Помоги проекту - поделись книгой:
– Почти угадал. Вот и эта тигрица тебя съест. Видел, какие у нее зубки?
– А что, хорошие?
– Изумительные! Ну, сознайся, что я прав.
– Ты промахнулся, брат-плоддер, – усмехнулся Кратов. – Тебе простительно: ты же синоптик, а не психолог. И даже не ксенолог. Ксенологи тоже прекрасно разбираются в людях… Просто мы знакомы с командором Климовой без малого одиннадцать лет.
– Сколько?! – вскричал Грант. – Вот скука-то! Друзья детства, пробуждение чувств, первые прогулки под луной, платоническое дрожание случайно встретившихся рук…
– Второй промах, – констатировал Кратов. – Ты сегодня не в форме, брат. Когда я впервые увидел командора Звездного Патруля Елену Климову, она была еще никаким не командором, а всего лишь тощим нескладным подростком по прозвищу Ленка Драная Коленка, Лешка-Многоножка, а то и запросто – Леший. Так вот, в ту золотую пору никаких достоинств в ее фигуре, а тем паче в зубах, не усматривалось. Обладая гордым независимым характером, она постоянно лезла в наши суровые мальчишечьи игрища. Пока не наступила еще более золотая пора, когда внезапно раскрываются глаза на мир, на окружающих людей…
– Господи, – промолвил Грант. – Как давно все это было! И совершенно так же. В том, потустороннем мире.
– …В общем, тогда мы просто вышвырнули ее из нашей мужской компании. Мы напропалую влюблялись в сверстниц, и с непривычки сатанели от этих чувств, и творили безумства. И никому не было дела до того, что стало с Лешкой-Многоножкой. Ведь она еще не созрела для нас. А когда мы покинули родные пенаты, она все еще где-то там зрела, мы же все как один ринулись в региональное Училище Звездной Навигации и Разведки. Но поступил один лишь я.
– И стал героем-космопроходцем, – ввернул Грант.
– Не стал, к сожалению. Стал я, равно как и ты, плоддером. Сижу на маленькой планетке с пышной биосферой смотрителем Галактического маяка. Надзираю за сепульками, сиречь сигнал-пульсаторами. Постреливаю из фогратора глупых и оттого беззащитных зверушек. А она, поди ж ты, командор Звездного Патруля.
– Сегодня ты велеречив, как никогда, – заметил Грант. – В тебе чахнет писатель. По меньшей мере, мемуарист. Должен ли я сделать из всего услышанного вывод, что наш бронзовый командор тебе безразличен?
– Не надо мне от тебя никаких выводов, – сказал Кратов, протестующе выставив ладонь.
– А вот я так намерен рискнуть и подставить грудь под стрелу из колчана амазонки. По экспертным оценкам это примерно равноценно попытке подраться на кулачках с пантавром.
– Лучше бы ты сцепился с настоящим пантавром, – покачал головой Кратов. – По крайней мере, получилась бы коррида. А так тебя просто съедят.
– Съедят, это точно, – охотно согласился Грант. – Предварительно вымочив в винном соусе, обваляв в сухарях и поджарив на вертеле над угольками. Но неужели ты не видишь, какие сокровища пропадают втуне? У меня глаза разбегаются! Вспомни, когда мы с тобой в последний раз видели живую женщину.
– Месяц назад. На плоддер-посте Альтаир. Доктор Славина из Швейцеровской миссии.
– Как же, милая старушенция с богатейшим жизненным опытом. Но я-то имею в виду молодую хорошенькую женщину, туго затянутую во что-нибудь этакое… пусть даже в скафандр.
– Плоддер, плоддер, – укоризненно произнес Кратов. – Где твоя честь? Мы добровольно ушли из Внешнего Мира за барьер отчуждения, оборвав узы родства и дружбы, и нет для нас иного образа жизни, нежели труд…
– Все верно, – вздохнул Грант. – Добровольно ушли, то-се… А как порой хочется назад!
– Никто тебя не задерживает. Ты волен выбирать свой путь, как тебе велит твоя совесть.
– Еще рано, – сказал Грант. – Нет мне покуда возврата. Но все же преступно допускать в Галактику женщин, особенно в Звездный Патруль. Это провокация, дьявольский искус. Галактика – экологическая ниша мужчин. И спасать здесь приходится опять-таки мужиков. Зачастую подернутых плесенью в многодневном своем затворничестве на пустых и скучных планетах. Почему этим должны заниматься красивые женщины?
– Это я как раз понимаю, – сказал Кратов. –
Нет лучшего лекарства для мужчины, чем красивая женщина. Только не для плоддеров.
– На связи субнавигатор Ким, – хрустально прозвенел интерком. – Обслуживающий персонал маяка приглашается на совещание в кают-компанию. Конец связи.
– Субнавигатор Ким, – повторил Грант мечтательно. – Джемма Ким. Такая вся… По-моему, нормальная девушка. Во всех смыслах. Не то что этот айсберг самомнения, командор Климова. По прозвищу Лешка-Ложноножка. А я привык ставить перед собой только реальные задачи. Ты меня понял, брат-плоддер… по прозвищу Шаровая Молния?
– Я тебя не слышал, брат-плоддер, – буркнул тот, поднимаясь.
Кают-компания Галактического маяка никак не была рассчитана на такое скопление народа. Иконописное лицо командора Климовой выразило сдержанное недовольство, когда ее слегка потеснили и чье-то мощное и жесткое колено уперлось ей в бедро под маленьким столиком. Круглая мордашка субнавигатора Джеммы Ким, напротив, излучала всевозможное дружелюбие.
– Начнем, – сказал Кратов. – Галактический маяк М28365, модель «Огонь Амирана», снабжен постоянно-группово-проблесковым сигнал-пульсатором класса «девять-девять», обслуживает сектор пространства в двадцать пять кубопарсеков. Учрежден на планете Арнеб-3 в 101 году, то есть тридцать один год назад, обнесен защитным валом, каковой давеча был публично предан разрухе и поруганию.
Командор слушала его доклад, прикрыв глаза и чуть заметно кивая.
– Маяк работает в автоматическом режиме, – продолжал Кратов скучным голосом. – Раз в трехгодичный цикл он подвергается профилактическому осмотру. Ответственность за его бесперебойное функционирование принял на себя Плоддерский Круг. Мы прибыли сюда две недели назад, осмотр в целом завершен, и если бы не капризы местной биосферы…
– Это не капризы, – вставила Джемма Ким.
Кратов умолк. Его хмурый взгляд упал за окно, мимо которого ползли клубы жирного бурого дыма: кто-то из амазонок дожигал фограторами туши пантавров.
– Вам из Галактики виднее, – произнес Кратов наконец.
– Вместе с коллегой Грантом мы обследовали состояние маяка, – заговорила командор, – а также изучили окрестности. И нашли все это крайне неудовлетворительным.
– Да неужто! – оживился Грант, моментально справившись с одолевавшей его зевотой. – Но я этого не находил.
– Место для маяка избрано исключительно неудачно, – говорила Климова, игнорируя его реплику. – В низине, между миграционными путями! Обитаемая планета, нестабильное светило… Вы просто были обречены на погром.
– Упрек не по адресу, – возразил Кратов. – Маяк строили не мы, и Плоддерский Круг не несет ответственности за его расположение и архитектуру. Дело нашей чести – любой ценой обеспечить его функционирование, как я это уже подчеркивал. Маяк простоял благополучно более тридцати лет. Кто мог предположить, что у пантавров изменятся привычки?
– В природе такое случается, – заметила Джемма Ким. – Все достаточно тривиально. Вспомните события последних дней, и многое прояснится.
– Что-то не хочется, – признался Грант.
– Извольте, – сказал Кратов. – Сперва пришли змеи – хотя скорее они походили на червей с глазами. Их было много.
– Бр-р-р! – Джемма передернула плечиками.
– Потом какие-то золотистые ящерки, довольно приятные на вид. И на вкус… Потом местные насекомые, плод греха таракана и паука, средними размерами с хорошую охотничью собаку. Все это с интервалами в несколько часов, и каждый раз – тучами. Такого никогда не случалось.
– За тридцать лет, возможно, и не случалось, – промолвила Джемма. – Но в истории планеты – наверняка, и не однажды. Обычная экологическая катастрофа.
– Как, как вы сказали? – переспросил Грант. Он старательно рисовал грифелем на листе белого пергамента субнавигатора Ким попеременно в анфас и в профиль, и даже один раз с затылка.
– Здешнее ваше солнышко, белая звезда Арнеб, пошло пятнами. Радиационный всплеск накрыл планету. И все инстинкты у животных дали сбой. Бедное зверье косяками устремилось в вашу низину. Быть может, проснулись какие-то защитные метаинстинкты.
– «Ваше солнышко, ваша низина», – проворчал Грант. – Сдались они нам…
– И как надолго эти пятна? – осведомился Кратов.
– Трудно предугадать. На год, на два. А потом все сначала: стабилизация – кризис. У нас на Земле от подобных эксцессов, между прочим, вымирали динозавры.
– Предварительно истребив все случившиеся поблизости Галактические маяки, – вставил Грант. – Что же теперь – сворачивать работы?
– Я всегда высказывалась против практики размещения Галактических маяков на обитаемых планетах, – заявила Климова. – Конечно, процедуры обслуживания значительно упрощаются, но это – мнимая выгода… И в данном эпизоде мое мнение, к сожалению, решающим не окажется.
– Да уж, разумеется, – с легким раздражением сказал Кратов. – Когда закладывался этот маяк, никого из здесь присутствующих еще на белом свете не было.
– Есть предложение, – сказала Джемма Ким. – Если вы помните, нам удалось рассеять пантавров инфразвуковой атакой, при помощи генератора «шатагхни»… – Грант мигом все припомнил и смущенно закашлял. – Поэтому имеет смысл смонтировать на маяке импульсную инфразвуковую головку. Если пантаврам или кому-либо еще из милых обитателей этих мест снова не понравится внешний вид маяка и они захотят переделать его по своему вкусу, головка отобьет им охоту к излишней инициативе. Со временем дискомфорт при посещении этой низины осядет у них в инстинктах, и к маяку вообще утратят интерес.
– Занятно, – усмехнулся Кратов. – Только где мы возьмем в нашем скудном плоддерском арсенале детали для спешного сооружения какой-то чертовой головки?
– Мы вам поможем, – сказала Джемма. – Завтра днем у вас будет готовая инфразвуковая головка. И даже со следящей системой.
– А чтобы как-то стабилизировать экологию, – сказала Климова, – хотя бы на время, пока будет решаться вопрос о целесообразности сохранения здесь маяка, уместно будет распылить в верхних слоях атмосферы отражающие облака. Например, из бария. Они смягчат поток жесткого излучения, и он перестанет досаждать местной фауне.
– Разумеется, – покачал головой Грант. – Вы же у нас на все руки мастера.
– Мастерицы, – невозмутимо поправила его Климова. – Приступайте, субнавигатор.
Грант конфузливо крякнул и тоже полез из своего угла.
– Неловко как-то, – пробормотал он, предупредительно уступая дорогу девушке. – Мы же вроде тут хозяева. Пойду помогу.
– Странно, – вдруг сказала командор Климова, глядя им вслед.
– Что странно? – спросил Кратов.
– Нелепая традиция – пропускать женщину вперед. Откуда она взялась? Это же противоестественно, противоречит биологической концепции полов. Первобытный охотник не мог позволить хранительнице очага и продолжательнице рода выйти из пещеры прежде себя. Там ее мог подстеречь хищник. И в дальнем космосе это правило должно бы возродиться. Но нет…
– Не нужно требовать чересчур многого от Гранта, от меня и от любого другого мужчины. Мы привыкли к иному правилу: место женщины, хранительницы очага и матери, – у очага, на Земле, а не в дальнем космосе.
– Ересь, – сказала Климова недовольно. – Впрочем, извините. У нас не так много времени, чтобы расточать его на лирику. Пора заняться делом.
– Ленка, – позвал Кратов. Неожиданно даже для самого себя.
И снова, как тогда, увидел, как внезапно замерла командор – на полушаге, на полувздохе.
– Слушаю вас, – произнесла она казенным голосом.
– Откуда ты здесь? Ты – и в Звездном Патруле?
Она улыбнулась краешком рта – или ему просто показалось. Или очень захотелось увидеть на ее лице улыбку. Пусть даже слабый намек на улыбку.
– А вы… – она тряхнула головой, делая над собой усилие. – А ты не понимаешь?
– Ни черта, – сознался Кратов.
Он не ошибся: улыбка наконец-то проступила на губах командора. Насмешливая, недобрая. Не та, какую он желал бы видеть.
– Еще бы, – сказала Климова. – Это нелегко понять. Особенно если изобразить в лицах. Тощая голенастая девчонка с соломенными косичками. Вечно ободранные коленки, облупленный нос… – Кратов вспомнил давешний разговор с Грантом и конфузливо крякнул. – А рядом? Ну конечно же он! Косая сажень в плечах, литые мышцы под атласной кожей, умный саркастический взгляд, полная уверенность в себе и собственном будущем. Ну как тут не влюбиться?!
– Что, что? – переспросил Кратов.
– …И вот он с блеском поступает в Училище Звездной Навигации и Разведки. А как же иначе? Отныне ему всегда быть на переднем крае, ибо где же еще ему быть? А вот девчонку, очертя голову кинувшуюся следом, туда не взяли. Не берут в Галактику таких глупеньких и слабеньких! Еще и посмеялись над ее нелепой фантазией. «Ах, та-а-ак?! – подумала она. – Ну, я тебе докажу…»
– Мне доказать? Что?..
– Пока еще ничего особенного. Так, вообще – доказать. Но девчонку ждал поворот от ворот – много раз, пока ей, бедной дурочке-дурнушке, не захотелось доказать уже всему белому свету, что косая сажень в определенных местах и всякие там литые мышцы – еще не главное… Лирика все это, коллега. Или как тебя теперь называть – брат-плоддер? Никчемная слюнявая лирика.
– Ленка, – пробормотал Кратов. – Я же ничего не знал.
– Воображаю, как бы ты покатывался, рискни я хотя бы намекнуть на мое небезразличие к тебе? Ты же в ту пору млел подле своей рыжекудрой Юлии… Но дело прошлое. Давно уж нет никакой Ленки. Ничего нет. А есть командор Звездного Патруля Климова и брат-плоддер Кратов. Да еще, пожалуй, почти угасшее эхо воспоминаний, долетающее к нам из детства.
– Полузабытые маяки, – со злостью проговорил Кратов. – Никому, кроме историков, не известные планеты. Месяцы и годы полного отчуждения. Вот он, мой передний край! Вот на что сгодились мои мышцы!
– Плохо они сгодились, – заметила Климова. – Даже против пантавров.
– Ленка, – сказал Кратов. – Конечно, ты права, ничего уже нет. И быть не могло… Но кто же ты теперь? Амазонка? Знак беды или надежды?
– Эхо, – снова улыбнулась Климова. – Только эхо.
Низину частоколом обступал лес, кое-где побитый недавним набегом пантавров. Сквозь прорехи до самого горизонта видна была голая степь. И это был почти земной лес, в котором росли деревья как деревья, чьи замшелые от времени и сырости стволы на громадной высоте пушились голубыми, а иной раз – и привычно зелеными кронами. А между стволов уже взламывала наслоения палой хвои молодая, мягкая еще, но настырная поросль.
Вот только птицы не пели. По какому-то странному капризу эволюции они здесь не возникли.
– Какой запах! – сказала Джемма. – Почти земной. Правда?
– Неправда, – сказал Грант.
– Да ты просто не помнишь.
– А ты?
Девушка не нашлась, что ответить.
По представлениям Гранта, изрядно размытым годами отчуждения, неоткуда было взяться такому запаху – дикому, горячему, разнузданному – на старушке Земле. На планете, умудренной опытом тысяч и тысяч лет цивилизации. Все же здесь был первобытный лес, поднявшийся и окрепший в юном, ничего толком не изведавшем, не пережившем мире.
Просто девушка по имени Джемма Ким залеталась, замоталась по Галактике. Да и сам-то Грант уже почти растерял из памяти за бесконечными инозвездными калейдоскопами и свой домик в мандариновой роще, и ледяную речку, берущую начало от высокогорных ледников. И частенько по ночам клял черными словами все эти чужие расчудесные пейзажи, горели бы они синим пламенем.
Грант склонился и поцеловал Джемму, очень удачно угадав ей в абрикосовую теплую щеку. Голова у него шла кругом.
– Так редко удается попасть на какую-нибудь зеленую планетку, – пожаловалась Джемма. – Чтобы тишина, чтобы елочками пахло, чтобы ветерок погонял облачко по синему небу.
– Нубилус вентус, – прокомментировал Грант. – Ветер, несущий облака. Елочками, допустим, здесь тоже не пахнет. Все эти деревья на самом деле какие-нибудь ненормальные по нашим понятиям хвощи.
– А почему бы тебе не рассказать, как ты очутился в плоддерах? – вдруг спросила Джемма.
Поделиться книгой: