Неотразимый и сексуальный

Он мог выдать ее в любую минуту.

Но пилот этого не сделал. Просто закончил разговор по радио и продолжал вести самолет.

– Спасибо, – сказала Бейли, облегченно переводя дыхание.

Ноа молчал.

– Я вам очень благодарна. – Этот парень и понятия не имел насколько! Никому этого не понять, потому что никто не мог обеспечить ей безопасность. – Даю вам слово, Ноа. Я не хочу причинить вам вред.

И снова давящее молчание. Он просто гений молчания. Не открывать рта без исключительной на то необходимости, оставаясь холодным, спокойным и собранным! Талант, которому Бейли стоило бы у него поучиться.

– Просто мне очень нужно добраться до Мамонтовой горы, – прибавила она тихо.

– Да, самое время покататься на горных лыжах.

Ошеломляющий сарказм. Что ж, он прав. Ноа Фишер не из тех, кто легко согласится расписаться в собственной беспомощности. Если угодно, более самоуверенного мужчины Бейли вообще не встречала за всю свою жизнь. С другой стороны, она его совсем не знала…

В тех случаях, когда у него на борту оказывались они с Аланом или ее младшим братом Кенни, который работал на Алана, Ноа вел себя безупречно профессионально. Безупречно профессионально и так же выглядел в своем с иголочки летном прикиде: эта хрустящая белая рубашка и темно-синие форменные брюки, которые так славно облегали его длинные ноги и крепкие ягодицы!

Ну да, она на него глазела.

Бейли ничего не могла с собой поделать, Ноа был просто великолепен – ошеломляюще великолепен! И не одна она так думала. Бейли часто бывала в «Скай Хай Эйр» и наблюдала, что женщины – все без исключения – из кожи вон лезли, стараясь привлечь внимание этого красавца.

Но самое интересное – Ноа, кажется, ничего не замечал.

Зато сейчас он ее заметил. Ну разве это не жестокая насмешка судьбы?! Он не знает, кто она такая, зато когда он узнает – если узнает, – разозлится еще больше.

Наверное, наберет 911.

Она не может допустить такого исхода событий. Если ее посадят в тюрьму за угон самолета, они достанут ее и в тюрьме. Они обещали. Бейли снова вздохнула – протяжно, безнадежно. Стоп! Нужно заставить себя думать о чем-нибудь другом.

Ноа.

На нем была белая рубашка с длинными рукавами, застегнутая до самого верха, с форменной нашивкой «Скай Хай Эйр» на груди. Очень красивой груди. Как и все остальное. Но Бейли всегда притягивало его лицо. Темные, густые, волнистые волосы спускались ниже воротничка, почти падали на широкие плечи. И, как обычно, спутанная прядь закрывала лоб, падая на глаза – гипнотические, зеленые, цвета темного нефрита и всегда исполненные тайны.

В отличие от нее этот парень умел скрывать свои чувства. Бейли никогда не могла догадаться, о чем он думает. Зато знала, о чем думает сама. А думала она, что не ее это дело – замечать, как неотразимо действует Ноа на каждую встречную женщину. И что его глаза, зеленые, подернутые мечтательной дымкой, внушали мысли, которых у замужней женщины возникать не должно.

Правда, она больше не замужняя женщина. Точнее, ее муж мертв.

Поправка – довел себя до смерти из-за собственной жадности. Потому что Алан Синклер никогда не мог противиться азарту. Такой азартной игрой стала и сама Бейли. Это был тщательно скрываемый факт. И только после смерти Алана отец открыл ей правду.

Алан ухаживал за ней на спор.

Почему ей должно было быть больно? Разумеется, он ухаживал за ней ради пари. С чего бы богатому, искушенному и избалованному мужчине, такому, каким был Алан, заинтересоваться Бейли? По каким-либо иным причинам, кроме денег ее отца?

Но в конце концов судьба посмеялась над Аланом, не так ли? Богатства ее отца оказались иллюзией, и Алан повелся на эту иллюзию – попался на удочку, точно наивный ребенок.

Однако сделка состоялась. Алан женился на ней и простил отцу его долги. Он даже предоставил работу ее брату, когда Кенни не смог зарабатывать самостоятельно.

Ее избавили от подробностей, да и поводов догадаться у нее не возникало – в то время Бейли работала моделью и много путешествовала. Но Алан всегда был с ней ласков и добр. А после жизни с отцом, с его неустойчивым характером и мгновенными вспышками гнева, эта доброта и обходительность произвели на девушку сильное впечатление.

Слишком сильное впечатление.

Она бросила модельный бизнес и осталась в Штатах, чтобы быть рядом с мужем. Конечно, ее неприятно удивило то, что преданный супруг продолжал бесконечно разъезжать туда-сюда. Бейли начала искать себе занятие и нашла его в школе; оказалось, что преподавать – ее призвание.

Алан держал некоторую дистанцию все два года, что они были женаты. Да, хорошую дистанцию, и прятал многое в себе, в том числе почти все, что было связано с бизнесом. Но она говорила себе, что жене необязательно влезать в дела мужа.

Ее родители уж точно не слишком интересовались друг другом.

Кроме того, у нее была своя жизнь, она учила второклашек, и ей этого вполне хватало. Она была счастлива.

Или так ей казалось.

А потом Алан уехал на охоту. Сердечно обняв жену – что случалось нечасто – и глубоко заглянув ей в глаза, он сказал: «Когда меня не будет, бери все, что тебе понравится; я спрятал это очень надежно, моя драгоценная!»

Больше она не видела своего благоверного.

После его смерти, сидя в кабинете поверенного Алана, Бейли испытала глубокое потрясение, когда поняла, что ее отец был не единственным иллюзионистом.

Отнюдь. Когда огласили завещание Алана, выяснилось: он совершенно разорен. И, что еще хуже, по уши в долгах у своих инвесторов.

Исключительно плохая новость для Бейли: она покойница, если не рассчитается по долгам мужа.

Вскоре они явились к ней и потребовали денег. Угрожали расправой. Тогда Бейли наврала, что сумеет найти деньги, было бы время. Они отступили.

Итак, если она не принесет им добычу, они сдерут с нее шкуру. И Бейли не сомневалась в их намерениях, ведь в какой ужас привели ее негодяи, оказавшись в гостиной их с Аланом виллы на Бербанк-Хиллз. А она-то считала свой дом неприступной крепостью.

Ужасало то, что это вовсе не были незнакомцы с улицы. Она узнала старых друзей Алана, его «инвесторов», которыми командовал изысканно-вежливый, элегантный Стивен Стоунхелм.

Сначала Бейли не верилось, что Стивен, с кем она болтала и кого развлекала на бесчисленных светских мероприятиях, собирался расправиться с ней всерьез.

Оказалось, он не шутил. Глаза Стивена были холодны как лед, а в голосе чувствовалось и вовсе арктическое дыхание, когда он продиктовал ей свои условия. Если Бейли проговорится, особенно полиции, тогда ей и Кенни, а заодно ее ученикам придется попрощаться с жизнью, как Алану.

Право же, это так просто – отдай долг или умри.

Медленной, мучительной смертью.

Тем не менее денег у нее не было. Бейли позвонила Кенни, дрожа за его жизнь. Со дня смерти Алана брат переезжал с места на место, зарабатывая плотницким ремеслом, нигде подолгу не задерживаясь.

Бейли ни словом не обмолвилась о том, как он ей нужен, потому что Кенни, похоже, был вполне доволен своим новым положением – или отсутствием такового. Но теперь ей стало страшно – как бы далеко брат ни находился, все равно это было недостаточно далеко!

– Уезжай из города, – настаивал он, узнав, в какую беду попала сестра. – Уезжай из города и сиди где-нибудь, пока дело не рассосется. Я вернусь и…

– Нет. Как раз это я и хотела тебе сказать. – Ужас охватил ее при мысли о том, что брат окажется поблизости от убийц Алана. – Это ты должен держаться подальше отсюда. Умоляю, Кенни. Я не могу потерять еще и тебя.

– Бейли…

– Я уеду, – быстро пообещала она, понимая, что это единственный способ гарантировать отсутствие Кенни в Лос-Анджелесе. – Я уеду, если ты обещаешь соблюдать благоразумие.

– Держи меня в курсе, – потребовал он. – Пошли эсэмэску, если не сможешь позвонить. Дай мне знать, где ты.

– Со мной все будет в порядке.

– Обещай мне. Обещай мне, Бейл.

Она дала слово, и они с братом переписывались все это время по крайней мере через день.

Небольшое утешение.

Бейли позвонила на работу, чтобы нашли учительницу на подмену. Сказала, что схватила ужасный грипп и что ей нужна, по крайней мере, неделя отпуска. Она ни в коем случае не собиралась подвергать опасности своих маленьких учеников, которых полюбила, о которых заботилась, как о собственных детях.

И это оказалось хорошим решением, потому что сейчас у Бейли возникло ощущение, что за ней следят. Куда бы она ни пошла – везде чужой взгляд утыкался ей между лопаток, даже кожа зудела. Они следили за ней. Ждали, что она найдет для них деньги.

Значит, ей нужно поспешить.

Бейли думала очень долго, прикидывая и так, и этак. Если Алан спрятал где-то деньги – а при его скаредности он вполне мог это сделать, – то куда? Их дом у всех на виду, к тому же его уже выставили на продажу и каждый дюйм был осмотрен, вычищен и приведен в порядок. Наверняка деньги в одном из его курортных комплексов. Они все были проданы, кроме тех, что располагались на Мамонтовой горе, острове Каталина и в Кабо в Нижней Калифорнии.

Кенни согласился с сестрой. Очень вероятно, что деньги в одном из этих мест. Бейли решила начать с Мамонтовой просто потому, что оказалась в компании «Скай Хай Эйр» и Ноа летел как раз туда.

Она обмолвилась, что собирается в Аспен, – хотела сбить убийц со следа, и забралась в самолет Ноа.

Путешествие автостопом, так сказать.

Ноа смотрел вперед, деля внимание между линией горизонта и показаниями приборов, переключал тумблеры.

– Чем скорее мы окажемся на месте, – заметила она, – тем скорее вы от меня избавитесь.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Я… Я его не знаю.

– Лгунья, – парировал он мягко. – Всего несколько минут назад вы назвали меня по имени.

Кажется, Ноа больше не боялся ни ее, ни мифического «оружия», которое по-прежнему утыкалось в его спину, потому что вдруг обернулся и посмотрел ей прямо в лицо.

И она ему это позволила.

Может быть, сказалась крайняя усталость или тот факт, что ее голова раскалывалась от тяжелых мыслей. Или в ее душе просто не оставалось места для нового страха – что Ноа приведет самолет к крушению.

Он этого не допустит. Этот парень слишком любит жизнь.

На это Бейли и делала ставку.

Его взгляд задержался на капюшоне, низко надвинутом на лицо женщины, спустился к джинсам и ботинкам, потом опять скользнул к капюшону. А затем Ноа снова уставился на горизонт, крепко стиснув челюсти.

Она понимала почему. Ноа, конечно, смотрел на нее, но узнать все равно не смог. Так произошло, потому что она лишилась искусственно созданной оболочки светской красавицы. Она стала никем. Если Бейли сумеет выбраться живой из проклятой передряги, ей придется полюбить это состояние – быть никем. Остаток жизни она будет радоваться тому, что она больше никто.

– Почему бы вам не сесть на место? – сказал пилот, махнув рукой куда-то справа от себя. – Теперь, когда я могу сообщить властям, кто вы.

– Так кто же из нас лжет?

Он выругался, продолжая полет.

– Вам просто так не сбежать.

– Я вынуждена.

Он быстро взглянул на нее, совершенно сбитый с толку.

– Зачем? Зачем вам все это?

– Все так запутано. Это еще мягко сказано.

– Опаздываете на маникюр?

– Если я скажу, вы все равно не поверите, – ответила Бейли мрачно.

– Так испытайте меня.

Бейли смотрела на него во все глаза. Вот бы сказать, в самом деле!

– Знаю. Свидание на лыжном склоне.

– Нет, свидание – это у вас. – Бейли знала, что Ноа собрался накататься до полусмерти, а затем развлечься до потери чувств. Странно, но эта мысль больно ужалила. Ей-то какая разница? Какое ей дело, чем этот красавец станет заниматься после того, как доставит ее на Мамонтову.

– По крайней мере, не свидание с полицейскими, – продолжал он. – Многие из ваших сегодняшних деяний уголовно наказуемы, миссис Угонщица.

Сегодня она уже не раз прикидывала – не лучше ли умереть, чем оказаться в тюрьме? Впрочем, Бейли никогда не искала легких путей, даром что была ослепительной красоткой.

В кармане завибрировал сотовый, сигнализируя о входящем сообщении. Бейли поспешно вытащила телефон и прочла сообщение от Кенни.

«Ты уже в Аспене? К.»

Она проглотила стоящий в горле ком. Пока брат в безопасности. В безопасности, повторила она себе. Только это имело значение. По крайней мере, сейчас они оба в безопасности.

Бейли глубоко вздохнула. Набрала «да» в ответ, потому что мир должен думать, будто она в Аспене. Никаких забот! Она молила Бога, чтобы Кенни продолжал наслаждаться беззаботной жизнью где-нибудь на острове, поджариваясь на солнышке.

Она не хотела, чтобы ее беды пали ему на голову.

К несчастью, беды сами липли к Кенни, слетаясь, точно мотыльки на огонь. Брат всегда был таким. Вероятно, унаследовал этот особый дар от их папочки, подумала Бейли не без горечи.

Вот спасибо, папа.

Ирония заключалась в том, что Кенни не знал проблем, пока работал на Алана. Теперь братец снова мчится без руля и без ветрил, и это тоже безмерно тревожило Бейли. Впрочем, это тревоги не сегодняшнего дня.

Сначала ей нужно остаться в живых.

– Пожалуйста, – бедняжка принялась умолять Ноа, на минуту забыв, что командует здесь она, – пожалуйста, просто сделайте это. Отвезите меня на Мамонтову, и все.