ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ. Том 2

По поводу этих правил закона об уважительных причинах неявки необходимо заметить, что правила эти так суровы, как будто бы они относились к солдатам в казарме, а не к свободным людям. Правила эти списаны с правил о законных причинах неявки в суд: если кто-нибудь обвиняется в каком-нибудь преступлении, то его вызывает судебный следователь, и обвиняемый обязан явиться. Неявка разрешается только именно в тех случаях, когда разрешается неявка рабочих[27]. Значит, закон относится к рабочим так же строго, как ко всяким мошенникам, ворам и т. п. Всякий понимает, почему так строги правила о явке в суд, – потому что преследование преступлений касается всего общества. Но явка рабочего на работу вовсе не касается всего общества, а только одного фабриканта, и притом одного рабочего легко заменить другим, чтобы работа не останавливалась. Значит, не было никакой надобности в такой военной строгости законов. Но капиталисты не ограничиваются тем, что отнимают у рабочего всё время для работы на фабрике; они хотят также отнять у рабочего всякую волю, всякие другие интересы и помыслы, как только о фабрике. С рабочим обращаются, как с человеком подневольным. – Поэтому и составляют такие казарменные, канцелярски-придирчивые правила. Напр., мы видели сейчас, что уважительной причиной неявки закон признаёт «смерть или тяжкую болезнь родителей, мужа, жены и детей». – Так сказано в законе о явке в суд. – Точно так же сказано и в законе о явке рабочего на работу. Значит, если у рабочего умрёт, напр., не жена, а сестра, – то рабочий не смеет пропустить рабочего дня, не смеет тратить времени на похороны: время принадлежит не ему, а фабриканту. А похоронить может и полиция, – стоит ли об этом заботиться. По закону о явке в суд интерес семьи должен уступить интересам общества, для которого необходимо преследование преступников. – По закону о явке на работу интересы семьи рабочего должны уступить интересам фабриканта, для которого необходимо получить прибыль. – И после этого чистые господа, составляющие, исполняющие и защищающие такие законы, смеют обвинять рабочих в том, что они не ценят семейной жизни!..

Посмотрим, справедлив ли закон о штрафах за прогул? Если рабочий бросает работу на день, на два, – это считается прогулом, рабочий наказывается за это, а при прогуле более трёх дней сряду его могут прогнать. – Ну, а если фабрикант приостановит работу (напр., по неимению заказов) или станет давать работу только пять дней в неделю вместо установленных шести? Если бы рабочие были действительно равноправны с фабрикантом, тогда закон для фабриканта должен бы был быть такой же, как и для рабочего. – Если рабочий прекращает работу, он теряет плату и платит штраф. Значит, если фабрикант произвольно прекращает работу, он должен бы был, во-первых, платить рабочему полную заработную плату за всё время простоя фабрики, а, во-вторых, должен бы подлежать и штрафу. – Но ни того, ни другого в законе не постановлено. На этом примере ясно подтверждается то, что мы раньше говорили о штрафах, именно, что штрафы означают порабощение рабочих капиталистом, означают, что рабочие представляют из себя низший, подневольный класс, осуждённый на всю жизнь работать на капиталистов и создавать их богатство, получая за это гроши, недостаточные для мало-мальски сносной жизни. – О том, чтобы фабриканты платили штраф за произвольную остановку работ, не может быть и речи. Но фабриканты не платят рабочим даже заработной платы, когда работа приостанавливается не по вине рабочих. Это – возмутительнейшая несправедливость. Закон содержит только правило, что договор между фабрикантом и рабочим прекращается «за приостановкой в течение более 7 дней работ на фабрике или заводе, вследствие пожара, наводнения, взрыва паровика и тому подобного случая». Рабочие должны добиваться установления правила, обязывающего фабрикантов платить рабочим заработную плату во время остановки работ. – Требование это уже было выставлено публично русскими рабочими 11 января 1885 года, во время известной стачки у Т. С. Морозова[28]. В тетради рабочих требований стояло такое требование: «чтобы вычет за прогул не превышал одного рубля с тем, чтобы и хозяин платил за прогульные по его вине дни, как-то: за время простоя и переделки машин, и с этой целью каждый прогульный день чтобы записывался в расчётную тетрадь». – Первое требование рабочих (чтобы штраф за прогул не превышал одного рубля) исполнено и вошло в закон о штрафах 1886 года. Второе требование (чтобы хозяин платил за прогульные по его вине дни) не исполнено, и рабочим нужно ещё добиваться его исполнения. Для того чтобы борьба за такое требование была успешна, необходимо, чтобы у всех рабочих было ясное понимание несправедливости закона, ясное понимание того, что нужно требовать. В каждом отдельном случае, когда какая-нибудь фабрика или завод стоят и рабочие не получают платы, – рабочие должны поднимать вопрос о несправедливости этого, они должны настаивать на том, что, пока договор с фабрикантом не расторгнут, фабрикант обязан платить за каждый день, заявлять это инспектору, разъяснения которого подтвердят рабочим, что закон действительно не говорит об этом, и вызовут обсуждение закона рабочими. Они должны обращаться в суд, когда есть возможность, с просьбой о взыскании с фабриканта задельной платы, – наконец, заявлять общие требования об уплате заработка за дни простоя.

Третий повод наложения штрафа – «нарушение порядка». – Закон относит к нарушениям порядка следующие 8 случаев: 1) «несвоевременная явка на работу или самовольная отлучка с неё» (мы сейчас уже говорили, чем отличается этот пункт от прогула); 2) «несоблюдение в заводских или фабричных помещениях установленных правил осторожности при обращении с огнём, в тех случаях, когда заведующий фабрикой или заводом не признает нужным расторгнуть, в силу примечания 1 к статье 105, заключённый с рабочими договор найма». – Это значит, что при нарушении рабочим правил об осторожном обращении с огнём закон предоставляет фабриканту на выбор либо оштрафовать рабочего, либо прогнать его («расторгнуть договор найма», как выражается закон); 3) «несоблюдение в заводских или фабричных помещениях чистоты и опрятности»; 4) «нарушение тишины при работах шумом, криком, бранью, ссорою или дракою»; 5) «непослушание». По поводу этого пункта следует заметить, что только тогда фабрикант вправе оштрафовать рабочего за «непослушание», когда рабочий не исполнил законного требования, т. е. требования, основанного на договоре. – Если предъявлено какое-нибудь произвольное требование, не основанное на договоре рабочего с хозяином, – тогда нельзя штрафовать за «непослушание». – Например, рабочий работает по условию о сдельной работе. Мастер зовёт его бросить эту работу и сделать другую. Рабочий отказывается. – В этом случае неправильным был бы штраф за непослушание, потому что рабочий договорился об одной только работе и, так как он работает сдельно, то перейти на другое дело значит для него работать даром; 6) «приход на работу в пьяном виде»; 7) «устройство недозволенных игр на деньги (в карты, орлянку и т. п.)» и 8) «несоблюдение правил внутреннего на фабриках распорядка». Правила эти составляются хозяином каждой фабрики и завода и утверждаются фабричным инспектором. – Извлечения из них печатаются в расчётных книжках. – Рабочим следует читать эти правила и знать их, чтобы проверять, правильно или неправильно налагаются на них штрафы за неисполнение правил внутреннего распорядка. – Необходимо отличать эти правила от закона. Закон один для всех фабрик и заводов; правила внутреннего распорядка – различные на каждой фабрике. – Закон утверждается или отменяется властью государя; правила внутреннего распорядка – фабричным инспектором. – Поэтому, если правила эти оказываются притеснительны для рабочих, то отмены их можно добиться жалобой инспектору (на которого, в случае отказа, можно жаловаться фабричному присутствию). – Чтобы показать необходимость отличать закон от правил внутреннего распорядка, возьмём пример. Положим, рабочего штрафуют за неявку, по требованию мастера, на работу в праздник или в сверхсуточные часы. – Правилен такой штраф или нет? – Чтобы ответить на это, надо знать правила внутреннего распорядка. – Если в правилах не сказано ничего об обязанности рабочего являться по требованию на работу в неурочное время, – тогда штраф незаконный. Но если в правилах сказано, что рабочий обязан по требованию начальства являться на работу в праздники и в неурочное время, – тогда штраф будет законным. – Чтобы добиться отмены этого обязательства, рабочие должны жаловаться не на штрафы, а требовать изменения правил внутреннего распорядка. – Необходимо договориться всем рабочим, и тогда при дружном действии они смогут добиться отмены такого правила.

IV. Как велики могут быть штрафы?

Теперь мы знаем все случаи, когда закон дозволяет штрафовать рабочих. – Рассмотрим, что говорит закон о величине штрафов? Закон не определяет одной величины штрафов для всех фабрик и заводов. Он назначает только предел, выше которого штрафы назначать нельзя. Предел этот указывается отдельно для каждого из трёх случаев наложения штрафов (неисправная работа, прогул и нарушение порядка). – Именно, для штрафов за прогул предел следующий: при подённой плате – не свыше суммы шестидневного заработка (считая штрафы за целый месяц), то есть в один месяц нельзя назначать штрафы за прогул более чем в размере шестидневного заработка[29]. Если же плата сдельная, то тогда предел штрафа за прогул – 1 рубль за день и всего не более 3-х рублей в месяц. Сверх того при прогуле рабочий теряет плату за всё прогульное время. Далее, для штрафов за нарушение порядка предел – один рубль за каждое отдельное нарушение. Наконец, что касается штрафов за неисправную работу, то предел в законе не означен вовсе. – Указан ещё один общий предел для всех штрафов в сложности: за прогул, за нарушение порядка и за неисправную работу вместе. Все эти взыскания, взятые вместе, «не должны превышать одной трети заработка, действительно причитающегося рабочему к установленному сроку расплаты».

То есть, если рабочему надо получить, скажем, 15 рублей, то штрафов с него нельзя по закону взять больше 5 руб., – за все нарушения, прогулы и неисправности вместе. Если накопилось штрафов больше, то фабрикант должен скостить их. Но в этом случае закон даёт ещё другое право фабриканту: именно, фабрикант вправе расторгнуть договор, если с рабочего приходится штрафов более одной трети заработка[30].

Об этих правилах закона, насчёт предельной величины штрафов, надо сказать, что они слишком суровы для рабочего и оберегают одного фабриканта в ущерб рабочему. – Во-первых, закон допускает слишком высокие штрафы – до одной трети заработка. Это безобразно высокие штрафы. Сравним этот предел с известными случаями особенно высоких штрафов. Фабричный инспектор Владимирской губернии г. Микулин (который написал книгу о новом законе 1886 г.) рассказывает, как высоки были штрафы на фабриках до этого закона. Всего выше были штрафы в ткацком производстве, и самые высокие штрафы на ткацкой фабрике составляли 10% заработка рабочих, т. е. одну десятую заработка. – Фабричный инспектор Владимирской губ. г. Песков в своём отчёте[31] приводит примеры особенно высоких штрафов: самый высокий из них – штраф в 5 руб. 31 коп. при заработке в 32 руб. 31 коп. Это составляет 16,4% (16 копеек на рубль), т. е. менее одной шестой части заработка. Такой штраф называют высоким, и называет его так не рабочий, а инспектор. А наш закон позволяет брать вдвое более высокие штрафы, в одну треть заработка, 331/₃ копейки на рубль! Очевидно, на фабриках более или менее порядочных не бывало таких штрафов, которые разрешены нашими законами. – Возьмём данные о штрафах на Никольской мануфактуре Т. С. Морозова перед стачкой 7-го января 1885 г. Штрафы были на этой фабрике, по словам свидетелей, выше, чем на окрестных фабриках. Они были так безобразны, что вывели совершенно из терпения 11 000 человек. – Мы наверное не ошибёмся, если возьмём эту фабрику за образец фабрики с безобразными штрафами. – Как же высоки были штрафы на ней? – Ткацкий мастер Шорин показывал на суде, как мы уже говорили, что штрафы доходили до половины заработка, и вообще были от 30 до 50%, от 30 до 50 копеек на 1 рубль. – Но это показание, во-первых, не подтверждено точными данными, а во-вторых, относится либо к отдельным случаям, либо к одной мастерской. – Па суде над стачечниками были оглашены некоторые данные о штрафах. – Были приведены заработки (месячные) и штрафы в 17 случаях: весь заработок составляет 179 руб. 6 коп., а штрафы 29 руб. 65 коп. Это даёт 16 коп. штрафов на заработок в 1 руб. Самый высокий штраф во всех этих 17 случаях – 3 руб. 85 коп. из заработка в 12 руб. 40 коп. Это составляет 311/₂ копейки на рубль – всё-таки меньше того, что допускает наш закон. – Но лучше всего взять данные по всей фабрике. – Штрафы за 1884 г. были выше, чем за предыдущие года: они составляли 231/₄ коп. на рубль (это самая большая цифра: штрафы были от 203/₄ до 231/₄%). Итак, на фабрике, получившей известность безобразной высотой штрафов, – штрафы были всё-таки ниже, чем те, которые дозволяет русский закон!.. Хорошо защищает рабочих такой закон, нечего сказать! – Стачечники у Морозова требовали: «штрафы должны быть не выше 5% с заработанного рубля, причём необходимо, чтобы рабочий предупреждался о плохой работе и вызывался не более 2-х раз в течение месяца». Штрафы, разрешаемые нашими законами, можно сравнить только с какими-нибудь ростовщическими процентами. Едва ли какой-нибудь фабрикант решится довести штрафы до такой высоты; закон-то разрешает, да рабочие не позволят[32].

Наши законы о величине штрафов отличаются не только безобразной прижимистостью, но, кроме того, страшной несправедливостью. Если штраф слишком велик (более одной трети), то фабрикант может расторгнуть договор, а рабочему не предоставляется такое же право, т. е. право уйти с фабрики, если на него так много налагают штрафов, что они превышают треть заработка. Ясно, что закон заботится только о фабриканте, как будто бы штрафы вызываются только виною рабочих. А на самом деле всякий знает, что фабриканты и заводчики нередко налегают на штрафы без всякой вины рабочих, напр., для того, чтобы заставить рабочих напряжённее работать. Закон защищает только фабриканта от неисправного рабочего, но не защищает рабочего от слишком прижимистых фабрикантов. В этом случае, значит, не у кого искать защиты рабочим. Они должны сами подумать о себе и о борьбе с фабрикантами.

V. Каков порядок наложения штрафов?

Мы уже говорили, что по закону штрафы налагаются «собственной властью» заведующих фабрикой или заводом. Относительно жалоб на их распоряжения закон говорит:

«Распоряжения заведующего фабрикою или заводом о наложении на рабочих взысканий обжалованию не подлежат. Но если при посещении фабрики или завода чинами фабричной инспекции будет обнаружено из заявлений, сделанных рабочими, несогласное с требованиями закона наложение на них взысканий, то заведующий привлекается к ответственности».

Постановление это, как видите, очень неясное и противоречивое: с одной стороны, рабочему говорят, что жаловаться на наложение штрафа нельзя. А с другой стороны, говорят, что рабочие могут «заявлять» инспектору о «несогласном с законом» наложении штрафов. «Заявлять о незаконности» и «жаловаться на незаконность», – человек, не имевший случая знакомиться с русскими законами, спросил бы, в чём же тут разница? Разницы нет, но цель этого кляузного постановления закона очень ясная: закон хотел стеснить рабочего в праве жаловаться на фабрикантов за несправедливое и незаконное наложение штрафов. Теперь, если какой-нибудь рабочий пожалуется инспектору на незаконный штраф, то инспектор может ответить ему: «Жаловаться на наложение штрафов закон не разрешает». – Много ли найдётся рабочих, знакомых с хитрым законом, которые сумеют ответить на это: «Я не жалуюсь, я только заявляю». – Инспектора на то и поставлены, чтобы смотреть за соблюдением законов об отношениях рабочих к фабрикантам. Инспектора обязаны принимать всякие заявления о неисполнении закона. Инспектор, по правилу (см. утверждённый министром финансов «Наказ чинам фабричной инспекции»[33]), должен иметь приёмные дни, не менее одного в неделю, для словесных объяснений с лицами, имеющими в них надобность, и об этих днях на каждой фабрике должно быть вывешено объявление. – Таким образом, если рабочие будут знать закон и твёрдо решат не позволять никаких отступлений от него, – тогда хитрость приведённого сейчас закона окажется напрасной, и рабочие сумеют добиться соблюдения закона. – Имеют ли они право получать обратно штрафные деньги, если они взысканы неправильно? Рассуждая по здравому смыслу, следовало бы, конечно, ответить: да. Нельзя же допустить, чтобы фабрикант мог неправильно штрафовать рабочего и не возвращать неправильно удержанных денег. Но оказывается, что, при обсуждении этого закона в Государственном совете, решено было нарочно умолчать об этом. Члены Государственного совета нашли, что предоставление рабочим права требовать обратно неправильно взысканные деньги «ослабит в глазах рабочих то значение, которое имеется в виду присвоить заведующему фабрикою, в видах поддержания среди рабочих порядка». Вот как судят государственные люди о рабочих! Если фабрикант неправильно взыскал деньги с рабочего, то рабочему не следует давать права вытребовать их назад. Почему же отнимать у рабочего его деньги? – Потому что жалобы «ослабят значение заведующих»! Значит, «значение заведующих» и «поддержание порядка на фабриках» держатся только на том, что рабочие не знают своих прав и «не смеют» жаловаться на начальство, хотя бы оно и нарушало закон! Значит, государственные люди прямо-таки боятся, как бы рабочие не вздумали следить за правильным наложением штрафов! Рабочие должны поблагодарить членов Государственного совета за их откровенность, которая показывает рабочим, чего они могут ждать от правительства. Рабочие должны показать, что они считают себя за таких же людей, как и фабриканты, и не намерены позволять обращаться с собой, как с бессловесным скотом. Поэтому рабочие должны поставить своей обязанностью не оставлять без жалобы ни одного случая неправильного наложения штрафа, предъявлять непременно требование о возвращении денег, – либо инспектору, либо, в случае его отказа, суду. – Пускай рабочие ничего не добьются ни от инспекторов, ни от суда, – всё-таки их усилия не пропадут даром: они откроют глаза рабочим, покажут им, как относятся наши законы к правам рабочих.

Итак, мы знаем теперь, что штрафы налагаются «собственной властью» заведующих. – Но на каждой фабрике могут быть различные размеры штрафов (так как закон указывает ведь только предел, выше которого нельзя назначать штрафа), могут быть различные правила внутреннего распорядка. Поэтому закон требует, чтобы все нарушения, облагаемые штрафами, и размер штрафа за каждое нарушение были указаны наперёд в табеле взысканий. Этот табель составляется каждым фабрикантом и заводчиком отдельно и утверждается фабричным инспектором. Он должен быть выставлен, по закону, в каждой мастерской.

Для того, чтобы можно было следить за тем, правильно ли налагаются штрафы и сколько их налагается, необходимо, чтобы штрафы все без исключения были правильно записываемы. Закон требует, чтобы штрафы «не позднее трёх дней со времени наложения» записывались в расчётную книжку рабочего. Эта запись должна указывать, во-первых, повод взыскания (т. е. за что оштрафован, – за неисправную работу и за какую именно, за прогул или за нарушение порядка и какое именно) и, во-вторых, размер взыскания. – Запись штрафов в расчётную книжку необходима для того, чтобы рабочие могли проверять правильность наложения штрафа и вовремя заявлять жалобу в случае какой-нибудь незаконности. Затем, штрафы должны записываться все в особую шнуровую книгу, которая должна быть на каждой фабрике или заводе для проверки штрафов инспекцией.

По этому поводу, может быть, не лишним будет сказать два слова о жалобах на фабрикантов и инспекторов, так как рабочие большею частью не знают, как и кому жаловаться. – По закону жаловаться на всякие нарушения закона на фабрике или заводе следует фабричному инспектору. Он обязан принимать словесные и письменные заявления неудовольствия. Если фабричный инспектор не уважит просьбы, тогда можно заявить старшему инспектору, который тоже обязан иметь приёмные дни для выслушивания заявлений. – Сверх того, канцелярия старшего инспектора должна быть открыта ежедневно для лиц, имеющих надобность в справках или разъяснениях или заявлениях (см. «Наказ чинам фабричной инспекции», ст. 18). На решение инспектора можно жаловаться Губернскому по фабричным делам присутствию[34]. Для этих жалоб установлен в законе месячный срок, считая со дня объявления инспектором его распоряжения. Далее, на постановления Фабричного присутствия в такой же срок можно жаловаться министру финансов.

Как видите, очень много указано в законе лиц, которым можно жаловаться. И притом жаловаться имеют право и фабрикант, и рабочий одинаково. Беда только в том, что эта защита только на бумаге и остаётся. У фабриканта есть полная возможность приносить жалобы, – есть свободное время, есть средства нанять адвоката и т. п., и потому фабриканты действительно приносят жалобы на инспекторов, доходят до министра и добились уже различных льгот. А для рабочего это право приносить жалобы – одни слова, не имеющие никакого значения. Прежде всего, у него нет времени ходить по инспекторам да канцеляриям! он работает, и за «прогул» его штрафуют. У него нет денег на то, чтобы нанять адвоката. Он не знает законов и потому не может настоять на своём праве. А начальство не только не заботится о том, чтобы рабочим были известны законы, а, напротив, старается их скрыть от рабочего. Тому, кто не поверит этому, мы приведём следующее правило из «Наказа чинам фабричной инспекции» (наказ этот утверждён министром и разъясняет права и обязанности фабричных инспекторов):

«Всякие разъяснения владельцу промышленного заведения или заведующему оным по предмету допущенных нарушений закона и изданных в его развитие обязательных постановлений делаются фабричным инспектором не иначе, как в отсутствии рабочего»[35].

Вот как. Если фабрикант нарушает закон, то инспектор не смеет говорить ему об этом при рабочих: министр запрещает! А не то, пожалуй, рабочие в самом деле узнают закон и захотят требовать исполнения его! Недаром писали «Московские Ведомости», что это был бы один только «разврат»!

Всякий рабочий знает, что жалобы, особенно на инспектора, им почти вовсе недоступны. Конечно, мы не хотим сказать, что рабочим не следует возбуждать жалоб: напротив, всегда, когда есть хоть какая-нибудь возможность, непременно следует жаловаться, потому что только таким образом рабочие будут знакомиться со своими правами и научатся понимать, в чьих интересах написаны фабричные законы. Мы хотим только сказать, что нельзя жалобами добиться никакого серьёзного и общего улучшения положения рабочих. Для этого есть один только путь – чтобы рабочие соединились вместе для отстаивания своих прав, для борьбы с притеснениями хозяев, для достижения более сносного заработка и более короткого рабочего дня.

VI. Куда должны идти, по закону, штрафные деньги?

Обратимся теперь к последнему вопросу, относящемуся к штрафам: каким образом расходуются штрафные деньги? – Мы уже говорили, что до 1886 года деньги эти шли в карман фабрикантов и заводчиков. Но эти порядки приводили к такой массе злоупотреблений и до того раздражали рабочих, что сами хозяева стали сознавать необходимость уничтожить эту систему. На некоторых фабриках сам собой установился обычай выдавать из штрафных денег пособия рабочим. Напр., у того же Морозова ещё до стачки 1885 г. было постановлено, что штрафы за курение и за пронос водки должны идти на пособия увечным, а штрафы за неисправную работу – хозяину.

Новый закон 1886 г. установил общее правило, что штрафы не могут идти в карман хозяина. В законе сказано:

«Взыскания с рабочих обращаются на составление особого рода при каждой фабрике капитала, состоящего в заведовании фабричного управления. Капитал этот может быть употребляем, с разрешения инспектора, только на нужды самих рабочих, согласно правилам, издаваемым министром финансов по соглашению с министром внутренних дел».

Итак, штрафы, по закону, должны идти только на нужды самих рабочих. Штрафные деньги, это – собственные деньги рабочих, вычеты из их заработка.

Правила расходования штрафного капитала, о которых говорится в законе, были изданы только в 1890 г. (4 декабря), т. е. целых 31/₂ года спустя после издания закона. В правилах сказано, что штрафные деньги расходуются на следующие, по преимуществу, нужды рабочих:

«а) на пособия рабочим, потерявшим навсегда способность к труду или лишившимся возможности временно трудиться по болезни».

В настоящее время рабочие, получившие увечье, остаются обыкновенно без всяких средств к жизни. Чтобы судиться с фабрикантом, они поступают обыкновенно на содержание к адвокатам, которые ведут их дела и, взамен подачек рабочему, берут себе громадные доли из присуждённого вознаграждения. А если рабочий может получить по суду только небольшое вознаграждение, то он даже не найдёт адвоката. Штрафными деньгами следует непременно пользоваться в этих случаях; посредством пособия из штрафного капитала рабочий перебьётся некоторое время и сможет найти себе адвоката для ведения дела с хозяином, не попадая, по нужде, из кабалы хозяина в кабалу адвокату. Рабочие, потерявшие работу по болезни, тоже должны брать пособия из своего штрафного капитала[36].

В разъяснение этого первого пункта правил С.-Петербургское фабричное присутствие постановило, что пособия должны выдавать на основании свидетельства врача, в размере не более половины бывшего заработка. Заметим в скобках, что СПБ. фабричное присутствие сделало это постановление в заседании 26 апреля 1895 г. Разъяснение состоялось, значит, 41/₂ года спустя после издания правил, а правила 31/₂ года спустя после издания закона. Следовательно, всего понадобилось восемь лет только на то, чтобы закон был достаточно разъяснён!! Сколько же теперь потребуется лет, чтобы закон стал всем известен и стал применяться на самом деле?

Во-вторых, выдачи из штрафного капитала производят

«б) на пособия работницам, находящимся в последнем периоде беременности и прекратившим работу за 2 недели до родов».

По разъяснению Петербургского фабричного присутствия, выдача должна происходить только в течение 4-х недель (две до родов и две после) и в размере не более половины бывшего заработка.

В-третьих, пособия выдаются

«в) в случае утраты или порчи имущества от пожара или другого несчастья».

По разъяснению Петербургского присутствия, в удостоверение такого обстоятельства представляется свидетельство от полиции, и размер пособия должен быть не свыше 2/₃ полугодового заработка (т. е. не свыше четырёхмесячного заработка).

Наконец, в-четвёртых, пособия выдаются

«г) на погребение».

По разъяснению СПБ. присутствия, пособия эти должны выдаваться только для рабочих, работавших и умерших на данной фабрике, или их родителей и детей. – Размер пособия от 10 до 20 рублей.

Таковы указанные в правилах 4 случая выдачи пособий. – Но рабочие имеют право получать пособия и в других случаях: в правилах указано, что пособия даются «по преимуществу» в этих 4 случаях. Рабочие вправе получать пособие на всякие нужды, а не только на перечисленные. Петербургское присутствие в своём разъяснении правил о штрафах (разъяснение это вывешено на фабриках и заводах) тоже говорит: «Назначение пособия во всех других случаях производится с разрешения инспекции», и при этом Присутствие добавило, что пособия не должны ни в каком случае уменьшать расходы фабрики на разные учреждения (напр., школы, больницы и т. п.) и обязательные траты (напр., на приведение в исправное состояние помещений для рабочих, на врачебную помощь и т. п.). Это значит, что выдача пособий из штрафного капитала не даёт права фабриканту считать это своим расходом; это расход не его, а расход тех же рабочих. Расходы фабриканта должны остаться прежние.

Петербургское присутствие постановило ещё следующее правило:

«сумма выдающихся постоянных пособий не должна быть более половины годичного поступления штрафов».

Тут различаются пособия постоянные (которые производятся в течение известного времени, напр., больному или увечному) от единовременных (которые выдаются один раз, напр., на погребение или по случаю пожара). Чтобы оставить деньги на единовременные пособия, постоянные пособия не должны превышать половины всех штрафов.

Каким образом получать пособия из штрафного капитала? Рабочие должны, по правилам, обращаться с просьбой о пособии к хозяину, который и выдаёт пособие с разрешения инспекции. В случае отказа со стороны хозяина, следует обращаться к инспектору, который может назначить пособие собственной властью.

Фабричное присутствие может разрешать благонадёжным фабрикантам выдавать небольшие пособия (до 15 рублей), не испрашивая разрешения инспектора.

Штрафные деньги до 100 руб. хранятся у хозяина, а при большем количестве вносятся в сберегательную кассу.

Если какая-нибудь фабрика или завод закроется, то штрафной капитал передаётся в общий по губернии рабочий капитал. О том, каким образом расходуется этот «рабочий капитал» (о котором рабочие ничего даже не знают и не могут знать), – в правилах не сказано. Следует, дескать, хранить в Государственном банке «впредь до особого назначения». Если потребовалось даже в столице 8 лет для установления правил о расходовании штрафных капиталов на отдельных фабриках, – то, вероятно, придётся подождать не один десяток лет, покуда составят правила для расходования «общего по губернии рабочего капитала».

Таковы правила о расходовании штрафных денег. Как видите, они отличаются чрезвычайной сложностью и запутанностью, и потому не удивительно, что до сих пор рабочие почти вовсе не знают об их существовании. В нынешнем году (1895) на петербургских фабриках и заводах развешиваются объявления об этих правилах[37]. Надо уже самим рабочим постараться, чтобы все знали эти правила, чтобы рабочие научились правильно смотреть на пособие из штрафного капитала – не как на подачки фабрикантов, не как на милостыню, а как на свои собственные деньги, составленные из вычетов из их заработка, и расходуются которые только на их нужду. Рабочие имеют полное право требовать выдачи им этих денег.

По поводу этих правил необходимо сказать, во-первых, о том, как они применяются, какие при этом возникают неудобства и какие злоупотребления. Во-вторых, надо посмотреть, справедливо ли составлены эти правила, защищают ли они достаточно интересы рабочих.

Что касается применения правил, то прежде всего необходимо указать на такое разъяснение Петербургского фабричного присутствия:

«Если в данный момент штрафных денег не имеется… то рабочие не могут предъявлять никаких претензий к фабричным управлениям».

