Прогулка вокруг денег

— Я хочу осмотреть типографию, — заявил Дортмундер после рукопожатий.

— Кое-что могу вам показать, — ответил Куэрк. — Но не оборудование, установленное в зданиях. К нему управляющие относятся очень трепетно.

— Я лишь хочу получить общее впечатление, — заверил его Дортмундер.

Они подошли к перекрестку, дождались зеленого света, пересекли проезжую часть, повернули налево, миновали итальянский ресторан и зашагали вдоль деревьев.

У щита, выставленного на границе участка, являющегося частной собственностью, они повернули направо, нарушив грозное предписание «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», и двинулись вдоль двухполосной асфальтированной дороги.

Большой грузовик медленно проехал мимо них к выезду на шоссе, пыхтя, как астматик. Чернокожий усатый водитель в темно-синей бейсболке и с наполовину выкуренной сигарой во рту помахал Куэрку рукой. Тот ответил тем же, потом сказал:

— Он доставил в типографию бумагу. А я во второй половине дня должен развозить ее по территории, — и взглянул на часы. — Следовало начать три минуты назад.

— Задержись после работы, — предложил Дортмундер.

У ворот стало ясно, что лесной барьер очень даже узкий. Собственно, росли деревья где в два, где в три ряда, но сажали их не абы как, а смещая один ряд относительно другого, благодаря чему создавалась видимость густого леса. За деревьями высилась десятифутовая стена, выкрашенная нейтральной серой краской.

Миновав распахнутые металлические ворота, Дортмундер спросил:

— Когда типография не работает, их закрывают?

— Еще и запирают, — ответил Куэрк. — Но замки — это по моей части, помните? С воротами я разберусь до того, как мы возьмем грузовик. Оставлю их закрытыми, но не запертыми.

«И если кто-то случайно окажется на дороге, — подумал Дортмундер, — закрытые ворота не позволят ему увидеть горящий на территории типографии свет».

За воротами их глазам открылись несколько низких зданий с металлическими гофрированными стенами, выкрашенными в кремовый цвет, а может, это было одно здание, состоящее из нескольких блоков, окруженное асфальтированной дорогой, которая тянулась вдоль звукопоглощающей стены. Стена эта изнутри более всего напоминала бесконечно длинную картонку для укладки яиц. Единственным высоким сооружением была серая металлическая водонапорная башня, расположенная в центре комплекса.

Прямо перед ними находилась широкая разгрузочная площадка. Несколько ворот в дальней стене вели в темные, глубокие, высокие складские помещения. Один грузовик, размером поменьше того, что привез бумагу, приткнулся задним бортом к разгрузочной платформе, трое рабочих выгружали из него какие-то коробки, тогда как водитель наблюдал, привалившись к борту. На бетонном полу разгрузочной платформы лежали огромные рулоны бумаги.

— Моя сегодняшняя работа, — указал на рулоны Куэрк.

— Этот водитель неплохо устроился, — заметил Дортмундер. — А где прессы?

— Везде. — Куэрк широким жестом обвел весь комплекс. — Тот, что нам нужен, справа от нас. Мы сможем припарковаться прямо здесь, а провода протянем через окно.

— Охранная сигнализация? — спросил Келп.

— У меня есть ключи от всего, — ответил Куэрк. — Я изучил это место. Могу попасть куда угодно, никто не заметит. — Здесь, на своей территории, он держался гораздо увереннее и в куда меньшей степени напоминал перепуганного кролика.

— Что ж, мне представляется, это реальный вариант, — заметил Келп.

Куэрк повернулся к Дортмундеру.

— А ты что скажешь?

— Может получиться.

— Мне нравится ваш энтузиазм. Как насчет того, чтобы провернуть все на следующей неделе?

— У меня есть вопрос, — сказал Дортмундер. — Насчет оплаты.

— В каком смысле?

— Когда мы получим деньги?

— Не понял.

Дортмундер указал на здание справа от них.

— Отсюда мы уедем с сиапами. Деньги мы получим от Родриго.

— Точно, — кивнул Куэрк.

— Как? Когда?

— Ну, сначала сиапы должны попасть в Гуэрреру, — ответил Куэрк. — Потом Родриго обменяет их на доллары и привезет нам нашу долю.

— А если не привезет? — спросил Дортмундер.

— Послушай, я доверяю Родриго. Он все сделает, как надо.

— У меня такой уверенности нет, — покачал головой Дортмундер.

Куэрк вновь посмотрел на часы. Похоже, ему не терпелось приступить к работе.

— Я с ним свяжусь. Мы договоримся о гарантиях. Я смогу приехать в город в субботу. Мы встретимся и все обсудим. Может, у тебя?

— В три часа, — ответил Дортмундер, которому не хотелось угощать всех ленчем.

— К тому времени мы все утрясем. Послушайте, мне пора садиться на мой погрузчик. Не хочу, чтобы меня уволили перед самым отпуском.

Куэрк попрощался и поспешил к разгрузочной платформе. Дортмундер и Келп развернулись и направились обратно к воротам. По пути к шоссе Келп озвучил дельную мысль: «Может, доллары должны появиться здесь до того, как сиапы отправятся туда».

— Я об этом думал, — ответил Дортмундер. — А может, одному из нас придется поехать туда.

— В Гуэрреру? — изумился Келп. — Ты хочешь там побывать?

— Нет, — ответил Дортмундер. — Я же сказал, «одному из нас».

— Давай подождем до субботы. Послушаем Куэрка. — Они повернули к перекрестку. — Я заглянул в «Семь лиг».

— И что?

— Ее зовут Джанет Туилли. Властная женщина, и у нее фингал под глазом.

— Да? — теперь удивился Дортмундер. — Куэрк вроде бы не из таких.

— Нет, не из таких. Думаю, нам надо разобраться, а нет ли еще и мистера Туилли.

13

Смена Роджера Туилли, монтера «Дэрби телефон-и-электроникс», каждый день заканчивалась в четыре пополудни, за час до того, как Джанет закрывала свое туристическое бюро, что его вполне устраивало. У него был целый час, чтобы послушать записи за день.

Энергичного, сухопарого, с выдубленным солнцем и ветром лицом Туилли коллеги по работе полагали своим парнем, который предпочитал молчать, а не говорить. А вот если бы он озвучил свои мысли, чего делать не собирался, то мнение о нем изменилось бы кардинально, потому что Туилли их всех презирал и никому не доверял. Собственно, Туилли презирал всех, кого знал, и не доверял никому из своих знакомых. Да и во всем мире, по его убеждению, не было людей, достойных доверия. Все они заслуживали исключительно презрения. Отсюда и взялись пленки.

Будучи монтером телефонной компании, зачастую работая в одиночестве и испытывая страсть ко всяким электронным устройствам, которые так хорошо совмещались с телефонными линиями, Туилли установил «жучки» на телефонах тех людей, разговоры которых хотел прослушать. Прежде всего, на телефонах матери, Джанет и полдюжины родственников и друзей, проживавших в Сикаморе и окрестностях. «Жучки» активировались голосом, пленки находились в его «кабинете» в подвале, и Джанет знала, что лучше туда не соваться. Если, конечно, не хотела нарваться на неприятности.

Каждый день, скинув темно-синий комбинезон «Дэрби телефон» и открыв банку пива, Туилли спускался вниз и слушал, что говорили эти люди. Он знал, что некоторые плетут против него сети заговора, мать, скажем, и Джанет, но пока еще не мог их поймать. Однако не сомневался, что это всего лишь вопрос времени. Рано или поздно они собственным ртом подпишут себе приговор.

Такое поведение Туилли, несомненно, объяснялось многими причинами. Одна состояла в том, что его отец ушел из семьи, когда мальчику только-только исполнилось шесть лет. Этого предательства он так и не смог пережить. Вторая состояла в том, что мать после ухода отца, лет десять или более того, постоянно меняла мужчин. Стоит упомянуть чуть ли не первую любовь, Рене, которая публично унизила его в седьмом классе. Так или иначе, но Туилли был говнюком.

И теперь этот говнюк уже тридцать пять минут сидел за столом и слушал дневные разговоры. Начал он, понятное дело, с Джанет. Сегодня ее разговоры были сугубо деловыми: она говорила с клиентами, заказывала авиабилеты, отели. Никто не просил позвать Френка, чтобы услышать в ответ: «Не туда попали». Туилли, разумеется, сразу понял, что этого Френка не случайно позвали к телефону. Звонок был условным сигналом.

Этот отрывок записи он прокрутил множество раз: «Могу я поговорить с Френком», «Могу я поговорить с Френком», «Могу я поговорить с Френком»… и узнал бы голос, если б его обладатель позвонил бы снова, независимо от слов.

На другой пленке его мать и ее подруга Элен, как обычно, перезванивались целый день. Обменивались рецептами, рассказывали, кто какую увидел птичку, зачитывали забавные газетные заметки, советовали переключиться на тот или иной телевизионный канал. Как обычно, Туилли всю эту галиматью прокручивал, задерживаясь на сплетнях, вроде «.она сказала, что, по ее мнению, Эммалайн выглядит беременной.» Если бы он слушал все подряд, то на это ушел бы не один час. И какую же скуку навевала на него женская болтовня!

На других пленках тоже не нашлось ничего интересного. Туилли прокрутил их назад, приготовив к завтрашней записи, и поднялся наверх. Сел на диван в гостиной, открыл ящик комода, стоящего рядом, и увидел, что колода карт Таро сдвинута. Он всегда клал ее между подставкой для стакана и блокнотом аккуратным рядком, а теперь их кто-то сдвинул, колоду чуть больше, чем подставку и блокнот.

Он оглядел комнату. Джанет их сдвинуть не могла. Она не посмела бы открыть его ящик. Кто-то побывал в доме?

Он поднялся, прошелся по дому и не заметил ничего подозрительного. Все стояло на своих местах. Туилли решил, что случайно задел комод.

Он разложил карты на кофейном столике, торопливее, чем обычно, потому что хотел убрать их до прихода Джанет. Он не стеснялся того, что ежедневно консультировался с картами, в собственном доме он мог делать все, что вздумается, но почему-то не хотелось, чтобы Джанет видела, как он тасует и раскладывает карты.

Ничего особенного карты ему не рассказали. Какие-то незнакомцы появились на горизонте, но они появлялись постоянно. Жизнь, согласно картам Таро, была в норме.

Он сложил карты, аккуратно убрал колоду в ящик комода, а когда, через четверть часа, Джанет вернулась с работы, лежал на диване и смотрел выпуск новостей. Солнцезащитные очки она сняла, как только вошла в дом, чтобы осрамить его. Он искоса глянул на жену и решил, что по прошествии четырех или пяти дней от его удара такого следа остаться не должно. Наверное, она ткнула себе в глаз пальцем, чтобы у него разыгралась совесть.

— Как прошел день? — спросил он.

— Я поймала рыбу. — Она так давно говорила с ним монотонным голосом, что он принимал это за норму. — Сейчас займусь обедом. — Джанет прошла на кухню.

Новостной выпуск сменился рекламным роликом какого-то средства от изжоги, а Туилли сказал себе: «Она что-то замышляет против меня». А знал он это по одной простой причине: она перестала ему в чем-либо возражать. Больше не злилась на него, отказалась от попыток подмять его под свой каблук.

Давным-давно, когда они только что поженились, она пыталась изменить все к лучшему, и он был ее самым главным проектом. Не единственным, она пыталась командовать всем и везде, но самым главным. Она вышла за него замуж, и они оба это знали, потому что он нуждался в улучшении, а потом верила, что со временем, когда он станет лучше, она обретет с ним счастье.

Но нет. Никому не дано помыкать Роджером Туилли. Роджер не из тех, кто позволяет помыкать собой, он всегда готов ответить ударом на удар.

Но больше она ничего от него не хотела, практически ничего, лишь изредка вдруг начинала давить, как несколько дней тому назад. Вот почему он знал, она что-то задумала. Что-то задумала.

«Могу я поговорить с Френком?»

14

Куэрк не собирался оставаться в городе на ночь, а потому не стал брать минивэн Клода, а поехал на своей развалюхе «хонде», которая стоила не больше кирпича. Однако он знал, что доедет на ней до Нью-Йорка, вернется обратно, да и потом она ему еще послужит, сколько потребуется.

Три часа. Припарковав свой автомобиль, он пешком направился к дому Дортмундера и нажал бы на кнопку звонка, если бы Келп его не опередил. Он стоял перед дверью, вытаскивая из кармана бумажник.

— Что скажешь, Кирби? — спросил он, доставая из бумажника кредитную карточку. Затем сунул карточку в зазор между дверью и косяком, сдвинул ее вниз, словно срезая верхний слой с мягкого сыра, и дверь распахнулась с легким щелчком. — Заходим, — и первым переступил порог.

— А почему ты не позвонил? — спросил Куэрк, последовав за ним.

— А чего его беспокоить? Мы и так вошли без проблем. Опять же, практика. Куэрк не порадовался, но и не удивился, когда Келп тем же манером открыл и дверь квартиры, тихонько вошел в коридор, а уж там крикнул во весь голос:

— Привет! Есть кто-нибудь? — И обернувшись к Куэрку, пояснил: — Мэй не нравится, когда я вот так проникаю в квартиру.

— Я ее понимаю, — ответил Куэрк, и тут из гостиной появился Дортмундер, с программкой бегов в одной руке и красным карандашом в другой.

— Черт побери, Энди! — воскликнул он. — Владелец дома потратил кучу денег на звонки.

— На что только не тратят люди деньги, — пожал плечами Келп.

Куэрк, войдя в квартиру следом за Келпом, закрыл за собой дверь.

Дортмундер покачал головой, признавая, что Келпа не исправишь, и вернулся в гостиную.

— Мэй дома? — спросил Келп, двинувшись за ним.

— Пошла на дневной сеанс, — Дортмундер посмотрел на Куэрка. — Любит смотреть кино, поэтому, если у меня дела, идет в соседний кинотеатр.

— А ты любишь кино?

Дортмундер пожал плечами.

— Иногда смотрю. Садитесь.

Куэрк устроился на диване, Дортмундер и Келп — в креслах.

— Раз уж мы собрались, Кирби, развей наши сомнения, — предложил Келп.

— Попытаюсь. — Куэрк прекрасно понимал, что ступил на тонкий лед, но надеялся не провалиться в воду. — Может, сначала я расскажу вам о еще одном участнике нашей операции?

— О Родриго? — полюбопытствовал Келп.

— Нет, о турагенте.

— Да, да, — покивал Келп. — Ты говорил о турагенте, который повезет сиапы на юг.

— Это женщина, — поправил его Куэрк. — Джанет Туилли, так ее зовут. Ей принадлежит туристическое агентство в Сикаморе.

— Ага. — Келп многозначительно улыбнулся. — У нас там что-то происходит, Кирби?

— Нет, нет, — торопливо ответил Куэрк, потому что не хотел, чтобы они так думали. — У нас чисто деловые отношения. Мы разделим нашу долю, так же, как и вы.

— Половину половины, — уточнил Келп.

— Совершенно верно.