Военные тайны ХХ века

Но то, что для американского генерала означало бы конец карьеры, советскому маршалу принесло бессмертие.

16 апреля Жуков начинает беспрецедентную наступательную операцию. Великую – по своим масштабам, и трагическую, если исходить из колоссальных потерь. В штурме Зееловских высот примет участие 2 500 000 советских солдат.

В этот миг Жуков понимает: пришел его звездный час. Этот штурм – венец его блистательной военной карьеры. Маршал не прочь даже немного поиграть с противником. Вечером накануне наступления он придумывает эффектный ход. Жуков вызывает своего переводчика и протягивает ему секретный приказ о наступлении, который он только что подписал. «Возьми это и зачитай приказ по громкоговорителю на немецком языке. Чтобы они там услышали», – говорит он переводчику.

Вспоминает Штефан Дернберг, член Интернациональной комсомольской бригады, в 1945‑м – военный переводчик: «Я был, может быть, недостаточно дисциплинированным, во всяком случае, я сказал: «Товарищ генерал, этого же нельзя делать, это же военную тайну выдать». Он посмотрел на меня: «Ничего, лейтенант. Теперь можно. Это – последний раз…»

2 мая 1945 года. Маршал Победы стоит на ступенях поверженного рейхстага. Быть может, это самый счастливый момент всей его жизни.

Еще не извлекли из подземного бункера фельдмаршала Кейтеля, с которым Жуков подпишет несколькими днями позже Акт о безоговорочной капитуляции. Еще по берлинским окраинам сохраняются очаги сопротивления – но в воздухе уже пахнет окончанием войны.

Принято считать, что это был запах весны. Однако участники штурма Берлина вспоминали другое. Для них победа тогда пахла гарью, распустившейся липой и приторно-сладковатым смрадом от разлагающихся тел, от которого нигде не было спасения. Похоронные команды валились с ног от круглосуточной изнурительной работы, а трупы все несли и несли. Трупы тех, кто не дожил до победы всего несколько дней.

Говорит Лотер Фольбрехт, в 1945‑м – житель Берлина: «Берлин был затянут гарью. Многие дома, пострадавшие от бомбежки, еще долго горели. И конечно, было очень много трупов – и немцев, и русских солдат… Их убирали, стаскивали в одно место. Потом куда-то увозили хоронить, но трупный запах преследовал нас везде».

То, что война закончилась, времена изменились и Сталин больше не нуждается в прорывах глубоко эшелонированной обороны, молниеносных бросках и наступлениях, где Жуков был незаменим, маршал Победы почувствовал очень скоро.

Уже через год по кремлевским коридорам поползет слух: Жуков‑то, оказывается, вор! Бриллианты вывозит из Германии – килограммами, картины из Дрезденской галереи – десятками, а еще мебель, ковры, антиквариат… Да и живет там у себя в Германии как барин. Не по-партийному поступает товарищ Жуков. Чтобы проверить сигнал, сотрудники госбезопасности проникают на дачу к маршалу с негласным обыском.

Чекисты пишут отчет о том, что они увидели на даче Жукова. Так вот, на даче Жукова только один предмет был сделан в Советском Союзе: это коврик при входе на дачу, чтобы ноги вытирать. Все остальное – трофейные ружья, ковры, гобелены фламандских мастеров XVII века, золотые украшения, шкурки животных… Совершенно невероятный список – я его приводить не буду, он известен, но список совершенно жуткий. Там и бриллианты, там и сумочки золотые, и золотые вещи с драгоценными камнями, и прочее, и прочее.

Но это были результаты всего лишь негласного обыска. А теперь обратим внимание на следующий документ.

«В Ягодинской таможне (близ Ковеля) задержано семь вагонов, в которых находилось 85 ящиков с мебелью. При проверке документации выяснилось, что мебель принадлежит маршалу Жукову».

Эта выдержка из рапорта начальника какой-то захолустной таможни за подписью Булганина немедленно попадает на стол уже самому Сталину.

Еще совсем недавно поверить в то, что рядовой таможенник на границе осмелился бы на пушечный выстрел приблизиться к тому, что овеяно грозным именем Жукова, было невозможно. Но вот уже в личном имуществе маршала Победы вовсю роются посторонние люди. Более того, по сигналу бдительного таможенника назначается расследование. Казалось бы, это недоразумение, но… Жуков теперь Сталину не нужен. Более того, он слишком популярен в народе и, кажется, всерьез верит в то, что без него Советский Союз войну бы не выиграл…

И вот проходит совсем немного времени, и Жуков, под тяжелым взглядом которого трепетали маршалы, вынужден писать объяснительные и оправдываться.

В постановлении Политбюро ЦК ВКП (б), вынесенном в 1948 году, можно прочитать удивительную запись: «Товарищ Жуков, злоупотребляя своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей».

А объяснительная записка Георгия Жукова долгое время хранилась в закрытом фонде архива ЦК КПСС. В ней маршал униженно пишет: «Я признаю серьезной ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала, за который платил деньги, полученные мною как зарплату».

Объяснительная не помогла. Так вот, оказывается, какой он, маршал Победы! Зарвавшийся хапуга и мародер. Долгое время это обвинение серым пятном лежало на имени Жукова. Даже безоговорочные поклонники маршала этот эпизод его биографии стыдливо пролистывают – мол, был грешок… А между тем все перечисленные ценности Жуков действительно мог купить.

Вот что утверждает Алексей Исаев: «Вообще говоря, Жуков обладал достаточными денежными средствами, чтобы купить все то, что ему приписывают. Человек, находящийся на должности командующего фронтом, мог купить все что угодно. Он был по нынешним меркам миллионером. Он был избавлен от необходимости что-то там растаскивать самостоятельно, это совершенно точно, поскольку какие-то ковры или мебель он мог в разоренной и испытывающей острую нехватку всего Германии просто купить за бесценок».

4 октября 1957 года. Ровно в 16 часов из порта Севастополя выходит крейсер «Куйбышев». На борту – маршал Советского Союза, министр обороны Георгий Жуков. Он направляется в Югославию для официальной встречи с премьер-министром Иосипом Броз Тито. В течение трех недель Жуков проводит переговоры, посещает военные и стратегические объекты. И только в день отплытия он узнает: крейсер «Куйбышев» без его ведома покинул югославский порт. Мало того, с капитаном корабля даже нет связи… Жуков еще не подозревает, что он уже не является министром обороны, что в домах офицеров и солдатских клубах сорваны со стен все его портреты, а бывшие подчиненные обвиняют его в политических интригах.

28 октября 1957 года в Москве проходит пленум ЦК КПСС. На повестке дня всего один вопрос: культ личности министра обороны Советского Союза Жукова. Первым с докладом выступает его заместитель, Иван Конев. Он обвиняет Жукова в бонапартизме и политических интригах. После будут доклады Рокоссовского, Ворошилова, Чуйкова, Булганина. Все они поддержат маршала Конева и на голосовании единогласно решат снять Жукова со всех постов и отправить его на пенсию – нарушив при этом закон, согласно которому маршалы Советского Союза должны служить пожизненно.

Историк Юрий Рубцов уверен: «В постановлении пленума содержалось прямое указание руководству Министерства обороны найти рабочее место для Жукова – то есть какую-то должность ему должны были предоставить, но не предоставили. Так, вопреки законам, маршал Советского Союза был уволен в отставку».

А через пять дней после пленума ЦК КПСС и вовсе происходит страшное! В газете «Правда» появляется статья, автор которой утверждает, что маршал Жуков готовил политический переворот и претендовал на место самого Никиты Хрущева. Подпись внизу – маршал Конев. До сих пор эта статья – яблоко раздора между историками. Одни считают, что Конев не имеет никакого отношения к публикации. Другие уверены: именно он был инициатором данной статьи и каждое слово в ней написано его рукой.

Вспоминает Юрий Рубцов: «В архиве президента Российской Федерации я видел машинописный вариант этого письма с подписью Ивана Степановича, причем оно написано таким образом, что из него следует: письмо Хрущеву предшествовало публикации в «Правде». То есть Иван Степанович прекрасно знал, что будет напечатано, когда, где и за чьей подписью».

Есть еще один факт, из-за которого спорят историки, – это письмо Конева к Жукову, о котором спустя годы рассказал Степан Кашурко, личный поверенный Конева. Именно ему в конце 1960‑х годов маршал дал ответственное поручение: отдать документ лично в руки Жукову. По словам Кашурко, в письме Конев извинялся за свою речь на пленуме 1957 года. Однако рассказ секретаря – единственное свидетельство того, что письмо все-таки было. Никаких документальных подтверждений этому нет.

Было это письмо на самом деле или нет, точно не знает никто. Известно лишь то, что у Конева действительно были причины просить прощения у Жукова. Мало кто знает, что в самом начале войны Жуков спас Конева от верной смерти. В то время Конев командовал Западным фронтом, который располагался под Смоленском и обеспечивал оборону Москвы. Немцы прорвали оборону. Коневу грозил расстрел.

Рассказывает Юрий Рубцов: «Жуков прямо обратился к Сталину и сказал, что расстрел нового командующего ничего не даст кроме того, что войска будут еще более деморализованы. И попросил направить Конева своим заместителем на Калининское направление, отдаленное направление, где Конев мог бы осуществлять руководство войсками в должности заместителя главнокомандующего».

С этого дня карьера Конева складывается более чем успешно. Он защищает Москву, командуя Калининским фронтом, выигрывает сражение на Курской дуге и наконец проводит Корсунь-Шевченковскую операцию, за которую в 1944 году ему присваивают звание маршала Советского Союза. Любопытно, что именно Жуков подарит ему свои собственные маршальские погоны.

Вспоминает Наталья Конева, дочь маршала Советского Союза Ивана Конева: «Я до сих пор храню эти маршальские погоны. Отец их поносил, конечно, на мундире. В коробке они у меня лежат – такие поношенные уже, золотом не блестят».

Получив звание маршала, Конев стал вторым человеком в Красной Армии. Правда, он всегда мечтал быть первым. Но для этого ему нужно было превзойти великого Жукова. Зная об амбициях Конева и Жукова, Сталин пытается стравить их. В середине апреля 1945‑го он вызывает их в Кремль.

Верховный главнокомандующий показывает план Берлинской операции. По его замыслу, полководцы должны наступать одновременно. Конев пойдет на Берлин с юга, а Жуков – с востока. Сталин проводит разграничительную линию между 1‑м Украинским и 1‑м Белорусским фронтами. Карандаш останавливается на городке Люббен, который находится в 60 километрах от Берлина.

Свидетельствует Юрий Рубцов: «Сталин начал сталкивать наших полководцев, на нездоровой основе пробуждать конкуренцию. Это свидетельство Жукова, есть такое же свидетельство Конева. Вероятно, для этого у Сталина были свои соображения. Многие полагают, что таким образом Сталин хотел возвысить себя, сделать так, чтобы в сознании миллионов победоносный финал войны ассоциировался с его именем, а не с именем кого-то из командующих фронтами».

16 апреля 1941 года в пять часов утра войска Конева начинают наступление на Берлин. Через три дня они уже стоят в 50 км от столицы Германии. А 1‑й Белорусский фронт Жукова, который начинал наступление вместе с Коневым, еще далеко. Он задержался на Зееловских высотах, где немцы держат оборону.

Через два дня войскам удается прорваться, и они нагоняют армию Конева. Солдаты, не зная о том, что параллельно идут свои же, начинают стрелять друг в друга. И тут Сталин отдает Коневу неожиданный приказ: развернуть войска. Первым в Берлин должен войти Жуков.

Вспоминает Наталья Конева: «Когда войска Первого Украинского фронта подходили к центру, был получен приказ отвести войска на новую разграничительную линию. Войска, пройдя туда с боями, должны были отступать».

Некоторые историки считают, что на пленуме 1957 года у Конева появилась возможность отомстить Жукову за Берлинскую операцию, и он ею воспользовался. С тех пор Иван Конев и Георгий Жуков, встречаясь в одной компании, даже не здоровались.

Юрий Рубцов предполагает: «Они наверняка хотели найти контакты – документально зафиксировано, что они встречались. Может быть, они не горели какой-то особой дружбой, но до конца своей жизни – а Конев умер в 1973‑м, маршал Жуков через год, в 1974‑м, – в принципе, оставались по отношению друг к другу в рамках правил».

Много лет спустя Конев пожалеет о своем поступке и будет пытаться помириться с Жуковым, пригласив его на свое 70‑летие. И, неожиданно для всех, Жуков примет приглашение.

Наталья Конева рассказывает: «Георгий Константинович в этот вечер пришел, и папа на самом деле очень волновался, кто придет, как все это будет. Он волновался, придет ли Жуков, и мы понимали, почему – потому что долгое время они лично не общались».

Впрочем, по словам очевидцев, Жуков так и не простил Конева до конца. Тот визит на день рождения был лишь благородным жестом со стороны маршала – и не больше.

В мирную жизнь Жуков так и не вписался. Он не любил органы госбезопасности и посылал по матушке партийных работников. Блестяще владея инструментами войны, он постоянно пытался применять их в мирной жизни – и всюду терпел поражения. С каким ликованием принимала Одесса маршала Победы в качестве командующего округом! Но когда он решил избавить город от уличной преступности путем отстрела нарушителей порядка, Одесса умылась кровью – и быстро возненавидела и прокляла Жукова.

В Москве маршал Победы тоже плохо приживался. Хитросплетения кремлевских интриг были ему чужды – он их не понимал и презирал.

