго идти дорогой им не пришлось. Позади возник всё усиливающийся звук моторов, и едва сообразившие, в чём дело, бойцы успели нырнуть в кусты, как почти сразу их догнала небольшая колонна немецких мотоциклистов, сопровождаемая лёгким танком.
Матвей проводил немцев глазами и присвистнул:
– Ну, Петька, дела! Теперь нам только лесом…
Товарищ Петра, видимо, и в лесу ориентировался неплохо, потому что, отыскав минут за десять тропку, идущую вроде бы в нужном направлении, скомандовал:
– Петька, ходу!
Дальше они уже не шли, а бежали резвой трусцой, на всякий случай держа заряженные винтовки в руке. Часа через два добрались до деревни, через которую проходили раньше, выходя на рубеж неудачной атаки. Увидев за одной из оград пожилую женщину, Матвей попросил:
– Мамаша, кусочка хлеба не найдётся?
– Пойди, пойди, принеси что-нибудь, – прогудел вышедший из сарая статный, ещё крепкий старик, видимо, хозяин, и криво усмехнулся: – Что, ребята, удираете?..
По-русски он говорил на удивление чисто, хотя белорусский выговор был слышен.
– Побежишь тут… От всего нашего батальона с гулькин нос осталось, – выругался Матвей.
– Бывает, война… – согласился старик и, повернувшись к дому, позвал: – Ты там скоро?
– Уже иду… – показавшись на крыльце, откликнулась женщина и, подойдя вплотную, подала через тын Матвею краюху хлеба, а Петру глечик молока. – Ешьте, солдатики, ешьте…
Благодарно поглядывая на хозяев, бойцы жадно ели хлеб и по очереди запивали его из крынки, оставляя по углам рта молочные усы. Они ещё не успели дожевать, как возле них с визгом затормозила неизвестно откуда вылетевшая на деревенскую улицу штабная «эмка».
Из неё не вылез, а выскочил генерал и, встав как вкопанный, уставился на топтавшихся у ограды красноармейцев.
– Молочком балуетесь?.. – с угрозой протянул генерал и вдруг рявкнул: – Ваша часть где?
– Где наша часть?.. Полегла часть, – сдавленно ответил Матвей и по тому, как мелко задрожали его пальцы, державшие опустевший глечик, было ясно, что бойца охватила ярость. – Так что теперь, кто жив, как и мы, лесом к своим пробирается, потому как дорогами немец на мотоциклах и танках прёт.
Поделиться книгой: