Помоги проекту - поделись книгой:
Джордж Локхард
Битва за будущее
Посвящается Эльфу.
Пролог
Ночное небо медленно светлело. Холодный ветер неутомимо погонял стадо глупых туч, способных лишь плакать и бесноваться в нелепом гневе, пахло мокрой травой. Вдали, где небо и земля сплетались в вечном объятии, неумолимо разгоралась заря.
«Ещё один день» – подумал я, чувствуя, как ручейки холодной воды нежно щекочут пальцы. – «Всего один день…» То же самое я говорил себе вчера. И позавчера. И год назад. Наверно, скажу и через год.
«Ещё один день. Выдержать всего один день…»
Открыв глаза, я вдохнул запах мокрой травы. Странно, почему раньше я никогда не замечал, сколько разных ароматов составляют этот запах. Ведь трава только с высоты кажется ровным зелёным ковром, а когда в ней стоишь, то видно каждую травинку, каждый цветок, каждую букашку. И все они живут своими, столь разнообразными жизнями. Как когда-то жил и я.
«Я трус», – мысль была не нова. Я давно уже отвык ждать перемен. Дни за днями проваливались в чёрный омут памяти, не оставляя на его жирной поверхности никаких следов, дни за днями, год за годом… Наверно, и вправду жизнь может приспособиться к чему угодно. Я ведь живу.
Как всегда в предрассветные часы, раны пульсировали застарелой болью. Я привык даже к ней, хотя прежде боль терзала меня изнутри, заставляла биться о скалы и сползать к их подножию, бессильно оплакивая собственную трусость. Почему я не прыгнул в пропасть сразу, в тот день? Не знаю. А сейчас уже поздно сожалеть о прошлом; я привык…
– Отец, ты опять простоял тут всю ночь?
Вздрогнув, я пришёл в себя и оглянулся. Из барака глядел заспанный Сапсан, его перья были взъерошены и шевелились на ветру, словно серебряный мех.
– Нет, я недавно проснулся.
Он выбрался наружу и потянулся, игриво царапнув когтями дощатый настил. Окинул меня цепким взглядом.
– У тебя кровоточат крылья.
Я невольно перевёл взгляд. Там, где под серыми, с металлическим отливом перьями, когда-то росли мои крылья, темнели два пурпурных пятна. Вздрогнув, я поспешно отвернулся.
– В эти часы… иногда так бывает. Сапсан тяжело вздохнул.
– Кайт, прошло уже семь лет…
– Я в порядке, сын, – мне почти удалось улыбнуться. Почти. – Ты прав, прошло уже семь лет.
Покачав головой, он молча направился в джунгли. Я вновь посмотрел на небо. Сапсан, как и все остальные, старался не летать у меня на глазах – они полагали, так я меньше страдаю. Дети, наивные дети…
– Бригадир!
Я резко обернулся. Четверо юношей из второго барака стояли на скале, не сводя растерянных взглядов с моих кровотачащих плеч.
– Что с ваши…
– Всё в порядке! – оборвал я несколько жёстче, чем требовалось. Они вздрогнули. – В такую погоду раны иногда напоминают о себе. Отвернувшись, я стремительно направился к деревьям. Магия рассвета была нарушена.
«Ещё один день»… – шептал я на ходу, мечтая о стреле или молнии, способной оборвать мою жизнь. – «Всего один день…»
Ночное небо медленно светлело. Холодный ветер неутомимо погонял стадо глупых туч, способных лишь плакать и бесноваться в нелепом гневе, пахло мокрой травой. Вдали, где небо и земля сплетались в вечном объятии, неумолимо разгоралась заря.
«Ещё один день» – подумал Аэт, чувствуя, как ручейки холодной воды нежно щекочут босые ноги. – «Всего один день.» То же самое он говорил себе вчера. И позавчера. И год назад.
«Наверно, скажу и через год…»
Открыв глаза, эльф вдохнул запах мокрой травы. Он давно отвык ждать перемен. Дни за днями проваливались в чёрный омут памяти, не оставляя на его жирной поверхности никаких следов, дни за днями, год за годом…
Как всегда в предрассветные часы, Аэт сердцем ощущал биение пульса планеты. Обнажённый, он стоял по колено в высокой траве, закрыв глаза и внимая звукам дождя.
«Ещё один день…»
Капли, падая, творили странную мелодию рассвета. Эльф улыбнулся, вообразив себя творцом невидимой музыки, даже попытался мысленно переложить звуки на свирель. Но глубина и спокойствие его чувств требовали иного выражения.
«Я не смогу увидеть её вновь,» – в который раз подумал Аэт. – «Я ощущаю лишь жалкую тень того, чем она жила…»
Медленно вздохнув, эльф открыл глаза. На светлеющем небе, одна за другой, гасли звёзды; рассвет надвигался неумолимо, прогоняя беззащитную ночь в пещеры и лесные чащобы. Солнце прекрасно, оно творит жизнь и несёт радость. Но очарования тьмы ему не познать.
– Ты пила нектар звёзд… – прошептал Аэт. – Почему я не спросил, пока мог, почему?
Отвернувшись от неба, он поднял с травы влажную тунику. Тонкий зелёный материал из растительных волокон сверкал тысячами росинок.
«Я должен вернуться» – вновь подумал Аэт. – «Ещё два года пролетели, словно два дня, пора обратно…»
Он не хотел этого. Он хотел жить здесь, на краю утёса, над океаном, под звёздами, хотел дышать запахами травы и питаться плодами деревьев, смотреть в ночное небо и мечтать, мечтать, мечтать…
Мечтать хоть раз, один-единственный раз в своей бесконечной жизни увидеть Ночь. Ту Ночь, что случайно, на короткий миг, открылась ему сто сорок лет назад.
«Этого хватило» – с горечью подумал эльф.
За время, пролетевшее после чуда, сменился даже не век – сменилась целая эпоха. Мир неузнаваемо изменился: на небесах зажглись мириады новых звёзд, мириады других навеки погасли, страны рождались и умирали, смертные воевали ради жалких мгновений триумфа – за которым следовал холодный ужас старости, превращавший смерть в избавление… Мир жил, бурлил энергией. Но Аэт помнил лишь миг встречи с Ночью, её неповторимый аромат и почти физически ощутимую ауру мудрости, её звонкую тишину и бесконечную, сказочную красоту.
«Просто ночь», удивлялись смертные. «Тебя влечёт тьма», говорили мудрые. «Ты не вернёшься», шептала душа.
«Я должен был попытаться» – ответил им всем Аэт.
Тяжело вздохнув, эльф последний раз окинул взглядом утёс, бывший ему домом на протяжении десяти лет, и лёгким шагом двинулся прочь. Никаких вещей у него не было.
1
Сегодня заканчивалась очистка кессона вокруг шестой опоры. Я некоторое время наблюдал, как грязная жижа из хобота насоса растекается по берегу. Ниже по течению синие воды Лейаны меняли цвет на серо-бурый, воспалённый; измельчённая порода загрязнила почти милю этой живописной реки.
«Может, так будет лучше для всех…» – родилась мысль. – «Чем быстрее обитатели леса его покинут, тем меньше их погибнет потом, когда станут рубить деревья…»
– Бригадир! – над бортиком кессона показалась голова Станаха. – Мы достигли скального основания!
– Уже? – опомнившись, я прошёл по доскам настила и спрыгнул в кессон. – Да, похоже на то. Сапсан!
– Слушаю!
– Отвес и мерную нить сюда.
– Сейчас! – шум крыльев. Я, тем временем, поднял лом и отбил кусочек скального дна реки.
– Гранит… Станах встревожился.
– Всё хорошо?
– Глубина оказалась меньше расчётной. Прилетел Сапсан. Вдвоём мы измерили высоту кессона и переглянулись.
– Подъём дна на семнадцать дюймов! – сын задумался. – Странно.
– Если это каверна, будет не странно, а скверно, – заметил я мрачно. – Принеси бур. Попробуем измерить толщину скалы.
Проверка отняла почти два часа, но результаты дала положительные; повышение уровня было местным, донных пустот обнаружить не удалось. Все глядели на меня, ожидая решения.
– Хорошо, закладываем опору, – решился я наконец. Парни встретили долгожданную команду смехом и хлопаньем крыльев.
Я молча следил, как четвёрка Станаха выравнивает дно и кладёт первый слой каменных блоков. Сквозь непрочные стены кессона просачивалась вода, её приходилось непрерывно откачивать. А ведь эта бригада работала и ночью.
– Сапсан, Мерк, Норд – на смену! – я первым спрыгнул в кессон и взялся за кирку. Утомлённые грифоны одарили нас благодарными взглядами.
– Кайт, мы совсем не устали… – попытался возразить Станах. Он, как и все остальные сегодня, смотрел на мои кровоточащие плечи.
– На смену, – непреклонно ответил я. – Отдыхаете до вечера.
Дальнейших возражений я уже не слушал, целиком погрузившись в работу. Станах, тяжело вздохнув, был вынужден уступить.
Когда солнце достигло зенита, я объявил небольшой перерыв. Опора к этому времени уже поднялась почти на два фута, каменные блоки сидели как влитые. Работалось необычайно легко. Я даже собирался вернуться в кессон до окончания перерыва, когда на стройку пожаловали гости.
Бригада отдыхала на краю временной платформы, у пятой опоры, ярдах в шестидесяти от берега. Я вновь смотрел в небо, поэтому прибывшего заметил первым.
Серебряный дракон опустился прямо перед нами, на вид ему было лет двадцать, если не меньше. Одетый в чёрное всадник, напротив, выглядел опытным воином, обветренное лицо с узкими щелями глаз покрывала сеточка шрамов. Как обычно у степняков, определить возраст по лицу не представлялось возможным.
– Перед царэгом… – я встал первым, подавая пример. Грифоны, недовольно фыркая, построилась в шеренгу.
– Привет тебе, Сын Ветра, – я склонил голову. – Мы слушаем. Мрачно усмехнувшись, всадник выпрыгнул из седла.
– Командир Кайт Кек'хакар? «Вот оно что…»
– Уже много лет никакой не командир, – ответил я.
– Я бек-нодар Мелик Ибрагим аль Шаддати, – царэг стянул перчатки и небрежно сунул за пояс. – Из стойбища Серебристого Ветра.
Только многолетняя привычка сдерживать эмоции позволила мне внешне остаться невозмутимым. Нукеры Серебристого Ветра отслеживали заговоры и устраняли бунтовщиков на захваченных землях Арнора и Элирании. Их агенты были повсюду. Нас держали на каторге не цепи, а твёрдое знание, что стоит нам бежать, другие пленные грифоны жестоко заплатят за нашу свободу.
– Мы слушаем, – сказал я почти спокойно.
Вместо ответа, Мелик подошёл к краю настила и довольно долго разглядывал бараки, темневшие на берегу. Его серебряный дракон, шумно вздохнув, улёгся на доски, спустил хвост в воду и со скучающим видом уставился в сторону. Мы с Сапсаном переглянулись.
– Что-то не так… – шепнул сын. Я молча кивнул. Тем временем Мелик, насмотревшись на лагерь, обернулся к нам и скрестил на груди руки.
– Мне говорили, ты построил несколько летающих машин, – заметил он сухо.
Я кивнул.
– Это было давно, ещё до… великой победы.
– Где они?
– Машины? – я удивлённо распушил перья. – Восемь лет назад они сгорели вместе с заводом эльфов. Мелик прищурил и без того узкие глаза.
– Я слышал, там была машина, способная выдержать удар молнии. Это правда? Сапсан невольно фыркнул. Я покачал головой.
– Нет. Однажды при испытаниях модели «92» в неё действительно ударила молния, но стальные растяжки спасли машину и она не загорелась. Потом про эту модель ходило много лживых слухов. Я криво усмехнулся.
– Ни одна из моих машин так и не полетела. А потом началась война, нас отправили на фронт и, спустя три года, я тоже разучился летать.
– Ты был врагом Чёрной Орды, – холодно ответил царег. Мне с трудом удалось сдержаться.
– За это я уже понёс наказание, – в плечах невольно кольнуло при воспоминании. – Полтора года назад нойон Рогвальд наградил амнистией пленных, согласившихся работать на благо Орды. Теперь я простой строитель дорог.
«Из лагеря на каторгу…» – на мгновение закрыть глаза, вздохнуть, – «Зато теперь хоть есть шанс…»
– Рогвальд, из стойбища Чёрного Ветра, больше не нойон, – ответил Мелик.
– Шесть дней назад он был уличён в коррупции, саботаже и измене Орде. Преступнику послали белую верёвку.
В этот раз сохранить видимость спокойствия мне не удалось. Грифоны из моей бригады взволнованно подались вперёд, у многих распушились перья.
– Это гнусная клевета, – стараясь не повышать голос, возразил я. Разум, тем временем, лихорадочно искал путь к спасению. – Нойон Рогвальд – образец верности и достоинства. Именно он пять лет назад разгромил эльфийскую воздушную дивизию, которую я имел глупость возглавлять… Сапсан тяжело дышал. Он был совсем птенцом, когда это случилось.
– Ты защищаешь Рогвальда? – с внезапным интересом спросил царэг. – Разве не по его приказу тебя искалечили?
Закрыть глаза, глубоко вздохнуть… За восемь лет можно привыкнуть ко многому. Даже к той лжи, которую сейчас скажу.
– Я заслужил кару. Нойон Рогвальд был милостив, по его приказу и мне, и всем пленённым грифонам нашей дивизии сохранили жизнь.
– Жизнь бескрылого червяка… – проворчал серебряный дракон. Я стиснул когти.
– Даже такая жизнь лучше, чем смерть. Крылья отрубили только мне и командирам эскадрилий, остальных пленных пощадили. Нойон Рогвальд проявил великую милость. Глаза Мелика ещё сильнее сузились. Несколько секунд он молча смотрел мне в лицо.
– Ты не похож на сломленного врага, – медленно произнёс царэг. – Скорее, ты похож на затаившегося зверя, кроткого лишь до тех пор, пока его шея чувствует ошейник хозяина.
Сердце замерло. Миг – и всё прошло; остался лишь след в душе и тонкая боль в изуродованных плечах.
– При всём желании, – тихо сказал я, – Грифон Кайт больше не представляет опасности Орде. Кто пойдёт за вождём, неспособным летать? Я покачал головой.
Поделиться книгой: