Секреты джентльмена по вызову

И это вскоре должно измениться. Буквально через несколько минут на главной аллее появится экипаж. С мужчиной. Она заказала его из Лондона, как заказывают модные наряды. Даже если у нее сейчас и возникали дурные предчувствия по поводу собственной опрометчивости, ничего уже не поправить.

Аннора мысленно пробежалась по содержанию тщательно составленного письма, недавно посланного по известному адресу, каждое слово которого накрепко запало в память.

«Уважаемые господа!

Я выражаю заинтересованность в тайной связи с мужчиной подобающего воспитания и благородных манер. Опрятный, холеный, способный поддержать беседу, иными словами, образованный, а также находящий приятной сельскую тишь и уединение. Заплачу более чем щедро за пять ночей совместного общения».

На то, чтобы набросать эти несколько строчек, у нее ушло три дня. Размер письма совершенно не отражал огромные усилия, приложенные на его написание. Аннора надеялась, что в агентстве поймут, в чем именно она нуждается. Небольшое объявление в газете гласило, что его сотрудники прекрасно умеют читать между строк. И все равно эти несколько строчек были самыми смелыми из тех, что когда-либо выходили из-под ее пера.

Время вышло, Аннора. Прекрати вести себя как глупая гусыня. Она чувствовала, как постепенно тает ее решимость. Когда, если не сейчас? Если ей хотелось, пока не поздно, познать таинства страсти, надо брать дело в свои руки. И вот она стоит у окна, ожидая прибытия подарка к дню рождения. Идеального мужчину, который никогда не разобьет ей сердце, не будет притворяться, что влюблен, ради того, чтобы получить ее деньги, того, кто прекрасно понимает временный характер их связи, задуманной исключительно ради обретения опыта плотских наслаждений. Без сожалений, трагедий и обид.

Пять ночей удовольствия будет достаточно. А потом она достойно встретит свою судьбу, судьбу, в неотвратимости которой ее заверили лучшие юристы Англии. Ее ожидал либо брак до достижения своего тридцать третьего дня рождения и сохранение в собственности поместья и благосостояния, либо, в том случае если она пожелает остаться незамужней, поместье и большая часть состояния отойдет в руки церкви и других благотворительных организаций. Дом будет превращен в школу, а ей придется переселиться в небольшой коттедж и довольствоваться скромной суммой денег, которая позволит жить просто, без излишеств. Изящные наряды и финансовая самостоятельность останутся в прошлом.

В любом случае, независимо от выбора, с прошлой жизнью будет покончено. Замужество подразумевало переход сказочно огромного состояния под контроль мужа. Остаться одинокой означало передать свои богатства церкви. Ни одна из альтернатив ее не прельщала. Устав от бесплодных раздумий, Аннора решила в последний раз побаловать себя покупками, заказав возмутительно огромное количество нарядов и аксессуаров, а в придачу к ним мужчину.

Послышался шелест гравия на подъездной дорожке, сердце оглушительно забилось. Бросив взгляд в окно, Аннора заметила, как мелькнул дилижанс, быстро исчезнув из вида, полностью скрытый монументальной полукруглой лестницей, ведущей к парадному входу в особняк. Чтобы хорошенько рассмотреть экипаж, необходимо было полностью выглянуть из окна, но Аннора не хотела, чтобы ее намерения выглядели настолько очевидными.

В дверях появился Пламсби, дворецкий.

– Мисс, ваш гость уже прибыл. Можно ли мне заметить, что он слишком красив для библиотекаря?

Пульс пустился вскачь, взволнованный разум уловил только последние слова верного слуги. Прибывший красив. Аннора мысленно прорепетировала приветствие. Она будет современной и утонченной. Взглянув напоследок в зеркало, она убедилась, что прическа в порядке, как и лицо. Сделав глубокий вдох, она покинула комнату, внезапно почувствовав себя слишком яркой в желтом муслиновом платье на фоне приглушенных тонов бледно-голубого холла. Однако времени переодеваться не было, невозможно сбежать с парадной лестницы незамеченной. Он ее уже увидел.

Аннора улыбнулась и направилась к нему навстречу.

– О, вы уже прибыли. Полагаю, путешествие было приятным? – Она крепко обхватила себя за талию, надеясь скрыть нервозность. Неожиданно на щеках проступил предательский румянец. Эпитет «красивый» недостаточно полно отражал его потрясающую внешность, причем настолько, что Аннора потеряла дар речи. Они знакомы всего минуту, а она уже не может вымолвить ни слова.

Чай! Она уцепилась за эту идею.

– Пламсби, распорядись подать чай в гостиную. Я приму нашего гостя там. – Едва эти слова слетели с ее губ, Аннора поняла, что совершила ужасную ошибку. – Простите, я непростительно забегаю вперед, ведь мы не успели познакомиться. Меня зовут Аннора Прайс-Эллис. – Она протянула руку, рассчитывая на деловое рукопожатие, однако гость бережно склонился над ней, коснувшись губами пальцев, не отводя взгляда от ее глаз. Рутинная процедура знакомства превратилась в его исполнении в нечто более значительное. Некий пролог, обещание.

– Николас Д'Арси, к вашим услугам.

К вашим услугам. Аннора тяжело сглотнула. Он здесь, и он великолепен! Пронзительно синие глаза смотрели поверх ее едва ли не дрожащей руки, взгляд казался захватывающим и глубоким. Черные волосы небрежно собраны назад в хвостик, открывая высокие скулы и самый совершенный из виденных ею у мужчин рот. Тонкая волевая верхняя губа, чуть более полная нижняя. Достаточно полная, чтобы пробуждать определенные чувственные желания.

Господи, как далеко вперед забежали ее мысли! Они едва встретились, а она уже представляет, как касается пальцем его губ. Аннора взяла себя в руки и неловко присела в реверансе, внутренне сомневаясь, правильно ли поступает? Следует ли делать реверанс мужчинам подобного сорта? Интересно, какого сорта этот мужчина? Джентльмен, переживающий не лучшие времена, или обрядившийся в дорогие одежды невежа, лишь подражающий изящным манерам человека из общества? Возможно, следует сделать реверанс просто для того, чтобы поддержать видимость приличий? Почему бы и нет? Это ведь ее выбор, ее фантазия. И она может воплощать ее в жизнь по собственному желанию.

Ей уж точно не следовало стоять посреди просторного холла, не отводя от него глаз. Годы правильного воспитания давали о себе знать. В голове вертелась единственная связная мысль: «Сейчас надо пригласить его на чай, а далее все само образуется». Чай успокоит натянутые нервы, позволит беседе свернуть в привычное русло любезных вопросов и ответов. «Добавить ли сливок, сахар? Пирожное или сэндвич?» Подобная вежливая беседа позволит немного к нему привыкнуть.

Аннора указала в сторону широкого дверного проема слева от себя и произнесла тоном, который, она надеялась, был утонченным и изысканным.

– Пламсби накроет нам чай в гостиной. Вы сможете отдохнуть после долгой дороги, и мы обсудим наши дела.

Достойное начало знакомства. Лучше раз и навсегда обговорить частности, прежде чем все зайдет слишком далеко.

В глазах Николаса блеснул озорной огонек, уголки восхитительно дрогнули, когда он улыбнулся. С заговорщическим видом гость чуть подался вперед, его совершенное тело оказалось настолько близко, что Аннора уловила неповторимый мужской аромат. Свежескошенное сено, лаванда, бергамот, в сочетании с лимонными нотками, само воплощение солнечного лета.

– Вы воспринимаете это как дело?

Внезапно она потеряла способность связно мыслить, что-то пробормотала о клиентах и заказчиках и необходимости обсудить соглашение ради обоюдной выгоды. Его палец мягко лег на ее губы.

– Что за прелестный солнечный денек ожидает нас, Аннора. Почему бы вам не показать мне сад? Мы могли бы продолжить разговор, прогуливаясь по его аллеям.

– Удастся ли нам достичь там достаточного уединения? – вежливо попыталась подстраховаться Аннора. Вести беседы о сделке на улице, где их могли подслушать? Она скрыла правду от слуг, когда рассказывала о вероятном визитере.

– А мы склоним головы и будем шептать друг другу на ушко. – Его глаза улыбались, когда он предложил ей руку, очень твердую, затянутую в тончайшее синее сукно, еще одно свидетельство того, что его одежда и манеры безупречны. Николас низко опустил голову, почти касаясь головки Анноры, голос зазвучал нежно и вкрадчиво. – Кроме того, я недавно обнаружил, что риск быть застигнутыми придает определенную пикантность даже самой заурядной прогулке. Вы так не думаете?

– Поверю вам на слово, мистер Д'Арси. – От одной мысли об этом ее пронзил сладостный трепет, слегка приглушив осознание того, что мужчина, одетый в шикарный синий сюртук, модные бриджи и сапоги, определенно не джентльмен.

– Пожалуйста, зовите меня Николасом. Мистером Д'Арси всегда был мой отец. Вы не против?

Как же быстро она потеряла контроль над беседой. И в самом деле, незнакомец чудесным образом умудрился взять разговор в свои руки. Он находится в холле всего пару минут, а уже раздает команды. Даже не представляя, где находится сад, Николас подхватил ее под руку и повел через высокие стеклянные двери на веранду, словно прожил в этом доме всю жизнь. Аннора не ожидала, что гость выкажет подобную непринужденность. Она предполагала играть первую скрипку. Сделка должна была состояться исключительно на ее условиях, на ее территории, в прямом и переносном смысле. Отсылая письмо, она ощущала определенную безопасность, пусть даже минимальную, уверенная, что он гость, а она хозяйка. Теперь же стало очевидно: они могут легко поменяться ролями.

Прогулка в саду вернула ей чувство уверенности, позволила привести в порядок растрепанные чувства. Гость задавал учтивые вопросы, периодически останавливаясь рассмотреть прелестные клумбы или отпустить комментарий по поводу того или иного цветка. Аннора отвечала, ощущая, как к ней возвращается контроль, вновь входя в привычный образ хозяйки.

Николас остановился у одного цветка.

– О, а это и в самом деле большая редкость. Тропический ирис, если не ошибаюсь? Очень порочный, не правда ли? С этими его тычинками, бесстыдно выглядывающими из соцветия?

Аннора залилась краской при этом слегка завуалированном упоминании фаллоса.

– У всех цветов есть тычинки, мистер Д'Арси.

– Да, но не у всех тычинки столь откровенно выставлены на всеобщее обозрение. Сравните, например, с этим скромным розовым цветком. Его тычинки аккуратно спрятаны под тесно сомкнутыми лепестками. Не то что у нашего приятеля. – Он снова показал на ирис. – Он весьма откровенен, тычинки бесстыдно выглядывают из плоской чаши, высокие и горделивые в своей красе.

– Цветы сложно назвать сексуальными созданиями, мистер Д'Арси.

– Вы так думаете? При всем моем к вам глубочайшем уважении я вынужден с вами не согласиться. Они, вероятно, самые сексуальные, самые склонные к промискуитету, – Николас сделал драматическую паузу, изогнув бровь, подчеркивая слово «промискуитет», – создания в этом подлунном мире. Подумать только, они опыляются и подвергаются перекрестному опылению с множеством различных партнеров каждый день, и все ради того, чтобы разбрасывать по ветру семена, нисколько не заботясь о том, где найдут они свой приют.

Этикет и правила приличия настоятельно требовали с ее стороны положить конец фривольной беседе, но она никак не могла заставить себя так поступить. У него самый приятный голос из тех, что ей доводилось слышать, чуть шепчущий, обволакивающий тенор, словно ласкающий произносимые им слова, создавая чувственные порочные образы в каждом предложении. Его голос обладает магической силой превратить любой, даже самый невинный предмет беседы в воплощение соблазна. Ей следует ввести их отношения в рамки приличия.

– Мистер Д'Арси, это вряд ли можно считать подобающим предметом для обсуждения.

– Я снова вынужден настаивать, зовите меня Николасом, – мягко пожурил он. – И, откровенно говоря, вы пригласили меня сюда не ради того, чтобы я вел себя подобающе.

Очень своевременное замечание. Возможно, ей не представится лучшей возможности раз и навсегда определить сущность их отношений. Они вернулись к прерванной прогулке, оставив позади фаллический ирис и великолепные цветники. Удалившись от усадьбы достаточно далеко, они брели по тенистой аллее по направлению к декоративной постройке в отдалении, имитирующей римскую крепость. Лучшего уединения невозможно пожелать. На мгновение в голове промелькнула мысль, что он намеренно увел их в этом направлении.

– Да, Николас, я пригласила вас сюда не для того, чтобы вы вели себя подобающе. Но и не затем, чтобы предаваться безудержной оргии. – На этом ее прямота иссякла. Да, она не робкого десятка, не боится высказать собственное мнение. До сей поры Аннора без опаски шла по жизни своим путем, но сейчас вступила на доселе неизведанную территорию. Она никогда не облекала в слова подобные чувства и желания перед посторонними, не говоря уже о красивом мужчине, буквально пожиравшем ее внимательным взглядом.

Конечно, она снискала его внимание! Но ведь это его работа.

– Понимаю, – серьезно ответил Николас, успокаивающе кладя ладонь на ее руку. – Что вы сказали слугам?

– Я представила так, будто вы приехали разобраться с моей библиотечной коллекцией. Она довольно велика, и ее давно никто не пытался каталогизировать. В последний раз этим занимался мой дед около полувека назад.

Лукавая улыбка на его лице наполнила ее сердце покоем. Она долго думала о достойном поводе для приглашения постороннего мужчины в свои владения.

– О, Аннора, вы очень милы и предусмотрительны. Изобразить меня занудным ученым, книжным червем. Это точно отведет возможные подозрения, будто мной в отношении вашей особы двигают недозволенные мотивы. Кроме того, вы придумали занятие, которое позволит мне ежедневно встречаться с вами наедине и, самое замечательное, сопровождать вас в поездках по округе. Никому и в голову не придет, что вы будете держать своего гостя при себе, не показав ему живописные окрестности.

Аннора расцвела от похвалы. Они уже успели повернуть от крепости и возвращались в сторону дома, когда он продолжил:

– Что касается нас, мы больше не будем возвращаться к разговору о договоренностях. Мы здесь для того, чтобы стать друзьями. И не позволим помешать нам в этом таким приземленным материям, как «сделки», «контракты» и «соглашения». – Он сморщил нос, шутливо выказывая отвращение, вызвав у нее искреннюю улыбку. – Однако, покончив с этим, я бы хотел все-таки попросить вас несколько минут оставаться серьезной. – Ник обернулся и взглянул ей в лицо.

Они остановились. За его плечом виднелась усадьба, словно напоминая о том, что, когда они вернутся, все это гипотетическое предприятие обретет реальную почву. Точка невозврата начиналась у ворот сада. Николас взял обе ее ладони в свою руку, его пожатие было теплым и сильным, взгляд искренним.

– Мы на пороге восхитительного и очень личного путешествия, Аннора Прайс-Эллис. Я горд представившейся мне возможности пройти этот путь вместе с вами. Путь, который изменит нас обоих. Несомненно, вы уже неоднократно размышляли на эту тему, однако должен вас спросить в последний раз: вы готовы? Вы этого искренне желаете? Не приняли ли вы решение под влиянием какого-либо давления или стечения обстоятельств?

Наверное, именно так должна была бы она выглядеть у алтаря. Стоя рядом с возлюбленным, глядя ему в глаза и сознавая, что он чувствует то же самое. Умом Аннора понимала, он вынужден спросить, не осталось ли у нее сомнений. Понимала, в его просьбе нет ничего и отдаленно напоминающего любовь, брак, таинство. Однако это не могло затмить впечатления, что они сейчас приносят своего рода клятвы, вручая себя друг другу, пусть даже на короткое время. После сегодняшнего дня он всегда будет принадлежать ей. На всю жизнь она сохранит в душе частичку Николаса Д'Арси, своего первого и, возможно, единственного настоящего любовника.

– Готова. – Аннора кивнула, ее тихий голос пронзил тишину раннего летнего вечера.

Николас приложил ее руки к своим губам.

– И я тоже. – Он ободряюще улыбнулся. Возможно, услышал трепет в ее голосе. – Будьте уверены, я точно знаю, чего вы хотите.

Глава 3

Она хотела брачной ночи, медового месяца, удовольствий, испытываемых любовниками, познающими друг друга впервые, вкушающими наслаждения телесные и духовные. Это один из самых сложных сценариев, которые ему доводилось претворять в жизнь. Весь секрет в том, чтобы создать ощущение интимности, подобия некой сопричастности, несравнимой с физическим наслаждением и не обнажающей потаенные чувства. Ник предпочитал давать физическое наслаждение, секс, не обременяя себя близостью. Поднявшись в отведенную ему комнату, он открыл саквояж, единственный предмет личного багажа, который не позволил распаковать слуге. Окинул задумчивым взглядом предметы своего ремесла, выкладывая их на туалетный столик, подобно тому как хирург обозревает перед операцией скальпели и пилы. Крошечные стеклянные флаконы с ароматическими маслами, скандально дорогие «французские конверты» из тончайшей кожи ягненка, шелковые ленты, невесомые павлиньи перышки. Как часто он пользовался этими вещицами не только для удовлетворения клиенток, но и для собственного удовольствия. Они были придуманы с единственной целью – обрести физическое наслаждение. Это его страховка, способ доставить удовольствие даже в том случае, если он совершенно не заинтересован женщиной. Но если женщина желанна, они могли подарить поистине неземное блаженство.

Перед ним не стоял вопрос, как увлечь Аннору в чувственное приключение. Сложнее продемонстрировать некую душевную близость, ту самую интимность. По натуре он сам достаточно закрытый человек, однако рано приобрел способность разговорить собеседника, заставить его раскрыться. С одной стороны, это помогало лучше узнать окружающих, с другой – служило средством самозащиты. У людей, занятых рассказом о себе, как правило, нет нужды интересоваться собеседником.

Николас убрал свой «арсенал» в ящик комода, тщательно спрятав вещицы среди галстуков. Библиотекари не возят с собой павлиньи перья и ленты. Он улыбнулся. Библиотекарь? Нечто новенькое. В зависимости от желаний клиенток ему случалось примерять на себя множество ролей. Он превратился в хамелеона. Человеку, избравшему себе подобный способ заработка, часто приходится изображать из себя того, кем он на самом деле не является, что не всегда плохо, особенно в том случае, когда фантазия значительно лучше реальности, полной горестей и отравляющего душу чувства вины.

Однако здесь не место подобным размышлениям. Николас отбросил прочь горестные мысли и закрыл ящик. Лучше бы он занялся разработкой стратегии. Этим вечером ему не понадобятся «инструменты». Аннора совсем не готова, несмотря на ее смелые слова, якобы свидетельствующие об обратном.

Он с самого начала почувствовал ее нервозность, она вела себя так, будто не верила, что кто-то ответит на ее письмо. Ник старался заручиться телесным контактом, дотронувшись до нее сразу после их сумбурного знакомства, запечатлев на ее ручке любезный поцелуй. Да и потом использовал малейшую возможность вежливо касаться ее. Аннора пугалась, он опасался, что она изменит решение. Незавидная перспектива. Он не мог этого допустить, поскольку к тому времени, когда покинул Лондон, успел мысленно распорядиться этими деньгами.

Он прекрасно понимал силу и власть прикосновения, способного без слов убедить собеседника. Опыт подсказывал: люди более склонны делать то, что ему нужно, если сопроводить просьбу телесным контактом. Когда они вернулись домой и ему удалось снискать ее согласие, она начала постепенно оттаивать.

Нет, Аннора вовсе не холодная и не испытывала к нему неприязни. Ник увидел, как неистово забилась тоненькая жилка пульса, когда она встретила его в холле. Заметил выступивший на щеках румянец во время беседы об ирисах в саду. Она прекрасно сознавала, что происходит. Однако правила приличия настолько крепко засели у нее в голове, что, как бы она ни хотела отбросить их в сторону, пусть даже на время, задача оказалась куда сложнее, чем она предполагала. Он может помочь ей справиться с этой проблемой. На самом деле хотелось узнать, почему она вообще написала письмо?

Николас перебрался на постель и удобно растянулся, заложив руки за голову. До ужина еще два часа, необходимо воспользоваться передышкой и хорошенько подумать. Он попытался представить ход событий, словно нанося их на карту, подобно генералу перед решающей битвой. Полем боя сегодня станет обеденный стол в гостиной. Не так уж и сложно. Существуют миллионы способов поглаживать ножку бокала, мягко обхватывать пальцами его чашу, вкушать пищу и наслаждаться напитками так, чтобы вызвать сексуальный интерес, заставить раскрыться, успокоиться, думать о нем в большей степени как о мужчине, чем инструменте для удовлетворения нужд.

Сегодня перед ним двойная цель. Для Анноры он хотел уничтожить любое ощущение искусственности и неловкости их связи. А для себя определить, что заставило ее написать письмо.

Подобного рода запросы не делаются от скуки или ради удовлетворения минутной прихоти. Николас подумал о дуэльных пистолетах в его саквояже и быстро перебрал в уме обычные причины. Был ли это с ее стороны акт мести? Существует ли круг лиц, которых возмутит или оскорбит ее поступок? Не в первый раз на его памяти женщина пытается таким образом избежать нежеланного брака. Подобные сделки редко честны, в каждой из них не обходится без подводных камней.

Само по себе письмо ничем не примечательно. По дороге сюда он внимательно изучил его, но не нашел подсказок. Строчка, описывающая любовь вероятного кандидата к сельской глубинке, вызвала ироничную ухмылку. Еще более любопытным показалось упоминание тиши и уединенности. Имело ли это значение? Она затворница? Действительно ли предпочитает уединенность сельского имения, какой бы невероятной ни казалась эта мысль? Простая логика свидетельствовала о том, что затворница, избегающая компании себе подобных, вряд ли испытывала нужду в человеке, способном поддержать беседу. По прибытии Николас на практике подтвердил справедливость своего умозаключения. Итак, независимо от логических построений, опыт опровергал предположение о свойственной мисс Прайс-Эллис любви к уединению. Да, она изрядно нервничает, но ни в коем случае не отшельница.

Ник принялся обдумывать другое объяснение. А не была ли она вынуждена вести подобный образ жизни? Покинутая всеми в безвестности? Жаждущая любого человеческого контакта? Подобное предположение выглядело несколько натянутым. Суссекс не край света, расположен менее чем в пяти часах езды от Лондона. А женщина, готовая потратить тысячу фунтов за пять ночей наслаждения, если бы захотела, вполне могла бы себе позволить сезон в Лондоне.

И еще момент, вызывающий вопросы и сомнения. Мотивы. Лондон предполагал определенные приоритеты и планы для незамужней наследницы с неплохим состоянием. Они выражались одним емким определением – ярмарка невест. Сезон удовлетворил бы любую тягу к интиму, обеспечив наследницу достойным супругом. Особенно Лондон в июне. Город переполнен мужчинами в поисках богатых невест. В голове всплыла строчка из романа некоей Остин, столь любимого его знакомыми дамами. «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену», или что-то вроде того. В данном случае молодая леди, «располагающая средствами», без мужа, представляла собой довольно странную картину.

Таким образом, если мисс Прайс-Эллис не являлась затворницей по натуре и не пребывала в вынужденном одиночестве, остается третий вариант. Она намеренно выбрала для себя жизнь в деревне. Из всех возможных объяснений это было самым таинственным. С какой стати молодая леди предпочитает прозябать в глуши, если ее к тому ничто не вынуждает? Почему решила ввязаться в рисковую аферу с платным «деликатным джентльменом», когда потенциально возможная успешная брачная партия ожидала ее всего в пяти часах езды?

Существовало много поводов, по которым богатая женщина решила бы избегать лондонского света, и ни один из них не подходил к данному случаю. Как правило, основной причиной являлась внешность, обычно малопривлекательная, а уж это определенно не имело никакого отношения к Анноре. Данную причину следовало отбросить не раздумывая.

Да, безобразная клиентка могла стать для него проблемой. Как бы эгоистично и мелко это ни звучало, но он привык к красоте. Большинство женщин, которые могли его себе позволить, были далеко не уродливы. Им просто представлялось любопытным познать то, что должно принадлежать им по праву замужества, чем обязаны обеспечить их добросовестные мужья. К счастью, Аннора красива тихой недооцененной красотой. И она немедленно привлекла его внимание.

Когда они прогуливались по саду, она произвела на него впечатление настоящей богини, естественной и обворожительной. Он наслаждался созерцанием ее прелестных черт. Мягкий изгиб чуть тронутых розовым щечек, придававший изящные очертания контурам милого личика, насыщенный болотисто-зеленый цвет глаз, напоминающий о летней сочной траве, светлые пшеничного цвета волосы, которые, намокнув, вероятно, приобретали оттенок дикого меда, гипотеза, которую Ник не против проверить. Фигура таила очаровательные изгибы и выпуклости, скрытые под несколькими слоями тонкого муслина, длинные стройные ножки, узкая талия, высокая полная грудь. Аннору уж точно нельзя назвать дурнушкой. Что еще более сгущало покров тайны. Как прелестная богатая леди могла дойти до такого?

У него был единственный способ получить ответы на многочисленные вопросы. Николас дернул сонетку, вызывая камердинера. Пришло время переодеться к ужину. Сегодня Ник желал, чтобы его туалет был во всех отношениях безупречным. Помогавший ему молодой паренек по имени Питер, мог похвастаться если не опытом, то по крайней мере некоторыми талантами в своем деле. В конце концов совместными усилиями им удалось достаточно изящно обрядить его во фрак, лилово-голубой жилет с восточным орнаментом и всего в две попытки завязать галстук модным узлом «Осбальдестон».

Николас отпустил Питера и последний раз взглянул в зеркало с целью удостовериться, что бриллиантовая головка галстучной булавки выступает достаточно из изысканных складок сложного узла, чтобы поймать искорку света, плечи фрака тщательно разглажены, а волосы аккуратно стянуты назад тонкой черной ленточкой. Длинные волосы, возможно, и не последний крик лондонской моды, однако поразительно, сколько женщин восхищались ими в спальне!

Удовлетворенный внешним видом, Николас прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Да начнется обольщение! И не важно, какие призраки из прошлого пробудила в нем деревня, он справится со своей задачей. Займется любовью с мисс Прайс-Эллис так, будто от этого зависит все. Ибо так оно и есть.

Мистер Д'Арси уже спустился гостиную, твердо следуя предписаниям этикета, гласящим, что джентльмену не следует заставлять леди ждать себя. Элегантно одетый, Николас держался непринужденно и уверенно, темный вечерний костюм создавал заметный контраст белизне мраморной отделки помещения. В одной руке он небрежно держал полупустой бокал с аперитивом, отрешенно устремив взгляд в окно на зеленую лужайку газона. Он немедленно обернулся, услышав легкое постукивание туфелек и тихий шелест юбок.

– У вас прелестный дом. Я восхищен. – Рука устремилась в сторону длинных окон, указывая на сад, однако взгляд его был направлен только на нее, безмолвно свидетельствуя о том, что он наслаждается иным зрелищем.

Приятная волна тепла накрыла ее при виде столь откровенно высказанного одобрения. Прежде чем вызвать горничную, Аннора провела в своей спальне более часа, лихорадочно подыскивая платье, и остановилась наконец на бледно-лиловом шифоне. Очевидно, искренний восторг гостя стоил затраченных усилий.

– Спасибо. Хартшейвен стоит того, чтобы им восхищались. Он был задуман как воплощение прекрасного.

– О, это определенно так. – Его губы еще шире растянулись в приветливой улыбке, открывшей очаровательную ямочку в левом уголке рта.

Господи, как ему удается превратить любой комментарий в комплимент? Делать нечего, надо продвигаться вперед и спокойно относиться к возможным осложнениям. Аннора подошла к окну и кивнула Николасу, чтобы он к ней присоединился. Она попыталась перевести беседу на нейтральную тему, которая бы с меньшей вероятностью будоражила ее чувства, однако, погруженная в раздумья о грядущей ночи, едва могла связать пару слов.

– Мой прадед устроил сады по проекту Кента и Брайджемана.

– Я узнаю их стиль.

Ник стоял у нее за плечами. Аннора ощущала слабые нотки его одеколона, не подозревая доселе, что мужчина может так соблазнительно пахнуть. Она настолько углубилась в этот аромат, естественно не выдавая себя, что едва не утеряла нить разговора.

– Мне посчастливилось побывать в Чизвик-Хаус. Сады Берлингтона так же совершенны, как ваши.

Чизвик? Это упоминание немедленно привлекло ее внимание. Аннора не удержалась и украдкой бросила на собеседника взгляд. Чизвик-Хаус знаменитое владение графа Берлингтона. Кем бы ни был Николас Д'Арси, он вращался в весьма влиятельных кругах, если его туда приглашали. Он поймал ее взгляд прежде, чем она успела отвернуться, и усмехнулся.

– Удивлены?

– Я вас едва знаю. Думаю, в данном случае все может вызвать удивление. – Ее тон прозвучал чуть более резко, чем она того желала, но в теперешнем положении Аннора хваталась за любую соломинку, чтобы удержать самообладание. Тот факт, что она его «едва знала», вовсе не замедлял отчаянное биение ее пульса или желание упиваться каждым его комплиментом. Ввязавшись в эту авантюру, она надеялась, что логика удержит от слишком эмоциональных реакций. Эта стратегия давала сбой.

Николас успокаивающе накрыл ладонью ее руку. Едва ощутимое прикосновение вызвало легкое покалывание.

– Мы исправим это за ужином. – Он кивком указал в сторону входа в гостиную. – Полагаю, ваш дворецкий готов сделать объявление.

Пламсби откашлялся, привлекая внимание. Аннора была настолько поглощена Николасом, что не заметила появление дворецкого.

– Ужин подан.

– Я велела Пламсби подать ужин в малой столовой, – заметила Аннора, довольная, что наконец говорит по существу.

С каждой минутой общения ее реплики утрачивали хозяйский тон. Нет, совсем не так она представляла себе их разговор. В ее фантазиях ей отводилась роль утонченной леди, всегда неуловимо опережающей собеседника, прекрасно знакомой со всеми светскими нюансами непринужденного тет-а-тет. К сожалению, фантазии мало соответствовали действительности, в которой ее робкие манеры провинциальной барышни не могли соперничать со сверкающим лоском его лондонского обаяния. Аннора не обладала подобной утонченностью. Оставалось надеяться, что ее элегантная столовая окажется на высоте.