Помоги проекту - поделись книгой:
Джеймс Шмиц
Аромат бессмертия
Специальный уполномоченный Холати Тэйт любил говорить, что всякий раз, когда профессору Мантелишу представлялась возможность вляпаться в неприятности, он в них вляпывался.
Поэтому, когда спецуполномоченный, просматривая визор в режиме кадр-миг, увидел на секунду изображение Мантелиша на фоне последних известий, оживленно болтающего с улыбающейся молодой женщиной, он тут же остановил воспроизведение, и с нехорошим предчувствием начал переключать каналы назад, пытаясь найти эту программу. Последний раз, когда он слышал о Мантелише, профессор находился на каком-то внешнем мире с экспедицией, спонсируемой правительством. Там, как понял спецуполномоченный, он должен был оставаться еще некоторое время. Однако Тэйт, сам только что вернувшийся на Маккадон, знал, что любые планы могут меняться. Видимо, так оно и было.
***
Он снова поймал программу. Один пристальный взгляд на огромную, напоминающую медвежью, фигуру и гриву густых белых волос, — и Холати понял, что это действительно его старый друг и добрый приятель Мантелиш. Изящная леди, сидевшая за столом напротив Мантелиша, была профессиональным репортером. На заднем фоне красовался космопорт Сеуса на Маккадоне. Очевидно, профессор только что сошел с корабля.
Предчувствия усилились, и спецуполномоченный начал внимательно слушать то, о чем говорили профессор и репортер.
Обычно Мантелиш испытывал крайнее отвращение к журналюгам и пресекал любые попытки выкачать из себя информацию с таким сарказмом, что даже самые нахальные избегали брать у профессора интервью в прямом эфире. С другой стороны, старый донжуан питал слабость к хорошеньким женщинам. Когда эффектная малышка в порте Сеуса разыскала его среди пассажиров, выходящих из космического лайнера, и робко поинтересовалась, не ответит ли он на несколько вопросов для зрителей программы «Полчаса с корифеем», великий ученый ошарашил ее своим согласием и поведал о посещении малоизвестной планеты Танг, с которой только что вернулся.
Для журналистки это интервью стало большой удачей. О деяниях профессора Мантелиша в Ядре Звездного Скопления ходили легенды, и когда он соглашался рассказать о своих приключениях, это всегда вызывало сенсацию. Сейчас он выдал информацию, которая была более чем любопытна. Танги — которых можно было назвать гуманоидами только с изрядной натяжкой — вошли в контакт с исследователями Федерации несколькими десятилетиями раньше. Аборигены были враждебно настроены по отношению к незнакомцам и обладали множеством других неприятных характерных особенностей. Это были довольно примитивные существа, живущие небольшими, независимыми друг от друга племенами на холодной и дикой планете.
Тем не менее профессор Мантелиш — в сопровождении целой команды специалистов, с помощью которых он разрушил языковой барьер, сделавший невозможным поначалу свободное общение с тангами — сумел провести среди них несколько месяцев. Он сделал огромное количество записей об обычаях и традициях туземцев, и даже получил разрешение забрать с собой в Ядро мертвого танга, который, согласно местным обрядам, был набальзамирован и заморожен. С научной точки зрения, это был крайне ценный экземпляр, так как танги, казалось, умирали только в результате несчастных случаев, убийств или в результате стычек с хищными животными. Танги не страдали от болезней, поскольку, видимо, нашли способ продлевать жизнь почти до бесконечности…
В это заявление журналистка вцепилась наподобие бультерьера. С невинным выражением на лице она осторожно задала несколько наводящих вопросов, и Мантелиш развернул детальное объяснение.
Итак, у него ушло несколько месяцев на то, чтобы танги прониклись доверием, и профессор убедил их раскрыть тайну: оказалось, что туземцы особым способом добывали сок из растения, которое выращивали и тщательно охраняли. Препарат, который они получали таким способом, вызывал остановку нормального, процесса старения, так что они сохраняли здоровье и силу на период времени, называемый тангами «навсегда», хотя этот срок не был подтвержден документально, поскольку туземцы еще не додумались до идеи письменности.
Можно ли этот препарат, спросила журналистка, приспособить для нужд человека?
Мантелиш ответил, что не может сказать определенно, но вероятность этого весьма велика. Какое именно растение выращивалось, танги никому из членов экспедиции не сказали, но любезно подарили профессору несколько литров готового препарата — который он и привез с собой — для экспериментов. Еще там, на планете Танг, предварительный анализ обозначил присутствие в панацее нескольких, не известных до настоящего времени аминокислот с довольно необычными характеристиками. Вопрос заключался в том, можно ли их синтезировать в лабораторных условиях? Исследование может занять несколько лет, если, конечно, в ближайшее время не выяснится, что эффективность панацеи для людей равна нулю. Однако уже совершенно ясно, что препарат безопасен. Профессор, а также несколько других членов его команды на протяжении всего времени, проведенного на планете, принимали препарат тангов, и никаких отрицательных последствий зафиксировано не было.
Вновь напустив на лицо наивное выражение, красотка поинтересовалась, означает ли это, что он, профессор Мантелиш, теперь бессмертен?
Нет, нет, что вы, ответил Мантелиш торопливо. У людей, как и у тангов, эффект от одной дозы постепенно проявляется примерно через четыре месяца. Чтобы сохранять молодость или вызывать постепенное омоложение дряхлеющего организма, необходимо регулярно повторять прием препарата примерно через такой интервал. В практике танги применяли чередование — позволяли себе стареть естественным образом лет десять, а затем использовать препарат в течение примерно такого же времени или до тех пор, пока не восстановится молодость.
Уже после первого сообщения о панацее Федерация начала патрулировать околопланетное пространство, чтобы защитить тангов и их чудесное растение от преступных посягательств. Вопрос, какую выгоду получит от открытия человечество, был все еще открыт. Однако, по мнению профессора, препарат тангов станет ценнейшим компонентом, используемым в качестве дополнения к различным процессам омоложения, практикуемым в настоящее время в Ядре…
— Старый болван! — пробурчал себе под нос спецуполномоченный Холати Тэйт. Он повернулся и увидел рыжеволосую молодую женщину с большими серыми глазами, которая подошла, видимо, недавно и теперь с интересом смотрела на экран: — Триггер, ты все слышала?
— Достаточно, чтобы уловить суть, — ответила Триггер. — Я вошла сразу же, как только узнала голос профессора… После такого признания профессору было бы безопаснее вернуться на Танг! У него, кажется, даже нет телохранителей.
Спецуполномоченный Тэйт, дотянувшись до терминала КомСети, набрал номер:
— Я звоню в полицию космопорта! Пусть дадут ему сопровождение. Найди еще один терминал КомСети и проследи, чтобы дом Мантелиша и его лаборатория оказались взяты под охрану к тому времени, когда он туда прибудет.
— Я только что сделала это, — сказала Триггер.
— Тогда проверь, нельзя ли срочно связаться с девушкой-репортером, прежде чем Мантелиш уйдет…
Триггер покачала головой.
— Я пыталась, но безрезультатно! Прямой эфир.
Она досмотрела последние полторы минуты передачи, тревожно кусая губы, в то время как спецуполномоченный разговаривал с полицией космопорта. Болтовня профессора Мантелиша могла стать для него источником крупных неприятностей. Известие, что у него в руках находится ответ на вечный вопрос: «Жить или не жить вечно?», было равносильно прямому приглашению всем преступникам, пребывающим в настоящий момент на Маккадоне, придти и забрать препарат. На месте руководства Университетской Лиги профессору Мантелишу следовало запретить передвигаться без тактичной, но квалифицированной няньки! Обычно или она сама, ил и Холати, или кто-нибудь еще играли эту роль, но разве можно было предположить, что камнем преткновения станет экспедиция, проходящая в пределах Федерации.
Когда спецуполномоченный закончил накручивать хвосты органам правопорядка, Триггер выключила визор и мрачно сказала:
— Вы кое-что пропустили, сэр. Мантелиш только что показал контейнер, в котором хранится запас препарата!
— Панацеи тангов?
— Да. Она находится в круглом чемоданчике, который он держал на коленях.
Специальный уполномоченный облегчил душу межзвездной руганью. Правда, изощренных словечек из-за присутствия Триггер Арджи он старательно избегал.
— Пойдем быстрее! — сказал он. — Возьмем мой кар и сгоняем в космопорт. Полиция не знает точного места, откуда шла трансляция, но если они успеют найти Мантелиша, то подождут нас, и мы сопроводим его в лабораторию.
— А если не успеют?
— Они позвонят в кар. В этом случае мы отправимся в лабораторию и будем там ждать его появления.
***
Почти сразу после прощания с очаровательной журналисткой профессор Мантелиш начал испытывать беспокойство по поводу того, что разболтал о своих открытиях. Он начал осознавать, что, возможно, поступил опрометчиво. Двигаясь вместе с толпой к выходу из космопорта, он вдруг остро ощутил наличие контейнера с препаратом тангов в своем чемоданчике. Для ученого, обычно озабоченного самыми разными научными вопросами, было почти невозможно думать о такой вещи, как личная безопасность. Тем не менее, теперь, когда его внимание сосредоточилось на ситуации, в которую он попал по собственной глупости, стало очевидно, что множество не слишком щепетильных людей, посмотревших последние известия, могли поддаться соблазну завладеть препаратом. Ради собственной корысти либо из-за чрезмерного рвения к самостоятельным исследованиям…
Обычный среднестатистический гражданин в такой ситуации, скорее всего, попытался бы найти ближайшего полисмена. Профессор Мантелиш, однако, был крайне независим в суждениях, и такое решение просто не пришло ему в голову. Он придал огласке тот факт, что направляется в лабораторию. Это было фатальной ошибкой. Поэтому ему нельзя идти туда — и это сорвет планы тех, кто в данный момент лелеял преступные мечты о препарате тангов. Вместо этого профессор вместе с препаратом решил немедленно отправиться в домик на берегу моря, о котором известно только самым близким. Только там можно предпринять необходимые шаги по сохранению препарата.
Удовлетворенный этим решением, Мантелиш ускорил свою и без того резвую поступь. Примерно в ста метрах впереди чернел вход на станцию аренды автоматических аэрокаров. Когда он подошел, полдюжины вполне безопасных на вид граждан повернули туда. Мантелиш пристроился за ними. Сразу же за порогом он отошел к стене, подпер ее спиной и приготовился в случае нападения пустить в ход свой чемоданчик в качестве бейсбольной биты. Прошло десять, двадцать секунд, полминуты, но никто к нему не подошел. Удовлетворенный, он поспешил на парковку за пропущенной группой и поравнялся с ними только тогда, когда они достигли каров и набились в один из них, смеясь и перешучиваясь. Мантелиш забрался в следующую машину. Кары тронулись с места. Профессор оглянулся, и, удостоверившись, что за ним не следят, поставил контейнер на багажную полку рядом с собой, захлопнул откидной верх и возложил длани на панель управления.
Аэрокар выпорхнул из транспортного окна пятнадцатого этажа здания космопорта, внизу сияли огни Сеуса. Мантелиш свернул налево, в направлении одной из главных трасс, и двигался по ней в течение минуты, затем резко направил машину к одной из высокоскоростных трасс, находившейся над ним.
Всего через четверть часа он оказался на месте. Жилая зона на берегу отличалась от центральных районов тишиной и уединенностью. Дом, с виду казавшийся маленьким, приютился на самом берегу океанского залива, на склоне холма, выше уровня моря на десяток метров. Приятное место, вполне подходящее для пожилого мужчины на пенсии, склонного к чудачествам. Никто из соседей профессора не знал его имени и не подозревал, что этот славный старикан — в нарушение всех правил зонированного проживания — в своем доме оборудовал лабораторию.
Мантелиш запер входную дверь и прошел в святая святых. Несколько секунд постоял неподвижно, оглядывая помещение. Все было так, как он оставил несколько месяцев назад — безупречная чистота поддерживалась сервис-машинами. Потом подошел к столу, на котором были разложены приборы и бумаги — наброски проектов, которые он не успел закончить перед отправкой на Танг. Поставил контейнер на столешницу между химическим пистолетом и ментальным акселератором, который работал в соотношении 280:1 и при использовании мог стать смертельно опасным, если нарушить приложенное к нему руководство. Профессор еще раз оглядел все вокруг и вышел на кухню через другую дверь.
Минутой позже он услышал из лаборатории пронзительный сигнал КомСети. Мантелиш с вожделением окинул взглядом старательно сделанные им бутерброды и нахмурился. Среди немногих людей, которые знали этот номер, позвонить могли только двое. Специальный уполномоченный Тэйт и Триггер Арджи. Если кто-нибудь из них смотрел последние известия, то сейчас ему предстоит выдержать небольшенький разнос. Профессор еще больше нахмурился. Может быть, проигнорировать звонок? Нет, решил он секундой спустя, как бы то ни было, позвонивший, вне всякого сомнения, беспокоился о его безопасности. Нужно дать им знать, что с ним все в порядке.
Мантелиш поспешил назад в лабораторию. Войдя, он резко остановился: за столом, на котором стоял контейнер, сидел мужчина. Еще один стоял у двери, ведущей в холл. Оба держали пистолеты и целились отнюдь не в дальний от себя угол.
Мантелиш посмотрел сначала на одного, потом на другого. Я попался, сказал он себе. Он уже встречал ранее эту пару, и выводы, которые сделал после той встречи, были не слишком оптимистичными — эти парни не остановятся и перед физическим насилием. Ученый терпеть не мог, когда ему грозят оружием, но, возможно, еще оставался шанс как-нибудь выкрутиться.
