Криптоэкономика мирового алмазного рынка

С.А. Горяинов

Криптоэкономика мирового алмазного рынка

Предисловие

Современный алмазный рынок относительно невелик по объёму: в 2008 г. мировая добыча составила около 163 млн карат на сумму примерно 12,7 млрд долл. (В 2009 г. объёмы добычи резко упали из-за глобального кризиса, в 2010 г. алмазный рынок демонстрирует энергичное восстановление, приближаясь к докризисным показателям). Для сравнения ― оборот российской нефтяной компании «ЛУКОЙЛ» составляет 81,1 млрд долл. (2009 г., US GAAP), а операционная прибыль крупнейшей нефтяной компании мира «Exxon mobil Corporation» превышает весь объём мирового алмазного рынка более чем в 6 раз.

Более 95% добываемых в мире алмазов (в стоимостном выражении) гранятся в бриллианты и используются в ювелирной промышленности. Доля натуральных технических алмазов в настоящее время продолжает сокращаться вследствие быстрого развития технологий синтеза, позволяющих получать искусственные алмазы для производственных нужд, по качеству и себестоимости превосходящие природные.

Относительно небольшой объём мирового алмазного рынка и превалирование (по стоимости) в обороте ювелирных алмазов над техническими может создавать у стороннего наблюдателя иллюзию «несерьёзности», «второстепенности» алмазной индустрии, её неспособности оказывать сколь-нибудь значительное влияние на глобальные экономические и политические процессы. Между тем именно алмазный рынок послужил моделью, на которой обкатывались методы управления глобальными сырьевыми рынками и первоосновой для создания влиятельных надгосударственных неформальных структур ― подлинных генераторов масштабных программ, в значительной степени определивших ход исторического развития в XX в.

Алмазный рынок продолжает и сегодня оставаться инструментом, активно используемым при разработке криптотехнологий управления глобального уровня. Именно в этом качестве он будет рассматриваться в настоящей работе.

Формула Родса

В 1870 г. на юге Африки (на территории современной ЮАР) были открыты три крупных месторождения алмазов ― Ягерсфонтейн, Дютойтспен и Коффифонтейн. Это были первые известные в Истории коренные месторождения, так называемые кимберлитовые трубки взрыва. В 1871 г. над этим алмазоносным районом был установлен британский протекторат, а в 1876 г. он был формально включён в состав Капской колонии Великобритании. Руководил аннексией этих территорий министр колоний Великобритании лорд Кимберли. В его честь был назван посёлок, основанный на открытом в 1871 г. ещё одном, выдающемся по характеристикам месторождении. Название посёлка и месторождения вскоре стало обобщающим термином, а саму алмазную руду стали именовать кимберлитом.

До этих открытий алмазы добывались на россыпях в Индии, Бразилии и Африке в весьма незначительном количестве, и ценообразование на алмазном рынке определялось балансом спроса и предложения. Алмаз, обладающий исключительными ювелирными качествами, прежде всего уникальной твёрдостью, высоким показателем преломления и дисперсией, был крайне редким товаром, а потому и чрезвычайно дорогим. Рынок был чрезвычайно узок ― суммарная мировая годовая добыча алмазов, по ряду оценок, не превышала 0,3 млн карат. Мизерный объём товара и запредельные цены определяли круг конечных потребителей ― в то время украшения с бриллиантами могли себе позволить только представители высшей аристократии и крупной буржуазии.

Открытие колоссальных африканских коренных алмазных месторождений, отличающихся к тому же благоприятными горно-геологическими условиями добычи (алмазоносная порода выходила на поверхность), вызвало «алмазную лихорадку», и в Южную Африку хлынул поток энергичных авантюристов. Объём стихийной добычи алмазов в Африке резко возрос: с 16,5 тыс. карат в 1869 г. до 1080 тыс. карат в 1872 г. Стало очевидно, что алмаз вовсе не такой редкий минерал, как считалось ранее, напротив, он оказался наиболее распространённым из всех драгоценных камней 1-го порядка (алмаз, рубин, сапфир, изумруд, александрит, благородная шпинель, эвклаз, по классификации М. Бауэра - А. Ферсмана). Не менее очевидно стало также и то, что если добыча будет расти такими темпами, то рынок будет затоварен и цены на алмазы рухнут в самом недалёком будущем.

Сесил Джон Родс (Cecil John Rhodes) появился в Южной Африке в 1870 г. ― в момент эпохального открытия коренных алмазных месторождений. Сын рядового англиканского священника, Родс не обладал ни связями, ни серьёзным капиталом, но «алмазная лихорадка» давала некоторые шансы сделать состояние, и он не замедлил в неё включиться. Поначалу Родс проявил себя способным организатором и спекулянтом, сосредоточившись не столько на добыче алмазов, сколько на посреднических операциях и инфраструктурных проектах в районах алмазодобычи, а практически всю прибыль тратил на скупку алмазоносных участков. Одной из таких покупок стало приобретение участка на ферме, принадлежащей братьям-бурам Йоханнесу и Дитриху Беерам (Де Бирс).

В 1873 г. Родс вернулся в Англию и поступил в Оксфордский университет (Ориел-колледж). Он справедливо полагал, что для развития его бизнес-проектов будут не лишними связи в среде влиятельной аристократии и финансовой буржуазии, а элитный университет давал такую возможность. Степень бакалавра Родс получил в 1881 г., формально пробыв студентом более восьми лет. Но, конечно, эти годы не были посвящены исключительно учёбе. Пребывание в университете чередовалось с длительными командировками в Южную Африку ― руку на пульсе алмазного бизнеса Родс держал постоянно. В Африке делались деньги и ковались кадры, в Оксфорде нарабатывались связи, и не только в научном мире ― в эти годы «брат Родс» становится хорошо известен в масонских и парамасонских организациях, а также среди иезуитов. Изучение «изнутри» этих специфических организаций убедило Родса, что при всём своём богатстве и влиянии они «не видят ясной цели». Его же собственная цель стала приобретать всё более четкие очертания.

В 1881 г. Родс основал «Де Бирс майнинг компани лимитед». Стартовый капитал составил 200 тыс. фунтов стерлингов. Незадачливые братья Де Бирс, продавшие свою ферму за 6300 фунтов, растворились во мгле Истории, но их аристократично звучащей фамилии была суждена фантастическая судьба.

Основание «Де Бирс» сопровождалось формулировкой знаменитого тезиса: «Если бы на всём свете было четыре человека, то продавать алмазов нужно столько, чтобы хватало лишь на двоих». Принято считать, что этот тезис, иначе называемый «формула Родса», определил структуру алмазного рынка более чем на столетие. Отчасти это действительно так ― Родс был одним из немногих, кто понял, что алмазный рынок может успешно развиваться лишь в условиях предельной монополизации, которая способна обеспечить искусственный дефицит алмазного сырья, являющийся, в свою очередь, страховкой от неконтролируемого колебания цен. Но у «формулы Родса» есть и вторая часть, не озвученная публично, но тем не менее блестяще воплощённая на практике. Заключается она в следующем: «Если бы на всём свете было четыре человека, то необходимо сделать так, что бы они постоянно чувствовали, что позарез нуждаются в алмазах, хотя на самом деле алмазы никому не нужны».

На абсолютную монополизацию рынка Родсу потребовалось около семи лет, если считать с момента основания «Де Бирс». Главным препятствием на этом пути был Барни Барнато (Айзен) - этнический еврей, способный авантюрист, практически одновременно с Родсом пришедший к пониманию, как следует организовать управляемый алмазный рынок. Барнато появился в Южной Африке чуть позже Родса ― в 1873 г. Удачные спекуляции позволили ему купить несколько участков на месторождении Кимберли. В 1880 г. Барнато создал компанию «Кимберли сентрал даймонд майнинг компани», которая вскоре получила полный контроль над месторождением Кимберли. Война между «Де Бирс» и «Кимберли сентрал» продолжалась несколько лет с переменным успехом и закончилась победой Родса. Сказались наработанные в Оксфорде связи ― в 1887 г., когда потенциал обоих соперников был уже изрядно истощён, Родс получил значительный по тем временам кредит в 1 млн. фунтов от «Н.М. Ротшильд и сыновья», что позволило ему приобрести участки независимых алмазодобытчиков, вклинивающиеся во владения Барнато. Барнато сдался ― в 1888 г. «Де Бирс» поглотила «Кимберли сентрал» и образовалась «Де Бирс консолидейтед майнз», в которой Барни Барнато получил крупный пай, за ним также пожизненно сохранялась должность члена правления.

Таким образом, к началу 1890-х годов «Де Бирс» получила контроль над 90% мировой добычи алмазов и, соответственно, возможность управлять предложением. В соответствии с собственной формулой, Родс был готов продавать алмазы «двум из четырёх», но как заставить «всех четырёх» испытывать безумное желание эти алмазы купить?

Через пять лет с момента появления Родса в Африке добыча алмазов возрасла в 14,5 раз и продолжала нарастать. Огромный поток алмазов с новых месторождений уже сбил цены примерно на 25%. И дальнейший ценовой обвал становился все более реальным: узкий круг традиционных конечных потребителей бриллиантов ― членов королевских семей, рафинированных аристократов, сливок финансовой, торговой и промышленной буржуазии ― был просто не в состоянии поглотить столь резко возросшее количество товара. Ничтожная ёмкость рынка была очевидной, и в соответствии с законом спроса и предложения цена на алмазы неизбежно должна была упасть ниже себестоимости добычи, что, разумеется, означало крах «Де Бирс». Но создатель эмпирической формулы управляемого рынка изящно опроверг «объективные экономические законы».

В то время на массовом ювелирном рынке, ориентированном на средний класс, безраздельно царил благородный опал, месторождения которого находились в Европе, на землях, не контролируемых британской короной. Примерно с 1873 г. (что совпадает с появлением Родса в Оксфорде) в европейской прессе стали появляться публикации, направленные на придание ювелирному опалу отрицательной потребительной стоимости, ― потребителей вкрадчиво информировали, что этот камень сказывается на судьбе обладателя самым несчастливым образом. Постепенно поток таких публикаций и сопровождающий их поток слухов нарастали. Одновременно нарастал поток информации о бриллиантах, окрашенной в самые позитивные тона.

«Точка бифуркации» пришлась на 1875 г. Испанию охватила эпидемия холеры. Король Альфонсо XII дарит своей супруге-королеве Мерседес перстень с исключительным опалом в качестве талисмана от смертельной болезни. Королева умирает. Перстень достается принцессе, которая также в скором времени отходит в мир иной. Опал начинает носить сам король и тоже становится жертвой холеры. Эта печальная история становится хитом европейской прессы и подозрительно долгое время не сходит со страниц газет, обрастая леденящими душу сведениями не столько о страданиях королевской семьи, сколько о вредоносности опала и ювелирных изделий с этим камнем. Находится масса исторических примеров, «убедительно доказывающих», что именно ношение опалов приводило к гибели членов королевских семей и многих выдающихся представителей рода человеческого. Всевозможные астрологи, экстрасенсы, профессора медицины и даже геологии, сокрушённо покачивая головами, согласованным хором рассказывают ошеломлённому потребителю о вредоносности проклятых опалов ― тут и «смертельные излучения», и притягивание нечистой силы, и способствование страшным заболеваниям... Через несколько лет рынок «несчастливых» опалов последовал за Альфонсо XII ― перестал существовать, лопнул как мыльный пузырь.

Разумеется, испанский монарх отдал Богу душу не из-за магических свойств опала, а по причине ошибок проектировщиков водопровода и канализации в королевском дворце. Но как бы там ни было, наиболее массовый сегмент ювелирного рынка был успешно «зачищен» от конкурента, а ничего сравнимого с опалом по объёмам добычи (кроме алмаза, разумеется) не существовало. Грамотный маркетинг довершил блестящую операцию, и бриллиант прочно вошёл в обиход европейской (самой значительной на тот момент времени) массовой ювелирной торговли. Случилась, однако, досадная неожиданность: в 1872 г. в Австралии (британском доминионе) было открыто крупное месторождение ювелирных опалов. Пришлось проводить кампанию, смысл которой сводился к следующему неординарному тезису: вредоносны, оказывается, опалы из любых месторождений, кроме австралийских! Благородный австралийский опал ― просто сказка: никаких вредных излучений, никакой нечистой силы, никаких болезней ― аборигены носят и от холеры не мрут, в отличие от незадачливых испанцев. И эта кампания завершилась не менее впечатляющим успехом ― австралийская продукция получила свою нишу на рынке, достаточную, чтобы обеспечить рентабельную эксплуатацию месторождения. Европейская же добыча опалов была уничтожена полностью. Всё это случилось задолго до появления телевидения, Интернета и спутниковой связи.

Блестящая реализация на практике обеих частей «формулы Родса» не могла не привести последнего к пониманию того, что тезис о цене товара как об объективной реальности, заданной балансом спроса и предложения, далеко не универсален. Предложением на сырьевом рынке можно управлять, сосредоточив в одних руках (физически или с помощью картельных соглашений) значительную долю добычи. Спросом можно управлять, манипулируя информационной оболочкой товара, его образом, не только изменяя при этом объём традиционного рынка, но и создавая, по сути, новые рынки и уничтожая существующие. И всё это ― в планетарном масштабе.

Работа Родса по организации управляемого алмазного рынка была замечена и по достоинству оценена не только финансовой империей Ротшильдов, с которой у «Де Бирс» установились самые прочные и дружелюбные контакты. Идея о том, что сырьевые рынки ― не стихия и ими можно управлять, стала быстро овладевать британским истеблишментом.

В 1890 г. ― всего через два года после создания «Де Бирс консолидейтед майнз» ― в Англии увидел свет роман сэра Артура Конан Дойля «Торговый дом Гердлстон».

Одна из сюжетных линий этой книги непосредственно связана с алмазным рынком, и здесь Конан Дойль сделал два удивительных пророчества: фактически предсказал возможность открытия в России колоссальных алмазных месторождений и популярно сформулировал положение о том, что глобальный рынок алмазов на самом деле является не классическим товарным рынком, описываемым известными на тот момент экономическими теориями, но рынком информации. Главный герой, крупный спекулянт из Сити, собирается устроить корнер на алмазах. «Корнер» в данном случае ― термин биржевого сленга, означающий ситуацию на рынке, когда контроль над определёнными активами полностью переходит к одному игроку, получающему таким образом возможность произвольно управлять ценой, остальные участники рынка вынуждены играть на его условиях, они как бы загнаны в угол, отсюда и corner (угол ― англ.). На вопрос изумлённого компаньона: «Как же можно управлять ценами на алмазы, для этого требуется по меньшей мере капитал Ротшильда?», герой отвечает элегантной комбинацией ― в России организованная им экспедиция «открывает» огромное (разумеется, виртуальное) месторождение алмазов, а вторая экспедиция интенсивно скупает реальные алмазы у старателей Капской колонии в Южной Африке, паникующих от известия, что рынок вот-вот будет завален русской продукцией и поэтому готовых расставаться с кристаллами по бросовым ценам. После того как известия из России окажутся блефом, цены вернутся на прежний уровень и искомый профит будет обеспечен. Главным инструментом в этом нетривиальном мероприятии является по сути правильно организованный информационный поток, создание которого герой берёт на себя, и для этого вовсе не нужно капиталов Ротшильда, поскольку корнер-то достигается не на алмазах, а на информации об алмазах, что с точки зрения финансовых и временных затрат принципиально разные вещи.

Вряд ли можно сомневаться, что к идее «алмазного корнера» Конан Дойль пришёл, анализируя доступную ему информацию о деятельности Родса, который, как известно, был другом и кумиром создателя Шерлока Холмса. По странной иронии судьбы, в том же 1890 г. британским экономическим классиком Альфредом Маршаллом был сформулирован фундаментальный закон спроса и предложения. Практика, как обычно, обогнала сухую академическую теорию.

Итак, работа Сесила Родса в конце XIX в. показала, что сырьевым рынком (или ценообразованием на нём ― что, в сущности, одно и то же) можно управлять. Мировые цены на сырьевые ресурсы ― не объективная реальность и даже в первом приближении не определяются спросом и предложением, это параметр, который можно произвольно изменять в широких диапазонах, если есть возможности манипуляции объёмами добычи и генерации специально организованного информационного потока. Впоследствии идея управления глобальными сырьевыми рынками (управления мировыми ценами на сырьё) нашла своё воплощение в различных механизмах, таких, например, как ОПЕК (создана в 1960 г.). Но пальму первенства, без сомнения, следует отдать Родсу и «Де Бирс».

Возможность управления глобальным сырьевым рынком ― это, безусловно, власть, это способность влиять, и иногда самым радикальным способом, на судьбы многих стран и миллионов людей. Власть эта не законодательная, не исполнительная, не судебная, она лежит за пределами известных государственных институтов и абсолютно нелегитимна. Её механизм сосредоточен в недрах добывающей корпорации, прозрачной до конца только для своих создателей и владельцев. Опыт с алмазным рынком был только начальным этапом, «эскизным проектом» грандиозного процесса, но видимо, достаточным для понимания автором и его ближним кругом, какие блестящие геополитические перспективы могут открыться для владельцев нового властного механизма. И Родс сделал вполне логичный шаг ― объединил вокруг нового проекта наиболее способных представителей британской элиты.

В 1891 г. Родс, при участии лорда Бальфура, Ротшильда, Милнера и Эшлера, создал «Круглый стол» ― некий неформальный клуб, экспертную площадку, которая объединяла представителей аристократии, влиятельных финансистов, высших чиновников, владельцев наиболее крупных промышленных и добывающих компаний. К моменту создания «Круглого стола» Родс уже прочно интегрировался в британскую элиту, он был не только обладателем крупнейшего состояния и владельцем компании ― мирового алмазного монополиста, но и премьер-министром Капской колонии Великобритании.

Принято считать, что «Круглый стол» времён Родса был клубом единомышленников, одержимых идеей максимально возможного распространения в мире влияния Британской империи. Да, такие декларации были свойственны членам «Круглого стола», и было бы странно, если на публике они произносили что-нибудь другое, учитывая их положение и вес в британском обществе. Но на самом деле всё было с точностью до наоборот ― «Круглый стол» стал первой в Истории надгосударственной структурой, которая использовала государственные институты и финансы Британии для реализации собственных целей, которые заключались, прежде всего, в установлении контроля над глобальными ресурсными рынками, т.е. в развитии нового механизма власти, спроектированного Родсом. Впоследствии «Круглый стол» станет организационным и идеологическим ядром Совета по международным отношениям, Трёхсторонней комиссии, Бильдербергского клуба ― тех неформальных объединений мировой элиты, в которых генерируются геополитические программы.

Подлинный смысл «Круглого стола» проявился достаточно быстро ― эта организация сыграла решающую роль в использовании государственной машины и бюджета Великобритании в целях установления контроля структурами Родса и Ротшильдов над мировым рынком золота и металлов платиновой группы, контроля, который будет окончательно оформлен в виде так называемого «лондонского фиксинга по золоту» в 1919 г.

В 1886 г. в Трансваале были открыты крупнейшие в мире месторождения золота. В 1887 г. Родс создаёт компанию «Голд филдз оф Сауз Африка», которая начинает скупать в Трансваале золотоносные участки. Достаточно быстро становится ясно, что мощность новых месторождений огромна, и они способны давать от 30 до 40% мировой добычи золота. Это был «контрольный пакет» мирового золотого рынка. Обладание этим пакетом давало шанс выстроить глобальный рынок золота по «алмазной модели». Но Трансвааль ― независимое государство, к тому же дружественное Германии. И политического ресурса Капской колонии, и финансового ресурса «Де Бирс» явно было недостаточно, чтобы получить полный контроль над золотыми месторождениями Трансвааля. Проблема решалась только с помощью армии и бюджета Великобритании.

Противников силового варианта решения хватало. Внутри «Де Бирс» возникла серьёзная оппозиция во главе с Барни Барнато, который продолжал оставаться крупнейшим акционером и имел высокий авторитет среди деятелей алмазного бизнеса. Барнато был категорически против использования потенциала «Де Бирс» в рискованной политической игре. В 1896 г. Родс выкатывает пробный шар ― небольшая армия наёмников, сформированная и вооружённая на средства «Де Бирс», пересекает границу Трансвааля и делает попытку захватить Йоханнесбург (так называемый «рейд Джеймсона»). Наёмники терпят поражение от буров, Германия официально заявляет о готовности поддержать Трансвааль. Барнато, от которого скрывали участие «Де Бирс» в финансировании «рейда Джеймсона», выражает категорическое несогласие с подобными авантюрами, его отношения с Родсом резко обостряются. В 1897 г. Барни Барнато, боксёр и борец, отличающийся отменным здоровьем, выпал за борт корабля, совершавшего рейс в Англию. Погода была ясная, полный штиль... Барнато ― человек № 2 в алмазном бизнесе, членом «Круглого стола» не был.

Подготовка почвы в метрополии для решения проблемы золота Трансвааля началась сразу после организации «Круглого стола». Представительный состав его участников и восприимчивость ими идей Родса позволили задать нужный вектор как государственной машине Великобритании, так и общественному мнению. Главным итогом Англо-бурской войны (1899―1902 гг.) оказалось установление контроля компаниями Родса над золотыми месторождениями Трансвааля и Оранжевой республики. Сам Родс не дожил до победы ― скончался в марте 1902 г. Но дальнейшее развитие событий показало, что его стратегия по созданию управляемых сырьевых рынков, в основу которой легла «алмазная модель» «Де Бирс», будет востребована и развита надгосударственными структурами, прототипом которых стал «Круглый стол».

Эрнст Оппенгеймер и «Англо-Америкен»

Сесил Родс скончался в возрасте 48 лет, на пике своего интеллектуального развития. Эта смерть нанесла серьёзный удар как по компании «Де Бирс», так и по процессу создания управляемых сырьевых рынков в целом. Как и подобает настоящему гению, С. Родс опередил своё время, масштаб его личности и революционность его идей оказались недооценёнными даже ближайшим окружением. Барни Барнато ― единственный человек, не уступавший С. Родсу по крайней мере в глубине понимания проблемы, отправился в мир иной ещё раньше, и теперь никто чётко не представлял: что следует делать дальше?

Между тем в начале XX в. открытия новых алмазных и золотых месторождений в Африке продолжались в Намибии, Анголе, Заире. Особую опасность для «Де Бирс» представляли открытия в Намибии, тогда германском протекторате (Германская Юго-Западная Африка 1883―1915 гг.). После того как в 1883 г. Адольф Людериц за 200 винтовок выкупил участок намибийского побережья (бухта Ангра-Пекена) у местных царьков и основал порт, названный его именем, немцы, с присущей им основательностью, приступили к созданию инфраструктуры, позволяющей быстро продвигаться вглубь алмазоносных и золотоносных территорий. В 1903 г. в Намибии появились несколько германских дивизий под командованием Лотара фон Трота, сравнительно быстро ликвидировавшие все очаги туземного сопротивления и установившие предельно жёсткий колониальный режим. В 1908 г. вдоль трассы железной дороги, связывающей порт Людериц с внутренними районами, были открыты богатейшие россыпные месторождения алмазов. В 1909 г. была создана компания «Дойче диамантен изельшафт мбх». Одновременно указом кайзера Вильгельма II вся торговля алмазами в Юго-Западной Африке ставилась под контроль Имперского колониального ведомства. Значительные государственные инвестиции и жёсткий контроль принесли фантастические плоды: с 1909 по 1914 г. в Юго-Западной Африке германская компания добыла 5 140 000 карат алмазов, её прибыли достигали 3800%.

Контроль над мировым алмазным рынком быстро уплывал из рук «Де Бирс», но корпорация, потерявшая своего волевого руководителя, была не способна этому противостоять. По понятным причинам «Де Бирс» ничего не могла противопоставить германскому алмазному проекту, но она также не делала попыток поставить под контроль новые месторождения, открываемые на других африканских территориях, в том числе и входящих в зону британского влияния. Алмазный рынок возвращался в прежнее хаотичное состояние.

Идеи С. Родса были восприняты членами «Круглого стола», но не было человека, который бы смог их реализовать на практике в новых, причём быстро меняющихся, условиях. Поиск такого лидера начался сразу после смерти С. Родса, и искал его именно «Круглый стол».

Официальная биография Эрнста Оппенгеймера ― это классический пример превращения «чистильщика сапог» в миллионера. Этнический еврей с немецким паспортом, пятый сын небогатого торговца табаком, он поступил в 1897 г. учеником в одну из лондонских компаний, аффилированную с «Де Бирс», чтобы освоить профессию диамантера. После окончания Англо-бурской войны он переехал в Южную Африку, продолжая работать на лондонскую фирму в качестве сортировщика и оценщика алмазов. Став крупным профессионалом в алмазном бизнесе, Э. Оппенгеймер решил попробовать себя в политике и в 1912 г. был избран мэром г. Кимберли. Прекрасная карьера, учитывая более чем скромные стартовые позиции.

Но дальше биография Э. Оппенгеймера приобретает совершенно фантастические черты. В 1915 г. он досрочно и добровольно слагает с себя полномочия мэра г. Кимберли и возвращается в Лондон. Отказывается от немецкого гражданства и получает британское. Как только из Африки выбивают немцев и Германская Юго-Западная Африка прекращает своё существование, Э. Оппенгеймер появляется в Йоханнесбурге и в сентябре 1917 г. основывает «Англо-Америкен корпорейшн», которая начинает стремительно скупать алмазные участки в Намибии, богатейшие месторождения золота Витватерсранда и акции «Де Бирс». Разумеется, собственного состояния Э. Оппенгеймера не хватило бы и на миллионную долю этих масштабных операций. «Англо-Америкен» была создана на средства банкирского дома «Джей Пи Морган». Представители семьи Морганов, так же как и семьи Ротшильдов, были членами «Круглого стола».

Когда именно Э. Оппенгеймер появился в поле зрения этой неформальной над-правительственной структуры, неизвестно, но скорее всего, молодой профессионал алмазного бизнеса обратил на себя внимание после избрания мэром г. Кимберли. Последующие консультации в Лондоне убедили членов клуба ― достойный наследник С. Родса найден. Он не мог похвастаться ни аристократичным происхождением, ни огромным капиталом, ни связями мирового масштаба. Но по уровню понимания реалий алмазного бизнеса, по волевым качествам и работоспособности он вполне соответствовал должности «главного инженера» клубного проекта по созданию глобальных управляемых сырьевых рынков. И сын мелкого табачного торговца возглавил крупнейшую в мире горно-добывающую корпорацию.

Уже в 1920 г. Э. Оппенгеймер добивается полного контроля над алмазными месторождениями Юго-Западной Африки, в 1929 г. к посту руководителя «Англо-Америкен» он добавляет пост президента «Де Бирс». В Рождество 1929 г. на заседании Наблюдательного совета «Де Бирс» Э. Оппенгеймер заявляет, что в своей деятельности корпорация должна руководствоваться принципами, разработанными С. Родсом. В этом же году Э. Оппенгеймер становится членом «Круглого стола». К 1933 г. Э. Оппенгеймер сумел подавить практически всех сколь-нибудь серьёзных независимых игроков на алмазном рынке, создал Центральную сбытовую организацию (ЦСО), через которую проходило 94% добываемых в мире алмазов, и стал её президентом.

Блестящая деятельность Э. Оппенгеймера окончательно доказала, что идеи С. Родса ― не случайные озарения гения, но конструктивный принцип, которым можно руководствоваться в построении глобальных управляемых рынков. А контроль над рынками может быть воплощён в политический контроль над миром, осуществляемый неформальными объединениями, подобными «Круглому столу». Но на пути к этой цели находилось серьёзное препятствие, в преодолении которого «Де Бирс» под управлением Э. Оппенгеймера предстояло сыграть далеко не последнюю роль.

Алмазы Третьего рейха

Практически все серьёзные источники, большинство исследователей алмазного рынка категорично утверждают, что корпорация «Де Бирс» отказалась сотрудничать с гитлеровской Германией. Центральная сбытовая организация алмазного монополиста заблокировала продажи алмазов Третьему Рейху, это обстоятельство крайне негативно сказалось на развитии германской оборонной промышленности и послужило одной из косвенных причин военного поражения нацистского государства.

Такая точка зрения, на первый взгляд, имеет под собой солидные основания. Действительно, корпорация «Де Бирс» всегда была и остаётся жемчужиной британской короны, возглавляется с 1929 г. семьёй Оппенгеймеров ― этническими евреями, выходцами из Германии, и традиционно имеет тесные связи с банкирскими домами Ротшильдов и Морганов. Это, безусловно, серьёзные обстоятельства для возникновения неустранимых идеологических противоречий с автором «Майн Кампф». А поскольку ЦСО, созданная в 1933 г., как раз к моменту прихода Гитлера к власти, контролировала 94% мировой добычи алмазов, то «Де Бирс», без сомнения, была в состоянии полностью перекрыть поставки Германии.

Германия же являлась пионером в применении технических алмазов ― вначале в виде абразивов для шлифовки лучшей в мире оптики «Цейс». В 1927 г. Крупп запатентовал материал «Widia» (wie Diamant ― «как алмаз»). Этот агломерат карбида вольфрама и кобальта совершил революцию в металлообработке ― скорость и чистота резки самых твёрдых сталей возросли на порядки. Но затачивать резцы из «Widia» можно было только алмазным инструментом. Примерно в это же время немецкие машиностроительные фирмы создают и внедряют технологии и алмазный инструмент для финишного хонингования, позволяющего увеличить ресурс двигателей автомобилей, самолётов, танков и подводных лодок в несколько раз. На очереди были алмазные фильеры для проволоки для радиоэлектроники и ещё десятки, если не сотни, областей применения алмаза в военно-промышленном комплексе. И все эти технологии в огромном объёме стали востребованы именно с 1933 г., когда Гитлер порвал Версальский договор и обеспечил Круппу, Тиссену, Сименсу, Цейсу и другим грандам германской индустрии небывалый в истории оборонный заказ.

Ну и конечно, нельзя не вспомнить «Рыцарский крест» ― высшую степень Железного креста, с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами, вожделенную мечту головорезов, энергично готовящихся к «прогулке» по Европе.

Немцы были пионерами в алмазных технологиях, но и остальные участники предстоящей битвы оценили их возможности. В 1939 и 1940 гг. мировая добыча технических алмазов составила 10,5 и 11,2 млн карат соответственно. Это в три с лишним раза превосходило результат 1933 г. Впервые в истории рынка объём продаж технических алмазов по стоимости стал сравним с объёмом продаж ювелирных. По качеству производимых вооружений Германия шла вровень с будущими противниками, а в некоторых областях ― артиллерия, оптика, авиация, моторостроение ― вырвалась вперед.

Итак, 94% мировой добычи алмазов контролировала «Де Бирс», а Германия, располагая самыми передовыми технологиями с алмазной компонентой, должна была за пятилетку произвести танковые, авиационные и корабельные армады ― десятки тысяч самых совершенных на тот момент машин. И даже не за пятилетку ― первые «Ме-109» появились в небе Испании в 1936 г. Неужели такой технологический рывок был совершён на неподконтрольных мировой монополии 6% алмазов, разбросанных среди мелких дилеров на трёх континентах? Или «сумрачный германский гений» справился с задачей без алмазов?

Некоторые предположения позволяют сформулировать данные по предвоенному германскому экспорту. В марте 1935 г. между Германией и СССР был заключён кредитный договор на 200 млн марок. Это был связанный кредит ― на эту сумму Советский Союз должен был получить промышленное оборудование, необходимое прежде всего для развития ВПК, в частности более 1100 металлорежущих станков. По этому и другим аналогичным кредитам, а также по прямым закупкам СССР получил громадный парк немецких металлообрабатывающих станков, только в 1940 ― начале 1941 г. объём поставок составил 6430 штук.

Первые партии этого оборудования стали устанавливать на оборонных заводах Москвы и Ленинграда в 1936 г. Для заточки резцов, правки резьбошлифовальных кругов и т.п. станки были укомплектованы алмазным инструментом. Без него они работать не могли. Более того, аналогичные станки швейцарского производства, закупаемые в эти годы Советским Союзом, также комплектовались немецким алмазным инструментом. Германия была крупным экспортёром алмазного инструмента! При колоссальных темпах развития собственной военной индустрии.

Хорошо известно, что министры вооружений Третьего рейха Фриц Тодт и Альберт Шпеер добились поразительных результатов ― германский ВПК непрерывно наращивал количество выпускаемых вооружений в течение всей войны: так, в 1940 г. было выпущено 1803 танка и САУ, а в 1944 г. и начале 1945 г. ― 23 478, причём значительно более совершенных и технологически более сложных моделей. В «Воспоминаниях» Шпеера можно найти несколько горьких сетований по поводу дефицита вольфрама, молибдена или никеля. По поводу алмазов там нет ни слова. В алмазах фатерлянд нужды не испытывал ― прецизионные станки работали на полную мощность до весны 1945 г.

