Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Рождение советской штурмовой авиации. История создания «летающих танков». 1926–1941 - Михаил Александрович Жирохов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Как это следует из изложенного материала, созданная система подготовки летных кадров работала не только на ВВС (немногочисленные в то время), но и на другие структуры – большое количество летчиков направлялось в запас, где они летали в гражданской авиации, летно-испытательных центрах, арктической авиации и других ведомствах.

Таким образом, совершенствование системы подготовки летчиков в 1929–1938 годах шло в направлении увеличения числа вузов, их пропускной способности, повышения плановости работы, рационализации методов подготовки летных курсов. Она справилась со своей задачей подготовки авиационных специалистов всех категорий, как в количественном, так и в качественном отношении. Несмотря на большой размах работы по формированию новых частей и соединений, начавшейся в преддверии Второй мировой войны, ВВС Красной армии своевременно получили необходимое количество летного и командного состава.

Экстренные меры, принимавшиеся в стране в 1939–1941 годах по развертыванию военно-воздушных сил, в связи с началом Второй мировой войны потребовали соответствующего увеличения сети учебных заведений. Высокими темпами начали создаваться новые учебные заведения, причем наибольшие трудности встречались при создании летных вузов. Тем не менее если в 1937 году в стране имелось 24 учебных заведения, в том числе 18 летных, то к середине 1941 года подготовкой и совершенствованием командно-начальствующего и летно-технического состава частей ВВС Красной армии занималось уже 111 военно-учебных заведений. Летные кадры готовились в 83 летных школах и авиационных училищах.

А вот при увеличении общего количества военно-авиационных заведений и произошла дифференциация в подготовке летных кадров различных специальностей и специализаций. Если раньше летные школы готовили летчиков без учета рода авиации, в которых им придется служить, то накануне войны были созданы специальные школы по подготовке летчиков трех видов авиации: истребительной, разведывательной и бомбардировочной. В штурмовую авиацию направлялись пилоты, окончившие истребительные авиационные училища.

Подготовкой кадров для частей и, как предполагалось, в недалеком будущем – для соединений штурмовой авиации, кроме авиационных школ и училищ, занимались и другие учебные заведения, в которых были открыты военные авиационные отделения, курсы и факультеты. Например, во второй половине 1930-х годов в Военной академии им. М.В. Фрунзе было открыто отделение, а при Военно-морской академии – авиационный факультет. Центры изучения воздушного боя начали действовать в военных округах. Кроме того, было дополнительно создано значительное количество курсов усовершенствования начальствующего состава.

В начале 1941 года Совнарком СССР утвердил новую систему подготовки летных кадров, которая должна была удовлетворить растущие потребности за ближайшие полтора года. Суть новой системы состояла в том, что подготовка летчиков осуществлялась последовательно в учебных заведениях трех ступеней. Первой ступенью являлись военные школы первоначального обучения, которые создавались на базе аэроклубов Осоавиахима. Срок обучения в них зависел от обстановки: в мирное время он составлял один год, в военное – три месяца.

Второй (основной) ступенью считались военные авиационные школы пилотов, где срок обучения в мирное время составлял 9 месяцев, а в военное – 6 месяцев. На их базе курсанты овладевали навыками в пилотировании боевого самолета.

Третья ступень – военные авиационные училища со сроком обучения для мирного времени – 2 года, для военного – 1 год, которые предназначались для подготовки командиров авиационных звеньев и эскадрилий.

В соответствии с замыслом перестройки системы подготовки летных кадров, приказом наркома обороны № 49 военные авиационные училища и школы переформировывались и переводились на новые штаты. Так, например, Чугуевское, Сталинградское, Энгельсское и 1-е Чкаловское военные авиационные училища реорганизовывались в военные школы пилотов, Конотопская, Таганрогская и Кировобадская военные авиационные школы также превращались в военные школы пилотов; Краснодарское, Харьковское, Челябинское и Мелитопольское военные авиационные училища становились военными школами стрелков-бомбардиров и т. д.

Незадолго до начала Великой Отечественной войны вполне сложившаяся система подготовки авиационных кадров подверглась новой корректировке: все двухгодичные авиационные учебные заведения были преобразованы в одногодичные. Своего максимума подготовка летно-технических кадров и формирование новых авиационных частей должны были достичь к весне 1942 года.

Таким образом, можно смело утверждать, что к началу войны многие летные вузы оформились в крупные учреждения с солидной материальной базой, богатым методическим опытом подготовки и воспитания кадров. В то же время строительство ряда авиационных школ отставало от планов их создания в материальном отношении: учебные помещения и аэродромы не были оборудованы, размещение личного состава не обустроено. Также бурный рост количества привел к некомплекту инструкторов и преподавателей. В вузах насчитывалось более 3 тысяч самолетов, однако абсолютное их большинство было устаревших типов.

Развертывание сети новых учебных заведений потребовало изменения и порядка их комплектования. Существовавший до этого принцип добровольности был отменен. С конца 1940 года авиационные училища, школы летчиков и пилотов комплектовались призывниками, имевшими среднее образование. В качестве источников комплектования использовались 20 специализированных школ (так называемых спецшкол) ВВС, созданных в системе Наркоматов просвещения РСФСР и УССР на основе Постановления СНК СССР от 6 ноября 1940 года. В эти школы военизированного типа набирались юноши с семилетним образованием, решившие посвятить себя кадровой службе в Военно-воздушных силах. В спецшколе они получали среднее образование и начальную военную подготовку с авиационным уклоном, позволявшую им впоследствии успешно осваивать программы училищ и школ ВВС. Спецшколы ежегодно должны были направлять в военно-учебные заведения ВВС не менее 1600 человек в качестве абитуриентов, в том числе 75–80 % – в школы первоначального обучения.

Таким образом, можно говорить о том, что к 1941 году не была окончательно сформирована система подготовки летчиков, ориентированных для прохождения службы в штурмовой авиации. При этом интенсивное формирование большого числа новых учебных заведений для ВВС обусловило отставание их оборудования и укомплектования постоянным составом от намеченных сроков.

Предвоенные теоретические взгляды на применение штурмовой авиации

Разработкой вопросов применения различных родов авиации в ходе боевых действий занималось оперативное искусство ВВС, зародившееся в советском военном искусстве как самостоятельная отрасль знаний только в середине 1930-х годов. В соответствии с его положениями, военно-воздушные силы, являясь основным дальнобойным средством, которым могло располагать командование фронта или армии того времени, предназначались главным образом для совместных действий с другими видами вооруженных сил, и прежде всего – с сухопутными войсками, а также для ведения самостоятельных действий. Так, в проекте Полевого устава 1939 года подчеркивалось, что «главнейшая задача авиации заключается в содействии успеху наземных войск в бою и операции». Там же указывалось, что авиация может вести самостоятельную боевую работу (проводить воздушные операции), действуя по объектам глубокого тыла противника. Для самостоятельных действий по удаленным от линии фронта объектам на территории, контролируемой войсками противника, предназначалась дальняя бомбардировочная авиация, а для совместных – главным образом фронтовая и армейская авиация.

В составе последней находились части и подразделения штурмовой авиации.

Для помощи наземным войскам, авиация должна была действовать в тесной взаимосвязи с ними, решая общие задачи. В предвоенный период эти положения конкретизировались, получая научное обоснование и проверяясь на практике, вокруг них велась активная полемика. Поэтому в литературе относительно них можно встретить самые разные формулировки.

Фактически во властных кабинетах победила точка зрения, которая образно и доходчиво была сформулирована командующим ВВС Дальневосточного фронта генерал-лейтенантом авиации К.М. Гусевым, который говорил: «Задачи воздушных сил определяются прежде всего задачами фронта. Я не могу рассматривать действия военно-воздушных сил во фронтовой операции оторванными от определенных [ее] этапов».

Указанные положения начинали появляться и в уставных документах. Так, в Полевом уставе 1936 года, отразившем в своих положениях по отношению к Полевому уставу 1925 года возросшие возможности ВВС Красной армии по взаимодействию с наземными войсками, они формулировались следующим образом: «Авиационные соединения, помимо самостоятельных операций, действуют в тесной оперативно-тактической связи с общевойсковыми соединениями, выполняют задачи по поражению колонн и скоплению войск и боевых средств противника…»[10] Взаимодействие с наземными войсками командованию предписывалось осуществлять главным образом силами штурмовой, легкобомбардировочной и истребительной авиации. В том же уставе конкретизировались задачи для этих родов авиации с требованием применения авиагруппы (АГ) боевой авиации «в период развития боя с целью задержки подходящих резервов противника и поражения его частей, пытающихся прорваться из окружения»[11].

Однако постулаты теории непрерывно уточнялись, формируясь в соответствии с приобретаемым опытом боевого применения авиации в локальных конфликтах и войнах, а также в связи с серьезным подъемом уровня оперативной подготовки штабов ВВС, практика организации которой также лишь начинала накапливаться, совершенствовались формы ее проведения, определялись наиболее эффективные способы.

При этом широкие масштабы приобретали командноштабные и войсковые учения. Одно из главных мест в тематике крупных войсковых и авиационных учений Красной армии второй половины 1930-х годов занимали действия ВВС в начальный период войны, в борьбе по завоеванию господства в воздухе, при срыве мобилизации и сосредоточения войск противника, рассматривались проблемы участия военно-воздушных сил во фронтовых операциях. Так, в марте 1934 года была проведена двухсторонняя оперативная игра высшего начальствующего состава ВВС Красной армии на тему: «Современные действия ВВС армии с наземными войсками в начальный период войны».

С 20 по 30 августа 1937 года под руководством начальника Генерального штаба РККА командарма 1-го ранга Б.М. Шапошникова были проведены крупнейшие для довоенного времени «воздушные маневры» на тему: «Действия ВВС фронта и авиационной армии Главного командования в начальный период войны и в условиях развернутой операции фронта». На эти маневры привлекались части авиационных объединений: ВВС Белорусского, Киевского, Харьковского военных округов, а также Армии особого назначения (АОН) – всего 821 самолет. В ходе маневров проверялись и отрабатывались действия военно-воздушных сил в условиях фронтовой операции, способы управления авиационными частями и соединениями на земле и в воздухе при одновременном полете к объектам удара на широком фронте. Отрабатывались также способы организации взаимодействия ВВС фронтов и проверялись возможности работы авиационного тыла по обеспечению боевой деятельности авиации в условиях ее базирования в двух зонах (тактической и оперативной).

Опыт учений и боевая практика, полученная в ходе войны в Испании, при ведении боевых действий в районе озера Хасан, на реке Халхин-Гол и в советско-финской войне, указывали на необходимость создания в вооруженных силах мощной штурмовой авиации.

Постепенно менялись взгляды на задачи авиации, решаемые в ходе боевых действий, и их приоритеты. Все больше удельный вес авиации переносился на функции, которые были связаны с непосредственным боевым воздействием на противника в ходе сражения на поле боя. Причем усилия авиации в максимальной степени сосредотачивались для обеспечения наземных соединений в важнейшие периоды операций: при подготовке прорыва тактической зоны обороны противника, при развитии прорыва и в борьбе с его резервами.

В ходе наступления предусматривалось массированное применение штурмовой авиации или других авиационных частей, выполняющих ее функции, а ближайшая граница зоны взаимодействия с наступающими соединениями сухопутных войск должна была находиться в 3–5 км за линией их боевого соприкосновения с противником. Так, уже упоминавшийся Полевой устав 1936 года указывал, что задача авиации в наступлении заключается в массированном воздействии по резервам и тылам обороны противника. Соответственно этому штурмовая и легкобомбардировочная авиация должны были:

– препятствовать подходу войск противника к полю сражения;

– содействовать группе танков дальнего действия в их борьбе с артиллерией противника;

– нарушать работу тыла;

– уничтожать авиацию противника на аэродромах ее основного базирования.

Однако ближайшее рассмотрение указанных положений и сравнение с обстановкой, реально сложившейся на полях сражений в ходе Великой Отечественной войны, позволяют говорить о некоторой умозрительности выработанной концепции и переоценке огневых средств, которыми располагали наземные части. Однако следует отметить, что ко времени формулирования перечисленных положений они создавались с перспективой, намного опережая реальные возможности, которыми располагали войска. В то же время советская военная авиация еще только набирала темпы своего развития и всех своих возможностей пока не раскрыла. С другой стороны, на то время еще не существовало в авиации и боевой машины, которая полностью бы отвечала требованиям, предъявлявшимся к самолету-штурмовику.

Уделялось внимание и вопросам использования штурмовиков в условиях, когда сухопутные войска вели бы оборонительное сражение. Так, в Полевом уставе РККА 1936 года указывалось, что «штурмовая или легкобомбардировочная авиация участвует в контратаке, поражает артиллерию и танки, отсекает вторые эшелоны, атакует высадившиеся десанты и наводит на них отряды обороны тыла». Как видно из приведенного положения, штурмовой авиации предписывалось в основном поддерживать контратакующие, а не обороняющиеся войска. Истребителям в этих условиях в качестве основной ставилась задача: во все периоды сражения вести борьбу с авиацией противника и обеспечивать боевые действия частей своей штурмовой и легкобомбардировочной авиации, действовавших в интересах контратаки.

Важное значение в обобщении накопленного опыта боевого применения авиации и в деле выработки единых взглядов на применение самолетов-штурмовиков над полем боя имело совещание высшего командного состава Красной армии, проведенное в декабре 1940 года. На нем значительное место заняло обсуждение вопросов использования военно-воздушных сил в глубокой наступательной операции. С докладом на эту тему выступил начальник Главного управления ВВС Красной армии генерал-лейтенант авиации П.В. Рычагов.

Согласно выработанным нормативам, каждая ударная армия, участвуя в глубокой наступательной операции фронта, могла получить в оперативное управление две-три смешанные авиационные дивизии, в составе каждой из которых было по одному штурмовому авиационному полку. В особых случаях такие дивизии или отдельные ее части могли временно придаваться механизированным соединениям, кавалерийским корпусам или танковым группам при их действиях на самостоятельных направлениях.

При этом на штурмовую авиацию возлагались многочисленные задачи, что не соответствовало ее ограниченным силам, которые должны были находиться в составе ударной армии. Так, штурмовики предполагалось широко использовать при выполнении авиационной поддержки для подавления живой силы, огневых средств и артиллерии противника, для борьбы с его резервами, нарушения управления и коммуникаций. Одновременно они должны были препятствовать планомерному отходу войск противника с удерживаемых позиций и занятию ими второй оборонительной полосы с тем, чтобы максимально облегчить ее захват наступающими войсками.

Поддержка наступающих войск, как и другие вышеперечисленные задачи, возлагалась не только на штурмовую, но и на ближнюю бомбардировочную авиацию, так как первой было еще очень мало. По выражению одного из основоположников советского оперативного искусства ВВС А.Н. Лапчинского, «авиации всегда мало по сравнению с теми многообразными задачами, которые стоят перед нею»[12]. Это высказывание относилось в полной мере к штурмовой авиации. В связи с этим вполне резонно штурмовики предполагалось использовать мелкими группами, выполняя по нескольку заходов на одну и ту же цель. При этом непременными условиями успеха считались внезапность их появления над целью, массирование усилий на подавлении или разрушении важнейших для конкретного периода боя объектов, непрерывность и активность действий, смелая инициатива каждого авиационного командира и отдельного экипажа.

Обязательным считалось также выделение на выполнение каждой задачи таких сил, которые обеспечивали бы получение «ощутимого результата оперативного или тактического значения». Другими важными требованиями при использовании штурмовой авиации являлись: экономное расходование сил и средств, а также достижение наивысшего напряжения боевых действий во время решающих этапов операции; очень важно было обеспечить наличие авиационного резерва для повторных действий и решения внезапно возникающих задач.

Основными объектами действий штурмовой авиации, поддерживающей соединения сухопутных войск, в наступлении являлись: артиллерия противника на огневых позициях и на марше, отдельные очаги его обороны, скопления вражеских войск и резервы в районах сосредоточения, особенно танковые и моторизованные. Воспрещение их подхода к району сражения считалось важнейшей задачей авиации.

В Боевом уставе бомбардировочной авиации (БУБА-40) указывалось, что «ближняя бомбардировочная авиация (ББА) имеет основным назначением непосредственное тактическое взаимодействие с наземными войсками на поле боя и действия в войсковом и оперативном тылу противника в интересах боя и операции наземных войск».

Поскольку специального боевого устава для штурмовой авиации в предвоенный период разработано не было, при организации ее действий командование пользовалось положениями, изложенными в уставе бомбардировочной авиации (БУБА-40) и Боевом уставе истребительной авиации (БУИА-40). Расписание задач ближней бомбардировочной авиации в полной мере относилось и к штурмовым авиационным частям.

Усилия штурмовой и ближней бомбардировочной авиации в отдельных случаях, в соответствии со взглядами советского военного командования, могли наращиваться силами дальней бомбардировочной авиации главного командования «как для действий в интересах операции наземных войск… так и для поражения живой силы и боевых средств противника в районе поля сражения и на поле боя».

В отдельные моменты для поддержания атаки или задержки отхода врага в дополнение к штурмовой могла использоваться и истребительная авиация. Однако главная задача последней заключалась в прикрытии наземных войск, частей и подразделений других родов авиации, действовавших над полем боя с воздуха. Истребители должны были дежурить, наращивая свои силы в наиболее ответственные периоды боя (например, перед началом перехода частей сухопутных войск в атаку). Именно в эти же периоды требовалось сосредоточение усилий штурмовой авиации. Поэтому во всех случаях намечалось создание истребительного резерва для решения внезапно возникающих задач, а также для наращивания сил авиации в ходе воздушного сражения по мере необходимости.

Таким образом, командиры и штабы штурмовых авиационных полков должны были организовывать тесное взаимодействие не только с соединениями сухопутных войск и частями ближней бомбардировочной авиации, но и с соединениями дальней бомбардировочной авиации главного командования, а также истребительной авиации.

Структура подчиненности соединений военно-воздушных сил, обусловливавшая постановку задач авиации в различных инстанциях наземного командования, усложняла эту на первый взгляд простую задачу. Кроме того, для ее решения была необходима надежно работающая система связи. Командующий ВВС Ленинградского военного округа генерал-майор авиации А.А. Новиков на совещании руководящего состава РККА в декабре 1940 года докладывал: «Для того чтобы работать бесперебойно, вовремя нужны хорошие средства связи, которыми должна располагать авиация». Поскольку таковые еще только создавались и накапливались, а опыта их использования практически не было, во избежание поражения своих войск, в соответствии с опытом локальных войн и вооруженных конфликтов, районы действий штурмовиков и бомбардировщиков выбирались на удалении не менее километра от линии боевого соприкосновения с противником.

Одним из наиболее ответственных этапов операции являлся ввод в прорыв эшелона развития успеха. В соответствии с положениями теории глубокой наступательной операции, он приурочивался к моменту выхода атакующей группы пехоты в район артиллерийских позиций главной оборонительной полосы противника. Штурмовики и ближние бомбардировщики при этом должны были изолировать район сражения, где вводился в прорыв эшелон развития успеха от подхода резервов противника, и немедленно после его введения приступить к сопровождению подвижных соединений на маршрутах выдвижения и при их действиях в глубине обороны противника.

Непосредственную поддержку эшелона развития успеха при этом предполагалось вести специально выделенными силами штурмовой или ближней бомбардировочной авиации при содействии фронтовой группы авиации. При этом допускалось переподчинение отдельных частей армейской авиации (вероятнее всего, это могли быть части штурмовой авиации) командирам подвижных соединений, что предъявляло ряд строгих требований к организации управления и обеспечения штурмовой авиации.

От командиров авиационных частей, выделенных в распоряжение подвижных соединений, требовалось глубокое понимание особенностей общевойскового боя и постоянное знание складывающейся обстановки в деталях. Аэродромы базирования таких частей требовалось по возможности приближать к району действий эшелона развития успеха. При этом наибольшую сложность обычно представляла собой оперативная организация полноценного материально-технического обеспечения выделенных в распоряжение командира эшелона развития успеха авиационных частей на новых аэродромах при имеющихся низких транспортных возможностях авиационного тыла.

Организация наземной связи между общевойсковыми штабами и аэродромами базирования, выделенной авиации, как и посылка в войска представителей от авиационных соединений считались обязательными мероприятиями и также представляли собой круг трудно разрешаемых проблем, если учитывать реальное состояние войсковой и авиационной связи того времени.

Важное значение для нормального проведения операции имело своевременное обнаружение начала отхода противника с занимаемых рубежей, так как необходимо было, не теряя времени, приступить к его неуклонному преследованию с целью дезорганизации отступления покидающих фронт частей, воспрещения их закрепления на тыловых рубежах и по возможности их полного уничтожения. Особая роль при этом отводилась интенсивно развертываемой штурмовой авиации. Штурмовики были должны, действуя мелкими группами, самостоятельно и во взаимодействии с бронетанковыми и моторизованными частями непрерывно атаковывать отходящего противника, воспрещать подход его резервов из глубины, содействовать своим подвижным войскам и воздушным десантам в захвате узлов дорог и командных высот с удержанием их до подхода основных соединений сухопутных войск. Особенно удобными для производства таких атак считались места его скопления, узости, образуемые ландшафтом местности, переправы через ущелья и водные преграды.

Как совершенно очевидно из изложенного материала, более определенными и конкретными являлись взгляды советского военного командования на применение штурмовой авиации в условиях наступления. Это было обусловлено, главным образом, известными положениями советской военной доктрины того времени и высокой степенью разработанности в советской военной науке теории глубокой наступательной операции (ГНО). Разработка теории применения авиации в ГНО явилась большим достижением оперативного искусства ВВС в предвоенные годы, в рамках которого формировались взгляды на боевое применение частей штурмовой авиации.

Эти взгляды соответствовали достигнутому уровню организационно-технического развития Военно-воздушных сил Красной армии. Однако некоторые вопросы, особенно в части, касающейся способов поддержки наступающих войск, в том числе танковых и кавалерийских соединений, при вводе их в прорыв еще требовали более глубоких теоретических исследований и практической проверки. Как показало исследование, в значительно большей степени неразработанными и неопределенными оставались взгляды на применение штурмовой авиации в условиях обороны, что и явилось одной из наиболее существенных причин, обусловивших неудачи советских войск и потерю практически всей имевшейся штурмовой авиации летом и осенью 1941 года.

В целом можно отметить, что в советской военной науке в предвоенный период в самых общих чертах было выработано, как оказалось впоследствии, правильное мнение о характере применения авиации в условиях обороны. Так, например, считалось, что силы группировки авиации, создаваемой обороняющейся стороной, будут по основным параметрам существенно уступать противнику. Это требовало более жесткой централизации управления ими. Создания необходимых условий для осуществления централизованного управления авиацией в различных инстанциях требовали практически все авиационные командиры. На декабрьском совещании 1941 года командования Красной армии командующий ВВС особого Прибалтийского военного округа генерал-лейтенант авиации Г.П. Кравченко отмечал: «Если мы начнем вскрывать [причины] поражения воздушных сил Франции, Польши, то возникает вопрос о том, что в их организации воздушных сил не было единого централизованного руководства…»

Для удовлетворения требованиям организации централизованного руководства авиацией предполагалось сводить авиационные части во временные формирования – авиационные группы. Нетрудно заметить, что именно эти взгляды нашли практическое воплощение на фронтах Великой Отечественной войны в условиях особого дефицита в самолетном парке – поздней осенью 1941 и зимой 1941/42 года.

Недостаток сил авиации в обороне предполагалось компенсировать рациональным выбором задач, применением эффективных способов их выполнения, массированием усилий, высокой активностью и решительностью действий авиации (главным образом – истребительной и штурмовой) при их осуществлении. Рекомендовалось широко применять маневр силами авиации за счет развития сети оперативных аэродромов и «площадок подскока». Правильно предсказывалось существенное повышение боевого напряжения, которое в наиболее ответственные периоды оборонительного сражения могло превышать обычные нормы до полутора раз. Общее повышение боевого напряжения авиационных формирований намечалось осуществить за счет увеличения интенсивности действий главным образом штурмовой авиации.

Большое значение придавалось действиям авиации в случае прорыва фронта противником. Считалось, что главным образом штурмовая авиация может сыграть при этом решающую роль, что она способна задержать продвижение мобильных сил противника (как это было в годы Гражданской войны) до подхода резервов. Штурмовики же должны были поддержать контратаку подошедших резервов, а при ее провале дать возможность своим войскам оторваться от противника и закрепиться на новых, более выгодных для ведения оборонительных действий рубежах. Как указывалось в Боевом уставе бомбардировочной авиации, она являлась в условиях обороны «мощным резервом высшего командования, позволяющим ему быстро сосредотачивать усилия на угрожаемых участках обороны»[13].

Таким образом, в самых общих чертах, в основном в теоретических работах М.Н. Тухачевского, А.И. Егорова, Я.И. Алксниса, П.Н. Ионова, А.Н. Лапчинского, других военачальников и теоретиков того времени трактовались действия ВВС Красной армии. В том числе формулировались предназначение и основные задачи для штурмовой авиации в начальный период войны, в ходе борьбы за господство в воздухе, при участии в наступательных и оборонительных операциях фронтов и при ведении воздушных операций с различными целями. Имевшиеся на этот счет теоретические взгляды и положения большей частью не были занесены в уставы и не были проверены в основной своей массе на практике, что явилось серьезным недостатком боевой и оперативной подготовки ВВС накануне Великой Отечественной войны.

Первые опыты

Работы по созданию специальных самолетов поля боя возобновились в СССР лишь в середине 1920-х годов, когда боевой опыт Гражданской войны со всей очевидностью выявил катастрофическое несоответствие летно-тактических характеристик крылатых машин Воздушного флота Красной армии существующим оперативно-тактическим взглядам на применение наземных войск в современной войне.

В 1924 году вышло в свет «Временное наставление по боевому применению воздушных сил СССР», в котором требования к самолету-штурмовику выдвигались в следующем виде: «Штурмовые самолеты должны обладать большой вертикальной, горизонтальной скоростью и маневренностью. Кроме того, самолет должен иметь сильное вооружение для стрельбы вниз (кроме пулеметов для стрельбы сквозь винт), а мотор и кабина пилота должны быть снизу защищены броней»[14].

В том же 1924 году Научно-технический комитет при Управлении ВВС впервые приступил к разработке тактико-технических требований к перспективным самолетам, в том числе к штурмовикам.

Программой опытного строительства на 1924–1925 годы намечалась постройка опытного образца самолета-штурмовика на авиазаводе ГАЗ № 1 с готовностью в проекте к концу 1925 года на 25 %. Однако штурмовик построен не был в основном из-за несоответствия технического задания реальным техническим и технологическим возможностям советской авиапромышленности того периода.

Линия Р-1 – Р-5

Не дожидаясь создания специализированного самолета-штурмовика, в 1926 году были сформированы четыре авиационные штурмовые эскадрильи: в Гомеле, Воронеже, Гатчине и Киеве. Для их укомплектования было решено использовать самолет-разведчик Р-1, который строился серийно с 1923 года.

Этот самолет стал этапным для советской авиапромышленности и штурмовой авиации и поэтому стоит отдельного рассказа. Причем тут нам бы хотелось отойти от общепринятой точки зрения, которая состоит в том, что скопированный русскими инженерами с английского «Де Хэвилленд» D.H.9 самолет не оказал никакого заметного влияния на историю советской авиации и был проходным. С одной стороны, это утверждение верно: самолет реально не участвовал ни в каких более или менее заметных конфликтах, однако смеем утверждать, что свою роль в становлении советской авиации и промышленности он все-таки сыграл. Ведь вплоть до 1930 года Р-1 являлся самым массовым самолетом, выпускаемым в СССР, став первым по-настоящему многоцелевым самолетом: в РККФ он использовался для разведки и корректировки артиллерийского огня, в качестве легкого бомбардировщика и штурмовика, для подготовки гражданских и военных летчиков, морского патрулирования, связи, буксировки мишеней, доставки почты, а также в экспериментальных целях.

Самолет Р-1 («Разведчик-1») был создан в конструкторском отделе московского ГАЗ № 1 им. Авиахима под руководством Н.Н. Поликарпова. Самолет строился из расчета на отечественные материалы и отечественные технологии, однако на практике за границей пришлось закупать все – начиная от дерева и стальных труб до приборов и маслопроводов. К постройке Р-1 первоначально были привлечены два самых крупных на тот период завода страны – московский ГАЗ № 1 и таганрогский ГАЗ № 10[15].

Собирали самолеты по чертежам общего вида, при этом каждый самолет был индивидуальным – зачастую крыло от одного самолета не подходило к другому. Детали в сборочном цеху подгоняли, что называется, «по месту». При этом была разработана оригинальная и весьма жесткая система контроля качества: каждый конкретный самолет собирала одна бригада рабочих и в качестве гарантии в первый испытательный полет в заднюю кабину брали одного из членов бригады. А если вспомнить, что в те времена летали без парашютов, то гарантия была более чем надежная.

Р-1 начал поступать в войска летом 1924 года. 1 июня 19 самолетов торжественно передали в Москве на Центральном аэродроме Первой разведывательной эскадрилье им. В.И. Ленина. Затем количество самолетов в войсках только увеличивалось.

В серии в конструкцию самолета постоянно вносились изменения. После того как московский завод перешел на производство более современных Р-5, в Таганроге производство продолжалось до 1932 года. Причем с 1930 года самолеты выпускали только в двух вариантах: ближний разведчик-корректировщик и учебный самолет.

Немалое место в войсках также занимал штурмовой вариант Р-1, который в рамках концепции применения того времени имел название «боевик» – небронированный самолет-штурмовик с пулеметным вооружением.

В начале 1927 года был построен вариант с двумя пулеметами «Максим» под нижними крыльями, однако ввиду ухудшения и так невысоких летных характеристик от серийной постройки отказались.

В частях зато был опробован и широко использовался вариант дополнительного вооружения парой ПВ-1 на нижних крыльях за счет уменьшения бомбовой нагрузки. Кроме того, начиная с 1926 года в частях устанавливали бомбовые кассеты ДЕР-10, рассчитанные на 2-кг бомбы. Такие машины модификации под условным названием «боевик» находились на вооружении по крайней мере трех легкоштурмовых авиабригад: 250-й (Детское Село, Ленинградский ВО), 255-й (Киев, Украинский ВО) и 251-й (Чита, ОКДВА).

В целом производство Р-1 в СССР можно свести в следующую таблицу:


П р и м е ч а н и я:* Вплоть до 1930 г. планирование в экономике шло по так называемым производственным годам, которые начинались и заканчивались в октябре. Поэтому все эти цифры достаточно условны.

** В статистику ГАЗ № 1 также включены Р-2 и И-2.

В сформированных штурмовых авиачастях на Р-1 проверялась тактика стрельбы и отработка методов бомбометания с малых высот по наземным целям, изучалась возможность штурмовых полетов в ночное время.

Разработанные тактические приемы послужили основой первого «Наставления штурмовой авиации», которое вышло в 1927 году и использовалось при формировании частей нового рода авиации и обучении летного состава. В 1929 году разрозненные авиаотряды и эскадрильи были объединены в авиабригады[16].

Особо стоит отметить опыт 14-й штурмовой авиабригады, которая базировалась в Гомеле. В 1932 году на должность командира сюда был назначен Александр Александрович Туржанский – один из организаторов Военно-воздушных сил СССР. Его по праву можно назвать «отцом советской штурмовой авиации», ведь именно он выступил с инициативой ее создания[17].

Туржанский одним из первых в ВВС РККА начал отрабатывать тактические приемы действий штурмовой авиации, в том числе на предельно малых высотах. С его участием отбирались наиболее эффективные средства поражения наземных целей с малых высот – в частности, была изобретена парашютная бомба[18]. В 1928 году А.А. Туржанский командовал Киевской штурмовой авиабригадой, впоследствии – авиабригадой Научно-исследовательского института ВВС в Москве. Таким образом, можно сказать, что гомельская бригада была своеобразной «летающей лабораторией», где разрабатывались и внедрялись новые, совершенствовались уже имеющиеся тактические приемы, повышалась огневая мощь самолетов, а впоследствии проходил обучение летный состав других частей штурмовой авиации.

В Гомель на стажировку к А.А. Туржанскому приезжали многие известные впоследствии летчики. Среди них: Герой Советского Союза С.А. Красовский – будущий маршал авиации, Герой Советского Союза М.Л. Галлай – заслуженный летчик-испытатель СССР, доктор технических наук. У А.А. Туржанского учились мастерству прославленные пилоты В.П. Чкалов, Г.Ф. Байдуков и др. Тот же маршал С.А. Красовский вспоминал: «Когда меня назначили командиром штурмовой бригады, личного опыта в области боевого применения штурмовиков у меня не было, поэтому пришлось поехать к Туржанскому в Гомель, где базировалась его бригада. Александр Александрович принял меня радушно, щедро поделился своими знаниями, посоветовал, как лучше организовать боевую подготовку в эскадрильях. Туржанский был горячо влюблен в штурмовую авиацию, считал, что ее ждет большое будущее»[19].

А вот что пишет в своих воспоминаниях М.Л. Галлай о Гомельской авиабригаде: «Бригада считалась штурмовой по праву! Не располагая специально штурмовыми самолетами, она делала первостепенно важное для будущей, по-настоящему штурмовой авиации дело: отрабатывала тактику боевых действий этого рода воздушных сил. Основой этой тактики были так называемые бреющие полеты – у самой земли. До сих пор помню, как на аэродроме услышал нарастающий с каждой секундой гул и вдруг увидел вырвавшуюся из-за леса тучу: плотный, крылом к крылу, строй несущихся над самой землей нескольких десятков самолетов. Это шла Гомельская авиабригада!.. Так что Гомель имеет все основания считать себя родиной советской штурмовой авиации»[20]. Командирами эскадрилий авиабригады были опытные летчики Шумский, Сарычев, Гусев, Тюрин. Эскадрильи были укомплектованы новейшими одномоторными Р-5, а с 1935 года – модернизированными Р-5ССС.

Чтобы повысить огневую мощь штурмовых вариантов по-ликарповского самолета, по заданию А.А. Туржанского инженер бригады И.Е. Павлов установил дополнительно в крыльях Р-5 четыре пулемета и на бомбодержателе вместо имевшихся 10 замков – 44. Стрельба и бомбометание модифицированного самолета были продемонстрированы на полигоне высшему командованию Красной армии. Комиссия дала высокую оценку огневым возможностям машины и рекомендовала ее для серийного производства под наименованием Р-5Ш, а комбриг А.А. Туржанский и бригадный инженер И.Е. Павлов были награждены орденом Красной Звезды[21].

Судьба Александра Александровича Туржанского, как и многих других военачальников 1930-х годов, была весьма непростой, если не сказать трагической. В 1938 году его, занимавшего тогда должность командира 2-го тяжелобомбардировочного авиакорпуса, арестовали по обвинению в антисоветском заговоре. Через два года Туржанский был освобожден, восстановлен в кадрах РККА и назначен начальником Качинской Краснознаменной военной авиационной школы, затем направлен на преподавательскую работу в Академию командно-штурманского состава ВВС. Многие его ученики позднее отличились в штурмовой авиации и стали Героями Советского Союза. 4 июня 1940 года А.А. Туржанскому было присвоено звание генерал-майора авиации. После этого его дважды арестовывали, и он был реабилитирован лишь в 1953 году, после смерти Сталина. Тем не менее он спокойно дожил до глубокой старости и умер в 1982 году.

Будучи сам высококлассным летчиком, человеком кипучей энергии и инициативы, А.А. Туржанский сумел сформировать костяк летного состава бригады, командиров-наставников, которые создали настоящую школу подготовки летчиков для штурмовой авиации. В состав Гомельской штурмовой авиабригады входила 7-я легкоштурмовая эскадрилья (лшаэ), которой командовал комбриг И.П. Батяев – опытный летчик, начавший свой путь в авиации еще в Гражданскую войну. 7-й лшаэ неоднократно поручалось проведение опытных учений для выработки тактики штурмовых действий как таковой. Каждый год летчики эскадрильи принимали участие в воздушных парадах на Красной площади в Москве. Особенно отличились авиаторы 7-й Гомельской эскадрильи на совместных учениях Киевского и Белорусского военных округов, проводимых в сентябре 1935 года.

Также отметим, что с 1936 года гомельская авиабригада была объявлена «особой химической» – основным отличием было то, что выливные авиаприборы для применения химических веществ выдавали та все самолеты, a не та половину парка, так в других бригадах.

Вообще в 1930-х годах командование ВВС РККА уделяло большое внимание химическому оружию и методике его применения. Так, химическое оружие планировали использовать против пехоты, кавалерии и артиллерии так та поле боя, так и на марше. Особенно уязвимыми считались артиллерия и обозы та конной тяге, еще широко использовавшейся в те годы.

В ходе многочисленных маневров выяснилось, что тот же штурмовик P-5Ш с четырьмя ВАП-4 при высоте полета менее 50 м накрывал всю ширину дороги с движущейся по ней воинской колонной. Штурмовая бригада (около 100 машин) за один вылет обрушивала на противника 4,5 т чистого иприта. [22]

Однако вернемся к развитию техники штурмовой авиации. На конец 1920-х годов ввиду того, что не сложилась устойчивая концепция, в качестве «самолетов поля боя» продолжали использоваться легкие бомбардировщики, которые по сути продолжали линию развития Р-1: это Р-3 и Р-5, а также их варианты.

Тут стоит немного отвлечься и признать, что такое развитие «авиации поля боя» в Советском Союзе шло в полном соответствии с мировыми тенденциями. В конце 1920-х – середине 1930-х годов авиация ведущих стран мира была вооружена классическими одномоторными, двухместными разведчиками бомбардировщиками.

Например, в Англии был принят на вооружение бомбардировщик «Хайнд», являвшийся модернизацией более раннего самолета – «Харта» образца 1930 года, а в гражданской войне в Испании приняли участие немецкие самолеты «Хейнкель» Не-45 и Не-46 и итальянский «Ромео» Ro-37, спроектированные в 1931–1933 годах. Большое распространение в мире также получили французские «Потэ» и «Брэге» разных марок.

Все они имели весьма схожую конструкцию и похожи как внешне, так и по своим летно-техническим данным. И вызвано это было очень простым фактом – на тот момент, на том техническом и тактическом уровне концепция «универсального» самолета наилучшим образом отвечала требованиям, предъявляемым к разведывательно-ударному самолету. Фактически конструкторы не могли предоставить пока ничего лучшего.

Тут есть еще один очень важный нюанс, который обусловил длительную приверженность военных к концепции одномоторного разведчика-бомбардировщика. Речь идет о его боевой устойчивости, если можно так сказать – обороноспособности. На техническом уровне 1920-х годов летные данные разведчика-бомбардировщика и одноместного истребителя отличались не принципиально. Причиной тому была разница в силовой установке. Достаточно легкая и простая конструкция истребителя долгое время не позволяла разместить на нем мощный двигатель, каковым являлся в то время только рядный двигатель жидкостного охлаждения. Поэтому основными были звездообразные ротативные двигатели воздушного охлаждения, имевшие не только меньшую массу и мощность, но и ряд других недостатков. Так, например, у этих моторов не регулировались… обороты. Мотор либо работал на полном газу, либо крутился вхолостую.

И в результате получилось, что двухместные разведчики-бомбардировщики, несмотря на большую по сравнению с истребителями массу и геометрические размеры, благодаря более мощной силовой установке не настолько уступали истребителям в летных данных, чтобы быть в бою «сидячей уткой». Все они имели один-два пулемета для стрельбы вперед «по-истребительному» и, конечно, хвостовую турель с парой пулеметов. Так что в маневренном бою разведчик-бомбардировщик, по крайней мере, был самодостаточен и практически не нуждался в истребительном прикрытии.

Появление цельнометаллического самолета Р-3 было серьезным шагом в развитии советского авиастроения. Его история началась в 1924 году, когда Научный комитет Управления ВВС (НК УВВС) выдал ЦАГИ задание на строительство цельнометаллического самолета-разведчика. Началась проработка различных схем и вариантов компоновок самолета, получившего обозначение АНТ-3. Остановились на схеме полутораплана, хотя, как известно, Туполев был принципиальным сторонником монопланов. Объяснялось это тем, что мощность двигателей тех лет не обеспечивала монопланам необходимой маневренности, а для самолетов-разведчиков и истребителей она была одним из важнейших показателей.

Под руководством Туполева работала великолепная команда инженеров-конструкторов – так, крыло проектировал В.М. Петляков – впоследствии создатель знаменитого Пе-2.

Сборка первого опытного самолета с мотором «Либерти»[23] была завершена к 10 июля 1925 года, а в августе пилот В.Н. Филиппов провел заводские испытания, занявшие примерно 20 летных часов[24]. После контрольного полета

Москва – Харьков – Москва и устранения мелких дефектов АНТ-3 передали на государственные испытания. На испытаниях на машине была достигнута скорость в 207,2 км/ч у земли, что превышало аналогичные показатели у его конкурентов – разведчиков Р-1 и «Фоккер» C.IV.

Летчик-испытатель М.М. Громов и летнаб В.С. Вахмистров отмечали большую скорость машины, ее преимущества по прочности и сроку службы по сравнению с деревянными конструкциями. Однако выявились и минусы – это трудности в управлении и недостаточная маневренность. Окончательных выводов по самолету так и не сделали.



Поделиться книгой:

На главную
Назад