Прогулка вокруг денег

— Продолжай свою историю, — предложил Дортмундер.

— Не думаю, что уже могу. — Куэрк хмуро смотрел на ветровое стекло, словно задумался о правильности каких-то решений, принятых ранее.

— Скоро будем на месте, — заверил его Келп.

Все молчали, пока Келп не остановился у знака «Стоп», развернулся, объехав три гигантские стальные колонны, поддерживающие Вестсайдскую автостраду, проехал квартал складских зданий, на светофоре опять повернул налево, проехал нерегулируемый перекресток, пересек широкую площадку, огороженную невысоким забо-

ДЕТЕКТИВ 85

ром, и после еще одного левого поворота въехал на длинную узкую автостоянку у самой реки Гудзон.

— Где мы? — спросил Куэрк.

— «Фэаруэй», — ответил Келп. Он заметил свободное парковочное место и въехал в него, передний бампер замер в нескольких дюймах от забора. Снаружи было жарко, поэтому двигатель он не выключил, а окна остались закрытыми.

— Не понял, — удивился Куэрк.

— Дело в том, что в Гарлеме никогда не было большого супермаркета, позволяющего экономить на продуктах, только маленькие магазинчики на уличных углах, с ограниченным ассортиментом. Вот и появился «Фэаруэй», под него реконструировали один из складов, понимаешь?

Куэрк посмотрел на большой склад с входом, как у всех супермаркетов, и кивнул.

— Вижу.

— Итак, они построили большой супермаркет, с огромным выбором товаров, все дешево, местным понравилось. Но понравилось и тем, кто пользуется этой трассой. Сам видишь, съехать нет проблем, покупаешь все, что тебе нужно на уикенд, потом возвращаешься на трассу и едешь в загородное гнездышко.

— Но почему мы? Что мы здесь делаем?

— Если оглянешься, — объяснил Дортмундер, — то в припаркованных машинах увидишь одного, двух, может, трех человек. Жена, обычно это жена, идет за покупками, муж и гости, приглашенные на уикенд, сидят в машине, не высовываются, рассказывают друг другу истории.

— Расскажи нам историю, Кирби, — добавил Келп.

Куэрк покачал головой.

— Я слишком долго пробыл за решеткой. Не хочу этого признавать, но деваться некуда. Не знаю, как жить дальше. Вот почему мне нужна заначка на черный день.

— Из южно-американских денег, — уточнил Дортмундер.

— Именно. В типографии я, по большей части, предоставлен самому себе, а с техникой всегда ладил, начиная с замков, которые стали моей профессией. Так что, в печатных станках я тоже разобрался, тем более, что меня учили на печатника, пусть и на устаревшем оборудовании, и, в конце концов, понял, как быть с номерами.

— С номерами? — переспросил Келп.

— На каждой купюре, что лежат у тебя в кармане, стоит номер, и в этой стране нет двух купюр с одинаковыми номерами. Это правило действует для денег любой страны. На купюре любого достоинства все одинаково, за исключением номера, который меняется от купюры к купюре, и возвращения к уже использованному не бывает. Выполнение этого правила обеспечивается специальным оборудованием, которое они купили, когда решили печатать деньги.

— Кирби, кажется, я тебя понял! — воскликнул Келп. — Ты нашел способ прокрутить номера назад.

На лице Куэрка заиграла самодовольная улыбка.

— Я знаю, как сказать машине: «Прошлая партия была проверкой. А вот это настоящие деньги». — Он повернулся к Дортмундеру: — Я также тот, кто занимается бумагой, проверяет ее расход, ведет учет. Теперь вы понимаете, какие у меня возможности. Эта партия денег не будет проходить ни по каким документам. Деньги будут настоящие, и они не будут украдены, потом что их как бы и не было.

Когда они возвращались в Мидтаун, каждый потягивал пиво, три бутылки которого Келп купил в «Фэаруэе».

— Знаешь, — заметил Дортмундер, посмотрев на Куэрка, — мне представляется, что в этой истории не одна глава.

— Тебя интересует, что мы будем делать с этими деньгами после того, как напечатаем их?

— Мы же не сможем частями носить их в банк и каждый раз менять по сотне долларов?

— Нет. Я это знаю.

— Полагаю, мы сможем поехать в эту страну и купить отель или что-то еще… — начал Келп.

— За наличные? — спросил Дортмундер.

— Именно. А потом продать за доллары. — Келп покачал головой. — Хотя все это слишком сложно.

— У меня есть человек, — повел плечами Куэрк.

Дортмундер и Келп молчали, ожидая продолжения.

— Он — из этой страны, она называется Гуэррера. Мелкий жулик.

— Откуда ты его знаешь?

— У меня есть подруга. Она занимается туризмом, часто там бывает и знает этого парня.

Дортмундер и Келп переглянулись через зеркало заднего вида, чего Куэрк, похоже, не заметил.

— Мы напечатаем деньги, из машины они уже выйдут в картонных коробках, затянутых металлической лентой. Коробки мы вывезем с территории типографии, я знаю, как это сделать, и отдадим этому парню, который даст нам по пятьдесят центов за доллар.

— Половину, — кивнул Келп. — И о какой сумме мы говорим?

— Самая удобная купюра для Родриго, так зовут моего парня, двадцать миллионов сиап.

— Двадцать миллионов? — переспросил Келп.

— И сколько это на наши деньги? — полюбопытствовал Дортмундер.

— Сто долларов. — Куэрк пожал плечами. — У них там проблемы с инфляцией. Но теперь они вроде бы взяли ее под контроль.

— Так о какой сумме идет речь? — повторил вопрос Келп.

— Сколько мы напечатаем? Сто миллиардов.

— Не долларов, — уточнил Дортмундер.

— Нет, сиап. Пять тысяч банкнот, каждая — по двадцать миллионов сиап.

— И сколько это выходит по деньгам?

— Пятьсот «штук», — ответил Куэрк.

— Теперь я уже запутался, — вмешался Келп. — Пятьсот. Это уже в долларах?

— Пятьсот тысяч долларов, — кивнул Куэрк.

— И мы получаем половину. Двести пятьдесят тысяч. Сколько достанется Келпу и мне? — спросил Дортмундер.

— Половина половины, — без запинки ответил Куэрк.

В этом числовом диапазоне Дортмундер мог считать в уме.

— Шестьдесят две тысячи пятьсот долларов на каждого.

— И небольшой отдых в горах, — добавил Келп.

— На следующей неделе, — вставил Куэрк.

Они посмотрели на него.

— На следующей?

— Ну, может, через неделю. Во всяком случае, когда типография остановится.

— Похоже, нам есть еще о чем поговорить, — решил Дортмундер.

6

— Мэй? — позвал Дортмундер и прислушался, застыв в дверях. Ему не ответили. — Еще не вернулась, — решил он и прошел в квартиру. Келп и Куэрк последовали за ним.

— Уютно, — отметил Куэрк.

— Благодарю, — кивнул Дортмундер. — Гостиная — здесь, по левую руку.

— Когда-то я жил в Нью-Йорке, — добавил Куэрк. — Давным-давно. Но сейчас такой ритм не по мне.

Они прошли в гостиную, и Дортмундер оглядел просиженный диван, свое кресло с подставкой для ног перед ним, кресло Мэй, с прожженной сигаретами обивкой, телевизор, который вечно путал цвета, окно с видом на кирпичную стену, которая находилась чуть дальше вытянутой руки, кофейный столик с кругами от различных жидкостей и царапинами на поверхности.

— А я вот живу. И ритм меня не беспокоит. Садитесь. Кто-нибудь хочет пива?

Пива захотели все, и Дортмундер, в роли хозяина, потопал на кухню. Когда возвращался в гостиную, расплескивая пиво на руки, в другом конце коридора открылась дверь, и вошла Мэй, одной рукой пытаясь вытащить ключ, второй держа большой пакет с купленными продуктами. Высокая худая женщина с легкой проседью в волосах, она обычно подрабатывала кассиром в «Сейфуэе» [«Сейфуэй» — сеть кафе быстрого обслуживания.], если деньги, добытые Дортмундером, подходили к концу, и полагала пакет продуктов премиальными. А что думали на этот счет владельцы «Сейфуэя», ее нисколько не волновало.

— Черт, Мэй! — Дортмундер вновь плеснул пиво на пальцы. — Никак не могу тебе помочь.

— Ничего, справляюсь сама. — Она вытащила ключ, захлопнула дверь, сосчитала стаканы. — У нас гости?

— Энди и еще один парень. Заходи и поздоровайся.

— Только разберу пакет.

Когда Мэй проходила мимо двери в гостиную, оттуда донеся голос Келпа: «Привет, Мэй». Она кивнула, проскользнула мимо Дортмундера на кухню, а тот направился в гостиную, где оба мужчины стояли, словно ранние гости на вечеринке.

Дортмундер раздал стаканы, вытер пальцы о рукава рубашки.

— Мэй придет через минуту. Поздороваться.

Келп поднял стакан.

— За преступление.

— Хороший тост, — кивнул Куэрк, и все выпили.

Вошла Мэй, со своим стаканом.

— Привет, Энди, — поздоровалась она с Келпом.

— Мэй, это Кирби Куэрк, — представил ей Дортмундер второго гостя и добавил: — Может, присядем? Вы оба устраивайтесь на диване.

На лице Куэрка отразилось удивление.

— Ты хочешь, чтобы я рассказывал все при этой женщине?

— До чего приятно, — уселась в кресло Мэй и улыбнулась Куэрку.

— Я же ей все равно расскажу после твоего ухода, — ответил Дортмундер, — так что, сэкономь мне время.

— Ну… хорошо.

Когда все сели, Дортмундер повернулся к Мэй.

— Куэрк предлагает работу в типографии в северной части штата, где, среди прочего, печатают деньги одной из южно-американских стран, и он знает, как напечатать партию денег без чьего-либо ведома.

— Это хорошо, — кивнула Мэй.

— Только теперь выяснилось, что существует некий крайний срок, и вот об этом мы и хотим поговорить.

— До этого момента мы не знали, удастся ли нам сработаться, — пояснил Келп, — поэтому и встречались в других местах.

— Само собой, — кивнула Мэй.

— А теперь давай послушаем, что нам скажет Куэрк насчет крайнего срока, — добавил Дортмундер.

Все посмотрели на Куэрка, который поставил стакан на кофейный столик, добавив пятно к уже имеющимся.

— Типография называется «Сикамор крик», потому что через город протекает речушка Сикамор крик, перегороженная дамбой. В дамбе установлены турбины, вырабатывающие электроэнергию, на которой работает типография. Но каждый год они на две недели открывают шлюзы и просто пропускают воду, потому на две недели типография закрывается, все идут в отпуск. Без электричества машины работать не могут, но они используют эти две недели для ремонта и технического обслуживания.

— То есть ты предлагаешь проделать все это, пока нет электричества, — уточнил Дортмундер.

— Мы привезем его с собой, — ответил Куэрк.