Разведка «под крышей». Из истории спецслужбы

В том же 1874 году командующий Варшавским военным округом обращается с докладом к председателю военно-ученого комитета графу Федору Гейдену.

«Имею честь, — пишет Коцебу — препроводить Вашему Сиятельству для доклада Военному министру, один экземпляр отчета о поездке моей для присутствования, по Высочайшему повелению, на маневрах прусских войск в окрестностях Мюнхенберга и Ганновера, состоящего из следующих отделов:

1) Описание кавалерийских маневров.

2) Сравнение прусского боевого порядка для кавалерии с нашим.

3) Некоторые сведения о прусской кавалерии.

4) Перевод V отдела прусского кавалерийского устава, соответственного IV части нашего кавалерийского устава.

С приложением карт и газетных отчетов на немецком языке».

Так что наблюдателями в период учений и маневров выступали не только офицеры среднего звена, но и генералы в самых высоких званиях, подобно тому же генералу от инфантерии и командующему Варшавским военным округом Павлу Коцебу

Военным наблюдателем от России при английских войсках был и полковник Василий Сологуб. В ту пору он исполнял должность младшего делопроизводителя канцелярии военно-ученого комитета Генерального штаба, то есть иными словами, непосредственно занимался вопросами разведки.

В 1882 году его командировали в Константинополь на международную конференцию по Египту. Дело в том, что египтяне подняли восстание и требовали введения конституции. Они добились своей цели, но подобное положение не устраивало ни Британию, ни Францию. Эти страны по-прежнему желали контролировать Суэцкий канал. И потому, не ожидая решений международной конференции, британские войска вошли на территорию Египта.

Полковник Сологуб в качестве военного наблюдателя находился в рядах английских войск.

Кстати говоря, событие, при котором присутствовал Сологуб (имеется в виду, оккупация англичанами Египта), заставила Российскую империю активизировать свою внешнюю политику в отношении Абиссинии из опасения, что кратчайший морской путь из Европы на Дальний Восток полностью окажется под контролем англичан.

В 1897 году между Российской империей и Абиссинией была достигнута договоренность об установлении дипломатических отношений между странами. Российскую миссию возглавлял П. Власов. При ней находились офицеры Генерального штаба Николай Артамонов и Григорий Чертков. Поручик Александр Булатович командовал конвоем, состоявшим из казаков.

Три названных офицера приняли участие в крупных эфиопских военных экспедициях в качестве военных наблюдателей. Артамонов находился с войсками в верхнем течении Белого Нила, Чертков — в области Бени-Шангуль, а Булатович у истоков озера Альберта. По окончании похода офицеры написали отчеты о боевых действиях, а также составили карты новых территорий.

…В 1898 году между Испанией и Соединенными Штатами Америки разгорелся вооруженный конфликт. Американцы потребовали от Испании заключить мир с восставшими повстанцами, отказаться от суверенитета над Кубой и вывести оттуда свои войска. Мадрид отказался выполнить эти требования. Начались боевые действия, в ходе которых Испания потерпела поражение и вынуждена была подписать мирный договор. Она отказалась от Кубы и Пуэрто-Рико и продала США Филиппины.

События испано-американской войны подробно освещались наблюдателями русского Генерального штаба. Они находились в противоборствующих армиях и на флотах. Так при штабе американских войск был аккредитован полковник Николай Ермолов, при испанских силах на Кубе состоял полковник Яков Жилинский.

Поскольку боевые действия происходили в основном на море, Россия командировала на войну и морских наблюдателей. Капитан 2-го ранга Александр Ливен ступил на борт американского корабля, а лейтенант Давид Похвиснев — испанского. Наблюдения оказались весьма полезными. Офицеры были истинными профессионалами своего дела, и действия противоборствующих сторон разложили, что называется «по косточкам», проанализировав ход войны, участие сторон, их вооружение, тактику, степень обученности солдат и матросов. Отчеты наблюдателей были опубликованы в печати: полковников Ермолова и Жилинского отдельными изданиями в Санкт-Петербурге, капитана 2-го ранга Ливена в журнале «Морской сборник» в 1899 году.

Свой высокий профессионализм офицеры, принявшие участие в испано-американской войне, в последующем подтвердили достойной службой. Яков Жилинский стал 2-м генерал-квартирмейстером Генерального штаба, а с началом Русско-японской войны начальником Полевого штаба наместника на Дальнем Востоке. В 1911 году он — начальник Генштаба. Правда, в Первую мировую войну русские армии под руководством Жилинского потерпели крупное поражение.

Николай Ермолов стал генерал-лейтенантом, начальником военно-статистического отделения Главного управления Генштаба. Был в двух командировках в Лондоне, где исполнял ответственную должность военного агента Российской империи.

Александр Ливен получил чин вице-адмирала российского флота и в 1912 году был утвержден в должности начальника Морского Генерального штаба.

Трагически сложилась судьба Давида Похвиснева. Будучи старшим офицером на броненосце «Ослябля», он героически погиб в Цусимском сражении.

Агенты Красного Креста

Военная разведка Российской империи в качестве «крышевого» прикрытия активно использовала не только должности военных и военно-морских наблюдателей, но также Российское общество Красного Креста (РОКК).

…В ноябре 1854 года в Севастополь на Крымскую войну прибыл первый отряд сестер милосердия Крестовоздвиженской общины из Петербурга. Создателем этой общины была Великая княгиня Елена Павловна Романова.

Однако медицинская общественность Европы считает основательницей сестринского дела не Великую русскую княгиню, а англичанку Флоренс Найтингейл. Хотя, на мой взгляд, это не имеет особого значения. Важно, что Крестовоздвиженская община по праву является предтечей Российского Красного Креста. Именно на Крымской войне состоялось боевое крещение первых сестер милосердия. С декабря 1854 года по январь 1856 года в Крыму находилось более 200 сестер, 17 из которых погибли.

В 1857 году император Александр II утвердил устав Общества попечения о раненых и больных воинах. Через двенадцать лет оно было переименовано в Российское общество Красного Креста (РОКК).

Почетными членами Общества стали император, все великие князья и княгини, высокопоставленные светские лица, высшее духовенство.

Общество находилось под покровительством императрицы. Члены РОКК помогали раненым на полях сражений, пострадавшим в период землетрясений, наводнений, пожаров, собирали и выдавали пособия, боролись с чумой и другими эпидемиями.

Для разведывательной деятельности оно было удобно тем, что его члены беспрепятственно могли проникать на театр боевых действий.

За двадцать с лишним лет своего существования в XIX веке врачи, сестры милосердия, санитары Российского общества Красного Креста оказывали помощь жертвам Франко-прусской (1870–1871 гг.), Турецко-черногорской (1876), Итало-абиссинской (1896 г.), Испано-американской (1896 г.), Греко-турецкой (1897 г.), Англо-бурской (1899 г.) войн.

Разведка, разумеется, не могла не воспользоваться такой возможностью.

В 1896 году в России организовали сбор средств для оказания помощи раненым и больным эфиопским солдатам, которые боролись за свободу своей страны. Так же было принято решение послать в эту африканскую страну отряд Красного Креста. Поручика гусара Александра Булатовича прикомандировали к этому отряду.

Александр Ксаверьевич окончил одно из самых привилегированных учебных заведений того времени — Александровский лицей. Там готовили будущих дипломатов, высших чиновников. Но чиновничья служба не привлекала молодого человека. Он зачисляется вольноопределяющимся в лейб-гвардии Гусарский полк, и через год с не большим, получает первое офицерское звание корнета.

Александр мечтает о путешествиях, и даже готовится к ним, в частности, изучает амхарский язык.

Путь в Эфиопию нашей миссии Красного Креста оказался долгим и трудным. Всяческие препятствия русским врачам чинят итальянцы. Тем не менее отряд достигает берегов Джибути в апреле 1896 года. И тут возникает необходимость выслать вперед курьера. Но от Джибути до Харара более 350 верст по горной местности и безводной пустыне. Многие, особенно местные жители, со скепсисом смотрели на успех подобного предприятия. Но выбора не было, и в путь по собственному желанию, в сопровождении двух проводников, отправился корнет Булатович, кстати говоря, до этого никогда не передвигавшийся на верблюдах.

Длинный и трудный путь, к всеобщему удивлению и восторгу, Александр прошел за трое суток и 18 часов, быстрее профессиональных курьеров.

Однако впереди бесстрашного корнета ждал не отдых, а новое испытание. Когда отряд РОКК прибыл в Харару, пришло известие от властей страны: русским врачам предлагали задержаться.

Вновь ситуация была не ясна, и опять понадобился передовой гонец. Только теперь следовало преодолеть еще большее расстояние. От Харара до Энтото было около 700 верст.

Булатович преодолел этот путь за восемь дней, добился аудиенции императора Абиссинии Менелика II, и убедил его в полезности экспедиции Российского Красного Креста.

Вскоре Александр Булатович встречал миссию у резиденции императора.

Отряд работал в Эфиопии несколько месяцев, оказал медицинскую помощь десяткам солдат и местных жителей и в октябре 1896 года двинулся в обратный путь.

Булатович через руководителя отряда подал прошение об отпуске и остался, как он писал в рапорте, «для более обстоятельного знакомства с Абиссинией». Александр хотел проникнуть в неизвестные и неизученные доселе районы. Ходатайство поддержал начальник Азиатской части Генерального штаба. Для него подобные разведсведения были на вес золота.

Экспедиция длилась три месяца. Булатович посетил районы среднего течения реки Ангар и ее притоков, а также долину реки Дидессы.

Весной 1896 года Александр Ксаверьевич возвратился в Петербург. За заслуги перед Отечеством он был произведен в поручики и награжден орденом Анны 3-й степени.

На основе собранного материала Булатович написал сочинение: «От Энтото до реки Баро. Отчет о путешествии в Юго-Западные области Эфиопской империи». Оно было издано по решению Генштаба в 1897 году.

Если говорить о географической ценности труда, то он полезен в первую очередь тем, что автор впервые составил карту юго-запада Абиссинского нагорья и его речной системы. Что касается разведывательной составляющей, то Булатович проанализировал состояние эфиопской армии, уделив особое внимание вопросам организации, обучения, тактики и вооружения. Была дана также оценка политической обстановки в стране.

В дальнейшем Александр Булатович несколько раз побывает в Абиссинии, с успехом выполняя разведывательные и дипломатические задания. Из-под его пера выйдут интереснейшие сочинения, в том числе, и основной его труд «С войсками Менелика II».

Командирование военных разведчиков с отрядами Российского общества Красного Креста будет практиковаться и в дальнейшем. Примером тому поездка штабс-капитана лейб-гвардии Волынского полка Алексея Потапова на Англо-бурскую войну.

В следующих главах мы будем подробно рассматривать работу военной разведки в Южной Африке. Там действовали и официальные военные агенты и офицеры-«крышевики» под прикрытием должностей корреспондентов газет и журналов, но сейчас нас интересует штабс-капитан Потапов, прикомандированный к отряду РОКК.

Следует уточнить: Алексей Степанович Потапов, только что окончивший Николаевскую Академию Генерального штаба, официально был уволен из армии, правда, «с сохранением всех прав и преимуществ по службе при обратном поступлении».

В ноябре 1899 года отряд РОКК, а вместе с ним и Потапов, убыли из Петербурга в Южную Африку.

Русским медикам быстро удалось завоевать доверие буров. Многие местные жители по несколько дней бывали в пути, чтобы добраться до места развертывания госпиталя. Они разбивали палатки перед госпиталем и приходили к докторам целыми семьями.

Но главной заботой русских врачей и сестер милосердия было лечение раненых на поле боя. В чем они достаточно преуспели.

Все время пребывания отряда Алексей Потапов занимался сбором развединформации и передачей донесений, которые, кстати, были потом опубликованы отдельным изданием.

По возвращении с Англо-бурской войны Алексею Потапову время пребывания в запасе зачли в действительную службу, выплатили за этот срок денежное содержание и произвели в капитаны. Так что нет никаких сомнений, что офицер со своей задачей справился.

В дальнейшем Алексей Степанович станет штабс-офицером пластунской бригады, начальником штаба дивизии, получит чин генерал-майора. Примет участие в двух войнах — Русско-японской и Первой мировой.

Что же касается опыта использования РОКК в качестве «крышевого» прикрытия для разведчиков, то он будет применяться и в следующем XX веке.

Персидские казаки и русские разведчики

Эта глава посвящена созданию Персидской казачьей бригады, а также ее роли во внешнеполитической и внутренней жизни Ирана (до 1935 года — Персия). Однако какое отношение воинское формирование иностранного государства имеет к военной разведке России? Оказывается, самое прямое. Надо признать, что эта спецоперация Генерального штаба и военной разведки была одной из наиболее удачных и продуктивных во второй половине XIX века. Развертывание в Иране казачьей бригады, которой руководили русские офицеры, явилось мощным средством политического влияния Российской империи на своего южного соседа.

Действительность превзошла все ожидания. Планировалось, что офицеры Генштаба, возглавлявшие формирование, будут иметь возможность добывать ценные сведения военного и внутриполитического характера, но о столь серьезном сближении с первыми лицами государства, и большом влиянии на них, приходилось только мечтать. Тем не менее эти мечты обрели реальность. Разумеется, не сами по себе, а с непосредственным участием российских военных разведчиков. И это еще раз доказывает высокий профессионализм русских офицеров, работавших в Иране.

Большинство историков и исследователей считают, что отправной точкой в создании бригады стал визит персидского шаха Наср-эд-Дина в Европу в 1878 году. Проезжая через Эриван, он был удивлен и восхищен выправкой и мастерством владения оружием местных казаков и обратился к наместнику Кавказа с предложением пригласить в Персию русских офицеров для создания отряда кавалерии. Эту мысль высказал Алексей Домонтович, который и стоял у истоков создания Персидской казачьей бригады в своих «Воспоминаниях о первой русской военной миссии в Персии», опубликованных в журнале «Русская старина» в 1908 году.

Что ж, подвергать сомнению свидетельство Алексея Ивановича не имеет смысла. Однако сохранился и другой документ: письмо товарища министра иностранных дел Шишкина начальнику Главного штаба Н. Обручеву в 1894 году, в котором он сообщает, что бывший посланник в Тегеране тайный советник Зиновьев побудил шаха обратиться к нашему содействию для образования персидской кавалерии по образцу казачьего войска.

Значит, вполне возможно, что восхищение шаха в Эриване легло уже на подготовленную почву.

Словом, было принято решение пехоту и артиллерию строить по австрийскому образцу, а вот кавалерию — по российскому.

И это самое важное. В Персию выехал подполковник Алексей Домонтович с тремя офицерами и пятью урядниками Терского казачьего войска.

Однако, прежде чем начать рассказ о деятельности миссии Домонтовича, справедливости ради следует отметить: до него в Тегеране уже побывал российский военный агент генерал-майор Виктор Франкини.

Виктор Антонович был не только боевым офицером, участником героической обороны Севастополя, но и опытным военным разведчиком. Он тринадцать лет работал в качестве военного агента Российской империи в Константинополе, владел восточными языками. По возвращении из турецкой командировки его направили на Кавказ руководить военно-горским управлением. И вот теперь новое поручение — выехать в Тегеран. Задача строго конкретизирована: ознакомиться с состоянием персидских вооруженных сил, возвратиться в Россию и предоставить отчет. Что, собственно, он и сделал. Хотя пришлось задержаться в Тегеране: генерал-майор Франкини произвел на шаха «выгодное впечатление», как докладывает командующий войсками Кавказского военного округа, и глава Ирана попросил написать проект реформирования персидских вооруженных сил. Виктор Антонович, естественно, не смог отказать шаху. Но претворять в жизнь этот проект уже было поручено Домонтовичу.

Договор с подполковником заключили на три года, и Алексей Иванович приступил к работе.

В 1880 году Персидская казачья бригада была сформирована в составе двух полков. Сначала она насчитывала 400 сабель. Официально носила название «Его величества шаха бригада». Во главе формирования стоял так называемый «Заведующий обучением персидской кавалерии», назначаемый из числа офицеров Генерального штаба Российской империи. Командир бригады являлся ближайшим советником шаха и подчинялся ему и премьер-министру.

Несмотря на поддержку Насер-эд-Дин-шаха Домонтович в своей деятельности столкнулся с немалыми трудностями. После создания первого полка шах провел строевой смотр, остался доволен выучкой и внешним видом кавалеристов и тут же приказал Алексею Ивановичу развернуть второй полк. Но не тут-то было. Все попытки включить в состав части 250 мухаджиров, как тогда называли переселенцев с Кавказа, натолкнулись на жесткое сопротивление. Мухаджиры не желали насильственного зачисления в бригаду. Тогда второй полк укомплектовали добровольцами. Персидская казачья бригада выросла до 600 человек и стала вполне боеспособным кавалерийским соединением.

Однако трехлетний срок пребывания Домонтовича в Персии подходил к концу. Алексею Ивановичу присвоили звание полковника, и шах желал продлить с ним контракт. Но в Петербурге решили по-иному: Домонтович вернулся на Родину, а вместо него в Тегеран убыл полковник Генштаба Петр Чарковский.

Ему удалось развернуть третий казачий полк и конную артиллерийскую батарею.

С середины 1880 годов финансовое и материальное положение бригады ухудшается. Этому способствуют интриги внутри соединения, в российском дипломатическом корпусе, противостояние посланников и командиров бригад. Усиливается влияние англичан. Шах теряет интерес к формированию. Военный министр — один из лидеров проанглийской партии при дворе предлагает упразднить бригаду.

В российском Генштабе с тревогой следят за событиями в Персии. Потеря бригады, разведывательных возможностей и политического влияния в Иране, может дорого обойтись Российской империи. Потому нужен способный офицер, который твердой рукой сумел бы наладить дело, службу и учебный процесс в бригаде, добиться подъема ее авторитета в глазах шаха. И такой офицер найден. Это полковник Владимир Косаговский.

Он окончил 1-ю Московскую военную гимназию, Николаевское кавалерийское училище, служил в Ахтырском гусарском полку. Вместе со своей частью храбро воевал в Русско-турецкую войну 1877–1878 годов.

После возвращения с фронта он поступил в Николаевскую Академию Генерального штаба, по первому разряду окончил ее и был направлен на Кавказ. Там он командовал эскадроном, служил обер-офицером, штаб-офицером при штабе Кавказского военного округа.

В начале 1894 года полковник Косаговский приезжает в Тегеран и вступает в командование Персидской казачьей бригадой. Позже Владимир Андреевич будет вспоминать: «Яочутился в неведомом мне дотоле мире, во главе учреждения, изображавшего собой нечто вроде Панамы: денежный ящик пустой; вместо наличных сумм — 38 000 туманов долгу; вместо 500 строевых казаков всего годных к строевой службе 165 конных; самостоятельных командиров в бригаде оказалось ровно столько, сколько было налицо русских офицеров иурядников-инструкторов…»

Но, как говорят на Руси, глаза боятся, а руки делают. Косаговский сократил финансовые расходы, стал энергично укреплять дисциплину, произвел перестановки среди командного состава и казаков. Естественно, такие действия командира не понравились, прежде всего, мухаджирам, которые находились в привилегированном положении. Они-то и подняли бунт. С трудом Косаговскому удалось уговорить шаха вмешаться и подписать документ, по которому мухаджиров уравняли в правах с другими военнослужащими бригады.

Через два года после приезда Владимира Андреевича в Тегеран в столице Персии происходит событие, которое проверяет на крепость и самого Косаговского и его бригаду. В 1896 году совершено нападение на шаха. До прибытия в Тегеран наследника престола Мозаффар-эд-Дин-мирзы ответственность за спокойствие в городе ложится на плечи командира Персидской казачьей бригады.

Косаговский сумел обеспечить новому шаху мирный и беспрепятственный въезд в столицу и вступление на престол. В знак благодарности Мозаффар пожаловал русскому полковнику драгоценную награду — перстень, усыпанный бриллиантами.

С этих пор начинается восхождение и приближение к Олимпу власти как Косаговского, так и укрепление авторитета бригады. Теперь это формирование не подчиняется военному министру, а замыкается на садразама — первого министра. О возросшем престиже казачьей бригады говорит и тот факт, что губернаторы, получившие назначение в провинции, просят у шаха казаков для охраны и конвоя. Владимир Андреевич использует свое влияние при шахском дворе для увеличения численности бригады.

Девять лет продлилась персидская командировка полковника Косаговского. За этот период Генеральный штаб и штаб Кавказского военного округа получили огромное количество ценнейшего разведывательного материала стратегического, военно-статистического, политического, экономического характера. Его доклады, отчеты отличались высоким уровнем профессиональной подготовки. Ведь он в течение многих лет на месте, всесторонне изучал и оценивал обстановку в стране пребывания.

Интересен и тот факт, что материалы, передаваемые Владимиром Андреевичем, насыщены не только специфическими разведданными, которыми интересовались штабы, но и сведениями, казалось бы весьма далекими от военной тематики, но крайне важными для создания целостного образа страны.

Так он присылает доклад, в котором со знанием дела рассказывает о технологии выращивания шелковичных червей и производстве шелка, об устройстве системы водоснабжения и канализации в столице Ирана.

Сохранились разработки Владимира Андреевича и по весьма актуальной в те годы стратегической проблеме: движение войск русской армии в Индию через территорию Ирана. Он описал маршруты переброски сил, наиболее удобные места переправ, использование средств при форсировании водных преград, районы для развертывания обозного хозяйства и многое другое. Все это описано со знанием дела и глубоким анализом обстановки.

В последующем, при новых командирах Персидская казачья бригада играет важную, а порою и решающую роль во внутриполитической жизни Ирана. Так было в критические дни 1908 года, в период так называемой конституционной революции в Иране, когда персидские казаки во главе со своим командиром полковником Генштаба Владимиром Ляховым спасли шахский престол и помогли одержать победу Мохаммеду Али-шаху над «взбунтовавшимся» меджлисом.

Владимир Платонович Ляхов окончил 1-й Московский военный кадетский корпус, 3-е Александровское военное училище и академию Генштаба. Был выпущен в лейб-гвардии Измайловский полк.

Через несколько лет оказался на Кавказе. Служил штаб-офицером при штабе округа, начальником штаба дивизии, командовал отрядом, восстанавливая порядок в Осетии в период революции 1905–1906 годов.

Летом 1906 года — направлен в Тегеран, где возглавил Персидскую казачью бригаду.

В период кризиса 1908 года Владимир Платонович действовал весьма грамотно и решительно. К решающему столкновению с меджлисом он сосредоточил в столице около 500 военнослужащих бригады. При нем находились две батареи, команда пулеметчиков.

Уже в начале мая шах оказался в опасном положении. Он оставался во дворце, притом что прилегающие улицы были заполнены враждебно настроенными людьми. Шахские вельможи и прислуга бежали из дворца. Оценив обстановку, полковник Ляхов понял: пробиться к дворцу и освободить шаха даже с помощью его вполне боеспособной бригады невозможно. Прольется кровь, которая может ввергнуть страну в пучину гражданской войны.

И тогда полковник Ляхов разработал хитроумный план эвакуации шаха из дворца. Он и его подчиненные сильно рисковали. Случись провал, и русских офицеров казнили бы не задумываясь. Но провала не произошло, спецоперация была разработана тщательно, профессионально и прошла с успехом.

22 мая конные полки шахской гвардии, с орудиями стремительно покинув военный городок, помчались к центру столицы, к дворцу, где заседал меджлис. Но это был отвлекающий маневр. Когда защитники меджлиса бросились на площадь, основные силы бригады — два казачьих полка и батальон пластунов заняли площадь у шахского дворца.

Из ворот дворца вылетела карета, которую лично сопровождал полковник Ляхов, его офицеры и урядники. Карета, в которой находился шах, стремительно двигалась к казармам бригады и вскоре достигла территории военного городка. А полки, посланные к меджлису, к удивлению возбужденной толпы, возвратились назад.

Вскоре по периметру гарнизона казаки развернули артиллерию, оцепили его конными и пешими караулами. Эти события отрезвили столичных военачальников, и воинские части стали прибывать к шаху, чтобы уверить его в преданности монархии.

Через некоторое время шах объявил столицу на военном положении и назначил полковника Ляхова временным генерал-губернатором Тегерана.

10 июня казаки попытались овладеть штабом мятежников — мечетью Сошех-Салара, но по ним был открыт огонь. И тогда Ляхов приказал выкатить на прямую наводку артиллерию и ударить по зданию меджлиса. Так русский полковник сохранил для шаха престол, а, возможно, и его жизнь, а для Российской империи — вполне нейтрального соседа.

С началом Первой мировой войны Персидская казачья бригада значительно выросла в численности: в провинциях Ирана стали разворачиваться казачьи отряды, которые выполняли как военные, так и жандармские обязанности.

В конце 1916 года на базе бригады была развернута дивизия.

После Октябрьской революции большевистское правительство не смогло осознать важность Персидской казачьей бригады. Ведь во главе этого формирования стояли царские офицеры. Большевики потребовали их отстранения, однако Тегеран не выполнил этого требования. В то же время было ясно, что судьба командира дивизии полковника Всеволода Старосельского, его офицеров и урядников предрешена.