Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Пламенная кода - Евгений Филенко на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

– Чтобы потерять ее навсегда?! Станция до сих пор под контролем эхайнов. Во всяком случае, у нас нет новых сообщений от десантников.

Носов перевел дыхание и спросил почти спокойно:

– Мы все еще ждем взрыва?

– Как вы понимаете, мессир, главное преимущество подобного оружия в том, что ему некуда торопиться, – ответил легат с неуместным в его ситуации весельем. – Впрочем, пока у нас выдалась пауза и не возникло новых продуктивных идей, хочу уведомить вас в своем глубочайшем уважении. Сотрудничать с вами было столь же почетно, как и приятно…

– Мне тоже, легат, – искренне сказал Носов и тут же снова спросил: – Вы уверены, что они взорвутся?

– Полагаете, эхайны блефуют? – удивился легат. – Блефовать они могли до того момента, как пустили «торпеды Судного дня» в дело. А теперь не лучший момент для блефа, да и смысла в том нет уже никакого.

– Вы правы, друг мой, вы снова правы…

– Проклятие, – сказал легат Хештахахтисс и засмеялся. – Пора бы им уже и взорваться! Что за нелепая игра на нервах? Эти ваши эхайны положительно лишены представления о гармонии в военных играх!

– У эхайнов своеобразное чувство юмора, – печально сообщил Носов. – Они дают вам шанс потерять лицо.

– Вынужден буду их разочаровать, – язвительно проговорил легат.

– Вот и герцогские десантники отказались уходить. У вас там какой-то галактический клуб самоубийц.

– И в него постоянно вливаются новые члены, – отметил легат. – Только что появился астероидный тральщик, первый из двух.

– Парни безнадежно опоздали, – уныло сказал Носов. – От их мегахокингов не будет никакого толку. Я прикажу им убираться. Надеюсь, хотя бы они меня послушают.

– Да, это штатский персонал, он не к месту на поле боя…

* * *

Получив последнее сообщение от Эрика Носова, Фабер пережил очередной приступ тошноты. Стоило громадных усилий сдержать телесные позывы, и решающим стало то обстоятельство, что Фабер не знал, как в его скафандре функционируют гигиенические системы и есть ли они там вообще.

Он по-прежнему тащился в хвосте десантной группы, не то опекаемый, не то ненавязчиво подгоняемый жизнерадостным хорунжим Мептенеру. Нельзя было сказать, чтобы он как-то уж чрезмерно утомился – просто на душе было муторно. От недобрых предчувствий, от общей мрачной атмосферы, а тут еще и Носов привнес свою лепту…

Дабы хоть как-то отвлечь взвинченное воображение от апокалипсических видений, Фабер бормотал на ходу вразброс и невпопад вспоминаемые обрывки из классических поэм:

Здесь будет поле битвы? БушеватьС глазами, кровью налитыми, станетРаздор братоубийственный? НеужтоМы ярости, глухой ко всем призывам,Вдруг предоставим право все решить?Здесь можно драться только в рукопашной, —Не выхватить клинка!..[3]

Десантники же перли напролом. Не бежали – бег, возможно, вообще был несвойственен их расе по физиологическим особенностям нижних конечностей. Неслись быстрым шагом, иногда вприпрыжку, никуда не сворачивая и не воспринимая стены и переборки в качестве препятствий. Задерживались ненадолго затем лишь, чтобы тяжелыми фограторами бесшумно, в два-три приема, выбить в металле аккуратное отверстие размером в одного панбукавана. Словно раскаленная игла сквозь брусок масла…

Казалось, они знали, где искать.

Улучив момент, Фабер задал вопрос хорунжему насчет сканеров. Ответом было, что панбукаванам сканеры ни к чему. Они и без сканеров прекрасно знают, где находятся люди и как к ним добраться кратчайшим путем, то есть буквально, не сворачивая. Фабер тотчас же озадачился, откуда десантники могут это знать. Хорунжий Мептенеру надолго замолчал, подбирая слова, а затем старательно выстраивая из них синтаксическую конструкцию. Панбукаваны слышат людей. Но не по запаху, не по голосам. Психоэм, догадался Фабер. Хорунжий Мептенеру признался, что не понимает значения этого слова. Душа. У всякого живого существа есть душа. Она дышит, трепещет, звучит. Панбукаваны слышат ее на расстоянии, сквозь стены, сквозь металл. Вот уже несколько часов они знают, как звучит одна человеческая душа, и теперь ищут много таких же.

Фабер наконец понял, чем вызвана была необходимость его участия в десантной миссии и отчего эти воинственные зубастые монстры так легко смирились с его обременительным присутствием.

Все же он не мог удержаться, чтобы не спросить, знают ли панбукаваны о «торпедах Судного дня».

Оказалось, знают. И что? Это что-то меняет в их задании? Это вообще меняет хотя бы что-нибудь в предначертаниях судьбы?!

* * *

– Да простит мне мой гнев Тот, кто прощает и стирает все грехи!.. – Шерир снова начал закипать.

– Стоп! – пресек его излияния инспектор Ильвес, и теперь в его голосе звучал твердейший булат. – Две цели на орбите планеты – большие космические аппараты, потерявшие управление.

– Вижу, – нетерпеливо ответил Шерир. – Могу забрать в «ковш». Что дальше?

– Собственно, затем мы здесь и находимся. Это военные корабли эхайнов… полагаю, это слово ничего вам не говорит… у них разрушены системы управления и жизнеобеспечения. Вам надлежит переместить их на более высокую орбиту, желательно в тень большой станции, где они смогут безопасно дожидаться спасательных команд.

– Станция! – хмыкнул Шерир. – Если это станция, то я пери, добросердечная и прекрасная! – Ильвес покосился на него с недоумением. Он явно не знал, кто такие пери. – То, что ты называешь станцией, больше походит на планетоид. И, надеюсь, в твоих словах больше смысла, чем я услышал. Приступаю к захвату. Разворачиваю поле.

Шерир всегда чувствовал силовое поле как продолжение себя. Как собственные руки, внезапно простершиеся за пределы тральщика, набравшие космическую силу и космические размеры. Оттого-то всегда и сучил пальцами над пультом, словно разминаясь перед настоящим делом. В этом был его секрет, это и превращало его из обычного оператора, каких тысячи, в уникального, лучшего из лучших. Сам он своего умения объяснить не мог, да и не стремился. Памятуя о его невыносимом характере, никто не набивался к нему в ученики. Да и как такому научишь?..

У него только две руки. Но это поправимо. С помощью силового поля он может сотворить себе сколько угодно конечностей, любой формы и протяженности. Два военных корабля эхайнов… один лишь Всеведущий знает, кто такие эти эхайны… сущий пустяк. Он протянет к каждому из умирающих кораблей безмерную ладонь и всего лишь дождется, когда они сами туда лягут, подгоняемые неодолимой и неумолимой гравитацией. А уж после…

– Нет! – вдруг закричал Ильвес, что на него совершенно не походило. – Нет! Две малые цели прямо по курсу!..

Шерир не без труда вернулся к реальности.

– Малые… – пробормотал он с плохо скрываемым раздражением. – Где они… Вот эти? Зачем… что в них особенного? Тратить на них столько энергии?

– Да, они самые! – вопил Ильвес так, что срывался голос. – Вам понадобится много энергии! Вся энергия, что у вас есть!..

– Я не понимаю, – сказал Шерир. – Они такие маленькие… ловить их тральщиком все равно что комара половником – поймать сможешь, но измотаешься!

– Сайяд! – воскликнул Ильвес. И тут же поправился: – Простите… господин Сайяд… Это торпеды. Очень мощные. Их называют «торпеды Судного дня». Когда они взорвутся, здесь не останется ничего – ни кораблей, ни станции, ни даже, возможно, планеты. Это наша главная цель…

– Хорошо, я понял, – сказал Шерир озадаченно. – Слишком много слов, слишком мелкая цель, слишком сильный взрыв. Но почему тогда они до сих пор не взорвались?

Инспектор Ильвес внезапно улыбнулся. Зубов у него было много, все ровные и белые, как у игрушечной акулы. Он сдернул мовиды – глаза его, светло-серые, как пепел от костра, были наполнены весельем.

– Возможно, им нужен достойный соперник, – сказал он.

– Я достойный соперник, – согласился Шерир. – И если ты знаешь, о чем говоришь, то цель подходящая. Но, когда я их поймаю, они ведь все равно взорвутся, не так ли?

– Правильно, – кивнул Ильвес. – Следовательно, нужно их убрать с поля боя.

– Убрать, – машинально повторил Шерир. – Хорошо, я понял. А куда?

Ильвес, которому, как ни парадоксально, с каждым мигом делалось все веселее, показал большим пальцем куда-то за спину, в сторону пустого темного технического коридора.

* * *

– Это не поможет, – уверенно сказал легат Хештахахтисс. – При прочих обстоятельствах решение чрезвычайно удачное. Но не сейчас.

– Да, не сейчас, – согласился инженер Янахетаарору. – Что там у тральщика может быть… не больше пятнадцати мегахокингов. Вполне достаточно для астероидов и даже небольших планетоидов. Но связать сверхновую, даже не слишком большую, ему не удастся.

– Если только… – начал было легат Хештахахтисс. И замолчал, чтобы не нарушить словом гармонию тонких сфер. В системе понятий человечества это называлось бы «не сглазить».

– Они могут спасти всех, – быстро проговорил Янахетаарору. – Кроме самих себя. Торпеды все равно взорвутся, так или иначе.

– Это простой астероидный тральщик. На нем нет систем галактической ориентации. Поэтому кто-то, если провидение явит свою благосклонность, должен будет вытащить людей с разрушенного тральщика и вернуть домой.

– Небольшое суденышко. Совершенно готовое к марш-броску. С минимумом экипажа. И с очень прочным корпусом.

– Приятно иметь дело с понимающим собеседником, – удовлетворенно констатировал легат Хештахахтисс.

7. Каптор Хэнтауту растягивает удовольствие

Тони Дюваль впервые осознал, что такое настоящий страх смерти.

Он стоял, словно оцепенев, не имея сил двинуться с места, с трудом заставляя себя дышать. «Вот сейчас, – думал он, и мысли были простые и мелкие, как брызги. – Так же, как и капрал. Рядом с ним. Лицом в небо. И ничего больше. Никогда и ничего. Сейчас…» И только смотрел, забывши мигать, как страшный эхайн в безобразном своем переливчатом наряде неспешно приближается к нему со своим огромным страшным скерном.

Но вначале каптор Хэнтауту окинул беглым взглядом лежащего лицом к фальшивому синему небу капрала.

– Вот это дыра, – пробормотал он. – Не думал, что от скерна остаются такие пробоины.

Затем поднял глаза на Тони.

– Этелекх, – сказал он. – Ты, кажется, понимаешь разумную речь? Или так напуган, что можешь только молчать и гадить под себя? Ведь ты только что увидел, что тебя ожидает в конце охоты.

Тони ощутил, что больше не выдержит, и медленно опустился на землю. Голос эхайна казался ему чем-то вроде механического шороха колосьев церфесса – таким же неживым и чужеродным.

– Капрал был прав, – продолжал каптор Хэнтауту. – Мало чести в том, чтобы скрадывать дичь, которая даже убежать не способна. Ни чести, ни удовольствия. Поэтому я даю тебе полчаса на то, чтобы привести себя в чувство и хорошенько спрятаться. А потом я приду сюда снова и убью тебя. Впрочем, надеюсь, ты успеешь доставить меня к своим сородичам…

Он наклонился над парализатором.

– И этим оружием они держали вас в повиновении?! Детский пугач против скафандра. Разумнее было бы швырнуть его мне в голову – наудачу…

Каптор Хэнтауту повернулся на каблуках и ленивой походкой двинулся к ближайшему дому. Дойдя до крыльца, постоял на пороге, словно раздумывал, не изменить ли свое решение. Затем пинком распахнул дверь и вошел внутрь.

Тони протянул руку и коснулся дрожащими пальцами серого лица капрала Даринуэрна. «Говорят, в таких случаях нужно закрыть ему глаза», – подумал он отстраненно. Веки капрала были холодны и упруги, и никак не соглашались опуститься. «Все могло пойти по-другому. Если бы я был сильнее и злее. Если бы я не раздумывал, а стрелял в этого гада. Ничего уже не изменить. Капрал мертв, в груди у него выжженная рана размером с галактику, а я сижу и дожидаюсь, когда придут и убьют меня. А потом убьют всех, кого я знал и любил, и любил очень мало и слабо. И я ничего не могу с этим поделать. От меня никакого толку. Я слишком слаб, слишком труслив и слишком хочу жить. Только, наверное, недостаточно, чтобы драться за свою жизнь голыми руками». Его мысли снова сделались короткими и быстрыми. «Назад. Бежать. Предупредить. А как же капрал? Оставить его здесь? Ну да, оставить. Его уже не спасти. Спасать нужно живых».

Мимо него широкой шеренгой, молча, не производя никакого шума, даже не переглядываясь, перемещались эхайны в знакомых уже радужных комбинезонах с боевыми скернами наперевес. Их было с десяток, а то и больше. Громадные, массивные, тяжеловооруженные, распространяющие вокруг себя смертоносную ауру. Они двигались в сторону леса. Оказавшись в тени деревьев и, очевидно, оценив прелести такого соседства, все, как по команде, надвинули на лица прозрачные забрала своих шлемов.

Можно было поднять цкунг и стрелять им в спины. Бесполезно: пугач против скафандра… разве что отвлечь и задержать. На пару каких-то минут.

Отец… мама… девчонки. Они обречены. Все обречены.

Ничего не изменить.

Тони ненужно попытался приладить откинутую руку капрала Даринуэрна таким образом, чтобы прикрыть рану. Почему-то ему показалось необходимым так сделать. Мертвая рука была тяжелая и строптивая, словно из холодной резины, и отказывалась лечь куда нужно. «Пускай все как есть. Бежать? Какой в том смысл…»

– Эй, – услышал Тони тихий голос, почти шепот.

И зажмурился, ожидая ужасной боли.

До его плеча бережно дотронулись.

Голос был человеческий. Ни малейшего отзвука эхайнских интонаций, ни намека на обычный для эхайнской речи ржавый металл. Но совершенно незнакомый.

Тони открыл глаза.

Напротив него на корточках сидел эхайн.

Еще один эхайн. Очень странный.

Совсем молодой, почти ровесник, очень загорелый, хотя и не по-здешнему, пятнами, а ровным, даже плотным кофейным загаром. По-военному коротко стриженный, но не в форменной одежде, а в чем-то просторном, на манер хламиды из ощутимо добротного черного материала.

И выражение лица у него было совершенно человеческое. Немного потерянное, но невыразимо доброе.

– Ты пришел меня убить? – на всякий случай спросил Тони по-эхайнски.

Едва слышно, одними губами.

– Балда ты, – сказал странный эхайн на чистейшем человеческом языке.

8. Оператор Шерир являет примеры гуманизма

Астероидный тральщик «Пиранья», на хищную тварь, что дала ему свое имя, похожий менее всего, а куда более напоминающий собой неуклюжего краба с яйцевидным телом и торчащими откуда попало членистыми конечностями, величаво проплыл между замершими в тоскливом ожидании корветами и крейсерами, демонстративно и даже нагло полыхая мощными прожекторами. Две торпеды, «семерка» и «восьмерка», зажатые в невидимых кулаках силовых полей, влачились следом.

– Любопытно, кто-нибудь догадается отсалютовать нам как положено? – спросил инспектор Ильвес, ни к кому специально не обращаясь.

Оператор Шерир зыркнул в его сторону бешеным глазом, но ничего не сказал. У него самого были добела стиснуты кулаки, так что ногти врезались в мясо – как будто это имело какое-то значение.

Миновав темную массу орбитального дока с прилипшими к нему люгерами, тральщик погасил прожектора за ненадобностью. Шерир с пульта подал команду беспилотному гравибустеру, что выделялся серебристой, правильных очертаний блямбой на темно-буром куполе «Пираньи», а сам извлек из встроенного шкафа коврик, раскатал его на полу и, не делая даже малейшей попытки отыскать киблу[4] – здесь, за десятки парсеков от всех святынь, это было невыполнимо – приступил к молитве. Инспектор Ильвес, благоразумно воздерживаясь от вопросов, которых у него накопилось море, вернул на прежнее место сброшенные в запале мовиды и занялся просмотром информационной ленты. «Делай что должно, – думал он, – и будь что будет. Любопытно, как часто это правило приходит в голову людям моего поколения?» О том, что случится, когда дьявольский груз, уносимый прочь из этого мира, все же взорвется, он старался не беспокоиться.

По внезапному обрыву потока информации Ильвес понял, что тральщик погрузился в экзометрию. «Наверное, мне следовало бы послать родным и друзьям какое-то прочувствованное послание, – размышлял он. – Потому что, с учетом всех обстоятельств, это все же дорога в один конец. И как мне в голову не пришло?! Ведь были и время, и возможность… А все потому, что я не верю, будто все закончится сегодня и сейчас. Да, разумеется, все люди смертны. Но с какой, собственно, стати мне вдруг умирать именно сегодня?!»

Оператор Шерир вдруг прервал молитву и поспешно вернулся в свое кресло. Лицо его было пасмурно.

– Плохие новости, инспектор, – сказал он.

– Мы не знаем, куда летим? – с иронией осведомился Ильвес.

– И это тоже. Я отключил силовое поле. В экзометрии от него все едино никакого толку. Думал, что торпеды отстанут и потеряются. Все, что в экзометрии за бортом, летит своим курсом. Все существует само по себе. Такое правило, нас так учили. Простой способ избавиться от шлейфа из каменной пыли, что тащится за тральщиком после долгой вахты. Нырнул в экзометрию, стряхнул с себя весь мусор и вернулся в субсвет чистеньким… Но торпеды не отстали. Не знаю, почему.

– Значит, они взорвутся вместе с нами?

– Они не должны взорваться в экзометрии. А если это все же случится, они не должны нам повредить. Они сами по себе. К тому же, в экзометрии энергия не передается на расстоянии. Здесь нет ни расстояний, ни энергии. На это вся надежда.

– И все же, для нас было бы лучше стряхнуть этот мусор.

– Я думал над этим. Недолго, но думал. Наверное, все дело в силовом поле – оно слишком цепко удерживало торпеды возле тральщика, и экзометрия приняла нас за единое целое. Кто знает, что у нее на уме… Мы можем выскочить в субсвет и тут же нырнуть обратно. Сейчас мы уже не единое целое. Либо торпеды останутся в экзометрии, либо последуют за нами и останутся в субсвете.

– Что мешает нам так и поступить?

– Мы летим слишком мало времени. Я не знаю, где мы вывалимся в субсвет. Хорошо, если это будет межзвездное пространство. А вдруг это будет один из миров Федерации? Или какая-нибудь другая обитаемая система? Не для того мы все затеяли, чтобы так обесчеститься.



Поделиться книгой:

На главную
Назад