— Фиам, — строго и с достоинством сказал профессор, обращаясь к сидевшему за столом человеку, — я крайне недоволен вашим вторжением. Мне казалось, что я четко и ясно объяснил в прошлом году, когда вышвыривал вас из лаборатории, что ни при каких условиях не стану с вами сотрудничать. Если в тот раз у меня получилось не слишком убедительно, я с удовольствием объясню еще раз, сразу после того, как отвечу на звонок!
Он повернулся к разрывающемуся терминалу КомСети. Внезапно его коленную чашечку пронзила неимоверная боль. Профессор крякнул и схватился за колено.
— Достаточно, Велк, — лениво проговорил Паэс Фиам. — Яйцеголовый уже все понял…
Боль исчезла. Человек, стоящий у двери, усмехнулся и опустил парализатор.
— Сядьте напротив меня, профессор, — продолжил Фиам. — И забудьте про КомСеть. Наш разговор не займет много времени. Как вы уже, наверное, догадались, наше оружие способно вызывать крайне неприятные ощущения. И не только. Оно также способно убивать. Так что давайте не ссориться.
Мантелиш нахмурился, но благоразумно сел.
— Зачем вы пришли? — требовательно спросил он.
Фиам улыбнулся.
— Чтобы попросить вас об одной маленькой услуге. М не нужна информация, — он взял химический пистолет, лежащий рядом с контейнером, и какое-то время изучающе рассматривал его. — Это устройство, — проговорил, наконец, он, — кажется, разработано вами.
— Это так, — сказал Мантелиш.
— Что в нем особенного?
Мантелиш фыркнул.
— При попадании распыляемого аэрозоля вызывает немедленную смерть жертвы, и абсолютно безопасно для использующего его, даже при самом небрежном обращении.
— Да, на этикетке написано то же самое, — согласился Паэс Фиам. — Диапазон от одной трети до метра. Очень интересно! — он положил пистолет назад на стол. — Я нахожу немного странным, профессор, что, будучи человеком столь высоких моральных принципов, которые обнаружились в вас во время нашей прошлой встречи, вы посвящаете свое время созданию столь компактного, но смертоносного оружия!
Мантелиш снова фыркнул:
— То, чем я занимаюсь, зависит не от меня, а от работодателей, с которыми я имею дело. Я не отдам подобное оружие в руки всяких проходимцев. Таких, как вы.
КомСеть наконец замолчала. Фиам сдержанно улыбнулся и сказал:
— Мы не всякие проходимцы, профессор Мантелиш. Мы, волей случая, исключительно талантливые и высокопрофессиональные проходимцы. Что подтверждает нынешняя ситуация.
— Что вы имеете в виду? — ледяным тоном поинтересовался Мантелиш.
— Я, по счастливой случайности, находился в космопорте Сеуса, — произнес Фиам, — как раз в то время, когда вы делали рекламу препарату бессмертия тангов. Разве можно было упускать такую удачу? И я немедленно стал действовать, чтобы выяснить, куда вы направляетесь. Мы с Велком проследили до вашего убежища без особых проблем, в процессе удостоверившись, что на «хвосте» больше никого не было, — он похлопал ладонью по контейнеру: — А это — как раз то, за чем мы явились! Уж не обессудьте, профессор, но контейнер мы заберем с собой.
— И сделаете непоправимую глупость, — сказал Мантелиш. — Как я сказал в новостях, до сих пор остается сомнительным, что препарат можно синтезировать в лабораторных условиях. Но даже если это возможно, скрупулезные исследования займут годы и годы. Я…
— Хватит, профессор! — Фиам поднял руку и кивнул Велку. — Ваши заявления, возможно, и стали бы откровением для множества зрителей, ничего не понимающих в биохимии. А мы в ней немного разбираемся и хотим удостовериться, что вы не пытаетесь ввести нас в заблуждение.
— Я… и ввести вас в заблуждение? — возмущенно воскликнул Мантелиш.
— Вы прекрасно знаете, что можете это сделать. Но и мы не лыком шиты — сейчас Велк закрепит на ваших ногах детектор лжи. Пока он будет это делать, сидите спокойно — мне будет сложно промахнуться с такого расстояния, — Фиам достал из кармана маленький прибор и положил перед собой на стол: — Это индикатор уровня лжи. Чрезвычайно надежная вещица. Всякий раз, когда она покажет, что вы говорите неправду, Велк будет вас бить. Мой приятель так и не простил, что год назад вы не открыли дверь прежде, чем вышвырнули его из лаборатории. Так что советую говорить правду, профессор!
— У меня нет ни малейшего намерения лгать вам, — с достоинством произнес Мантелиш.
Паэс Фиам дождался, когда Велк установит устройство, и продолжил:
— Итак, профессор, вы считаете, что в настоящее время препарат тангов не представляет никакой коммерческой ценности…
Мантелиш кивнул:
— Совершенно верно! Эта жидкость на столе — все, что на сегодняшний момент получено в мире тангов, — не настолько ценна, чтобы оправдать риск, на который вы пошли, чтобы похитить препарат. Панацея, возможно, продлит жизнь одного человека на достаточно большой период времени, и все. И какой потенциальный клиент поверит вам на слово, что лекарство подействует, или что оно подействует именно так, а не причинит ему вред и тем более не убьет за пару месяцев?
— В мире существует огромное количество потенциальных клиентов — людей, обладающих могучей жаждой жизни, — произнес Фиам, наблюдая за показателями датчика. — Отвечая на этот вопрос, вы были на грани, профессор. Но суть не в этом. Вопрос: у препарата есть какие-нибудь отрицательные побочные эффекты?
— Панацею — в строго определенных пропорциях — принимали шесть членов экспедиции, включая меня. В течение четырех последних месяцев никаких побочных эффектов мы не заметили, а ожидаемы и положительный эффект постепенно прошел. Это все, что я могу сказать, — ответил Мантелиш.
— И препарат действительно оказал омолаживающее действие на людей?
Мантелиш поколебался, но был вынужден признать:
— Небольшое, но вполне заметное. Как мы и ожидали.
Фиам улыбнулся.
— Понимаю. Следующий вопрос: что еще вы ожидали в связи с испытанием препарата на людях?
— Что доза, назначенная человеку, полностью переработается организмом приблизительно через четыре месяца. И еще: для того чтобы добиться эффекта омоложения, курс лечения препаратом необходимо повторять с интервалом в четыре месяца, — неохотно сказал Мантелиш.
— Если делать все именно так, когда наступит омоложение?
— В пределах десяти лет, — сказал Мантелиш, — субъект должен ощутить, что его биологический возраст не увеличился, а наоборот, уменьшился лет на пять. Процесс омоложения медленный, но устойчивый. Сами танги выбирают тот биологический возраст, который им нравится больше всего, и несколько лет используют препарат. И, конечно, невозможно уменьшить биологический возраст, если вы уже давно не юноша.
— Понимаю, — снова сказал Фиам. — И как панацею тангов нужно употреблять?
— Танги пьют экстракт, — ответил Мантелиш. — Человеческий организм противится этому. Мы нашли более подходящий способ — внутримышечные инъекции.
— Есть разница, какой препарат колоть — этот, что в контейнере, или какой-нибудь другой?
— Абсолютно никакой.
Паэс Фиам снова похлопал по контейнеру, улыбнулся и сказал:
— Содержимое готово к употреблению?
— Да.
— Нужны ли какие-то особые меры для того, чтобы сохранить его в полноценном виде, например, при транспортировке?
— Он самосохраняется, — сказал Мантелиш. — Считается, что в его составе не найти существенных отличий даже, предположим, через сто лет хранения. Но как я уже сказал, нельзя на сто процентов быть уверенным в том, что он безопасен. Испытание на шести подопытных кроликах ни в коей мере не может дать полные и окончательные результаты. Так, например, седьмой может отреагировать на инъекцию крайне негативно. Но что гораздо страшнее — нежелательные последствия могут проявиться лет через пять, десять или пятнадцать…
— Без сомнения, — согласился Фиам и причмокнул: — Будьте осторожны, профессор, при выборе ответа на мой следующий вопрос. Вы сказали, что препарат в этом контейнере должен значительно продлить жизнь одного человека. Сколько это в стандартных годах?
Мантелиш долго колебался и ответил крайне неохотно:
— По моим оценкам, что-то около трех сотен лет. Но это приблизительно.
Довольный Фиам усмехнулся и подмигнул напарнику:
— Триста лет, а, как тебе? Нам это вполне подойдет, профессор! Как вы, возможно, уже начали подозревать, мы и есть те самые потенциальные клиенты, для которых и предназначается панацея тангов. У нас нет ни малейшего желания продавать его, целиком или порциями. И, пожалуй, мы рискнем, что лет через десять, пятнадцать или сто возникнут побочные эффекты, но зато можно сорвать и главный куш — наши увлекательные жизни продлятся еще на сто пятьдесят лет!
Он встал и отошел от стола:
Поделиться книгой: