Дождь над Гамбургом

— Мюллер пытался это сделать, — ответил сэр Джордж. — Но, к сожалению, наткнулся не на тех издателей, что нужно. Он послал им похожее письмо, и уже через несколько часов нацистское подполье село ему на «хвост». Судя по письму Мюллера, Шульц в своей книге описал, если можно так выразиться, деяния — противозаконные, заметьте, людей нацистской Германии, которые (по их заверениям) никогда не поддерживали Гитлера и не помогали ему прийти к власти. Это очень влиятельные люди, позволю заметить. Он даже описывает здешних покровителей наци. В его книге есть глава о человеке, собиравшемся действовать в Квислинге в тысяча девятьсот сороковом году, когда немецкая армия собиралась вторгнуться в Англию.

Шавасс тихонько присвистнул.

— А он упоминает в этом письме хоть какие-нибудь имена?

Сэр Джордж покачал головой.

— Нет. В нем говорится, что у Мюллера находятся мемуары, написанные рукой Шульца — факт, который, разумеется, нуждается в тщательной проверке, и существует всего один экземпляр. Наверное, не стоит упоминать, что указанная сумма денег, я бы сказал, чрезвычайно велика.

— Можно биться об заклад, что это так, — откликнулся Шавасс. — И если только этот болван хоть что-нибудь понимает, он должен знать, что таскает с собой бомбу с часовым механизмом. — Он обратился к шефу. — Я не работал в Германии больше трех лет. Каковы сейчас силы нацистов?

— Намного мощнее, чем многие думают, — ответил шеф. — С той поры, как немецкое правительство учредило в Людвигсбурге Комиссию по расследованию военных преступлений, началась настоящая война с нацистским подпольем. Высшие чины СС просочились на руководящие полицейские должности. Нацистская разведка смогла предупредить некоторых бывших чиновников СС, работавших в концентрационных лагерях, о готовящихся арестах. Это дало им шанс ускользнуть из страны в Объединенные Арабские Эмираты.

— Но все-таки на высоких должностях осталось еще много нацистской мрази? — спросил Шавасс.

— Много, — подтвердил шеф. — Эти люди заседают в правительстве, делают большой бизнес. И Мюллер мог убедиться в этом на собственной шкуре после того, как написал письмо в немецкое издательство.

— Указал он название?

— Он не указал даже своего адреса. Сообщил, что свяжется по телефону.

— И связался?

Шеф кивнул.

— Вчера вечером в шесть часов, минута в минуту, как и обещал. Ответил ему коммерческий директор. Сказал Мюллеру, что фирма очень заинтересована рукописью и директор намерен лично с ним встретиться.

— А директором, как я подозреваю, являюсь я.

— Именно! — воскликнул шеф. — Мне нужно, чтобы утренним пароходом ты пересек Голландский Крюк. Таким образом ты попадешь на Северо-Западный экспресс до Гамбурга. — Он открыл ящик стола и вытащил из него конверт. — Все, что необходимо, ты отыщешь здесь. Новый паспорт на твое имя, деньги на расходы и некоторые бумаги, которые могут понадобиться. И профессия у тебя будет новая — издатель.

— А почему именно ночной поезд до Гамбурга? — спросил Шавасс.

— Я как раз хотел объяснить, — ответил шеф. — Я заказал место в купе первого класса. Билет найдешь в конверте. Мюллер должен сесть в тот же поезд в Оснабрюке в твое купе.

— И что с ним делать?

— Оставляю все на твое усмотрение. Мне необходима эта рукопись, но еще больше мне нужен Шульц. Так уж получилось, что сэр Джордж едет в том же поезде, что и ты, на конференцию по проблемам мирного сосуществования. Вот почему я организовал все это без предварительного согласования с тобой. Приструни Мюллера. Скажи ему, что должен просмотреть рукопись, или хотя бы часть ее. Если понадобится, свяжись с сэром Джорджем. Пригласи его на встречу с Мюллером. Можешь назвать его сотрудником издательской фирмы, представляющим интересы Совета директоров.

— Все верно, мистер Шавасс. Во всем, в чем я только смогу быть вам полезным, можете смело полагаться на меня. — Сэр Джордж улыбнулся. — Как в старые добрые времена: секреты, заговоры… Но сейчас, если вы меня извините, я откланяюсь. Поезд отходит с Ливерпуль-стрит в десять, а мне бы хотелось поспать часок-другой. — Продолжая улыбаться, он протянул Шавассу руку. — Последуйте моему примеру, молодой человек. По вашему виду можно сказать, что сон вам пойдет на пользу. Увидимся, надеюсь, в поезде…

Шеф проводил его до дверей и вернулся.

— Ну, что ты думаешь? — спросил он, глядя в упор на Шавасса.

— Все будет зависеть от Мюллера. У нас на него что-нибудь есть?

— Я проверил досье, — сказал шеф. — Похоже, что этот контакт первый. Во всяком случае, описания наружности у нас нет, да и он может использовать другую фамилию.

— Он упомянул о своих отношениях с Шульцем?

— Это также остается для нас полнейшей загадкой.

Шавасс взял конверт с паспортом и деньгами и положил его в карман.

— А как насчет немецкой разведки? Они в курсе? — поинтересовался он.

— Вначале я хотел предупредить их, но потом решил этого не делать. Не стоит мешать карамель с супом. Если все пойдет наперекосяк и ты решишь, что должен воспользоваться помощью, звони мне сюда. Спросишь мистера Тэйлора, назовешься Каннигэмом. Скажешь, что бизнес тю-тю и необходима помощь. Тогда я подключу к делу немецкую разведку.

Шавасс кивнул и собрался уходить.

— Теперь, похоже, все. Думаю, что последую примеру сэра Джорджа и вернусь к себе. Посплю. — Однако у двери он остановился и спросил: — Кстати, насколько я могу на него полагаться?

— На сэра Джорджа Харви? — Шеф задумался, — Что я могу тебе сказать? Человек он влиятельный, а международные скандалы нам ни к чему. Думаю, что ты сам разрешишь эту проблему, если потребуется помощь. Знаешь, во время войны он здорово поработал в министерстве.

— Постараюсь без надобности не дергать его, но если потребуется человек для большей правдоподобности — не взыщите.

— Я тоже об этом подумал, — сказал шеф. Он обошел стол и протянул руку. — В общем, Пол, удачи. Подозреваю, что на сей раз она тебе особенно пригодится. В любом случае после этого задания я добьюсь твоего отпуска.

— Вот уж в чем я не сомневаюсь, — иронично заметил он и закрыл за собой дверь, прежде чем шеф смог ответить.

Джин Фрезер уже ушла и судя по порядку на столе и зачехленной машинке, до завтрашнего утра. Пол медленно спускался по лестнице, до мельчайших деталей воспроизведя весь разговор, вспоминая каждую реплику, оброненную шефом или сэром Джорджем, собирая их в единое целое. На улице его ждала машина, и Пол, устроившись рядом с шофером, весь путь до дома сидел, погрузившись в мысли. Его озадачила одна вещь. Если вообще все дело не было высосано из пальца, то почему именно сейчас Каспар Шульц решил опубликовать свои мемуары?

Война закончилась пятнадцать лет назад, и все эти годы Шульц успешно избегал розысков со стороны разведок всех великих держав. Зачем же теперь раскрываться, прекрасно понимая, что таким образом он подвергнется величайшей опасности, спровоцирует охоту на себя?

Шавасс продолжал думать об этом и дома, раздеваясь, чтобы лечь спать, но пока эта загадка была для него неразрешима.

Пол выпил кофе и улегся в постель. Было три часа ночи, и дождь дробно стучал в стекло. Пол закурил сигарету и открыл конверт, врученный ему шефом.

Паспорт был сделан отменно. Почти все, указанное в нем, было правдой, кроме отдельных деталей и профессии. Выходило, будто Шавасс несколько раз побывал на континенте и даже в Штатах. Пол быстро запомнил даты выездов и стал изучать остальные документы.

Билеты и дорожные чеки оказались в полном порядке. В конверте лежали водительские права, а также членский билет в местный клуб. Наконец, из конверта выпали несколько деловых писем и одно, очень пылкое, от девушки по имени Синтия.

Это Пол прочел с интересом. Отличное оказалось письмецо, ему понравилось. Интересно, подумал он, неужели шеф поручил написать его Джин Фрезер? Когда он наконец потушил свет и удобно устроился в постели, на губах его играла улыбка.

2

Поезд замедлил ход на подступах к Рейну, Шавасс отложил книгу и взглянул на часы. Было одиннадцать вечера. В Оснабрюке они будут примерно через час.

