Свадебный танец

Франческа пробежалась глазами по строчкам соглашения и в самом низу с ужасом обнаружила выцветшую, но знакомую подпись: «Эндрю, лорд Хостон». Из легких вышел весь воздух, и Франческа побоялась, что упадет в обморок. Это не может быть правдой. Просто не может. Эндрю, даже Эндрю не мог бы так с ней поступить! Но конечно же Франческа понимала, что ее муж как раз был на такое способен. Эндрю никогда не думал о последствиях, особенно тех, которые касались его жены.

Франческа тяжело сглотнула и подняла голову, чтобы встретиться взглядом с Перкинсом. В ней клокотал гнев.

— Убирайтесь из моего дома.

И снова губы Перкинса расползлись в язвительной улыбке.

— Боюсь, из моего дома, миледи.

— Неужели вы думали, что я так просто отдам его? — возмутилась Франческа. — Уверяю вас, это не так. Я не тростинка, чтобы ломаться от малейшего дуновения ветра. У меня есть друзья. Влиятельные сильные люди. А эта бумага — всего лишь подделка. У вас нет свидетелей.

Перкинс шагнул вперед и посмотрел на Франческу сверху вниз своими холодными бледными глазами.

— Я тоже не тростинка, миледи. — Официальное обращение прозвучало язвительной насмешкой. — Свидетели у нас были. Еще двое мужчин играли в карты. Я уже не говорю о шлюхах и хозяйке борделя. Если вы не отдадите мне дом, я подам на вас в суд. И вызову своих свидетелей. — Перкинс поднял брови и льстиво добавил: — Если вам так будет угодно.

Как и ожидал Перкинс, его слова стали для Франчески ударом. Если она откажется передать ему дом, он даст огласку скандальному поведению покойного Эндрю. Ее ожидает грязь сплетен. Все будут жадно шептаться о распутстве ее супруга, его пьянстве, азартных играх и изменах.

Но Франческа стояла расправив плечи и, глядя в глаза Перкинса, непреклонно повторила:

— Я не уеду из дома.

Перкинс долго смотрел на Франческу, потом отступил и сказал:

— Конечно, можно озвучить предложение, которое я тогда сделал Эндрю. Если бы он заплатил мне деньги, вместо того чтобы отдавать дом, я бы разорвал расписку.

Франческа немного успокоилась. В конце концов, должен же быть выход. Перкинсу всего лишь нужны деньги.

— Какую сумму вы называли?

— Пять тысяч фунтов.

Франческа почувствовала, как кровь отливает с лица. Ей пришлось схватиться за край стола, чтобы удержаться на ногах. С тем же успехом Перкинс мог бы попросить достать с неба луну. Франческа не знала, где взять пять тысяч фунтов.

— Я дал Эндрю срок в две недели, но, к сожалению, мне пришлось покинуть страну в связи с… инцидентом с Бэгшоу.

— Инцидентом? Вы так называете его убийство?

Как ни в чем не бывало Перкинс спокойно продолжал:

— Странно, что Эндрю не выслал мне денег, которые задолжал. — Он покачал головой, словно опечалился предательством друга. — И тем не менее я готов пойти на уступки и вам. Даю на сбор денег две недели. Потом мы разорвем расписку.

Франческа не нашла бы таких денег и за всю жизнь, поэтому воскликнула:

— Две недели! Каким образом я смогу собрать такую огромную сумму в столь короткий срок? У Хостона было намного больше источников дохода, чем у меня. Я должна… написать родителям и… и остальным. Мне нужно поговорить со своим поверенным. Этого времени определенно недостаточно. Дайте мне пару месяцев.

— Пару месяцев! — рассмеялся Перкинс. — Чтобы получить этот дом, я ждал почти семь лет. С какой стати мне ждать дольше?

— Будет гораздо проще, если я отдам вам деньги, — в отчаянии возразила Франческа. — Зачем одинокому джентльмену целый дом? А я не достану деньги так быстро. Пожалуйста. Всего лишь два месяца.