Но спрашивается, каким образом будут знать рабочие, имеются ли штрафные деньги или нет, и сколько их, если они имеются? Фабричное присутствие рассуждает так, как будто рабочим это известно, – а между тем оно не потрудилось ничего сделать для сообщения рабочим о состоянии штрафного капитала, не обязало фабрикантов и заводчиков вывешивать объявления о штрафных деньгах. – Неужели Фабричное присутствие думает, что достаточно рабочим узнать об этом у хозяина, который будет гонять просителей, когда нет штрафных денег? Это было бы безобразием, потому что тогда с рабочим, желающим получить пособие, хозяева обращались бы, как с нищим. – Рабочим необходимо добиваться, чтобы на каждой фабрике или заводе было вывешиваемо ежемесячно объявление о состоянии штрафного капитала: сколько имеется денег налицо, сколько получено за последний месяц, сколько израсходовано «на какие нужды»? Иначе рабочие не будут знать, сколько они могут получить; не будут знать, могут ли быть удовлетворены из штрафного капитала все требования или только часть, – в этом случае было бы справедливо выбрать нужды самые насущные. Лучше устроенные заводы сами ввели кое-где такие объявления: в С.-Петербурге, кажется, делается это на заводе Сименс и Гальске и на казённом патронном заводе. Если рабочий при каждой беседе с инспектором будет настойчиво обращать внимание на это обстоятельство и заявлять о необходимости вывешивать объявление, тогда рабочие, наверное, добьются, чтобы это было введено везде. Далее, было бы очень удобно для рабочих, если бы заведены были на фабриках и заводах печатные бланки[38] для прошений о выдаче пособий из штрафного капитала. Такие бланки заведены, напр., во Владимирской губернии. Писать всё прошение самому рабочему не легко, да притом он не сумеет написать всё, что потребуется, а в бланке всё указано и ему остаётся только вписать в оставленные пробелы несколько слов. Если не заведут бланков, то многие рабочие должны будут обращаться к писарям за составлением прошений, а это требует расходов. Конечно, самые просьбы о пособии могут, по правилам, быть и устные, но, во-первых, рабочему всё равно нужно добывать требуемое правилами письменное удостоверение полиции или врача (при прошении на бланке – тут же, на этом бланке, пишется и удостоверение), а, во-вторых, на устную просьбу иной хозяин, пожалуй, и не ответит, а на письменную он обязан дать ответ. Печатные заявления, подаваемые в контору фабрики или завода, отнимут у прошений о выдаче пособий характер попрошайничества, который стараются придать им хозяева. Многие фабриканты и заводчики особенно недовольны тем, что штрафные деньги, по закону, идут не в их карман, а на нужды рабочих. Поэтому много придумывалось ухищрений и уловок, чтобы надуть рабочих и инспекторов и обойти закон. Мы расскажем, в предупреждение рабочим, о некоторых таких уловках.

Некоторые фабриканты записывали штрафы в книгу не как штрафы, а как выданные рабочему деньги. Оштрафуют рабочего на рубль, а в книгу запишут, что рабочему выдан рубль. Когда этот рубль вычитают при получке, то он остаётся в кармане хозяина. Это уже не только обход закона, а прямо обман, подлог.

Другие фабриканты вместо штрафов за прогул записывали рабочему не все рабочие дни, то есть, если рабочий прогулял, скажем, один день в неделю, то ему ставят не пять дней, а четыре: заработная плата за один день (которая должна бы составить штраф за прогул и идти в штрафной капитал) достаётся хозяину. Это опять-таки грубый обман. Заметим кстати, что рабочие совершенно беззащитны против таких обманов[39], потому что им не объявляют о состоянии штрафного капитала. Только при ежемесячных подробных объявлениях (с указанием количества штрафов за каждую неделю по каждой мастерской отдельно) рабочие могут следить за тем, чтобы штрафы поступали действительно в штрафной капитал. Кто же будет следить за правильностью всех этих записей, если не сами рабочие? Фабричные инспектора? Но каким же образом узнает инспектор, что вот эта именно цифра поставлена в книге обманом? Фабричный инспектор, г. Микулин, рассказывая об этих обманах, замечает:

«Во всех таких случаях открывать злоупотребления было чрезвычайно трудно, если на то не было прямых указаний в виде жалоб рабочих».

Сам инспектор признаёт, что ему нельзя открыть обмана, если не укажут рабочие. А рабочие не могут указать его, если фабриканты не будут обязаны вывешивать объявления о штрафах.

Третьи фабриканты придумали гораздо более удобные способы обманывать рабочих и обойти закон, – такие хитрые и кляузные способы, что нелегко было придраться к ним. Многие хозяева бумаготкацких фабрик во Владимирской губ. представляли на утверждение инспектора не один расценок на каждый сорт ткани, а два или даже три расценка; в примечании к расценку было сказано, что ткачи, сработавшие безукоризненно товар, получают за него плату по высшей цене, сработавшие товар похуже – по второму расценку, а тот товар, который будет считаться браком, расценивается по самой низкой цене[40]. Ясно, с какой целью придумана была такая хитрая штука: разница между высшим и низшим расценком доставалась в карман хозяину, тогда как эта разница на самом деле означала взыскание за неисправную работу и должна была поэтому идти в штрафной капитал. Ясно, что это был грубый обход закона, и не только закона о штрафах, но также и закона об утверждении расценка; расценок утверждается для того, чтобы хозяин не мог произвольно изменять заработной платы, а если расценок будет не один, а несколько, то понятно, что тогда хозяину предоставляется полнейший произвол.

Фабричные инспектора видели, что такие расценки «направлены, очевидно, к обходу закона» (всё это рассказывает тот же г. Микулин в вышеупомянутой книге), но тем не менее «не считали себя вправе» отказать почтенным «господам» фабрикантам.

Ещё бы. Лёгкое ли это дело – отказать фабрикантам (такую штуку придумал не один фабрикант, а несколько сразу!). Ну, а если бы попытались обойти закон не «господа» фабриканты, а рабочие? Интересно бы знать, нашёлся ли бы тогда во всей Российской империи хоть один фабричный инспектор, который бы «не счёл себя вправе» отказать рабочим в попытке обойти закон?

Таким образом, эти двух- и трёхэтажные расценки были утверждены фабричной инспекцией и введены в действие. Но оказалось, что интересуются вопросом о расценке не одни господа фабриканты, выдумывающие способы обойти закон, и не одни господа инспектора, не считающие себя вправе мешать фабрикантам в их благом намерении, а ещё сверх того… рабочие. У рабочих не оказалось такой нежной снисходительности к мошенничествам господ фабрикантов, и они «сочли себя вправе» помешать этим фабрикантам объегоривать рабочих.

Эти расценки, повествует г. инспектор Микулин,

«возбудили такое неудовольствие среди рабочих, что оно было одною из главных причин разразившихся беспорядков с буйством, потребовавших вмешательства вооружённой силы».

Вот как идут дела на свете! Сначала «не сочли вправе» помешать гг. фабрикантам нарушать закон и надувать рабочих, – а когда возмущённые такими безобразиями рабочие подняли восстание, тогда «потребовали» вооружённую силу! Почему же эта вооружённая сила «потребовалась» против рабочих, которые защищали свои законные права, а не против фабрикантов, которые явно нарушали закон? Как бы там ни было, но только после восстания рабочих «распоряжением губернатора расценки такого рода были уничтожены». Рабочие настояли на своём. Закон был введён не господами фабричными инспекторами, а самими рабочими, которые доказали, что они не позволят издеваться над собой и сумеют постоять за свои права. «В дальнейшем уже, – рассказывает г. Микулин, – фабричная инспекция отказывалась утверждать такие расценки». Таким образом, рабочие научили инспекторов применять закон.

Но наука эта досталась только одним владимирским фабрикантам. А между тем фабриканты везде одни: и во Владимире, и в Москве, и в Петербурге. Попытка владимирских фабрикантов перехитрить закон – не удалась, но придуманный ими способ не только остался, но был даже усовершенствован одним гениальным петербургским заводчиком.

В чём состоял способ владимирских фабрикантов? В том, чтобы не употреблять слова штраф, а заменять его другими словами. Если я скажу, что рабочий по случаю неисправности получает рублём меньше, – тогда это будет штраф и его придётся отдать в штрафной капитал. Но если я скажу, что рабочий по случаю неисправности получает плату по низшему расценку, – тогда это не будет штрафом, а целковый попадёт в мой карман. Так рассуждали владимирские фабриканты, которых, однако, опровергли рабочие. Можно и ещё несколько иначе рассуждать. Можно сказать: рабочий по случаю неисправности получает плату без наградных, тогда это опять не будет штрафом, и целковый попадает в карман хозяина. Вот такое рассуждение и придумал хитроумный петербургский заводчик Яковлев, хозяин механического завода. Он говорит так: вы будете получать по рублю в день, но если за вами не будет никаких провинностей, ни прогулов, ни грубостей, ни неисправностей, то вы получите по 20 коп. «наградных». А если окажется провинность, то хозяин удерживает двугривенные и кладёт их, конечно, себе в карман, – потому что ведь это не штраф, а «наградные». Все законы о том, за какие провинности можно назначать взыскание и в каком размере, как их нужно расходовать на нужды рабочих, – оказываются для г. Яковлева несуществующими. Законы писаны про «штрафы», а у него «наградные». Ловкий заводчик до сих пор надувает рабочих посредством своей кляузной выходки. Петербургский фабричный инспектор тоже, вероятно, «не счёл себя вправе» помешать ему обходить закон. Будем надеяться, что петербургские рабочие не отстанут от владимирских и научат инспектора и заводчика, как следует соблюдать закон.

Чтобы показать, какие громадные деньги составляются из штрафов, приведём сведения о величине штрафных капиталов во Владимирской губернии.

Выдача пособий начала производиться там с февраля 1891 г. До октября 1891 г. было выдано пособий 3665 лицам на сумму 25 458 руб. 59 коп. Штрафной капитал к 1 октября 1891 г. составлял 470 052 руб. 45 коп. Следует сказать, кстати, ещё об одном употреблении, сделанном из штрафных денег. На одной фабрике штрафной капитал составлял 8242 руб. 46 к. Фабрика эта обанкротилась, и рабочие остались зимой без хлеба и без работы. Тогда из этого капитала было роздано 5820 руб. в пособия рабочим, которых было до 800 человек.

С 1-го октября 1891 г. по 1-ое октября 1892 г. было взыскано штрафных денег 94 055 руб. 47 коп., а выдано в пособия 45 200 руб. 52 коп. – 6312 лицам. По отдельным статьям пособия эти распределялись так: 208 лицам было выдано ежемесячных пенсий по случаю неспособности к труду на сумму 6198 руб. 20 коп., значит, в среднем на 1 человека приходится в год 30 руб. (назначают такие нищенские пособия в то время, как десятки тысяч штрафных денег лежат без употребления!). Далее, по случаю потери имущества 1037 лицам было выдано 17 827 руб. 12 коп., в среднем по 18 руб. на человека. Беременным женщинам выдано 10 641 руб. 81 коп. в 2669 случаях, в среднем по 4 руб. (это за три недели, одну до родов и две после родов). По болезни выдано 877 рабочим 5380 руб. 68 коп., в среднем по 6 руб. На похороны 4620 руб. – 1506 рабочим (по 3 рубля), и в разных случаях 532 руб. 71 коп. – 15 лицам.

Теперь мы познакомились вполне с правилами о штрафных деньгах и с тем, как эти правила применяются. Посмотрим, справедливые ли эти правила и достаточно ли охраняют они права рабочих.

Мы знаем, что в законе постановлено, что штрафные деньги не принадлежат хозяину, что они могут идти только на нужды рабочих. Правила о расходовании денег должны были утвердить министры.