Поезд остановился, и Пол, накинув пиджак, вышел из купе. Проводник открыл дверь вагона и шагнул на платформу. Подчиняясь непонятному импульсу, Шавасс последовал за ним и встал рядом, с удовольствием втягивая в легкие леденящий ночной воздух.

Платформа, казалось, вымерла, никто не сходил и не садился на поезд. Пол уже намеревался уйти обратно, когда из зала ожидания вышла группа мужчин и направилась прямо к нему.

Шедший впереди был высоким, тяжеловесным мужчиной с лицом, будто вырезанным из стали, и глазами, словно ледышки. За ним следовали двое носильщиков в белой униформе с человеком на носилках. Замыкавший шествие был в мягкой шляпе «Хомбург» и дорогом плаще с меховым воротником. Его изможденное, костистое лицо наполовину скрывала аккуратно подстриженная черная борода, выглядевшая так, словно ее недавно выкрасили.

Шавасс посторонился, и носильщики аккуратно задвинули носилки в купе, соседнее с купе Пола. Двое мужчин зашли следом и закрыли за собой дверь.

Вернувшись в коридор, Шавасс с интересом обернулся к проводнику, шедшему за ним.

— И что это такое? — спросил он на немецком.

Тот пожал плечами.

— Тот крутой, который шел первым — инспектор Штейнер из гамбургской полиции. Бородатого зовут Крюгер — он один из знаменитейших врачей Гамбурга.

— А тот, на носилках?

— Это преступник, которого они сопровождают в Гамбург, — ответил проводник. — Он был ранен в перестрелке с полицией, и теперь доктор Крюгер наблюдает за его здоровьем во время транспортировки.

— Понятно. Большое спасибо за исчерпывающую информацию.

— Рад был вам помочь, — откликнулся проводник. — Может быть, желаете что-нибудь?

Шавасс отказался.

— Не сейчас. Может быть, кофе, но чуть позже. Я дам вам знать.

Проводник удалился, а Шавасс прошел в свое купе. Через три четверти часа поезд должен подойти к Оснабрюку. Послышится легкий стук в дверь, она отворится, и войдет Ганс Мюллер. Полу стало любопытно, каков будет этот человек, каковы будут его первые слова, а потом он подумал о том, что Мюллер вполне может и не появиться. Эта мысль его несколько смутила и на некоторое время, пока он прикуривал, вся ситуация предстала перед ним в ином свете, и дальнейшие его действия от этого менялись.

Тогда он решил нанести визит Джорджу. До сих пор у них была всего одна возможность перекинуться словечком на пароме. Сейчас настал подходящий момент познакомиться ближе.

Пол открыл дверь, вышел в коридор и, не заметив идущего навстречу человека, со всей силы врезался в него. Послышалось приглушенное ругательство и Шавасса грубо отпихнули в сторону.

Пол поправил галстук и шагнул вперед. Прямо перед ним возник американский сержант, воинственно выпятивший вперед нижнюю челюсть.

— Эй, парень, почему бы тебе не протереть зенки и не посмотреть, куда ты идешь? — запальчиво спросил военный.

Шавасс уловил могучий запах перегара и выдавил улыбку.

— Прошу прощения, я вас не заметил.

Похоже у американца моментально изменилось настроение. Он качнулся вперед и похлопал Шавасса по плечу.

— Ладно, приятель, забыто. Не будем делать из этого истории.

Его глаза близоруко щурились, сильно увеличенные огромными толстыми линзами круглых очков в стальной оправе, а пилотка наползала на нос, придавая ему сходство с подвыпившим павианом. Сержант вновь хлопнул Шавасса по плечу, повернулся и шатаясь, продефилировал мимо по коридору.

Пол ухмыльнулся и направился вдоль купе, остановившись у последнего. Постучав, зашел внутрь.

Сэр Джордж сидел на диване возле откидного столика и писал письмо. Он приветливо взглянул на вошедшего и отложил ручку.

— Мистер Шавасс, а я как раз думал над тем, как было бы хорошо, если бы вы зашли. Боюсь, что слишком замотался с этой мирной конференцией. Все в порядке?

— Пока да. Насколько это вообще возможно. Через сорок минут прибудем в Оснабрюк. Я бы хотел перед тем, как мы приедем, поговорить с вами.

Сэр Джордж налил шерри и протянул стакан Шавассу.

— Предполагаете, что с Мюллером могут быть неприятности?

— Нет, не думаю, — ответил Шавасс. — Мне кажется, что сейчас для него разверзается настоящий ад. Вполне возможно, что он пугается собственной тени. Мне необходимо завоевать его доверие и убедить беднягу, что я на самом деле являюсь тем, за кого себя выдаю. Мне бы, пока есть возможность, не хотелось засвечивать вас, но уж коли он что-нибудь заподозрит и полезет в бутылку, тогда придется вас позвать. Небольшая порция удачи, и мы с ним справимся.

— Вы считаете, что рукопись он принесет с собой?

— Если он так сделает, то будет редчайшим кретином. Надо постараться хорошенько его обработать, чтобы в удобный для него день забрать рукопись. Вот, начиная с этого-то момента, может произойти всякое, но надеюсь, что след приведет нас к Каспару Шульцу.

— Давайте-ка выпьем за это, — предложил сэр Джордж, и поднял стакан. Немного помолчав, он спросил: — Шавасс — это французская фамилия, не так ли?

Пол кивнул.

— Мой отец работал адвокатом в Париже, но моя мать — англичанка. Отец был офицером запаса — его убили в Аррасе, во время танкового прорыва 1940-го года. Тогда мне было всего одиннадцать. Нам с матерью удалось бежать через Дюнкерк.

— Значит вам не хватило лет, чтобы отправиться воевать? — Сэр Джордж с наслаждением закурил тонкую сигару и продолжил — Меня призвали в самом начале. Попал в первый эшелон. В двадцать лет лейтенант, в двадцать четыре — полковник. В то время продвижение по службе шло быстро.

— Наверное, вам сильно досталось?

— Не знаю, не думал об этом, — ответил сэр Джордж. — Тогда был особый дух подъема. А вот после войны все начало загнивать. Люди как-то очень уж держаться за старые ценности.

— Потерянное поколение, — сказал Шавасс.

Сэр Джордж углубился в мысли о прошлом и вздохнул.

— Все изменилось — ничто уже не будет таким, как раньше. Я ударился, как и многие другие, в политику, чтобы попытаться хоть что-нибудь изменить, но мы, к сожалению, опоздали.

— Цивилизация рушится, — прошептал Шавасс.

— Можно провести замечательную параллель, сравнив Британскую и Римскую империи, — сказал сэр Джордж. — Всеобщее избирательное право и глас народа приводят к полнейшему безволию и неизбежному упадку в тот момент, когда варвары подступают к стенам. — Он встал и улыбнулся. — Простите, если мои слова напомнили вам какого-нибудь злосчастного старомодного ИМПЕРИАЛИСТА. Честно говоря, я вспоминаю старые ИМПЕРСКИЕ дни с большой долей ностальгии. И об этом мы можем болтать целую ночь и забыть обо всем.

Шавасс посмотрел на часы. Через двадцать минут поезд прибывал в Оснабрюк. Он распахнул дверь и сказал уже на пороге:

— В общем, что бы ни произошло, я буду вас обо всем информировать. Где вы остановитесь в Гамбурге?

— Отель «Атлантик», — сообщил сэр Джордж. — Свяжитесь со мной, если я не понадоблюсь вам сегодня. Мне страшно интересно, как все пройдет.

Остановившись возле своего купе, Шавасс услышал внутри слабое шебуршание. Он рывком распахнул дверь.

На лице американского сержанта застыло выражение тревоги. Покачнувшись, он двинулся к дверям, опираясь рукой на верхнюю полку, и очутился перед Полом. Со стороны он казался совершенно пьяным.

— Кажется, я ошибся купе, — проговорил он глухо.

— Мне тоже так кажется, — ответил Шавасс.

Американец стал протискиваться к дверному проему.

— Что-то мне не хорошо. Поездная болезнь укачивает. Мне надо в туалет.

Какое-то мгновение Шавасс стоял на пути американца, пристально вглядываясь в тревожные глаза, воровато бегающие за толстыми стеклами очков, а затем беззвучно отошел в сторону. Сержант выскользнул в коридор и зашагал прочь.

Шавасс захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Вроде бы все было нормально и все же он чувствовал определенное беспокойство. Что-то не то было в этом американце, что-то не вяжущееся с его образом. Он был похож на дешевого актеришку из бурлеска — клоуна, входящего в самый неподходящий момент в раздевалку, где шоугерл натягивают исподнее и под визг, смех и улюлюканье девиц выкатывающегося обратно.