Перкинс долго смотрел на Франческу, потом коротко ответил:

— Хорошо. Даю вам три недели.

Не намного лучше, но Франческа кивнула, радуясь и такой отсрочке:

— Хорошо.

Перкинс улыбнулся, заставив Франческу содрогнуться, и поклонился:

— Увидимся, моя дорогая леди Хостон.

Перкинс покинул комнату. В коридоре Фэнтон последовал за ним, намереваясь проводить до самых дверей.

Как только Перкинс скрылся из виду, Франческа упала в кресло. Вообще странно, что ноги держали ее так долго. Франческа закрыла лицо руками. Ее охватил ужас.

Каким образом она соберет такую огромную сумму? Ей и так не хватало на жизнь, а продавать уже почти нечего. Карета и лошади слишком старые, они принесут очень мало. Все ее украшения были подделкой, кроме браслета и сережек, которые подарил герцог, и камеи от его сестры, Калли. Но они не покроют и десятой доли долга Перкинсу. Да даже если распродать всю мебель и серебряную посуду, этого все равно будет недостаточно.

Чтобы получить необходимую сумму, остается только продать дом. Однако если сделать это и отдать Перкинсу деньги, она в итоге все равно окажется без места жительства. Можно продать дом за большую сумму, чтобы отдать долг и купить маленький дом в менее фешенебельном квартале. Но такой замысел займет дольше назначенного Перкинсом срока, а уговорить его дать еще одну отсрочку вряд ли удастся. К тому же, узнав о продаже дома, Перкинс может сразу направиться в суд.

К отцу Франческа обратиться не могла. Он сам разорился и был вынужден передать свои дела ее брату, Доминику. Доминик помог бы ей, однако сейчас пытался вернуть семье платежеспособность. Он даже продал свой особняк, доставшийся ему в наследство от дяди, чтобы покрыть кое-какие долги отцовского имения и восстановить прежнее финансовое положение семьи. Франческа не могла разрушить труды брата, заставив его залезть в еще большие долги ради спасения ее дома. Вернуть ему эти деньги она не сможет никогда.

Обратиться больше не к кому. Попросить такую огромную сумму у друзей она не может, а больше у нее никого нет. С кузеном лорда Хостона, который унаследовал состояние, они никогда не были близки. Да у него и нет таких денег. Эндрю выжал из наследства все, что мог.

Она может биться с Перкинсом до самого конца. Отказаться покидать дом. Возможно, на самом деле он не станет подавать в суд. Хотя говорил об этом вполне серьезно. Однако есть вероятность, что бумага Перкинса — просто подделка. Несомненно, Эндрю был способен поставить на кон свой дом, но с тем же успехом Гален Перкинс мог подделать документ.

Но если вынудить Перкинса обратиться в суд, он публично унизит ее, раскрыв правду об Эндрю. Пусть документ и подделка, но Перкинс легко найдет свидетелей: двух мужчин и нескольких проституток, которые за деньги подтвердят, что лорд Хостон подписывал бумагу в их присутствии.

Франческа не могла даже думать о том, какой разразится скандал, как ее имя попадет в газеты. Все в Лондоне — от знатнейшего лорда до беднейшей служанки — будут о ней шептаться. А в конце концов она потеряет дом. Ведь подпись на бумаге Перкинса действительно очень походила на почерк Эндрю.

Что ей делать, если дом перейдет к Перкинсу? Куда идти? Вернуться в Редфилдс и жить там до конца своих дней, пользуясь великодушием брата? Доминик и его жена Констанс примут ее, не сказав ни слова против. Но Франческа боялась стать для них обузой, боялась лишиться всего. А жизнь вдали от Лондона казалась настоящей пыткой. Возможно, гроши, доставшиеся ей от Эндрю, позволят снимать комнату в Лондоне. Но разве это жизнь? Без дома, слуг и денег на одежду. И все общество будет знать о ее бедности, о том, что Франческа Хостон была звездой бомонда, но сохранить свое положение не сумела. Она больше не сможет зарабатывать, помогая молодым леди с их первым сезоном.

Нет, подумала опечаленная Франческа, глотая слезы, пора признаться: она разорена. Если не найти управу на Перкинса, ее мир рухнет.

Глава 8

На следующее утро Франческа проснулась с тяжелым чувством. Вчера вечером она долго думала о своем положении и плакала, пока не заснула, и всю ночь ей снились непонятные, пугающие сны, из которых не запомнилось ничего, кроме собственного страха.

Франческа села в кровати и трясущейся рукой потянулась за чаем и тостами, принесенными Мэйзи. Без аппетита съев свой завтрак, Франческа принялась лихорадочно думать. Ей очень хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Брат являлся самым близким человеком для Франчески. Доминик как никто другой понял бы ее положение, но, если все ему рассказать, он обязательно попытается помочь, выкупит бумагу Перкинса, даже если это приведет его самого к разорению. Поэтому Франческа не могла обратиться к нему.

Сэр Люсьен всегда был ее хорошим другом, они никогда не говорили о финансовых проблемах Франчески, но он все равно о них знал. Однако сэр Люсьен и сам испытывал серьезные денежные затруднения. Так что помочь он не сможет. Кроме того, Люсьен смыслил в таких делах не больше, чем сама Франческа.

В последнее время она сблизилась с Ирен, которая была умной женщиной и догадывалась, что подруга весьма стеснена в средствах. Скорее всего, именно Ирен найдет выход из сложившейся ситуации и сможет дать ей деньги, ведь ее муж Гидеон один из самых богатых людей Лондона. Но мысль об этом вызвала у Франчески отвращение.

Как может она свалить на подругу свои проблемы? Кроме семьи у нее больше не оставалось близких людей. Или…

Сенклер.

Имя герцога непрошено возникло в сознании, но Франческа тут же отмела мысль о нем, сложив руки на груди, словно закрываясь от этой идеи.

Она не побежит к герцогу. Не станет полагаться на прошлые отношения, не станет пользоваться его добротой. Теперь она для него никто и не вправе чего-то требовать. Конечно, Франческа могла доверить свои проблемы Рошфору, что стало бы для нее огромным облегчением. И унижением. В конце концов, этот человек ничего ей не должен.

Нет. Она должна сама со всем справиться.

Отставив поднос, Франческа поднялась с кровати, взяла шкатулку с украшениями и принялась перебирать свои безделушки, разделяя подделки и то, что имело ценность. Ценных украшений нашлось так мало, что хотелось заплакать: жемчужное ожерелье, которое Франческе подарили родители на ее восемнадцатилетие, камея Калли, сапфировые сережки, подаренные герцогом по случаю помолвки, и сапфировый браслет, выигранный в прошлом году в споре с ним. Обручальное кольцо и подарки мужа Франческа уже давно продала ради денег на пропитание. Оставшиеся ценности были слишком дороги ее сердцу, чтобы с ними расстаться.

Даже сейчас Франческа не хотела их продавать. Но разве у нее есть выбор?

Когда Мэйзи вернулась за подносом, Франческа сказала:

— Нужно кое-что продать ювелиру.

— Продать? — удивилась Мэйзи. — Не понимаю. — Она нахмурилась, очевидно гадая, зачем Франческе так срочно потребовались деньги.

— Нужно продать все, что возможно. Как только я оденусь, сразу посмотрю столовое серебро в кладовой. Думаю, мы продадим весь набор.

Мэйзи приоткрыла рот:

— Весь, миледи?

Франческа кивнула:

— Сколько он принесет, как ты считаешь? Можем мы продать хрустальные бокалы? А мебель? Сколько денег можно за нее получить?

Мэйзи покачала головой:

— Но, миледи, а чем тогда будете пользоваться вы? Нельзя же продать все столовое серебро и посуду.

— Продадим большую часть, — непреклонно ответила Франческа. — Мне… мне просто придется воздержаться от больших трапез, вот и все. Еще нужно продать серебряные канделябры. После кладовой я загляну на чердак. Потом поговорю с кучером о продаже кареты и лошадей.

— Продаже кареты?! Миледи, что стряслось? — воскликнула Мэйзи. — У вас же ничего не останется! Как вы будете жить?

— Я должна это сделать. — Франческа представила свое будущее и замолчала в нерешительности. Какой прок в сохранении дома, если ради него придется оставить привычную жизнь?

Франческа набралась смелости и продолжила:

— Мне необходимо поговорить с поверенным.

— Вы же не станете использовать свои счета, да? — еще тревожнее спросила Мэйзи.

Франческа помотала головой:

— Нет. Я не могу лишиться абсолютно всего. Нам нужно поговорить о продаже дома.

Не обращая внимания на протесты горничной, Франческа оставалась непреклонна и оставшуюся часть дня ходила по дому, составляя список того, что можно продать. Ближе к вечеру приехал агент, который занимался деловыми вопросами Франчески, после чего они почти час просидели в ее кабинете.

После ухода агента измотанная Франческа долго сидела у окна, глядя на заходящее солнце. Все было впустую. Бессмысленно.

Даже все проданное имущество не принесет и половины необходимых денег. Франческа могла использовать свои счета, но даже с ними сумма была недостаточной. Кроме того, в этом случае Франческа оставалась без средств к существованию и могла полагаться лишь на гроши, полученные от родителей девушек, которым она нашла бы мужей.

Только продажа дома могла принести необходимые деньги, но найти покупателя за отведенные Перкинсом три недели невозможно. Агент Франчески согласился попытаться продать дом, но был настроен против этой идеи. Если вам необходимы деньги, лучше сдавать его в аренду на время сезона, сказал он. Но, разумеется, такой вариант Франческу не устраивал. А объяснить агенту, зачем ей так срочно потребовались деньги, она не смогла.

И тем не менее, думала Франческа, она должна приказать Мэйзи продать все, что можно. Ведь ей потребуются деньги на адвоката, чтобы защищать свои интересы в суде.

Франческа снова подошла к шкатулке с драгоценностями и достала серьги и браслет. «Все, что угодно, — подумала она, — только не их».

Всю неделю приготовлений к вечеру для Гарриет Франческу глодала тревога. Но, несмотря на постоянные мысли о деньгах, несмотря на проливаемые по ночам слезы, она не находила решения.

Франческа попыталась выбросить мысли о Перкинсе и доме из головы и полностью посвятить себя подготовке к вечеру. К ее радости, все приглашенные, за исключением нескольких, тут же согласились прийти. Зал для приемов, который Франческа держала запертым и без мебели, теперь открыли и вымыли, для чего Франческа наняла еще двух служанок и лакея. Потом украсили зал и переднюю. Выбрали окончательное меню, вина и другие напитки.

Кроме того, Франческа проводила занятия с Гарриет, обучая ее изящному ведению разговора, легкому флирту и другим навыкам поведения, которые помогут ей в сезоне. По крайней мере, Гарриет умела танцевать и послушно использовала лосьон для осветления своей загорелой кожи. Гораздо сложнее оказалось научить девушку придерживать свой язык. Гарриет не была бунтаркой. Она просто не понимала, почему ее прямолинейность слишком груба и почему некоторые темы могут вызвать неодобрение светских дам.

Но чем бы ни занимала себя Франческа, она не могла забыть об угрозах Перкинса. Если в течение дня ей удавалось выбросить эти мысли из головы, то по ночам, когда она ложилась в постель, ее муки продолжались: «Что делать? Как жить дальше?»

Франческа не находила ответов и не могла успокоиться. В голове снова и снова крутились одни и те же мысли, не приносившие ни малейшего облегчения. Франческа ворочалась в постели, потом вставала, надевала халат и садилась у окна своей спальни смотреть на пустынную улицу.

С утра Франческа сильно сожалела о ночном бодрствовании. У нее болела голова, а под глазами ложились синяки. Если нормально не спать, она станет похожей на ведьму, сказала себе Франческа. Однако беспокойство унять не могла.

Для принятия решения оставалось чуть больше недели. Остаться в доме, разбираться с Перкинсом в суде и стерпеть скандал? Или отдать дом и уехать в Редфилдс? Ни одно из решений Франческе не нравилось.

Наконец настал вечер приема. Стоял теплый летний день без признаков дождя, который мог заставить приглашенных остаться дома. Франческа надела свое новое платье из светло-зеленого шелка с рукавами из серебристой сеточки и с теплой улыбкой встречала гостей. Она решила забыть о тревогах хотя бы на сегодняшний вечер. В этом сезоне Франческа устроила лишь один прием и хотела им насладиться.

Однако отдыхать не пришлось. Франческа следила за тем, чтобы Гарриет, которая была очень красива в новом белом платье и с завитыми волосами, представили каждому молодому человеку и каждой женщине, ведь те могли помочь ей занять хорошее место в обществе. Конечно, вряд ли Гарриет предложат вступить в клуб, но Франческа надеялась, что девушку пригласят на другие балы и вечера.

Когда Франческа отвлекалась от Гарриет, она преследовала другую свою цель: знакомила Рошфора с кандидатками в невесты. К радости Франчески, все четыре женщины согласились прийти, и она мастерски вовлекала каждую из них в разговор с герцогом.

Весь вечер Франческа не сводила с него глаз. К ее удовольствию, Рошфор нашел время, чтобы поговорить с каждой из кандидаток.

В какой-то момент Франческа увидела его с леди Дамарис. Рошфор улыбался ей, потом засмеялся, и его лицо озарилось. В груди Франчески больно кольнуло, и на секунду ей захотелось расплакаться.

Как глупо, подумала она. Разумеется, Рошфору нравится говорить с леди Дамарис. Она умная и просвещенная женщина. К тому же красивая: невысокая, но с приятными округлостями, с мягкими каштановыми локонами и ореховыми глазами. По мнению Франчески, именно она из всех кандидаток имела все шансы очаровать герцога.

Леди Эдвина Морган, конечно, тоже была красива: черные волосы, живые зеленые глаза. Но Франческе ее черты казались слишком резкими.

Франческа боялась, что робкая и начитанная леди Мэри побоится заводить разговор с Рошфором, и обрадовалась, увидев их вместе. Должно быть, разговорить леди Мэри потребовалось усилий, подумала Франческа. Но спустя некоторое время с удивлением обнаружила, что они все еще стоят рядом, а леди Мэри говорит очень оживленно.

Франческа улыбнулась. Лучше предоставить Рошфору действовать самому. Он просто воплощение терпения. И доброты. И очарования. В общем, настоящий джентльмен. По крайней мере, образец того, каким настоящий джентльмен должен быть. Франческа даже задумалась, а достойны ли выбранные ею женщины такого мужа?

Но это конечно же глупо. Так же глупо, как испытывать боль, видя герцога с Дамарис Берк. Разумеется, Рошфор будет счастлив с любой из этих женщин. Она выбирала их тщательно, и ведь в каждом человеке есть какие-то недостатки. Никто не идеален. Включая самого герцога.

Например, порой он очень упрям. До безумия уверен в себе. И ужасно раздражает тем, как язвительно выгибает одну бровь. А все потому, что его оппонент тут же понимает всю свою глупость.

Не весь вечер Франческа посвятила работе. Она нашла время поговорить с сэром Аланом, чье приятное дружеское отношение немного ее успокоило. Конечно же сэр Люсьен, лорд и леди Рэдбурн тоже пришли.

Ирен веселила Франческу рассказом о своей недавней поездке к своему брату и его жене:

— Будущее материнство ни капли не улучшило характер леди Моры. Хвала небесам, с ней осталась не я, а мама. А не то бы я обязательно свернула ей шею еще до родов. То Море слишком жарко, то холодно. То подложить подушки под спину, то убрать. И сама вставать с кресла она не может, потому что очень растолстела.

Ирен задумалась и замолчала.