Аз есмь Софья

— Машина невосстановима?

— Простите, я не знаю.

Бедный Макс. Мерседес звали именно Максом. И кто сказал что машина — это мертвый набор деталей? Сами вы… три дня не умывались!

Вот так вот, если бы не сила характера, не было бы у нее Макса. Если бы не нежелание признавать болезнь, то есть тот же характер — был бы он жив-здоров. А теперь чинить… хотя КАСКО все покроет, куда они денутся. Юристы у нее тоже есть и не из последних.

— Ладно. Скоро прибудет врач?

— Я скажу ему, чтобы он пришел, как только…

— А пока — где мой телефон?

— Не знаю. Наверное, в хранилище…

— Извольте найти его и принести мне.

Софья распоряжалась, как дышала. И на медсестричку это тоже подействовало, девочка пискнула нечто согласное и помчалась искать телефон. Софья постановила про себя, что надо бы отблагодарить малышку — и посмотрела в потолок.

Руки-ноги на месте, голова болит, мысли путаются… сотрясение мозга?

Вполне вероятно. Чем это может ей грозить?

Активизацией болезни, тоже несложно догадаться. Не факт, нет. Но опухоли штука такая, неизученная до конца, как бы там ни пыжились медики.

За последние три месяца Софья успела пройти обследования еще в двух местах за рубежом, получить консультации у нескольких онкологов и невропатологов и прийти к печальному выводу.

Лечить ее могут. А вылечить — не смогут.

Ей могут делать уколы, колоть всякую пакость, облучать гамма и прочими лучами и даже молиться над ее тушкой. Результат будет один — и будет он весьма печален.

Смерть. Если лечить — через год, если не лечить, то через полгода — восемь месяцев.

Стоят ли четыре месяца жизни того, чтобы ради них страдать, мучиться, терпеть врачей и превращать себя в инвалида?

Сложно сказать. Но Софья начала пить таблетки в той мере, которая не мешала ей вести активный образ жизни. Больше медицина ей дать ничего не могла.

Нет, предлагали-то много и всего. Традиционные и нетрадиционные методы лечения, молитвы, заговоры, пляски с бубном, новейшие исследовательские разработки, стволовые клетки…

Предлагались различные варианты, вплоть до святого старца-отшельника и мага — потомственного хилера откуда-то с Гавайев… на Софью это впечатления не произвело.

Чего уж там, жизнь была прожита хорошая. Хотя умирать все равно не хотелось. Еще столько сил, столько жизни, столько сделать можно…. а приходится уйти.

Жаль…

Компанию жаль, хотя о ней она уже позаботилась. Пакет документов подготовлен, с ее стороны все подписи проставлены, компания отойдет в хорошие руки одного из ее соперников.

Софья усмехнулась, вспомнив, как она появилась на пороге кабинета Орлова. Она терпеть не могла этого сноба, который возводил свой род чуть ли не к князьям Орловым и, по слухам, не сильно лгал, но признавала его достоинства.

Ей бы да на тридцать лет поменьше, она б его точно не упустила.

Орлов, в определенных кругах прозванный Князем, не был особенно красив, но порода в нем была, несомненно. Светлые волосы, черные брови, темно-карие глаза, орлиный нос и тяжелый подбородок. Такие лица часто глядят со старинных портретов.

— Максим Венедиктович, день добрый.

— Софья Романовна, рад вас видеть.

Не рад. И Софья это отлично знала. Она у него пару дней назад увела миллионный контракт, просто чтобы победить, чтобы доказать, что она это может. Но воспитание — страшная штука, оно не позволит вышвырнуть в окошко пожилую даму, даже если очень хочется. Вот киллеру проплатить… хотя это уже не нужно, ничего не нужно.

— Максим, давайте без церемоний, — Софья тяжело опустилась в кресло. — я старше вас почти вдвое.

— Вы мне льстите, — усмехнулся Орлов.

Женщина передернула плечами. Ей под шестьдесят, ему за тридцать, нелепо кокетничать…

— Я пришла к вам с предложением, от которого вы не сможете отказаться.

— Вот как?

— Я предлагаю вам слияние наших компаний.

— Простите, Софья Романовна — от этого предложения я отказаться…

— Не сможете, — спокойно оборвала его Софья. — У меня неоперабельная опухоль мозга. И жить мне осталось недолго. Поэтому я здесь, вместо того, чтобы разорить вас и сожрать.

Максим сидел молча несколько минут. Потом поднял на Софью глубокие темные глаза.

— Не могу сказать, что мне жаль. Я вам сочувствую, да…

— Но я попортила вам слишком много крови, я знаю. Это сейчас ненужная лирика. Скоро меня не станет, но моя компания, в которую мы с Владимиром вложили все, из-за которой он жизнью поплатился… я не хочу, чтобы она погибла вместе со мной.

Максим опустил ресницы.

— Ваши условия?

Условия были идеально просты. Софья продавала свою компанию Максиму за крупную сумму денег. Но поскольку компания стоила гораздо дороже, за ней оставались десять процентов акций, которые переходили к ее наследникам. И им же выплачивались определенные суммы на жизнь из дивидендов с компании. Софья осознавала, что просто дарит семьдесят процентов своего дела, но…

— Это слишком щедро.

— Знаю. Вас это тревожит? Умирающий человек может себе позволить тратить деньги.

— Не хочу грабить вашего сына.

— Он не имеет к компании никакого отношения. Выгоните вы его после совершения сделки — или оставите, не играет никакой роли. Я не доверила бы ему и хомячка, не то, что строительную фирму. Впрочем, вы можете дать мне еще одно обещание — и сдержать его.

— Какое же?

— Когда у меня появятся внуки — вы присмотрите за ними. Если там будет кто-то достойный… помогите ему или ей реализоваться на первых порах. Этого будет достаточно….

Сквозь воспоминания пробился посторонний звук. Софья повернула голову, глядя на соседку.

— Да?

— Может быть, вам помочь… с судном?

— Вы сами едва на ногах держитесь, — оценила Софья состояние подруги по несчастью.

Женщина улыбнулась.

— Да, я тоже та еще растяпа. Небезызвестный Семен Семенович Горбунков рядом со мной — образец ловкости. Представляете, шла домой мимо стройки — и получила по голове кирпичом.

— Хорошо, что вы живы остались.

— Да, могла умереть. Но ничего страшного, простое сотрясение мозга, — в серых, таких же, как и у нее самой глазах, плеснулась боль — странно. — Пару дней полежу — и домой выпишут.

Софья опустила ресницы.

— Мы с вами товарищи по несчастью. Как вас зовут?

— Софья Петровна. Романова. Можно Сонечка.

— Софья Романовна. Ромашкина.

— Значит, еще и тезки.

— Вот… — вернувшаяся медсестричка протягивала Софье ее сумочку. Женщина взяла ее — и едва не застонала от боли. Приподнять голову — и то было непосильно. Все же, вытащить телефон из сумки ей удалось. И даже пятьдесят долларов из отдельного кармашка.

— Возьмите. Это вам за помощь.

Девочка попыталась отнекиваться, но Софья и не таких строила. И пока та решала, куда деть привалившее богатство, набрала номер.

— Максим, здравствуйте. Не могли бы вы ввести в действие наш план чуть пораньше? Я сейчас лежу с сотрясением мозга… где?

— Вторая травматология…

— Во второй травматологии и не смогу позаботиться о фирме. Хотелось бы, чтобы вы пораньше взяли бразды правления в свои руки…

— Хорошо, — отозвались в трубке.

Орлов отключился. Софья вздохнула. Сначала дождемся врача, потом будем звонить родным.

* * *

Врач, мягко говоря, не обрадовал. Сотрясение мозга было в наличии. И хорошо бы даме полежать недельку, можно и у них. Мы, конечно, понимаем, что у нас не такие хорошие условия, как в частных клиниках, но недаром же говорят: «полы паркетные, врачи анкетные». А врачи у нас действительно хорошие.

И вам, с вашей болезнью… ну да, рентген вам ведь делали, и томограмму, и ЭЭГ, так что мы все видели, лучше полежать. Хотя бы пару дней и спокойно.

Компьютер?

Документы?!

Простите, вы можете хоть всю больницу купить и меня уволить к чертовой бабушке, но вам — нельзя! Пару дней так точно!

Софья подумала — и согласилась полежать. Сотрясение мозга штука такая. Комп нельзя, телевизор нельзя, сотовый и тот бы отобрали, но не рискнули жизнью. А лежать дома и думать о своей безнадежности?

Лучше уж здесь. Тут и медсестричек погонять можно, и с соседкой посплетничать… здесь она не останется одна.

* * *

Софья Петровна, она же Соня и Сонечка, для семьи, друзей и коллег, с интересом изучала соседку. Любопытная личность, определенно.

Уже под шестьдесят лет, но выглядит лет на десять моложе, истинный возраст выдает кожа на руках и на шее. Подтяжками и пластикой эта дама явно пренебрегает, хотя могла бы себе позволить и не такое. Одна сумочка чего стоит!

Пару тысяч долларов, определенно. Телефон из последних моделей, в котором даже спутниковая связь наверняка есть. А еще есть такие вещи, заметные каждой женщине, как стрижка, маникюр, педикюр… ухоженность и холеность. Чувствуется, что эта женщина может позволить себе многое — и позволяет.

И в то же время…

Был в соседке какой-то надлом, который было видно. Хотя ей ли кидаться камнями…

Сонечка уже совсем было собралась заговорить с соседкой, когда дверь распахнулась и в палату вошли…

Это была своеобразная процессия из трех человек.

Впереди шел симпатичный мужчина лет тридцати, весьма похожий на пострадавшую… его мать? Возможно. Светло-русые волосы пыльного оттенка, серые глаза, выразительное лицо, но скользит в нем, как медуза под поверхностью воды, какая-то внутренняя вялость, безынициативность. И как радужный взблеск из-под поверхности проскальзывает в безвольном подбородке, в изгибе губ…

Стройная фигура уже начинает чуть оплывать в районе талии и бедер, но дорогая одежда удачно маскирует этот недостаток. А деньги на счету замаскируют его еще качественнее.

За ним шла дама из разряда «дам, как не дам?». Эту можно было классифицировать без всякой неопределенности. Платье-презерватив красного цвета, щедро осветленные волосы, на которые не пожалели перекиси, полкило краски на лице, дорогие и довольно безвкусные украшения на всех доступных местах и даже маленькая татуировка на щиколотке. Она изображала амурчика, пробивающего стрелой сердце цвета артериальной крови.

Третьим шел мужчина лет сорока, со светлыми волосами. И вот о нем Софья могла сказать, что это действительно мужчина. Можно даже с большой буквы.

Такие не будут сажать даму поперек чумазой лошади и увозить в светлое будущее с тараканами и крысами в фамильной халупе. Такие сначала обеспечат всем необходимым своих родных, а потом уже… нет, потом они тоже не отправятся геройствовать. Ибо незачем. Им и в обычной жизни подвигов хватает. И не они за принцессами ездят, а принцессы за ними, еще и бога благодарят потом за таких спутников жизни.

Софья Романовна тоже приоткрыла глаза. И Софья Петровна едва не присвистнула самым вульгарным и простонародным образом.

Чтобы вот так преображаться в один миг?

Это уметь нужно…

Только что женщина на кровати была разбитой и сломленной, усталой и измученной головной болью, она просто разваливалась на части не в силах взять себя в руки. Сейчас же перед вошедшими оказалась железная леди, рядом с которой даже Маргарет Тэтчер выглядела бы бледновато — благо, обе выковали себя самостоятельно и силой духа не уступали иным мужчинам.

Из серых глаз блеснула сталь, улыбка стала откровенно ехидной.

— Сынок! Максим. Рада вас видеть, мальчики.