Помоги проекту - поделись книгой:
— Сейчас я призову стражей, Туржан, — презрительно захохотал он, — и тебя скормят деодандам.
Кандайв не знал, что лента на запястье Туржана исписана могучими рунами, уничтожающими всякое колдовство. Заслонясь от амулета рукой, Туржан шагнул сквозь Сферу. От неожиданности принц прикусил язык.
— Зови стражей, — спокойно сказал ему Туржан. — Она найдет здесь продырявленное тело.
— Твое тело, Туржан! — воскликнул Кандайв, и выговорил новое заклинание. Со всех сторон в Туржана ударили огненные струи Превосходного Призматического Разбрызгивателя. Кандайв с волчьей усмешкой следил за этим жгучим ливнем, но усмешка быстро сменилась гримасой ужаса. На расстоянии дюйма от кожи Туржана стрелы огня превращались в тысячи дымных облачков.
— Повернись спиной, Кандайв, — приказал Туржан. — Твое волшебство бессильно против рун Лаккоделя.
Кандайв потянулся к скрытой в стене пружине…
— Ни с места! — приказал Туржан. — Еще один шаг, и мой Разбрызгиватель разорвет тебя на тысячу кусков!
Кандайв замер в бессильном гневе, и Туржан сорвал с шеи принца амулет. Амулет, казалось, шевельнулся в его кулаке, сквозь пальцы просвечивало что-то голубое.
Мозг Туржана на миг затуманился, он уловил множество жадных голосов… Потом зрение прояснилось, и он попятился от принца, засовывая амулет в сумку.
— Могу я теперь обернуться? — поинтересовался Кандайв.
— Когда хочешь, — ответил Туржан, застегивая сумку… Он на долю секунды отвлекся, и Кандайв, метнувшись к стене, накрыл ладонью пружину.
— Туржан, ты проиграл. Прежде чем ты издашь хотя бы звук, я открою люк в полу и ты провалишься в глубокий колодец. Спасут ли тебя тогда твои заклинания?
Туржан застыл, не отводя глаз от красно-золотого лица Кандайва. Потом глуповато потупился.
— Ах, Кандайв, — залепетал он, — ты и впрямь перехитрил меня. Если я верну амулет, ты меня отпустишь?
— Брось амулет к моим ногам, — самодовольно приказал Кандайв. — И сними с запястья руны Лаккоделя. Тогда я подумаю, прощать тебя или нет.
— Снять руны? — Туржан подпустил в голос слезу.
— Руны или жизнь!
Туржан сунул руку в сумку, нащупал кристалл Панделума, выхватил его и поднес к рукояти своего меча.
— Нет, Кандайв. Я понял твою хитрость. Ты хочешь взять меня на испуг. Так я тебе и поддался!
Кандайв пожал плечами.
— Тогда умри, — и вдавил пружину. Пол разъехался, и Туржан исчез в пропасти. Но когда Кандайв сбежал вниз, он не нашел тела противника, и остаток ночи провел в дурном расположении духа, мрачно размышляя над стаканом вина.
…Туржан вновь оказался в круглой комнате Панделума. На его плечи сквозь высокие окна падали многоцветные лучи — сапфирово-синий, желтый, кроваво-красный. В доме было тихо. Туржан сошел с изображения руны, беспокойно посматривая на дверь: как бы не вошел хозяин.
— Панделум! — позвал он. — Я вернулся!
Ответа не последовало. В доме царила глубокая тишина. Туржан хотел бы оказаться на воздухе, где не так сильно пахнет колдовством. Он посмотрел на двери: одна точно вела к выходу, другая — неизвестно куда. Кажется, к выходу должна вести дверь справа. Он положил руку на затвор, но остановился. А если он столкнется с Панделумом? Не лучше ли подождать?
Тут ему пришло в голову, что можно открыть дверь, встав к ней спиной.
— Панделум! — позвал он.
Сзади послышался негромкий прерывистый звук, как будто затрудненное дыхание. Неожиданно испугавшись, Туржан вернулся в круглую комнату и закрыл дверь.
Он решил набраться терпения и уселся на пол.
— Туржан, ты здесь? — окликнули из-за двери.
Туржан вскочил.
— Да, я принес амулет.
— Быстро, — задыхаясь, приказал голос, — зажмурься, надень амулет и войди.
Нетерпение, прозвучавшее в голосе, заставило Туржана лихорадочно действовать: повесив на себя амулет, он закрыл глаза и на ощупь толкнул дверные створки.
Миг удушливой тишины. Затем вопль дикой злобы. Могучие крылья ударили по воздуху, послышался свист и скрежет металла, яростный рев, волна холодного воздуха ударила Туржана в лицо. Снова свист. И тишина.
— Благодарю тебя, — послышался спокойный голос Панделума. — Мне нечасто приходилось испытывать такое напряжение. Без твоей помощи мне не удалось бы прогнать это адское создание.
Рука сняла амулет с шеи Туржана. Через несколько секунд отдаленный голос Панделума сказал:
— Можешь открыть глаза.
Туржан находился в магической лаборатории Панделума. Среди прочей снасти там стояли и чаны, такие же, как у него.
— Не стану благодарить тебя, — сказал Панделум. — Но чтобы сохранить равновесие, тоже услужу тебе. Я не только научу тебя правильно работать с чанами, но и покажу многое другое.
Так Туржан стал учеником Панделума. Весь день и большую часть многоцветной эмбелионской ночи он трудился под невидимым руководством Панделума. Он познал тайну возвращения молодости, множество древних заговоров и странное отвлеченное учение, которое Панделум называл математикой.
— Формулы этой дисциплины, — говорил Панделум, — заключают в себе всю Вселенную. Сами по себе они не являются колдовством, но ими можно описать любую фазу бытия, все тайны времени и пространства. Основа твоих заговоров и рун — великая мозаика магии. Мы не можем осознать строение этой мозаики; наши знания — искажены, отрывочны и случайны. Великий маг Фандаал глубже других проник в это строение, и потому смог составить множество заклинаний, которые носят теперь его имя. Я много веков прилагал усилия к тому, чтобы постигнуть сокровенное, но пока мне это не удалось. Тот, кто в этом преуспеет, овладеет и всей магией. Он станет магом, могущество которого непредставимо.
Туржан продолжал свои занятия и постиг много простейших уравнений.
— Я нахожу в них удивительную красоту, — сказал он Панделуму. — Математика не наука, это искусство! Уравнения распадаются на элементы, расположенные в точной симметрии, многосложной, но всегда кристально ясной.
Но большую часть времени Туржан проводил у чанов и под руководством Панделума достиг мастерства, к которому стремился. Для забавы он создал необычного вида девушку, которую назвал Флориэль. В его память запали кудри той девочки, которую он видел ночью у Кандайва, и он дал своему созданию светло-зеленые волосы. Кожа у нее была цвета топленого молока, а глаза большие и зеленые. Туржан ощутил прилив радости, когда она, влажная и совершенная, поднялась из чана. Она быстро обучалась и скоро уже умела разговаривать с Туржаном. Она была склонна к задумчивости и мечтательности, ни о чем не заботилась, только бродила по лугам или молча сидела у реки. Флориэль была милым существом, и ее мягкие манеры развлекали ее создателя.
Но однажды из леса выехала Саис со стальными глазами, срубая мечом головки цветов. Ей на глаза попалось невинное создание Туржана, и с криком: «Зеленоглазая женщина, твой вид ужасен, умри!» — безумная зарубила Флориэль, словно цветок на обочине.
Туржан, услышав топот копыт, выскочил из мастерской и стал свидетелем убийства. Он побледнел от бешенства, и заклинание мучительной пытки чуть было не вырвалось из его груди. Наткнувшись на него взглядом, Саис громогласно прокляла его. По гримасе девушки понял, как она несчастна, и как сильна в ней воля к жизни, не смотря ни на что. Бешенство и сострадание боролось в его груди. В итоге он позволил Саис уехать. Он похоронил Флориэль на речном берегу и постарался забыться в трудах.
Через несколько дней он поднял голову от стола.
— Панделум, здесь ли ты?
— Что тебе нужно, Туржан?
— Ты упоминал, что когда создавал Саис, ошибка извратила ее мозг. Я хочу создать подобную, но Со здоровым разумом и духом.
— Как тебе угодно, — безучастно ответил Панделум и сообщил Туржану данные, необходимые для осуществления опыта.
И Туржан создал сестру Саис. День за днем он следил, как возникает по его воле то же стройное тело, те же гордые черты.
Когда по прошествии необходимого времени в чане села девушка с глазами, горящими радостью жизни, у Туржана перехватило дыхание, он помог ей выйти.
Она стояла перед ним, влажная и нагая, двойник Саис. Но если черты Саис были искажены ненавистью, то это лицо излучало мир и покой; если глаза Саис горели злобой, эти сияли, как звезды воображения.
Туржан стоял, дивясь совершенству своего создания.
— Твое имя будет Саин, — сказал он, — и я уже знаю, что ты станешь частью моей жизни.
Он отказался от всего, чтобы учить Саин, и она училась с поразительной быстротой.
— Скоро мы вернемся на Землю, — говорил он ей, — в мой дом у большой реки в зеленой стране Асколэс.
— А небо Земли тоже полно цветами? — спрашивала она.
— Нет, — отвечал он. — Небо Земли бездонно-голубое, и по нему ходит древнее красное солнце. Когда наступает ночь, загораются звезды; я научу тебя читать их рисунок. Эмбелион прекрасен, но Земля гораздо обширней, и ее дали простираются далеко в Неизведанное. Как только захочет Панделум, мы вернемся на Землю.
Саин любила плавать в реке, и Туржан иногда приходил с ней плескаться или пускать по воде камешки. Он рассказал ей о Саис, и девушка пообещала быть осторожной.
Но однажды, когда Туржан уже готовился к возвращению, она забрела далеко в луга, любуясь игрой лучей в небе, величавостью высоких деревьев, цветочным ковром под ногами; она смотрела на мир с тем удивлением, которое свойственно только недавно рожденным из чанов. Она миновала несколько невысоких холмов, прошла через темный лес, где протекал холодный ручей. Утолив жажду, она прогулялась по берегу — и наткнулась на неизвестное жилище.
Дверь была открыта, и Саин заглянула, желая узнать, кто здесь живет. Но дом был пуст, единственной мебелью оказался травяной матрац, стол и полка с корзиной орехов и несколькими предметами из дерева и олова.
Саин уже хотела уйти, но услышала зловещий гул копыт, приближавшийся, как судьба. У самого порога остановился черный скакун. Вспомнив предупреждение Туржана, Саин попятилась. Но Саис уже спешилась и шагнула к ней с мечом наготове. Она занесла его для удара, и тут их взгляды встретились. Саис в удивлении замерла.
Такое поистине может поразить и камень: прекрасные девушки в одинаковых одеяниях, с одинаковыми глазами и волосами, с одинаковыми стройными телами. Но на лице одной — ненависть к каждому атому во Вселенной, а в чертах другой — любовь ко всему миру.
Саис обрела дар речи.
— Кто ты, ведьма? У тебя мое лицо, но ты — не я. Или безумие осчастливило меня и затмило мир перед моими глазами?
Саин Покачала головой.
— Я Саин. Ты моя сестра, Саис. Потому я должна любить тебя, а ты должна любить меня.
— Любить? Я ничего не люблю. Я убью тебя и сделаю мир лучше, в нем на одно зло станет меньше, — она опять подняла свой меч.
— Нет! — с болью воскликнула Саин. — Почему ты хочешь погубить меня? Что я тебе сделала плохого?
— Ты приносишь зло самим своим существованием. Твой вид — насмешка над моей омерзительной внешностью.
Саин рассмеялась.
— Омерзительной? Да нет же! Я прекрасна, Туржан говорит так. Значит, прекрасна и ты.
Лицо Саис застыло, как мраморное.
— Ты смеешься надо мной.
— Нет. Ты на самом деле прекрасна.
Саис опустила свой меч. Лицо ее стало задумчиво.
— Красота? Что такое красота? Может, я слепа, может, враг исказил мое зрение? Скажи, как понять красоту?
— Не знаю, — ответила Саин. — Мне это кажется ясным. Разве игра цветов на небе не прекрасна?
Саис в изумлении подняла взгляд.
— Вот это слепящее мелькание? Все эти вспышки вызывают во мне лишь отвращение.
— Тогда посмотри на цветы. Они так хрупки и прекрасны.
— Эти-то паразиты с тошнотворным запахом?
Саин изумилась.
— Тогда я не знаю, как объяснить красоту. Ты, похоже, ни в чем не видишь радости. Разве тебе ничто не приносит удовлетворения?
— Только убийство и уничтожение. Только они действительно прекрасны.
Саин нахмурилась. «Я бы назвала это… злым взглядом на мир», — подумала она.
— И ты в это веришь?
— Я убеждена в этом.
Но, произнеся эти слова, Саис задумалась…
— Откуда мне знать, как действовать? — спросила она словно бы саму себя. — Я была уверена в своей правоте, а ты говоришь, что я приношу только зло.
Саин пожала плечами.
— Я мало жила, и у меня нет мудрости. Но я знаю, что все имеет право на жизнь. Туржан объяснил бы лучше…
— А кто такой Туржан? — поинтересовалась Саис.
— Он очень хороший человек, — пылко ответила Саин, — и я люблю его. Скоро мы отправимся на Землю, где небо глубокого синего цвета.
— Земля… А если я отправлюсь с вами на Землю, найду ли я там красоту и любовь?
— Быть может. У тебя есть разум, чтобы понять красоту, и красота, чтобы привлечь любовь.
— Тогда я постараюсь больше не убивать, как бы отвратительно мне ни было. И попрошу Панделума отпустить меня на Землю.
Саин сделала шаг вперед, обняла свою сестру и поцеловала ее.
Поделиться книгой: