Это Америка

Алеша попросил татарина:

— Пересядьте, пожалуйста, с нашего места.

Тот лениво поднялся с места и пересел. Алеша поставил чемоданы на верхнюю полку, и они вышли в коридор.

— Что за народ! Никакой культуры! — возмущенно шепнула Лиля.

— Глубинка демонстрирует нам напоследок свои нравы и обычаи, чтобы мы сохранили их в памяти. Надо следить, чтобы вещи не украли, — усмехнулся Алеша.

Поезд тронулся, проводница пришла проверять билеты, повела носом и закричала:

— Что за свинство развели! А ну, берите щетку и подметайте шелуху.

— Сам подметаешь, твой такой работать, — возразил татарин на ломаном русском.

Но крепкая баба гаркнула на них еще раз, и татары неохотно стали убирать.

Все-таки до Казани пришлось ехать в духоте, и Алеша с Лилей не спали всю ночь.

Казань оказалась старым и довольно грязным городом. Мела пурга и стоял крепкий мороз.

Лиля сказала:

— Какое счастье, что родители не поехали с нами, — наверняка простудились бы.

Они метались по городу в поисках транспорта в Чистополь. Всего туда пути было 135 км, но маршрутный автобус — полуторка в такую погоду не ходил, таксисты тоже отказывались ехать. Наконец Алеша уговорил одного из них за дополнительные 50 рублей. Они скооперировались с двумя другими желающими и поехали.

Снег летел прямо на ветровое стекло старой «Волги», дворники не успевали его счищать. До переезда через Каму доехали уже под вечер. В татарской деревне на самом берегу шофер остановился:

— Через Каму не поеду. На льду трасу не видать, покрышки у меня почти совсем лысые, скользят. Кама встала недавно, лед неверный — можно провалиться.

Услыхав, что есть риск провалиться под лед, они не стали его упрашивать. Но что делать? Алеша поговорил с татарами и узнал, что для пешеходов лед достаточно крепкий, а на той стороне есть такси. Некоторые люди уже шли пешком через Каму.

Он предложил Лиле:

— Пойдем и мы. Наш вес лед выдержит.

— Что ж, если провалимся, то хоть вместе, — улыбнулась Лиля.

Идти почти два километра было тяжело, пурга слепила глаза, ноги на льду скользили, а они еще несли два чемодана с подарками. Лиля выбивалась из сил, говорила, переводя дыхание:

— Господи, как я рада, что родители не поехали, они бы это не выдержали.

Алеша поддерживал ее. Через час в пелене снега показался другой берег и на нем такси. Еще через полчаса, усталые, но возбужденные, они ввалились в дом и попали прямо в объятия Саши, Нади и их дочери Александры.

* * *

В первый вечер все долго сидели за столом, много говорили, знакомясь друг с другом. Стол был плотно уставлен домашними заготовками — пирогами, пельменями, соленьями, вареньями. Если был в те дни самый счастливый человек на свете, то это Саша Фисатов. Он хвастливо рассказывал:

— Это все Надюся моя вместе с Александрой сделали.

Надя приговаривала:

— Кушайте, гости дорогие, кушайте на здоровье, как говорится. Вот пельменей наших сибирских отведайте, сами с Александрой лепили.

— Таких пельменей вы нигде не поедите, только у Нади с Александрой, — прибавлял Саша.

Пельмени действительно были изумительно вкусные, Алеша и Лиля проголодались за сутки и уплетали их с удовольствием. Они поражались изобилию стола, а Надя все угощала:

— Это, как говорится, для гостей, надо, чтоб по — русски, чтоб стол от еды ломился.

Алеша с Лилей украдкой поглядывали на Надю и удивлялись — до чего эта полная седоватая женщина не соответствовала тому поэтическому образу, какой Саша описывал им раньше. А он смотрел на нее с обожанием и восторженно рассказывал об Алеше с Лилей:

— Алеша — поэт, его талант открыл сам Корней Чуковский, его ценят в Союзе писателей, он знаком с Евтушенко.

Хозяйки восклицали:

— Что ты!.. А мы-то не знали!.. Это ж интересно-то как!

Про Лилю Саша сказал:

— Лиля наша — известный хирург, кандидат медицинских наук. Она такие операции делает!..

Лиля смущалась, хозяйки опять восклицали:

— Вон оно как!

А Надя неизменно добавляла:

— Это ж интересно-то как!

Гости казались им столичными звездами.

После застолья гости раздали подарки.

— Выбирала все Авочка, Алешина мама, — сказала Лиля.

— О, тетя Авочка — необыкновенная женщина, аристократка, — добавил Саша.

Радости и удивлению хозяек опять не было предела:

— Это для нас?! Прелесть-то какая!.. Вещи-то все заграничные!..

Командовала разбором вещей инициативная девушка Александра, полноватая, всегда веселая:

— Мам, это тебе подвенечное платье! А ну, прикинь! Очень идет. А это для меня, тоже подойдет для свадьбы.

Особенно обрадовались привезенному кофе:

— Ой, кофе в зернах, «Арабика»! Как давно мы его не пили!

Тут же достали старую деревянную кофемолку, насыпали зерна и стали молоть. Потом пили, причмокивая, а Надя говорила:

— Вот в Москве всё есть, даже кофе. А мы уж года два его не видели, так сказать.

— И в Москве его тоже нет, — вставила Лиля. — Это нам знакомый по блату достал.

Утром хозяйки повели гостей во двор, с гордостью показывали свое хозяйство: свинью, кур и погреб с запасами варений и солений, все банки были тщательно подписаны. Надя приговаривала:

— Это, так сказать, весь овощ со своего огорода.

— Мама, не «весь овощ», а «все овощи», — смеясь, перебила ее Александра.

— Вот я и говорю — всё своими руками. Как говорится, иначе у нас не проживешь.

В погребе, обложенном ледяными глыбами, висели копченые и вареные колбасы и корейка, в бочке хранились чуть ли не тысячи заготовленных на зиму пельменей.

— Все своими руками, как говорится. Иначе у нас не проживешь.

Городские жители Алеша с Лилей удивлялись и восторгались. А Саша ходил следом за Надей, кивал головой, поддакивал и все нахваливал их с дочкой:

— Надюся, какая ты у меня хозяйственная. И Александра моя — мастерица на все руки.

* * *

На регистрации в загсе Надя уговорила Сашу надеть Звезду Героя и колодки орденов. Сама она надела привезенное подвенечное платье и выглядела стройней.

Их ждал корреспондент местной газеты «Чистопольский рабочий», который собирался фотографировать молодых.

— Завтра фотографии будут напечатаны в статье «Необыкновенная история любви героя», — сказал он.

Друзья невесты принесли цветы, поздравляли, с уважением смотрели на Сашу и с интересом — на Алешу с Лилей. В единственном на весь город ресторане «Кама» были накрыты длинные столы на сорок человек. Гости пили шампанское за счастье супругов, кричали «горько», и молодые целовались. Надя много пила, была навеселе. Все чокались с Сашей, героем, он смущенно улыбался.

Несколько мужчин быстро напились и подняли скандал. Буянов пришлось силой выволакивать из зала. Алеша шепнул Лиле:

— Глубинка показывает нам свое лицо.

Когда приехали домой, Надя была пьяна, Саша вел ее, крепко обнимая, и умиленно смотрел на нее.

Вскоре снова сошлись у стола — встречать Новый год.

В полночь услышали по радио бой курантов, Саша разлил всем шампанского:

— С Новым годом, дорогие мои, с новым счастьем! Пусть для всех нас этот год будет самым счастливым, пусть исполнятся все наши мечты!

Алеша многозначительно посмотрел на Лилю, и она чуть заметно кивнула ему, они думали о своей мечте — о встрече за границей после отъезда.

А Саша продолжал:

— Пусть прямо с первого дня нового года у нас будут случаться неожиданные удачи и радости. Ничего нет лучше, чем встретить Новый год в кругу своей семьи. У меня этого счастья не было с юности. Теперь у меня есть жена и дочка. Это ли не счастье?

Надя нетвердой походкой ушла в спальню и крикнула оттуда, смеясь:

— Муж мой, иди сюда ко мне в нашу первую брачную ночь! Всего-то через тридцать четыре года…

* * *

Утром первого января Алеша стоял в коридоре и с интересом рассматривал два кованых купеческих сундука прошлого века. Подошла Надя с обвязанной мокрым полотенцем головой, объяснила:

— Ты уж извини меня, так сказать: перепила вчера, дура, на радостях — голова теперь раскалывается. А что, нравятся сундуки? Они мне от прежнего мужа достались, а ему — от его дедов — купцов. Они богатые были, но после революции их раскулачили. А мы в этих сундуках зимние вещи храним. — И тихо, с хитринкой в голосе добавила: — И золото тоже.

Алеша удивился, но Саша, который подошел в это время, обнял ее и смущенно объяснил:

— Я даже не подозревал, что невеста у меня с приданым. Наде достались от мужа пятьдесят царских монет червонного золота по десять и двадцать рублей.

— Это его родители при раскулачивании спрятали, а потом всю жизнь тряслись, боялись, что арестуют: указ был — золотые монеты сдавать, — сказала Надя.

— Надя говорит, что они ей не нужны, а продать их она тоже боится, — засмеялся Саша.

Золото! Алеша заинтересовался: это было то, что он искал, чтобы купить и передать за границу. Хорошо бы купить эти монеты. Он позвал Лилю в их комнату:

— Сашин тост сбывается: прямо в первый день года нам светит удивительная удача.

— Что ты имеешь в виду?

— Хочу купить у Нади золотые монеты «николаевки», из червонного золота. Я же мечтал об этом. Наш бельгийский друг Николай Савицкий говорил, что может перевезти драгоценности, если нам надо. Он перевезет, а когда вы встретитесь, он отдаст их тебе.

Лиля засомневалась:

— Но монеты могут стоить дорого. Где мы возьмем столько денег?

— Продадим машину. А не хватит, так попрошу у мамы.

— Но как объяснить Саше твое желание купить золото? Мы ведь не говорили ему про наш отъезд. Чем ты будешь мотивировать?

— Это я продумал. Саша знает, что у мамы есть деньги от моего отца — министра. Я скажу, что она собирает золото и что это для нее. Саша — сама наивность, он поверит. Мы объясним потом.

Целый день они гуляли по Чистополю, смотрели на бедную жизнь маленького русского городка, но на уме у них было одно — покупка золота.

За ужином Алеша сказал как бы между прочим:

— Знаешь, Саша, моя мама любит вкладывать деньги в старину и драгоценности. Я думаю, если вы согласны, она бы с удовольствием купила Надины золотые монеты.

— Тетя Авочка купила бы их? — удивился Саша.

— Да, она говорила, что хотела бы иметь царские монеты червонного золота.

— Ну, если ей так хочется… Надя, ты что думаешь? — спросил он жену.