На окраине системы

— Как вас понимать?

— «Дженерал Продактс» заставила вас облететь на близкой орбите нейтронную звезду, применив шантаж. Вы узнали кое-что о мире кукольников — а затем сами их шантажировали. Контракты, основанные на шантаже, — нормальное явление деловой практики кукольников. Заслужив их уважение, вы после также имели с ними дело. Кстати, и с аутсайдерами — без проблем. Но особенно меня впечатлило, как вы справились с похищением Луби.

Брови Карлоса изумленно взлетели вверх. У меня не было возможности рассказать ему об этом случае раньше. Я ухмыльнулся.

— Я и сам горжусь.

— Да, и вам есть чем гордиться. Беовульф Шеффер вернул освоенному космосу лучшего скульптора кдальтино. Причем сделал это так, что все остались довольны.

Помогать Зигмунду Аусфаллеру — самое последнее в списке неотложных дел за день до смерти. Внезапно мне стало чертовски хорошо. Возможно, от того, как слушал мой приятель разглагольствования нашего луноликого собеседника. Не так-то просто произвести впечатление на Карлоса Ву. Тряхнув головой, он сказал:

— Если вы думаете, что это были пираты, то вы отправитесь с нами, не правда ли, Би? В конце концов они, возможно, не могут обнаруживать приходящие корабли.

— Конечно.

— И вы на самом деле не верите в гиперпространственных монстров?

Я пожал плечами.

— Если услышу лучшее объяснение. А пока факт остается фактом: в космосе что-то происходит. Мне не очень нравится гипотеза о супертехнологических пиратах. Как насчет блуждающих масс?

Карлос пожевал губами и сказал:

— Ну, хорошо. В Солнечной системе изрядное количество планет, дюжина из них на сегодняшний день открыта. Самый интересный из них — Нептун, вокруг него огромное и пустое пространство. Там могут находиться не отмеченные на карте планеты. Вот вам и отклонения, способные глотать корабли!

Зигмунд Аусфаллер отличался крайним упрямством.

— Но чтобы они оказались одновременно на трех главных торговых путях?

— Почему бы нет? Хотя... Любой трезвомыслящий человек предположил бы пиратов.

— Но вероятность...

— Разумеется, очень маленькая, Би, это почти невозможно.

Я слишком давно видел Шаррол, и мне не терпелось с ней поскорее встретиться.

— Аусфаллер, вам удалось обнаружить или хотя бы проследить путь чего-нибудь из похищенного? Вы получали письма о выкупе? («Ну же, убедите меня!»)

Он расхохотался, запрокинув голову.

— И что тут смешного?

— Сотни писем о выкупе! Каждый умственно неполноценный способен написать такое письмо — вокруг исчезнувших людей подняли изрядную, шумиху. Все требования были фальшивками. Хотелось, чтобы хоть одно из них было настоящим, — ведь на борту «Странника» был сын Патриарха кзинов, когда этот корабль исчез. А что же касается добычи — гм... — Он пожал плечами. — Никаких призраков свитков Барра и камней Мидаса или более или менее ценных сокровищ, находившихся на борту тех злополучных кораблей.

— Так что ты тоже ни в чем не уверен.

— Да.

— Господин Шеффер, так вы летите с нами?

— Я еще не решил. А когда отправление?

Они собирались стартовать завтра утром с Восточного побережья, значит, у меня практически нет времени принять решение. После разговора в баре я отправился в свой номер, чувствуя подавленность. Карлос собирается лететь, это более чем ясно. Едва ли я в этом виноват... но он был здесь, на Джинксе, именно потому, что оказал нам с Шаррол большую услугу. Если он погибнет по пути домой...

В номере я обнаружил кассету с видеозаписью от Шаррол. На ней были сняты дети, Таня и Луис, а также апартаменты, которые она нашла для нас в Твин-Пикс... и многое другое.

Я просмотрел ее трижды, потом позвонил Аусфаллеру в номер.

Ведь прошел чертовски большой срок...

Из космоса Джинкс похож на Яйцо Брахмы. Белый с желтизной сменяется ярко-белым сиянием от колец ледяных полей на границах атмосферы, которое переходит в разнообразие оттенков синего и зеленого.

Я решил провести за пультом управления как можно больше времени, чтобы привыкнуть к незнакомому кораблю.

«Хобо Келли» предназначен для посадки на брюхо; треугольный в поперечнике и длиной триста футов. Под задранным кверху носом большие грейферные грузовые люки. Сопла впечатляют своими размерами, но, несмотря на это, внешне он вполне безобиден — как, собственно, и должен выглядеть грузовой корабль, а не боевой — чем, разумеется, он был на самом деле. Двигатель работал ровно и гладко, гравитация в каютах поддерживалась без того, чтобы использовать заметную часть его мощи.

Когда Джинкс и Примари стали невидимы среди звезд, а Сириус оказался на таком расстоянии, что я смог смотреть прямо на него, Аусфаллер, воспользовавшись личным кодом, открыл передо мной другую панель управления. Рентгеновский лазер, несколько лазерных пушек поменьше и радар последней модели, четыре самонаводящиеся торпеды — кстати, ничего из перечисленного не выступало за бесцветный корпус.

Мной владели смешанные чувства — итак, мы готовы сразиться с кем угодно и убежать от кого угодно. Но что за враг поджидает нас?

На протяжении всех четырех недель, пока мы шли на гипердрайве через «Слепое пятно», тема пожирателей кораблей не покидала наши головы. Разумеется, мы говорили о совершенно других вещах: о музыке и искусстве, о последних технологиях в анимации, компьютерных программах... Мы рассказывали истории — когда мне изменяли сначала голос, а потом и память, Карлос брал инициативу на себя. У Аусфаллера тоже имелись в запасе хорошие истории... гораздо больше историй, чем ему было позволено рассказать, судя по тому, как он каждый раз рылся в памяти.

— Итак, число возможностей сократилось до трех. — Я все же нарушил табу. — Кзины, кукольники и люди.

Карлос вытаращил глаза

— Кукольники? У кукольников смелости не хватило бы.

— Я их учитываю, потому что они могут иметь какой-нибудь интерес в манипулировании межзвездным фондовым рынком. Посмотрите: наши гипотетические пираты установили эмбарго, отрезав Солнечную систему от внешнего мира. У кукольников есть капитал, чтобы извлекать выгоду из того, что происходит на рынке. И они нуждаются в деньгах для своих миграций.

— Кукольники — рассудительные трусы!

— Это правда. Вряд ли они осмелятся атаковать, тем более — приблизиться к кораблям. Но почему бы издали не воздействовать так, чтобы судно исчезло без следа?

У Карлоса вытянулось лицо, и он мрачным тоном произнес:

— Для этого вполне достаточно мощного генератора гравитации. Мы же совершенно не представляем себе границ технологии кукольников, разве не так?

Аусфаллер осторожно поинтересовался у меня:

— А что вы думаете по этому поводу?

— Проблематично. То же касается и кзинов. Если нам станет известно, что они охотятся на наши корабли, их ждет сущий ад. Кзины усвоили урок на собственной шкуре, правда, не сразу.

— Так ты думаешь, это люди, — подытожил Карлос.

— Да. Если предположить пиратов.

Теория пиратства все еще выглядела шаткой. Спектральные телескопы даже не нашли концентрации металлов в том месте космоса, где исчезли корабли. Может быть, пираты украли корабль целиком? Если гиперпространственный двигатель пережил нападение в целости и сохранности, захваченный корабль можно угнать в бесконечность. Но могли ли пираты рассчитывать, что это им удастся восемь раз из восьми? И ни один из исчезнувших кораблей не обратился за помощью на гиперволне.

Да, когда-то космические пираты существовали, но вымерли, не оставив последователей. Перехватывать космические корабли — слишком сложно. Овчинка не стоит выделки.

На гипердрайве корабль летит сам. От пилота требуется лишь внимательно следить за зелеными радиальными линиями на масс-сенсоре. Когда узкая зеленая линия, которая отмечала Солнце, удлинилась, я стал очень осторожен по отношению, к обломкам вокруг Солнечной системы.

— Карлос, скажи, насколько большая масса способна привести к нашему исчезновению?

— Величиной с Марс или что-нибудь вроде этого. Кроме того, важно, насколько ты приблизился к ней и насколько она плотная. При достаточной плотности масса может быть не столь огромной и все же выдернуть тебя из вселенной. Не переживай, ты же увидишь ее на масс-сенсоре.

Только на мгновение — а затем нас развернет, и все...

Длинная зеленая линия, отмечающая Солнце, почти касалась поверхности масс-сенсора. И корабль неистово дернулся!

— Пристегнуться! — закричал я, оглянувшись на мониторы гипердрайва. Двигатель не выдавал мощи, и остальные приборы словно сошли с ума.

Я включил окна. В гиперпространстве лучше держать их выключенными, иначе мои пассажиры сошли бы с ума, глядя на «слепое пятно». Звезды! Значит, мы уже в обычном космосе.

— Черт! Они нас все-таки взяли. — В голосе Карлоса не было ни тени испуга или гнева, скорее благоговейное изумление.

Когда я активизировал потайную панель, Аусфаллер закричал.

— Погоди!

Его призыв был проигнорирован. Я перебросил красный тумблер, и брюхо «Хобо Келли» плюнуло огнем.

Зигфрид некоторое время мог объясняться исключительно выражениями из какого-то мертвого равнинного языка.

Две трети «Хобо Келли» удалялись, медленно крутясь. Оставшаяся часть должна была продемонстрировать всем, что это был за корабль: корпус номер два «Дженерал продактс», тонкий прозрачный шпиль триста футов длиной и двадцать футов шириной, с орудиями войны, усыпавшими его новое брюхо. Экраны, которые успели погаснуть, снова ожили. Я включил главный двигатель и разогнал его до полной тяги.

Аусфаллер наконец заговорил на понятном языке, яростно и презрительно:

— Шеффер, ты идиот! Ты трус! Бежим, даже не зная, от чего бежим. Теперь они точно знают, кто мы, — и каковы шансы, что они нас теперь будут преследовать? Этот корабль создавался для специальной цели, а ты все испортил.

— Теперь есть возможность воспользоваться твоими специальными инструментами, — возразил я. — Почему бы не поискать то, что ты хочешь найти?

Он мгновенно стал очень деловитым. Наблюдая, как Зигфрид настраивает экраны контрольной панели, я размышлял. Гналось ли что-нибудь за нами? Теперь нас трудно поймать и еще труднее переварить. Они вряд ли ожидали увидеть корпус «Дженерал продактс». С тех пор как кукольники перестали их выпускать, цена использованного «ДП» поднялась на недосягаемую высоту.

Аусфаллер дал увеличение: три буксира белтерского типа для буксировки железоникелевых астероидов — толстые колбасы, оборудованные мощными двигателями и соответствующими же электромагнитными генераторами. Внешне достаточно безобидные, чтобы преследовать нас.

Секунду назад «Хобо Келли» выглядел достаточно мирно, а теперь его брюхо ощетинилось оружием. Первое впечатление иногда бывает обманчивым — это касается не только людей, но и буксиров.

Карлос нарушил затянувшееся молчание:

— Би, что происходит?

— Откуда мне знать, черт побери?

— Что показывают приборы?

Он, должно быть, имел в виду комплекс гипердрайва. Пара индикаторов сошла с ума, еще пять были мертвы. Я сообщил ему об этом.

— И драйв совсем не дает тяги. Никогда не слышал о чем-нибудь подобном. Теоретически это невозможно.

— Я... хочу взглянуть на двигатель.

— Имей в виду, в трубах доступа нет каютной гравитации.

Аусфаллер оставил в покое уменьшавшиеся буксиры, наведя радар на нечто, похожее на большую комету. Но и за скоплением газов шарообразной формы не прятался флот разбойничьих кораблей.

— Ты проверил буксиры дальним радаром? — спросил я.

— Конечно. Потом изучим запись во всех подробностях.

Никто не атаковал нас после того, как Мы покинули гиперпространство. Теперь я повернул корабль к Солнцу; что ж, эти потерянные десять минут в гиперпространстве добавят три дня к нашему путешествию.

— Если это были враги, то ты их спугнул. Шеффер, эта миссия и этот корабль стоили моему отделу громадной суммы, и в результате мы ничего не узнали.

— Ничего, — сказал Карлос. — Все-таки я хочу увидеть двигатель. Би, ты сможешь снизить до одного «же»?

Мы ползли по трубе доступа чуть большего диаметра, чем ширина плеч рослого мужчины, между помещением для двигателя и окружающего топливного резервуара. Карлос достиг наблюдательного окна и заглянул в него. Послышался тихий смех.

Что здесь можно увидеть смешного?

Продолжая хихикать, Карлос отстранился от окна. Я глянул вниз.

Двигателя в отсеке не было.

Я прополз через ремонтный люк и внимательно осмотрелся кругом. Ничего... даже выходного отверстия нет; срезы кабелей блестели, словно крошечные зеркала. Воображение услужливо подсунуло мне соответствующую картину: амебообразное чудовище с огромным ножом... чик! Готово!

Аусфаллер не поверил нам и отправился вниз удостовериться лично. Мы с Карлосом ждали его у пульта. Какое-то время Карлос разражался всплесками хихиканья. Затем он впал в сонное безразличие, которое меня еще более раздражало.

Какие мысли бродят в его голове? Я пришел к неутешительному выводу, что никогда об этом не узнаю. Несколько лет назад я проходил тест, надеясь получить партнерскую лицензию. Но я вовсе не гений и смог только определить, что Карлос думает о том, чего мне недостает. Вряд ли он мне об этом скажет прямо, а я слишком горд, чтобы спросить.

Зигмунд вернулся с таким лицом, будто повстречал призрака.

— Исчез! Куда он мог исчезнуть? Как это могло случиться?

— Я могу ответить, — радостно сообщил Карлос. — Это требует исключительно высокого гравитационного градиента. Мотор его достиг, свернул вокруг себя пространство и перешел на более высокий уровень гипердрайва, которого мы достичь не смогли. Сейчас он возможно где-то на краю Вселенной.

— Ты уверен? — спросил я.

— Я уверен только в том, что наш двигатель исчез. При низком гравитационном градиенте двигатель унес бы с собой весь корабль и рассеял бы его атомы вдоль своего пути, пока бы ничего не осталось, кроме поля гипердрайва.