Перехват

— Робокопом!

Мишай кивнул и посторонился:

— Проходи. Будешь сразу за Афродитой.

Пожала плечами, становясь за девчонкой, которая на богиню красоты была похожа ровно так же, как и я на звезду Голливуда двухвековой давности. Нас быстро проверили на наличие колюще-режущих предметов, поставили метки и пропустили в зал. Не задерживаясь, прошла к стойке: там уже сидели Сташи и Даник. Молча втиснулась между ними и поверх очков бросила требовательный взгляд на бармена. Мальчишка-полукровка понятливо кивнул и ловким движением наполнил стопку мутной гадко пахнущей жижей.

«Самогон, — узнала я. — То, что надо».

Опрокинула первую порцию и даже не поморщилась. Хорошо пошла! Жаль, на оборотней алкоголь действует слабо.

— Еще!

Сташи заерзала на стуле, Даник притих. Я тяпнула вторую стопочку.

«О, что-то есть!..» — с удовольствием отметила разливающееся внутри тепло и махнула бармену: наливай, не спи!

— Джейн, золотце, тебе плохо? — не выдержал Даник.

Обернула к нему мрачное лицо.

— Да, но я сейчас выхлебаю еще полбутылки, и мне станет хорошо! — пообещала, заглатывая третью рюмочку.

— Что случилось, Джейн? — теперь уже забеспокоилась и подруга. — Тебе нужна помощь врача?

— Угу, — буркнула я. — Желательно психиатра.

Сташи улыбнулась, решив, что если я пытаюсь шутить, то это — хороший знак. Наивная.

— В этом я как раз могу тебе помочь, — весело заявила она. — Липовый психиатр, скрывающийся под именем «Лучшая подруга», сделает все как надо. Рассказывай!

Я протянула бармену пустую стопку:

— Официант, тебе за что платят? Не хочу сегодня видеть дна!

— Как скажете, мэтр, — улыбнулся парень. Вот! Вот что значит профессионал своего дела! Знает, что нужно сказать, чтобы продать свои услуги. А назвал бы «леди», я бы ему бар разворотила…

— Скажи-ка, Сташи… — Я резко обернулась к подруге. — У меня есть паранойя?

— Однозначно!

— Я серьезно.

— Я тоже!

Тут я чуток подвисла, поскребла в затылке и скосила глаза на Даника:

— Это правда?

— Сто процентов, — ответил он.

Я нахмурилась:

— И давно?

Друзья переглянулись:

— А сколько мы знакомы?

Хороший вопрос. Настолько, что захотелось не стопку опустошить, а всю бутылку махом. Хотя знакомы мы были не так долго. С Даником — чуть больше семи лет. Со Сташи еще меньше. Года четыре. С тех пор, как она устроилась ассистентом к нашему штабному стоматологу. Три года работала у него на побегушках, потом открыла свой кабинет. Теперь с гордостью называет себя военным медиком и самым наглым образом демпингует конкурентов (хоть МАРАП и содержит клинику для сотрудников, услуги докторов оплачиваются за счет наших страховок по вполне себе розничным ценам).

Я мысленно хохотнула, вспоминая нашу первую встречу: «Военный медик — ага, как же! При виде обычного волчьего клыка в обморок хлопнулась!»

Ну я же тогда не знала, что она — чистокровный человек и специализируется только на гуманоидных челюстях! Села в кресло и, недолго думая, выдала ей на-гора свое главное достояние. Хорошо, что она бормашину включить не успела, иначе я бы ей сверло вместе с пальцами откусила. Стоматологов, знаете ли, с детства боюсь, а когда они на меня всем весом падают — так вообще.

— Что у тебя все-таки случилось, золотце? — позвал Даник.

Я вздохнула, возвращаясь в жестокий мир настоящего.

— Новенького привели, — выдала обреченно. И тут же запила горе очередной стопкой.

— Аудит? — нахмурилась Сташи.

Мотнула головой:

— Это у вас аудит, а у нас — проверки. Но он вроде не по этой части. Если верить мэтру Сингуру — сторонний наблюдатель.

Парень аккуратно, двумя пальцами потер переносицу.

— Так, напомни: Сингур — это такой пухлячок-бюрократ из штаба?

— Побольше уважения, Даник! — возмутилась Сташи. — Это сейчас он пухлячок, а раньше был весьма талантливым пехотинцем.

— И что случилось?

Я подперла кулаком щеку.

— Да какая-то неприятность с коленом…

— Погоди! — со странным выражением на лице перебил Даник. — Дай я перефразирую: его перестала звать дорога приключений, когда ему прострелили колено?![1]

— Вообще-то обе коленные чашечки, — поправила я. — Он был в плену, его пытали. Не понимаю, что здесь смешного.

— Ну да, конечно. — Под нашими со Сташи пристальными взглядами парень закашлялся и вновь попытался вернуть лицу серьезное выражение. — Давай вернемся к твоему наблюдателю. Как он?

— В смысле? — не поняла я.

— Как выглядит, сколько лет?

— Да под сотню уже.

— Хм… ну да, — скривился Даник. — С таким особо не поторгуешься. Старички — они бывают очень преданы своему делу.

— Эй! — недовольно хлопнула Сташи ладонью по стойке. — Ты не путай. Он оборотень, а не человек. Дели на три.

— И что будет, если разделю? — не сообразил парень.

— Узнаешь реальную изношенность организма, — с умным видом объяснила врач. — Вот наша Джейн, например. Ей уже шестьдесят шесть, а выглядит как на двадцать пять! Убила бы за такую возможность…

И эти два чудика уставились на меня с откровенно гастрономическим интересом. Как будто всерьез размышляли, добавит ли им мое расчленение пару лишних годков.

Я тоскливо провела пальцем по ободку стопки.

— Ничего не выйдет.

— В смысле? — удивился Даник.

— Ты ведь сейчас думаешь, станешь ли оборотнем, если я тебя укушу? Нет, не станешь. Это обычная городская легенда. Оборотнем нужно родиться.

Даник разочарованно поморщился и отвел глаза.

— Ничего подобного я не думал, — пробормотал он с видом «жизнь несправедлива». — Ты так говоришь, как будто мы с тобой пять дней знакомы! Давай лучше вернемся к твоему новенькому. Как, ты сказала, его зовут?

— Я не говорила, — скривилась от мысли о гаденыше. — Фенрир Тант.

И запила еще одним глотком. Сразу стало легче. Отлично! Значит, план такой: следующие три месяца буду пить всякий раз после произношения этого имени. Долой раздражение и грусть! Стану веселым беззлобным алкоголиком.

— Как он выглядит? — требовательно дернула меня за плечо Сташи. Кажется, она тоже успела отхлебнуть из моей бутылки. Я грозно посмотрела на бармена — тот виновато развел руками: мол, простите, мэтр, не уследил.

— Ну, значит, так! — Я решительно отодвинула бутылку подальше от загребущих ручек уже малость «поплывшего» медика (и это взрослая замужняя женщина с двумя детьми!). — Уродец страшный!

— Правда? — с явным огорчением протянула Сташи. — Так уж и уродец?

— Ага! — кивнула я, радуясь шансу хоть как-то подгадить Фенриру. — Нос — во! — изобразила рукой клюв птицы-тукана. — Зубищи — во! — клацнула сведенными ладонями на манер капкана. Хотя это была страшилка специально для Сташи — я-то считала, что крупные зубы для волка завсегда плюс. — И глаза: голубые-голубые! Аж противно.

— Голубые? — удивилась подруга. — Аномалия, что ли? Генная мутация какая-то?

— Разве у оборотней бывают глаза не желтого цвета? — поддакнул Даник.

Я уныло подтянула солнцезащитные очки повыше на переносицу.

— Он чертов аристократ, — сказала так, будто это должно было все объяснить. Естественно, никто ничего не понял. Пришлось вдаваться в подробности. — Ну вы же знаете, что у оборотней есть две основные правящие династии: аристократы и военные? Как, например, ваши радикалы и консерваторы: те же лоббирование собственных интересов, вечная борьба за власть и перевыборы каждые десять лет.

Друзья с умным видом кивнули. Я продолжила:

— Но у вас говорят: «Кто в молодости не был радикалом — у того нет сердца, а кто в зрелости не стал консерватором — у того нет ума».[2] А у нас партия — это на всю жизнь. С раннего детства нас обучают так, чтобы мы были достойными представителями своей группировки. И как раз в этом кроется отличие. Воины учатся создавать единый облик, собирая лучшее и от человека, и от волка. Потому я могу обратить практически любую часть своего тела, но уже лет тридцать не превращалась в зверя полностью. А вот аристократы наоборот: доводят до совершенства каждую из своих ипостасей.

— Но почему? — удивился Даник. — Неужели так сложно научиться и тому, и другому?

Внимательно посмотрела на него поверх очков: забавный человечек. Он всерьез считает, что за столько веков ни одному оборотню не пришла в голову эта «гениальная» идея?

— Сложно, — ответила, подпирая щеку ладонью. — Знаешь, сколько лет нужно тренироваться, чтобы научиться оставлять одно ухо волчьим, а второе — человеческим? Вот то-то! У меня ушло почти пять. И еще столько же, чтобы довести это умение до автоматизма. До уровня интуиции. Чтобы делать, почти не задумываясь. И это — только одно ухо! А ты прикинь, сколько у меня всего частей тела? Да еще эта прокачка дополнительных умений…

Сташи вздохнула с такой горечью, будто это ей пришлось пережить сорок два года скучных ежедневных тренировок, и попыталась отобрать у меня бутылку. У меня! Мое ядреное пойло. Хорошо же ее развезло от одной-то стопки.

— А почему вы вообще раздельно обучаетесь? — видя, что маневр с захватом не удался, спросила она.

Я пожала плечами:

— Ну, обучение ведь зависит от целей? А они у нас разные. Ты ведь в курсе, что последние семьдесят лет у руля стояла партия воинов? Почему так? Да потому что люди без конца воевали. И оборотни выбирали тех правителей, которые могли бы в случае чего их защитить. Оградить от войны. Ну или победить в ней, если все-таки пришлось бы вмешаться. А кто лучше всего мог это сделать? Конечно, тот, кто сильнее, быстрее, ловче. Кто пользуется преимуществом обеих ипостасей и в течение многих лет создавал себе репутацию отличного солдата.

Я помолчала, думая, допивать остатки самогона или мне уже хватит на сегодня. Решила, что — нет, не хватит, икнула в подтверждение и продолжила:

— А в последнее время в Союзе воцарился мир, и к власти тут же пришли аристократы. Политики. Способные просочиться в человеческий парламент и представлять интересы нелюдей не оружием, а, так сказать, силой слова. Они все время на виду, и им ну никак нельзя случайно отрастить себе волчьи уши перед камерой. Эх…

Я с несчастным видом уткнулась лбом в столешницу.

— Все ведь так хорошо шло! Ну как воины могли продуть эти проклятые выборы?!

Даник со Сташи переглянулись поверх моей головы.

— Золотце, но это ведь еще не конец света, — попытался утешить меня парень.

Я упрямо поджала губы:

— Конец! Потому что эти аристократические сволочи сейчас всюду пытаются всунуть свой нос. Застолбить позиции. Даже до меня добрались. А у меня мама — аристократка, так что я отлично знаю, что ничем хорошим этот их «наблюдательный визит» не закончится.

Сташи всхлипнула (она когда выпьет, всегда такая жалостливая становится) и погладила меня по голове. А Даник решил, что раз уже разбередил мои раны, то нужно выяснить все до конца:

— А чем может закончиться?

Я резко выпрямилась:

— Группу мою заберут. А меня… хорошо, если просто уволят. У аристократов знаешь какая строгая гендерная иерархия? В их понимании место волчицы — кухня и спальня. Главная обязанность — быть красивой. И молчать в тряпочку. Потому моя мать и занудствует со свадьбой: она просто не представляет, как ее дочка может желать чего-то другого! У воинов все иначе. У нас нет этого «леди» и «лорд». Только «мэтр» — бесполое существо в форме.

— Так вот почему тебя это обращение так бесит! — воскликнул Даник.

Господи боже, он прозрел! И с этим человеком я знакома семь лет…

— Представь себе! — буркнула сквозь зубы. — И Фенрир, сукин сын, это тоже прекрасно понимает!

— Слушай, я все-таки хочу увидеть этого гада! — воскликнула Сташи. — Хочу знать врага лучшей подруги в лицо!

— А ты запроси поиск «Фенрир Тант». — Я залпом проглотила еще одну порцию чудодейственного снадобья и поняла, что идея с именем была отличной — от него уже даже не тошнило. Зато, кажется, начало подташнивать от самого снадобья. — В сети его фоток полно.

Даник со Сташи дружно подняли головы и уставились перед собой стеклянными глазами.

«Пошли шерстить сеть, — поняла я. — Счастливые обладатели модифицированных хрусталиков. Три минуты — и ты знаешь обо всем на свете».