Откуда же поступали алмазы в Рейх? В 1930-е годы единственной страной-экспортёром сырых алмазов, правительство которой было лояльно настроено к Гитлеру, была Бразилия. Остальные значимые экспортёры (прежде всего ЮАС) либо входили в состав Британского содружества и здесь корпорация Де Бирс непосредственно контролировала добычу и сбыт, либо контроль осуществлялся через соглашения с ЦСО (например, компания «Форминьер» в Бельгийском Конго).

В Бразилии осенью 1930 г. в результате военного переворота к власти пришёл харизматический диктатор Жоселио Варгас, исповедующий идеи, близкие к концепции «корпоративного государства» Бенито Муссолини. Варгас действительно предпринял ряд шагов к сближению с нацистской Германией, но одновременно интенсивно развивал связи с США, пытаясь балансировать между мощными игроками. Эта игра продолжалась относительно недолго: в 1938 г. радикальные армейские круги предприняли попытку фашистского путча, и Варгасу пришлось сделать выбор. Подавив путч, он окончательно принял сторону США, и уже в 1942 г. бразильские войска сражались в Италии на стороне союзников.

Бразильские россыпные алмазные месторождения отрабатывались старателями, не объединёнными в сколь-нибудь крупные компании. Централизованно управлять такой добычей, а тем более прогнозировать её, было невозможно. Ряд попыток организовать промышленную добычу с применением современного горного оборудования потерпел неудачу как по экономическим причинам, так и из-за нестабильности политической обстановки в районах добычи. Кроме того, в аллювиальных месторождениях процентное содержание кристаллов ювелирного качества обычно выше, чем в коренных, гаримпейрос интересуют именно такие алмазы, к техническим они относятся без энтузиазма. Поэтому теоретически Бразилия с 1933 по 1938 г. могла быть источником технических алмазов для Третьего рейха, но источником крайне скудным и ненадёжным. Масштабное производство современного оружия требует долгосрочного жёсткого планирования поставок необходимых материалов, практика алмазодобычи в Бразилии этому требованию не удовлетворяла абсолютно.

В период с 1939 по 1944 г. мировая добыча технических алмазов составила 54,08 млн. карат. Считается, что военно-промышленный комплекс США израсходовал в годы Второй мировой войны около 30 млн. карат. Поскольку совокупная мощность ВПК США и союзников была сравнима с мощностью ВПК стран Оси (иначе война не продолжалась бы так долго), следует признать, руководствуясь соображениями здравого смысла, что ВПК Германии, Италии и Японии должны были ежегодно потреблять миллионы карат технических алмазов. Очевидно, что доля Бразилии в этих поставках в лучшем случае исчисляется единицами процентов.

Тем не менее ряд современных источников утверждает, что в германском металлообрабатывающем оборудовании, поставленном в СССР в 1936―1941 гг., использовались бразильские технические алмазы. Более того, утверждается, что Советский Союз получал бразильские алмазы и по прямым поставкам. Таким образом, скользкий вопрос снабжения тоталитарных держав стратегическим материалом получает внешне непротиворечивый ответ: источником был так же диктаторский режим. Чрезвычайно удобная точка зрения, тем более, что точной информации об объёме и структуре добычи и каналах сбыта продукции бразильских гаримпейрос не существует в принципе.

Два человека могли бы дать по этой проблеме исчерпывающие пояснения. Министр вооружений Германии Альберт Шпеер по должности был обязан знать, откуда, в каком количестве и на каких условиях Третий рейх получал алмазы. Он свободно пишет в «Воспоминаниях» о поставках, например, легирующих материалов из Норвегии, Финляндии, Турции, но Бразилию в качестве источника стратегического сырья не упоминает ни словом. Шпеер опубликовал «Воспоминания» в 1969 г., после того, как более 20 лет провел в Шпандау в качестве одного из главных нацистских преступников. Не подлежит сомнению, что эта книга носит отпечаток и внешней, и внутренней цензуры. Неужели для Шпеера и его цензоров был так важен светлый образ бразильского диктатора Жоселио Варгаса ― второго человека, который мог бы точно ответить на интересующий нас вопрос? Вряд ли, к 1969 г. Варгаса давно уже не было на политической арене ― он застрелился в 1954 г.

Скорее всего, Шпеер не упомянул Варгаса по той простой причине, что поставки алмазов из Бразилии, если они и были, не играли никакой существенной роли для военной индустрии Германии. Единственный мировой рынок, на который Бразилия могла реально влиять в 30-е и 40-е годы XX в., был рынок кофе. Ресурс, конечно, важный, но бесконечно далекий от сферы интересов Шпеера. Попытка же придать бразильскому диктатору образ суперигрока, снабжающего стратегическим сырьём противоборствующие стороны мирового конфликта, выглядит как «операция прикрытия», удачная маскировка реального процесса, в котором действовал совсем другой игрок, действительно обладающий такими возможностями. А вот этого игрока Шпеер упомянуть не мог, если (в отличие от Рудольфа Гесса) после перенесённых мытарств хотел тихо скончаться в собственной постели.

В начале нашего столетия на нескольких интернет-сайтах, зарегистрированных в США, появилась информация, практически проигнорированная аналитиками алмазного рынка, но воспринятая аналитиками рынка финансового (в частности, на её основе появилась публикация на ресурсах валютного рынка «Forex»). Суть этих публикаций сводится к следующему. В 1940 г. администрация Франклина Рузвельта провела ряд совещаний, посвящённых вопросам мобилизации экономики США в условиях войны. Одной из тем этих консультаций была оценка роли технических алмазов в оборонной промышленности, прогнозирование их потребления и ревизия запасов. Было признано, что имеющийся у США запас может покрыть не более годовой потребности, и необходимо в экстренном порядке закупить не менее 6,5 млн. карат у «Де Бирс». Особенное беспокойство вызывали вполне реальные в 1940 г. планы нацистов по захвату Британских островов (операция «Морской лев»), в этом случае хранящиеся в Лондоне стоки «Де Бирс» могли попасть в руки гитлеровцев, что, по мнению американских аналитиков, вообще делало невозможным для США ведение боевых действий.

В результате последовало обращение американской администрации к владельцам «Де Бирс», в котором предлагалось срочно поставить 6,5 млн. карат технических алмазов и перевезти стоки «Де Бирс» в США, обезопасив их от угрозы захвата нацистами.

Неожиданно американцы получили категорический отказ. Эрнст Оппенгеймер заявил, что по его подсчётам у США вполне достаточно алмазов для текущих нужд оборонной промышленности и «Де Бирс» будет по-прежнему придерживаться ежемесячного графика поставок. Что же касается перевозки стоков в США, владелец «Де Бирс» оценил это предложение как «смехотворное» и вообще отказался обсуждать. Тогда Госдепартамент обратился непосредственно к Уинстону Черчиллю. При формальном согласии последнего с аргументами американцев предложение подверглось саботажу со стороны руководителей государственных структур, отвечающих за алмазный сектор. Американская разведка быстро выяснила, что эти правительственные чиновники являются бывшими высокопоставленными сотрудниками «Де Бирс». Рузвельту ничего не оставалось делать, как прибегнуть к самому весомому аргументу, находящемуся в его распоряжении, и пригрозить заблокировать поставки военной авиации в Британию. Это подействовало: «Де Бирс» согласилась поставить в США 1 млн. карат и перевезти стоки в Канаду.

Администрация Рузвельта осталась недовольна таким паллиативным решением и продолжала настаивать на первоначальных требованиях. Корпорация «Де Бирс» всячески продолжала от этих предложений уклоняться. То утверждалось, что хранилища в Лондоне подверглись разрушению в результате немецких бомбардировок, то заявлялось, что для решения вопроса необходима полная инвентаризация стоков... Разведка США последовательно опровергала эти псевдопричины. В конце концов Рузвельт дал команду Управлению специальных операций (прототип ЦРУ) провести масштабное расследование в целях определения столь странного поведения союзника. Расследование продолжалось примерно два года и выявило множество любопытных аспектов тактики и стратегии «Де Бирс» по монопольной регуляции мирового алмазного рынка. Хотя эти данные противоречили идее свободной конкуренции и вызывали раздражение у адептов классической рыночной демократии, в принципе они были понятны и объяснимы. За исключением одного обстоятельства.

От своей агентуры, внедренной в структуры управления ВПК Третьего рейха, американцы узнали, что в ноябре 1943 г. Германия получила технические алмазы в объёме, достаточном для 8-месячного функционирования своей оборонной индустрии. Источник этой огромной поставки был установлен ― Бельгийское Конго. Эта страна управлялась правительством, находящимся в изгнании ― в Лондоне. Добыча на месторождениях Бельгийского Конго, осуществляемая компанией «Форминьер», полностью контролировалась «Де Бирс». В Конго был направлен сотрудник разведки под агентурным псевдонимом Teton, подлинное имя этого человека сегодня неизвестно. Teton смог установить маршрут доставки алмазов из Конго в Германию ― через Танжер и Каир, он собрал доказательную базу, подтверждающую, что эти алмазы добыты именно «Форминьер» под контролем «Де Бирс» и вскрыл легендирование этого канала ― алмазы провозились под видом посылок Красного Креста. Teton совсем близко подошёл к информации об интегральной мощности этого канала и о людях, им управляющих. Но эти данные он получить не успел ― был скомпрометирован бельгийской полицией, объявлен персоной нон грата и выслан из страны.

Работа американских спецслужб позволила предположить, что источником алмазного сырья для военной индустрии Третьего рейха могла быть «Де Бирс». Это отчасти подтверждало и странное нежелание Эрнста Оппенгеймера вывезти стоки «Де Бирс» в США. В этом случае их точный состав и объём становился известен не только кругу избранных сотрудников корпорации, и вопрос, каким образом гитлеровская Германия в 30-е годы стала крупным экспортёром алмазного инструмента, отпадал сам собой. После получения «бельгийского досье» Министерство юстиции США инициировало судебное преследование «Де Бирс». Но в 1945 г. дело было закрыто без всяких последствий, если не считать ликвидацию счетов «Де Бирс» в американских банках.

Это было не единственное дело такого рода, рассматривавшееся американской Фемидой. Спецслужбы США собрали внушительное досье на крупнейшую мировую нефтяную компанию «Стандарт ойл», входящую в бизнес-империю Рокфеллеров. Подробности впечатляли: немецкие экипажи на танкерах «Стандарт ойл», перевалочные базы на Канарах, где нефть перекачивалась в германские танкеры, заправка немецких подводных лодок на специально созданных островных базах, прямые поставки синтетического каучука в Германию и до и после Пёрл-Харбора, передача нацистам технологии для производства синтетического горючего, финансовые связи с лидером нацистской оборонной промышленности концерном «ИГ Фарбениндустри», поставка нефтепродуктов в Германию через Испанию и Северную Африку... Только через Франко нацисты получали ежемесячно 48 тыс. т техасской нефти! И это в 1944 г.!

В результате сенатских и судебных расследований компания «Стандарт ойл» понесла «заслуженное» наказание за сотрудничество с Гитлером ― штраф в 50 000 (пятьдесят тысяч) долл, и конфискацию в пользу государства патентов, полученных от «ИГ Фарбениндустри».

Факты сотрудничества в течение Второй мировой войны крупнейших транснациональных корпораций с нацистами всегда были секретом Полишинеля. Масштаб этого процесса был столь значителен и количество людей, задействованных в нём, столь велико, что сохранить это прискорбное явление в тайне или, по крайней мере, предать забвению было невозможно. Фактура по поставкам стратегических товаров (и финансовому обеспечению этих сделок) англо-американскими корпорациями Третьему рейху многочисленна и достоверна, она изложена в сотнях статей и на страницах впечатляющих монографий, подобных труду Чарльха Хайема «Торговля с врагом» (Charles Highham. Trading With The Enemy: An Expose of The Nazi-American Money Plot 1933―1949. New York, 1983).

В чём же причина этого исторического парадокса, очевидно несовместимого с представлениями о морали, патриотизме и национальных интересах? На протяжении почти всей второй половины XX в. большинство исследователей достаточно категорично отвечал на этот вопрос: причиной были сверхприбыли. Действительно, Третий рейх был в состоянии время от времени оплачивать услуги поставщиков стратегических товаров, и оплачивать щедро. Несмотря на то что к 1936 г. золотовалютные ресурсы Германии почти обнулились, а с 1939 г. немцы быстро теряли рынки для своего основного экспорта (промышленное оборудование, машины, продукция химпрома, оружие), захват европейских стран, начиная с аншлюса Австрии, позволил Гитлеру оперировать награбленным золотом и прочими конвертируемыми ценностями. Такая возможность была нацистам предоставлена не без помощи английских госструктур. В ноябре 1938 г. правительство Чехословакии, обоснованно предполагая скорую оккупацию страны немцами, переправило свой золотой запас ― около 80 т благородного металла ― в подвалы Банка Англии. В марте 1939 г., полностью оккупировав Чехословакию, Гитлер попросил это золото вернуть. Руководитель Банка Англии Монтегю Норман и министр финансов Джон Саймон с просьбой фюрера любезно согласились. Не менее странная история произошла с 200 т бельгийского золота, также возвращённого в рейх из африканских колоний, куда бельгийское правительство успело его спрятать незадолго перед оккупацией страны. Само бельгийское правительство (и секретная информация о месте нахождения бельгийского золотого запаса) в тот момент находилось в изгнании ― в Лондоне. При оккупации Бельгии нацисты захватили в Антверпене приличное количество алмазов ювелирного качества и бриллиантов. Этот дорогостоящий товар отнюдь не был использован в технических целях. Через крупных алмазных дилеров он был реализован в США, в третьих странах были открыты долларовые счета, через которые оплачивались поставки стратегического сырья, в том числе и технических алмазов. Для подобных расчётов использовались также конвертируемые швейцарские франки, которые Германия получала, размещая в банках «цюрихских гномов» награбленное (в том числе и у жертв Холокоста) золото.

Так что у Третьего рейха было чем заплатить за миллионы карат технических алмазов для своей оборонной индустрии. Некоторые источники утверждают, что «Де Бирс» осуществляла поставки Германии по цене 26 долл. за карат - в 30 (!) раз дороже, чем при поставках для США. Если это соответствует действительности, то можно согласиться с утверждением, что «Де Бирс» внесла неоценимый вклад в падение гитлеровского режима (разоряя его на корню), и одновременно блестяще доказать марксистский тезис о том, что за 300% прибыли капитал способен на любое преступление.

Подобное торжество диалектики всё же оставляет место для сомнений в том, что именно сверхприбыли были главной и единственной причиной сотрудничества англо-американских корпораций с Германией. Действительно, трудно скинуть со счетов этническую принадлежность владельцев, например, «Стандарт ойл» и «Де Бирс». Если автор «Международного еврейства» Генри Форд ещё мог быть в какой-то степени солидарен с автором «Майн Кампф» по «еврейскому вопросу», то от Рокфеллеров и Оппенгеймеров этого ожидать сложно. Можно ли было искушённым бизнесменам мирового уровня уподобиться человеку, который станет продавать патроны гангстеру, приставившему револьвер к его лбу, только потому, что гангстер готов платить втридорога?

Следует также учитывать, что в США и Великобритании во время войны были приняты чрезвычайно жёсткие законы, карающие экономическое сотрудничество не только непосредственно со странами Оси, но и с фирмами нейтральных государств, заподозренных в таком сотрудничестве. Эти законы были хорошо обеспечены финансово и организационно, и превентивные службы вполне были способны получать соответствующую информацию (что можно наблюдать на примере того же алмазного «бельгийского досье»). Неужели сверхприбыли оправдывали для корпораций риск конфронтации с государственными институтами США и Великобритании в условиях войны?

И наконец, сверхприбыли ещё как-то годятся в качестве причины сотрудничества с Третьим рейхом в тот период, когда он разбухал от захваченных территорий и награбленных ценностей. Но как объяснить поставки стратегических материалов в 1944 и тем более в 1945 г., когда уже у Германии не только были исчерпаны финансовые резервы, но даже её армейская элита не испытывала иллюзий, что военное поражение ― только вопрос времени?

Англо-американские корпорации, практически всю войну сотрудничавшие с Третьим рейхом, должны были быть уверены: 1) военная победа Германии, а следовательно, и глобальная реализация идеологических установок национал-социализма невозможны; 2) никаких репрессий со стороны государственных институтов за сотрудничество с врагом не последует, несмотря на то, что сами факты станут известны; 3) Третий рейх должен иметь возможность вести боевые действия до строго определенного момента. Что могло обеспечить такую уверенность?

В 2005 г. в Лондоне была издана впечатляющая работа экономиста Гвидо Препарата «Гитлер, Inc. Как Британия и США создавали Третий рейх». (Guido Preparata «Conjuring Hitler. How Britain and America made the Third Reich» London, 2005). Основываясь на анализе многочисленных документов, в том числе из архива Банка Англии, автор убедительно показал, что англо-американская помощь Третьему рейху, включавшая как прямые инвестиции, так и «нелегальные» поставки, делалась «не из циничного желания получить доход», но ради будущей реконструкции Европы и прежде всего Германии под эгидой элитарных англо-американских клубов (прототипом которых был основанный С. Родсом «Круглый стол»), объединяющих владельцев и высший менеджмент крупнейших транснациональных корпораций, а также первый эшелон политических фигур, обслуживающих корпоративные интересы. Эта книга в известной степени развивает и дополняет работы профессора Стенфордского университета Энтони Саттона (Anthony Sutton) «Уолл-стрит и взлёт Гитлера» («Wall Street and the Rise of Hitler»), «Уолл-стрит и большевистская революция» («Wall Street and the Bolshevik Revolution»), «Алмазная связь» («The Diamond Connection»), «Орден “Череп и кости”» («America’s Secret Establishment: An Introduction to the Order of Skull & Bones») и ряд других, увидевших свет в 70―90-х годах прошлого столетия.

Работы этого типа (которых в настоящее время становится всё больше) по отношению к рассматриваемой проблеме можно интерпретировать следующим образом: Третий рейх был не чем иным, как тщательно изготовленным проектом, основной целью которого было окончательное и бесповоротное лишение стран континентальной Европы (Германии в первую очередь) каких-либо притязаний надолго в контроле над мировыми ресурсными рынками. Решить такую задачу можно было, создав на обломках Веймарской республики идеологизированный режим, достаточно сильный, чтобы ввязаться в войну с СССР, но изначально обречённый на поражение в этой кампании. Именно поэтому помощь союзников СССР (легальная) и одновременно Германии (нелегальная) была средством затягивания вооружённого конфликта между советским и нацистским режимами, конфликта, который бы максимально обескровил обе стороны. Экономическая сторона этого процесса (пресловутые сверхприбыли) была второстепенна по отношению к конечному результату: Германия и её сателлиты навсегда теряли контроль над минерально-сырьевой базой Африки и Азии, СССР после победы превращался в замкнутую автаркическую систему, выступающую по отношению к ресурсным рынкам исключительно в роли пассивного продавца сырья, добываемого на собственной территории. Причём такая роль СССР являлась органическим продолжением рассматриваемого проекта и достигалась комплексом мер ― от построения “железного занавеса” до неформальных соглашений с некоторыми представителями элиты. При всей дискуссионности эта гипотеза вполне объясняет, почему корпорации, сотрудничавшие с нацистами, отделались чисто символическим наказанием, хотя доказательств их вины было более чем достаточно. Находит объяснение также и то удивительное обстоятельство, что СССР за всё время своего существования не предпринял ни малейшего усилия для установления контроля над минерально-сырьевыми ресурсами тех стран, где его мощное военное присутствие без труда могло такой контроль обеспечить. Хотя наиболее впечатляющим примером такого рода служит Ангола, но СССР не мог контролировать даже нефтяной комплекс Румынии — страны, входившей в СЭВ.

Содержание неформальных переговоров элит противоборствующих государств, конечно, не протоколируется, поэтому многие исторические загадки и труднообъяснимые парадоксы навсегда таковыми и останутся. Но сам факт таких контактов уже может быть достаточно красноречив. Достаточно сказать, что членами основанного С. Родсом «Круглого стола» в 1930―1940-х годах, помимо представителей семей Ротшильдов, Морганов, Оппенгеймеров и прочих влиятельных джентльменов, были Монтегю Норман (руководитель Банка Англии) и Ялмар Шахт (министр финансов Третьего рейха).

Советский алмазный проект

В 1951 г. в Западной Якутии был открыт ряд богатых алмазных россыпей. В августе 1954 г. была открыта первая в СССР кимберлитовая трубка «Зарница». В 1955 г. было открыто крупнейшее алмазное месторождение «Мир» и ещё 14 (!) коренных месторождений алмазов, а также несколько россыпей промышленного значения. СССР стал обладателем алмазной минерально-сырьевой базы, практически равной на тот момент ресурсам, которыми располагала «Де Бирс». Потенциальная возможность установления контроля над мировым алмазным рынком со стороны «коммунистической сверхдержавы» просматривалась вполне отчётливо. Но СССР за всё время своего существования не предпринял ни единой попытки стать самостоятельным игроком на алмазном рынке, удовлетворившись ролью послушного сателлита «Де Бирс».

Советский алмазный проект всегда отличался высочайшей степенью секретности, едва ли не большей, чем проекты в области производства вооружений. Если учесть, что речь идёт о минеральном сырье, на 90% (по стоимости) потребляемом ювелирной промышленностью, это выглядит труднообъяснимым парадоксом, тем более, что остальные мировые производители алмазов, и в первую очередь «Де Бирс», всегда публиковали данные по своей добыче в открытых источниках. Но если учитывать роль и место СССР в модели управления глобальными ресурсными рынками, отрабатываемой неформальными надгосударственными англосаксонскими клубами, этот парадокс находит объяснение: СССР рассматривался как особый криптоэкономический инструмент, применение которого не только служило одним из средств модерации сырьевых рынков, но и обеспечивало необходимый набор аргументов, благодаря которым клубы могли задавать нужные векторы развития внутренней политики США и Великобритании. Разумеется, такой инструмент и методы его применения должны быть непрозрачными для всех, кроме владельцев.

После ликвидации СССР были опубликованы воспоминания ряда функционеров и рассекречены некоторые архивные материалы, связанные с советским алмазным проектом. Хотя этих данных недостаточно для детального восстановления картины, они вполне способны дать представление об основном направлении развития советской алмазной индустрии и о том, кто был главным модератором этого процесса.

В декабре 1956 г. на пленуме ЦК КПСС с резкой критикой в адрес руководства Министерства цветной металлургии СССР выступил Семён Борисов, первый секретарь Якутского обкома. Вот несколько цитат из стенограммы этого выступления: «До сих пор Министерство цветной металлургии под руководством тов. Ломако добывает алмазы на Урале, причём для получения одного карата алмаза ему на Урале нужно переработать 300 куб. метров породы, или в 600 раз больше, чем в Якутии. Фактически себестоимость одного добытого карата алмазов на Урале составила в 1955 г. 3325 руб. и обошлась государству в 22 раза дороже, чем алмазы Якутии. Ежегодно тов. Ломако на добыче этих дорогих уральских алмазов расходует более 30 млн. рублей в год... Наряду с производством геологоразведочных работ по месторождениям Министерством геологии была организована попутная добыча алмазов в текущем году, в результате которой республика дала государству алмазов в пять раз больше, чем в 1955 г. добыла их специальная алмазодобывающая промышленность всего Советского Союза... Ещё в 1954 г. Якутский областной комитет обратился к тов. Ломако с предложением об ускорении промышленного освоения якутских алмазов... Когда мы притиснули его к стенке фактическими данными, тогда он говорит: “Это новая отрасль промышленности, этим нам заниматься ещё рано”. Таким образом, отказался в 1954 г. категорически... После этого мы вынуждены были в начале 1956 г. обратиться к председателю Совета Министров тов. Булганину Н.А. Тогда Совет Министров Союза принял специальное постановление от 5 января 1956 г. об ускорении промышленного освоения якутских алмазов. Там был записан конкретно обязывающий тов. Ломако пункт: “В ноябре 1956 г. представить практические предложения о строительстве и мощности промышленных предприятий по добыче алмазов, имея в виду необходимость удовлетворения потребностей народного хозяйства в отечественных алмазах в ближайшие годы”. До сих пор это предложение не представлено тов. Ломако...»

Номенклатурные «весовые категории» союзного министра, кандидата в члены ЦК КПСС Петра Ломако и секретаря провинциального обкома Семёна Борисова были просто несопоставимы. На первый взгляд может показаться, что Борисов, опьянённый ароматами хрущёвской «оттепели» и вдохновляемый светлым образом алмазного будущего ЯАССР, совершил бюрократический подвиг, бросившись на административную амбразуру, защищаемую угрюмым сталинским ретроградом. (П. Ломако руководил цветной металлургией СССР с 1940-х годов.) Но одно обстоятельство позволяет усомниться в якутском экспромте. С. Борисов в своём докладе достаточно свободно оперирует показателями добычи алмазов на Урале. В 1956 г. эта информация имела гриф «совершенно секретно». А система оборота секретной документации была устроена следующим образом: союзные министерства имели так называемый «Перечень сведений, подлежащих засекречиванию по министерству...», который сам по себе имел гриф и определял состав и процедуру засекречивания информации, касающейся объектов, производственных, экономических показателей и т.д., относящихся к ведению данного министерства. Любое лицо, в принципе обладающее допуском к секретной информации, но не работающее в отрасли, могло получить сведения, указанные в «Перечне...» исключительно в том случае, если разрешение выдавалось уполномоченным сотрудником министерства, Проще говоря ― информацию о добыче алмазов на Урале С. Борисов мог получить только в ведомстве П. Ломако. Любой другой путь получения такой информации, тем более для её публичного использования, таил в себе чрезвычайную опасность, которую опытный аппаратчик С. Борисов не мог не учитывать. Скорее всего, П. Ломако был осведомлён о целях получения этой информации. А потому эмоциональное выступление якутского лидера министр никак не комментировал, аргументов в свою пользу не высказывал, защищаться не пытался.

Уже в начале января 1957 г. коллегия Министерства цветной металлургии СССР приняла постановление о срочном разворачивании работ по промышленному освоению месторождений алмазов в Якутии за счёт капиталовложений министерства и создании треста «Якуталмаз». Столь быстрое воплощение якутских инициатив, особенно впечатляющее на фоне почти трёхлетней предыдущей волокиты, позволяет предположить, что решение о старте алмазодобычи в Якутии было принято до декабрьского пленума, на котором на самом деле состоялся некий «алмазный концерт». Для кого же он предназначался и почему пришёлся именно на конец 1956 г.?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо несколько прояснить ситуацию с алмазной промышленностью, существовавшей в СССР до открытия якутских месторождений. Относительно недавно был рассекречен доклад, адресованный Л. Берия и Г. Маленкову и включающий описание промышленных объектов, находящихся в ведении МВД на 1949 г. В нём, в частности, говорится: «Специальное главное управление (Главспеццветмет) МВД СССР имеет своей задачей обеспечение выполнения установленного Правительством плана по добыче золота, платины и алмазов. В системе Главспеццветмета имеются тресты и комбинаты, в состав которых входят приисковые, рудничные управления, отдельные шахты и другие объекты, непосредственно занимающиеся добычей драгоценных металлов. При трестах и комбинатах имеются старательские артели, работающие по договорам. На работах Главспеццветмета используются заключенные, содержащиеся в 9 лагерях» (ЦА ФСБ РФ).

В состав Главспеццветмета входил трест «Уралалмаз», образованный в сентябре 1946 г. На добыче алмазов работали заключённые «Кусьинлага», спецконтингент насчитывал более 3 тыс. человек. Должности руководителя «Уралалмаза» и «Кусьинлага» были первоначально объединены. В марте 1953 г. Главспеццветмет был передан в ведение Министерства металлургической промышленности СССР, куратором управления стал первый заместитель министра П. Ломако. В феврале 1954 г. это министерство разделилось на Министерство чёрной металлургии и Министерство цветной металлургии. «Уралалмаз» перешёл в Минцветмет, министром которого был назначен П. Ломако.

Объём добычи «Уралалмаза» в 1940-е и 1950-е годы был небольшим ― от 10 тыс. до 30 тыс. карат в год. Но не меньше трети добываемых алмазов имели массу более двух карат при превосходном ювелирном качестве. Гранильной промышленности в СССР в то время не существовало, внутренний рынок бриллиантов был равен нулю. С трудом верится, что суровые сталинские соколы дробили эту роскошь в порошки для хонингования цилиндров танковых дизелей в Нижнем Тагиле. Впрочем, выступая на упомянутой коллегии Минцветмета, П. Ломако весьма недвусмысленно дал понять, что основное назначение вверенной ему алмазной промышленности ― давать экспортную продукцию: «Международная обстановка требует от нас сосредоточения всех сил и средств нашей Родины на укрепление и развитие валютного фонда нашего государства путём разработки алмазных месторождений в Якутии...». Вряд ли стоит сомневаться, что до открытия якутских алмазных месторождений «валютный фонд нашего государства» пополнялся «путём разработки» (руками спецконтингента «Кусьинлага») уральских месторождений.

История экспорта алмазного сырья Советским Союзом с 1946 по 1957 гг. не написана и по ряду причин вряд ли когда-нибудь найдёт своего летописца. Официальных данных об этом экспорте не существует. Но в рассекреченных в начале 1990-х годов документах (в основном стараниями правозащитников, боровшихся за историческую правду о ГУЛАГе) изредка всплывает упоминание структуры, осуществляющей «оперативно-чекистское сопровождение» алмазной промышленности. В документах разных лет она упоминается то как «спецотдел МГБ», то как «спецотдел МВД» под разными номерами. Известно, например, что в 1949 г. эта структура насчитывала 221 сотрудника, из них офицеров 208. Что входило в понятие «оперативно-чекистское сопровождение» алмазной промышленности в 1949 г.? Охрана «Кусьинлага»? Вряд ли ― охраной лагерей занимались другие, хорошо известные подразделения, да и не «оперативное» это дело. Внедрение агентуры в структуры теневого алмазного рынка? Так этого рынка в СССР тогда просто не существовало. Борьба с алмазной контрабандой? Говорить об алмазной контрабанде в СССР сталинского образца, окружённом «железным занавесом», просто смешно. Обеспечение сохранности продукции «Уралалмаза»? Но тогда причём здесь оперативная работа? Остаётся предположить, что в функции этого подразделения входил санкционированный, но никак не отражаемый официальной статистикой экспорт алмазов, являющийся одним из внебюджетных источников «валютного фонда нашего государства».

Если такое предположение верно, то следует признать, что с 1946 г., когда началась промышленная добыча алмазов на Урале, СССР выстраивал устойчивый экспортный канал алмазного сырья, о существовании которого «хозяин» советской алмазной промышленности и номенклатурный «тяжеловес» П. Ломако, в отличие от секретаря якутского обкома, был осведомлён (чему косвенно свидетельствует его рассуждение на приснопамятной коллегии). Кто был покупателем этих алмазов, достоверно неизвестно. Но в любом случае не таким мелким представляется этот поток (а главное, его источник), чтобы ускользнуть от внимания корпорации «Де Бирс», которая тогда прочно удерживала монопольное положение на алмазном рынке.

Для понимания дальнейшего развития ситуации важно отметить несколько событий, произошедших в рубежном для алмазного рынка 1954 г. Открыто первое в Западной Якутии коренное месторождение алмазов (трубка «Зарница»). Министр профильного министерства П. Ломако жёстко блокирует инициативы якутского руководства, направленные на «ускорение промышленного освоения якутских алмазов». Сэр Перси Силлитоу, бывший (до 1953 г. включительно) руководитель британской контрразведки, по предложению «Де Бирс» приступает к созданию Международной организации алмазной безопасности, ядро которой составили сотрудники МИ-5.

Приглашение Силлитоу возглавить спецслужбу «Де Бирс», безусловно, связано с угрозой рынку, которую могли создать только якутские алмазы. Во-первых, «русское направление» было в те годы ведущим в деятельности МИ-5, и Силлитоу разбирался в тактике и стратегии советских спецслужб лучше, чем кто-либо. Во-вторых, на первой встрече Эрнст Оппенгеймер пояснил Силлитоу, что если возникнет независимый источник сырья в объёме около 20% от существующего уровня добычи, монопольной организации рынка может быть нанесён непоправимый ущерб. Обсуждение этой цифры показывает, что «Де Бирс» полностью владела прогнозными оценками якутских месторождений, которые, разумеется, имели гриф «совершенно секретно» по ведомству П. Ломако.

Из воспоминаний С. Борисова («Алмазы и вожди», М., 2000 г.) совершенно невозможно понять, какими мотивами руководствовался П. Ломако, занимая столь жёсткую позицию в отношении сроков освоения алмазных месторождений в Якутии. Аргументация С. Борисова, касающаяся экономических сторон проекта, выглядит безупречной, а возражения П. Ломако, мягко говоря, представляются неконструктивными. Представить же, что один из главных создателей советской горнодобывающей промышленности, занимавший министерское кресло в общей сложности более сорока (!) лет, был просто тупым, ленивым и безответственным бюрократом ― невозможно. Учитывая вышеизложенные обстоятельства, этот странный парадокс снимается следующей гипотезой.