Большой театр, собралось все руководство Советского Союза… Жуков в это время – номер два. Это был момент, когда Хрущев и Жуков делили власть в Советском Союзе. Жуков в правительственной трибуне, и появляется глава правительства и одновременно глава коммунистической партии, т. е. человек номер один, и зал встает. Зал стоя аплодирует Хрущеву, и только Жуков сидит и внимательно рассматривает программку. Жена его толкает локтем, говорит: «Ну ты хоть вид сделай». Но Жуков не считал нужным даже делать вид.

До конца своих дней – если верить томам «Воспоминаний и размышлений», написанным маршалом в годы его опалы на даче, – Жуков считал, что поступал в то суровое время правильно. Что показательные расстрелы – хорошее средство поднятия дисциплины, а солдатская жизнь в бою – всего лишь расходный материал.

Рассказывает Николаус Катцер: «Эйзенхауэр долго не мог прийти в себя, когда в 1945‑м во время дружеской беседы Жуков рассказывал ему о своем методе преодоления минных полей. «Вначале, – говорил ему Жуков, – мы отправляли на мины пехоту. Она подрывается, а в освобожденный проход потом уже идут танки». Для американца это звучало очень непонятно».

Маршал Победы Георгий Константинович Жуков… Гений наступательных операций – и самодур. Храбрый солдат – и человек фантастического равнодушия к человеческой жизни. Таким он вошел в историю – и, видимо, уже навсегда… Но в архиве Министерства обороны хранится удивительный документ, который до сих пор по неизвестной причине содержится в секретном фонде. Автору этой книги повезло лично ознакомиться с документом и даже подержать его в руках.

Это рапорт начальника Особого отдела Берлинского гарнизона, датированный августом 1946 года. Содержание – доклад Жукову о проступке трех офицеров, которые, самовольно оставив часть под Берлином, уехали в Париж, где в течение трех дней посещали рестораны, музеи, публичные дома и были задержаны французской полицией на Елисейских полях за громкое распевание песен.

Удивительна резолюция, наложенная Жуковым на этот документ. Маршал, который подписал сотни смертных приговоров за куда меньшие проступки, красным карандашом поверх рапорта начертал: «Объявить строгий выговор». Ниже – приписка: «Они – победители!»…

И размашистая роспись: «Маршал Жуков».

Последняя тайна Сталина

Июнь 1945 года. Жуков на белом коне принимает парад Победы. Советский Союз вышел победителем из кровавой схватки с нацистской Германией. Ценою невероятных жертв и потерь Великая Отечественная война закончилась. Но, кажется, Сталин не рад победе. На нем обычная повседневная шинель. Он мрачен и молчалив.

Принято считать, что победа в Великой Отечественной войне – момент наивысшего триумфа Иосифа Виссарионовича. Однако, как сегодня выясняется, это далеко не так. Напротив, эта победа – его величайшее личное поражение. Война, которая должна была смести с политической карты европейские границы и распространить его, Сталина, единоличную власть на весь континент, закончилась ничем. Советский Союз измотан войной, страна в руинах. Она больше не в силах воевать, а значит – обречена.

Немногим известно, что Жукову еще в начале марта была поставлена задача – разработать план наступления советских войск до самого Ла-Манша. Стремительный бросок нескольких танковых армий через пол-Европы к Британским островам мог если не изменить ситуацию в корне, то хотя бы сделать Черчилля сговорчивее. Так что штурм Лондона войсками маршала Жукова был абсолютно реален. Однако Сталин так и не решился на этот шаг. И тому, как выясняется, была серьезная причина.

Вот что полагает Питер Брендер, политический обозреватель радио ФРГ с 1945 по 1979 год: «Европа боялась и ненавидела Гитлера. Но еще больше она боялась Сталина. Все понимали, что Красная Армия, как только покончит с Германией, двинется дальше. Я знаю, например, что многие англичане перед угрозой советского вторжения собирались бежать в Америку. Вот тогда-то и было принято решение выдвинуть Сталину ультиматум. Либо он остается в пределах Восточной Европы, либо войска союзников начинают войну против Советов. И это уже была бы война на полное уничтожение Советского Союза».

Сталин ультиматум принял. План штурма британской столицы был навсегда похоронен. Однако мало кто знает, что уже в первые недели после подписания капитуляции нацистской Германии президент США и британский премьер всерьез обсуждали возможность нанесения ядерного удара по Советскому Союзу. Бывшие союзники приступили к подготовке Третьей мировой войны. Но и Сталин проигрывать не собирался.

Вспоминает Морис Коэн, бывший сотрудник внешней разведки КГБ СССР, герой Российской Федерации: «Секрет американской атомной бомбы, все формулы, все выкладки нам удалось получить еще в 1943 году. Ее разрабатывали в Лос-Аламосе, а нам удалось завербовать нескольких сотрудников засекреченного ядерного центра. Мы с женой всю документацию переправили в Москву. Так что к моменту, когда на Потсдамской конференции президент США решил шантажировать Сталина тем, что у Америки есть оружие, которое может стереть с лица земли все крупные советские города, Сталин такое оружие уже имел сам».

Удивителен и еще один факт. В то самое время, когда планета находится на волосок от ядерной войны, Сталин одной рукой правит мировыми процессами, а другой – мстит простому смертному. По всем уголкам земли ликвидаторы ищут человека, который посмел угрожать самому «отцу народов». Америка и Европа наводнены агентами советской разведки – они должны найти и уничтожить наглеца.

Лейба Фейблин, он же генерал Александр Орлов. Фигура для разведки поистине историческая. Это он вербовал Кембриджскую пятерку, вывозил в Москву золотой запас Испании – естественно, по просьбе испанских коммунистов… Неожиданно Орлова отзывают из Лондона в Москву. Опытный разведчик понимает: его ждет расстрел. Он слишком много знает.

Страшная тайна объединяет его и Сталина. Дело в том, что именно Орлов еще в 1920‑е годы занимался ликвидацией документов, свидетельствующих о том, что Сталин до 1917 года был агентом царской охранки. Это по его наводке производились аресты партийных лидеров. Это он, планируя налеты и ограбления, часто предупреждал полицию и сдавал своих же – тех, кто мешал его единоличной власти.

Орлов был умным человеком. Он не стал уничтожать компромат на вождя, а вывез его за границу и спрятал в одном из бесчисленных тайников. Поняв, что пришел его черед умереть, он сбежал в Америку. Ликвидаторы шли буквально по пятам. И тогда Орлов прислал Сталину обычную телеграмму, в которой предупредил: если с ним что-то случится, материалы о бандитском прошлом «отца народов» попадут в западную прессу. Прием сработал. Орлову удалось пережить Сталина.

К чести генерала Орлова, он оказался единственным перебежчиком, который не стал предателем. Несколько лет длились его допросы в ЦРУ. Их протоколы хранятся в библиотеке конгресса США. Бывший советский разведчик Орлов не выдал никого из агентов, которых он вербовал и которые работали вплоть до 1980‑х годов.

Для Москвы секреты сталинского прошлого вновь стали актуальны, когда понадобилось развенчать культ личности Сталина. Вновь началась охота по всему миру. Вычислить Орлова удалось только через несколько лет. Его нашел сотрудник советской резидентуры в Вашингтоне полковник Феоктистов. Вот что он рассказал о самой первой встрече с человеком, который сумел заставить молчать самого Сталина.

Говорит Михаил Феоктистов, полковник внешней разведки КГБ СССР: «Стучу ему в дверь. Постучал, он открывает. Причем мне показалось, что он открывает именно потому, что был уверен – это кто-то из соседей пришел. Он распахнул дверь, я сразу подставил ногу, чтобы он не закрыл. Я проник внутрь, поздоровались – на английском языке, конечно, – я вынимаю письмо и отдаю ему. Он спрашивает: «Кто вы?» Я назвал свою фамилию. Он взял письмо. «От кого это?» Я говорю: «Это от вашего друга, с которым вы работали в Альмерии, в Испании. От Прокопюка». – «Я не знаю такого!»

И вдруг вылетает из кухни Марья Владиславовна, выбежала и кричит: «Саша! Не бери письмо, оно отравленное!» Я говорю: «Марья Владиславовна, не беспокойтесь, – здесь я перешел на русский язык, – не беспокойтесь, не бойтесь». – «Он пришел нас убивать, Саша, убивать нас пришел! Это советский шпион!»

Я сначала не понял, в чем дело, потом смотрю – она на меня наводит наган. Не пистолет, а наган с барабаном. Смотрю, курок взвела. А он все-таки тяжелый такой, я знаю, сколько он весит: килограмм с лишним. Представляете, рука у нее трясется, а я улыбаюсь. «Что ты улыбаешься? Я тебя сейчас застрелю!» Я говорю: «Марья Владиславовна, вы не можете». – «Я тебя застрелю!»

Надо сказать, что миссия полковника Феоктистова была поистине уникальной. Он должен был передать перебежчику Александру Орлову личное указание председателя КГБ Андропова: за верность и преданность разведчику возвращается советское гражданство, генеральское звание, ордена и квартира в Москве. В ответ Орлову нужно было сделать только одно: отдать компромат на Сталина. Он согласился.

Вспоминает Михаил Феоктистов: «Он мне говорит: «Да, Миша, эти записи никто не разберет, они у меня закодированы, это только я могу. Вот в следующий раз, когда вы придете…» Он говорит – «в следующий раз»! «В следующий раз, когда вы придете, я вам отдам все, что у меня есть, различные записи».

Однако на следующую встречу Орлов не пришел. Матерый разведчик предпочел не играть с судьбой – исчез вместе с женой, и теперь уже навсегда. Весть о его смерти пришла только в 1979 году. Где находится тайник с компроматом на Сталина, до сих пор неизвестно. Так что самая главная тайна «отца народов» по-прежнему не раскрыта, а значит, еще ждет своего часа.

Глава 2

Посланники дьявола: первые лица третьего рейха

Рудольф Гесс

В 1987 году в старинной тюрьме немецкого города Шпандау в возрасте 93 лет повесился бывший друг и заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс. Содержание его в заключении обходилось странам-союзникам в 1 000 000 долларов в год. За последние 10 лет Гесс оставался единственным узником замка. Обстоятельства его смерти были настолько же загадочны, насколько загадочна вся его долгая и трагичная жизнь.

Все началось в прокуренной мюнхенской забегаловке «Штернекеброй», где уволенный из армии после Первой мировой войны лейтенант Рудольф Гесс увидел и услышал никому доселе не известного оратора Немецкой рабочей партии. Этот вечер перевернул всю его жизнь. Оратор зажигательно говорил о том, о чем Гесс много раз думал: о предательстве народа, о том, что во всем виноваты евреи. В конце выступления немногочисленные посетители пивной устроили оратору овацию.

С тех пор любовь Гесса к Гитлеру стала чем-то вроде личной зависимости. Заметим, что, по свидетельству людей, близко знавших Гесса, ради фюрера он был готов сделать все что угодно – даже вещи, против которых восставали нормы его приличия и честь. Он был уникальным человеком – наверное, единственным в окружении Гитлера, кто был начисто лишен честолюбия, на кого всегда можно было опереться, зная, что он не подставит, не подсидит. Гесс был настоящим альтер-эго фюрера. В Третьем рейхе говорили: «Если хочешь знать, о чем думает Адольф, послушай, что говорит Рудольф».

Именно он, Гесс, ввел в обращение словечко «фюрер», заставлявшее вздрагивать каждого антинациста. Именно он в июле 1921 года сформулировал цели и задачи национального народного общества. Именно ему в 1933 году Гитлер предоставил право принимать решения по всем партийным вопросам. Все военные акции Германии готовились при его участии. Именно он утвердил законы, лишавшие евреев права голоса, и именно его Гитлер в 1939 году назвал своим преемником, сделав центральной фигурой ближайшего окружения.

К 1941 году Рудольф Гесс – второй человек в партии после фюрера и один из самых влиятельных людей Третьего рейха. До начала войны с Советским Союзом остаются считаные недели. Все силы нацистской Германии мобилизованы на подготовку страшного удара. Именно в этот момент человек, к советам которого прислушивался сам Гитлер, рейхсляйтер и министр Рудольф Гесс совершает поступок, который заставил фюрера назвать своего бывшего друга сумасшедшим, а нацистскую Германию поверг в тяжелейший шок.

Весной 1941 года Великобритания сотрясалась под ударами «Люфтваффе». Город Ковентри разрушен одним лишь налетом. Район Мидленд, центр военной промышленности страны, подвергается беспрерывным бомбежкам.

Небольшому острову, зияющему ранами войны и отрезанному от сырьевых источников, противостоит вся Европа, уже работающая на одну-единственную страну – нацистскую Германию.

Вечером в субботу 10 мая 1941 года командиру эскадры английского воздушного флота и члену британского парламента герцогу Гамильтону докладывают: у берегов Нортумберленда обнаружен германский самолет типа «Мессершмитт‑110». Герцог не сомневается, что это ошибка: никогда еще «110‑й» не залетал так далеко, для этого у него не хватило бы горючего. В этот момент приходит новое сообщение: самолет упал и горит. Летчик жив, называет себя Альфредом Горном, заявляет, что прибыл в Англию со специальной миссией и хочет говорить только с герцогом Гамильтоном.

Стоило герцогу переступить порог камеры, как летчик напомнил ему, что они знакомы с 1936 года, со времени Олимпиады в Берлине. Наконец, видя недоумение Гамильтона, летчик объявляет, что он министр рейха Рудольф Гесс и прибыл сюда как парламентер с миссией во имя человечества.

Случилось невероятное: всего за несколько недель до вторжения Германии в СССР, в абсолютной тайне от всех, рейхсминистр Гесс, облачившись в форму «Люфтваффе», вылетел в направлении Великобритании. Дважды ему приходилось нырять в спасительные туманы над Северным морем, чтобы скрыться от перехватчиков Королевских ВВС. Затем, опасаясь зенитных батарей, он снизился и на бреющем полете летел в нескольких сотнях метров над землей. Достигнув того места, где на карте было отмечено поместье герцога Гамильтона, Гесс взмыл в небеса и выбросился с парашютом из совершенно нового самолета, который в штопоре устремился вниз и разбился о землю. Едва не сломав себе шею, летчик доковылял до ближайшего фермерского дома и был арестован представителями английских властей. При обыске у него обнаружили две визитные карточки с одной фамилией: одна из них принадлежала Карлу Хаусхоферу, знаменитому автору теории «Лебенсраум» («жизненного пространства»), на основе которой Гитлер создал свою идеологию нацизма; вторая – его сыну Альберту. В свое время эти люди были включены Гитлером в высшие структуры Третьего рейха.

Кем же он был – Рудольф Гесс? Парламентером – или предателем?

Еще в 1939 году, незадолго до того как Великобритания объявила войну Германии, маршал Геринг первым предложил слетать в гости в островное государство, чтобы прояснить ситуацию. Гитлер ответил, что это бессмысленно, но можно попробовать, если есть желание. Геринг свой полет отложил на время – уж больно запутанной тогда была ситуация в мире: европейские державы никак не могли договориться.

Говорит публицист Рой Медведев: «Весной 1941 года в мире, и в Европе в особенности, сложилась парадоксальная ситуация, когда ни одна страна, ведущая войну, не знала, что ей делать и чего ждать в будущем. Ни у кого не было плана даже на ближайшие два-три месяца. Даже плана военных действий. Потому что никто не знал, как идет война, чего ждать».

Его мысль продолжает Олег Царев, в 1970—1992 годах – сотрудник внешней разведки: «Англия оказалась в очень сложном положении, фактически она одна воевала с Германией. Американцы в войну не вступили, Советский Союз еще не подвергся нападению. Ей было очень тяжело. Германия вообще считала, что война с Англией нежелательна, просто Англия сдержала свое слово, когда немцы вторглись в Польшу, и объявила войну».

21 августа 1939 года в Москве состоялось последнее заседание советской, британской и французской военных делегаций. Однако главная цель – создание антигитлеровской коалиции – достигнута не была. Британия поддерживала Польшу, которая не хотела идти на какие-либо уступки Советскому Союзу. Вечером того же дня Сталин совершает поворот в диаметрально противоположном направлении. Он решает заключить мирный договор с Гитлером и отправляет ему телеграмму с согласием на прилет министра иностранных дел Германии Риббентропа. Прилетев в Москву, Риббентроп подписывает знаменитый Пакт о ненападении. Согласно секретному протоколу, Советский Союз получает часть Восточной Польши.

Официальный полет Геринга в Англию отменен. Но спустя 20 месяцев совершенно неожиданно для всего мира в Англию летит Гесс.

Говорит Герман Грамль, профессор Института современной истории: «Этот полет оказался на руку Черчиллю. Было видно, что немцы опять пытаются найти союзников на Западе, чтобы уверенно действовать против СССР. Есть документы, согласно которым Черчилль через британского посла в Москве пытался вызвать у Сталина подозрения по отношению к Гитлеру. И этот полет подтвердил, что Гитлер может вести двойную игру».

Один из крупнейших советских разведчиков довоенного и послевоенного периода Ким Филби сообщил, что, по имеющимся у него материалам, Гесс прибыл для ведения переговоров с английскими правящими кругами.

В воспоминаниях фельдмаршала Вильгельма Кейтеля, который был рядом с Гитлером в тот момент, когда ему доложили о бегстве его заместителя, сказано: «Гитлер сказал: «Гесс, очевидно, сошел с ума, у него мозги не в порядке. Это ясно из письма, которое он мне оставил, я его не узнаю. Можно подумать, что его писал кто-то другой. Он пишет, что отправляется в Англию, чтобы прекратить войну, пользуясь своими знакомствами с влиятельными англичанами».

Какие же знакомства могли помочь Гессу заключить мир? Их обеспечивали два близких ему человека, те самые, чьи визитки были найдены при нем, – доктор Карл Хаусхофер и его сын Альберт, дружившие с лордом Гамильтоном и знавшие о его отношениях с оппозицией и симпатиях к нацистской Германии.

Вернемся в 1920 год. Тогда демобилизованный летчик Рудольф Гесс поступил в Мюнхенский университет. Во время обучения он написал работу, где утверждал, что национальное единство можно возродить только под властью народного лидера, который в случае необходимости не спасует перед кровопролитием, – большие проблемы всегда решаются кровью и железом. Работа была одобрена профессурой и студентами и получила университетскую награду. Одним из тех, кто выделил выдающегося студента, был его преподаватель Карл Хаусхофер, читавший в университете курс геополитики и оказавшийся, помимо этого, большим знатоком восточной философии, мистики и теософии.

Предполагается, что в 1905 году Хаусхофер встретился в Тибете с известным русским эзотериком Георгием Ивановичем Гурджиевым. Гурджиев считался магом, овладевшим методом гипноза и проникнувшим в руководящую верхушку почти всех закрытых организаций. Весьма интересны некоторые свидетельства о его учебе в одной духовной семинарии с Иосифом Джугашвили и их последующих встречах. Одной из теорий великого мистагога была теория «о львах», предназначение которых – водить стада.

В Германии доктор Хаусхофер издает журнал, на страницах которого представляет читателю собственную концепцию «крови и почвы», где утверждает, что для выживания нации необходима политика расширения жизненного пространства за счет оккупации стран, стоящих на более низкой стадии развития. Студент Гесс с радостью подхватил миф о гиперборейцах и арийцах и, ознакомившись с концепцией «Лебенсраум», понял, что нашел своего духовного отца.

К этому времени Гесс уже стал членом общества «Туле», взаимодействующего с британской масонской ложей «Золотая Заря», тайной ассоциацией высокого Братства света. Основателем этой ложи был британский маг и шпион Алистер Кроули, неоднократно заявлявший: «Я предшествовал Гитлеру».

Не этих ли знакомых, сочувствующих нацизму, искал Гесс в Великобритании, рассчитывая как минимум на то, что его выслушают? Ведь еще до того, как забраться в кабину «Мессершмитта», он твердо знал, что с правительством премьера Черчилля договориться трудно. Нужно было выйти на его оппозицию. Вспомним, что, выбросившись на парашюте, Гесс спросил простого английского фермера, как найти имение Гамильтона. То есть он шел целенаправленно, зная адрес. Во время первой встречи с лордом Гамильтоном Гесс требует устроить переговоры в обход официальных властей Англии. Он желал говорить о мире не с премьер-министром, а с членами королевской фамилии.

Известно, что герцог Виндзорский – самый романтичный из всех королей Британии Эдуард VIII, отказавшийся от короны во имя любви, – вновь мечтал утвердиться на троне. Он вслух высказывал свои симпатии к нацизму и полностью соглашался с концепцией фюрера о высших расах, изложенной в «Майн кампф». Там утверждалось, что германцы и бритты – родственные нации. Может быть, о союзе Гесс хотел говорить с ним?

Вот что думает по этому поводу Рой Медведев: «В этой системе расовых привилегий они выделяли шведов, норманнов, норвежцев, прибалтов – как народы, более близкие Германии. Русских и поляков надо уничтожить как расово неполноценные народы. Британия была расово полноценной. Более низкой, чем немцы, но расово более полноценной, чем французы или какие-нибудь румыны. Поэтому у Гитлера были определенные симпатии к Британии, и он несколько раз это подчеркивал».

Известно, что в 1936 году герцог и его жена миссис Симпсон с частным визитом посетили Германию. Предложения Гитлера могли звучать так: в случае вступления Англии в войну войска вермахта высаживаются на острове и герцог Виндзорский снова становится монархом. Данные о том, что для этих целей рейх выделил будущей королевской чете 5 000 000 швейцарских франков, подтверждает глава нацистской разведки Вальтер Шелленберг.

Гесс знал точно: в Англии остались верные друзья Германии, связанные не только политическими воззрениями, но и узами более тесного характера. Одним из таких был, по его мнению, и член шотландской национальной партии, выступавшей в то время за независимость от Англии, сэр Дуглас Гамильтон – Хаусхофер, находясь в полной уверенности, что Дуглас – противник курса английского правительства, снабдил Гесса его координатами. Однако Гамильтон предпочел сделать вид, что никогда не был знаком с Хаусхофером и никогда не встречался с Гессом, и попросил избавить его от бесед с незнакомым летчиком. Через пару дней английская радиокомпания Би-би-си передала в эфир ироничное сообщение, которое в Берлине восприняли как издевательство: «Сегодня на территорию Британии никаких новых рейхсминистров не залетало».