Что же вышло из этих правил? Деньги эти собраны с рабочих и расходуются на их нужды, – а в правилах не сказано даже, что хозяева обязаны объявлять рабочим состояние штрафного капитала. Рабочим не предоставлено права избирать выборных, чтобы следить за правильным поступлением денег в штрафной капитал, чтобы принимать заявления от рабочих и распределять пособия. В законе сказано было, что пособия выдаются «с разрешением инспектора», а по правилам, которые изданы министрами, вышло так, что с просьбой о пособии должны обращаться к хозяину. Почему же следует обращаться к хозяину? Ведь деньги эти не хозяйские, а деньги рабочих, составившиеся из вычетов из их заработка. Хозяин сам не имеет права трогать этих денег: если он израсходует их – то отвечает за это, как за присвоение и растрату, всё равно как если бы он израсходовал чужие деньги. Очевидно, министры потому издали такое правило, что они хотели услужить хозяевам: теперь рабочие должны просить у хозяина пособия, как будто подачки. Правда, если хозяин откажет, – инспектор может сам назначить пособие. Но инспектор ведь сам ничего не знает – скажет ему хозяин, что рабочий этот такой-сякой, что он не заслуживает пособия, и инспектор поверит[41]. Да и много ли найдётся рабочих, которые станут обращаться с жалобами к инспектору, терять рабочее время на хождение к нему, писание прошений и тому подобное? В действительности, благодаря министерским правилам, получится только новая форма зависимости рабочих от хозяев. Хозяева получат возможность притеснять тех рабочих, которыми они недовольны, может быть, за то, что они не дают себя в обиду: отказывая в прошении, хозяева наверное причинят такому рабочему массу лишних хлопот, а может быть, даже добьются того, что он вовсе не получит пособия. Напротив, тем рабочим, которые угождают хозяину и лакействуют перед ним, которые фискальничают ему на товарищей, – хозяева могут разрешать выдачу особенно больших пособий и в таких случаях, когда другой рабочий получил бы отказ. Вместо уничтожения зависимости рабочих от хозяев по штрафным делам получится новая зависимость, разъединяющая рабочих, создающая прислужничество и пролазничество. А потом обратите ещё внимание на ту безобразную волокиту, которой обставлено, по правилам, получение пособий: каждый раз рабочий должен обращаться за удостоверением то к врачу, от которого он наверное встретит грубость, то к полиции, которая ничего не делает без взяток. Повторяем, ничего этого нет в законе; это установлено министерскими правилами, которые явно составлены в угоду фабрикантам, которые явно направлены на то, чтобы сверх зависимости от хозяев создать ещё зависимость рабочих от чиновников, чтобы отстранить рабочих от всякого участия в расходовании на их нужды с них же взятых штрафных денег, чтобы сплести паутину бессмысленной казённой формалистики, отупляющей и деморализующей[42] рабочих.

Предоставление хозяину разрешать выдачу пособий из штрафных денег – это вопиющая несправедливость. Рабочие должны добиваться того, чтобы им дано было по закону право выбирать депутатов (выборных), которые бы следили за поступлением штрафов в штрафной капитал, принимали и проверяли заявления рабочих о выдаче пособий, давали отчёт рабочим о состоянии штрафного капитала и расходовании его. На тех заводах, на которых существуют в настоящее время депутаты, они должны обратить внимание на штрафные деньги, требовать, чтобы им сообщали все данные о штрафах, они должны принимать заявления рабочих и передавать их начальству.

VII. На всех ли рабочих распространяются законы о штрафах?

Законы о штрафах, как и большинство других русских законов, распространяются не на все фабрики и заводы, не на всех рабочих. Издавая закон, русское правительство всегда боится обидеть им господ фабрикантов и заводчиков, боится, что хитросплетения канцелярских правил и чиновнических прав и обязанностей столкнутся с какими-нибудь другими канцелярскими правилами (а их у нас бесчисленное множество), с правами и обязанностями каких-нибудь других чиновников, которые смертельно обидятся, если в их область вторгнется какой-нибудь новый чиновник, и изведут бочки казённых чернил и стопы бумаги на переписку о «разграничении ведомства». Редкий закон поэтому вводится у нас сразу для всей России, без изъятий, без трусливых отсрочек, без предоставления министрам и другим чиновникам дозволять отступления от закона.

Особенно сильно сказалось всё это на законе о штрафах, который, как мы видели, возбудил такое неудовольствие господ капиталистов, который был проведён только под давлением грозных рабочих восстаний.

Во-первых, закон о штрафах распространяется только на небольшую часть России[43]. Закон этот издан, как мы говорили, 3 июня 1886 г. и введён в действие с 1 октября 1886 г. только в трёх губерниях: Петербургской, Московской и Владимирской. Чрез пять лет закон распространён на губернии Варшавскую и Петроковскую (11 июня 1891 года). Затем ещё чрез три года он распространён ещё на 13 губерний (именно: из центральных губерний – Тверская, Костромская, Ярославская, Нижегородская и Рязанская; из остзейских губерний – Эстляндская и Лифляндская; из западных – Гродненская и Киевская; из южных – Волынская, Подольская, Харьковская и Херсонская) – по закону 14 марта 1894 года. В 1892 году правила о штрафах распространены на частные горные заводы и промыслы.

Быстрое развитие капитализма на юге России и громадный рост горного дела собирает там массы рабочих и заставляет правительство поторапливаться.

Правительство, как видно, очень медленно отказывается от старых фабричных порядков. Необходимо заметить при этом, что отказывается оно только под давлением рабочих: усиление рабочего движения и стачки в Польше вызвали распространение закона на Варшавскую и Петроковскую (к Петроковской губ. относится город Лодзь) губернии. Громадная стачка на Хлудовской мануфактуре в Егорьевском уезде Рязанской губернии вызвала тотчас же распространение закона на Рязанскую губернию[44]. Правительство, – видимое дело, – тоже «не считает себя вправе» отнять у господ капиталистов право бесконтрольного (произвольного) штрафования, покуда не вмешаются сами рабочие.

Во-вторых, закон о штрафах, как и все правила о надзоре за фабриками и заводами, не распространяется на заведения, принадлежащие казне и правительственным установлениям. На казённых заводах имеется своё «попечительное» о рабочих начальство, которое закон не хочет утруждать правилами о штрафах. В самом деле, к чему надзирать за казёнными заводами, когда начальник завода сам чиновник? Рабочие могут жаловаться на него ему же. Неудивительно, что среди этих начальников казённых заводов попадаются такие безобразники, как, например, командир Петербургского порта, г. Верховский.

В-третьих, правила о штрафных капиталах, расходуемых на нужды самих рабочих, не распространяются на рабочих в мастерских тех железных дорог, на которых есть пенсионные или сберегательно-вспомогательные кассы. Штрафные деньги идут в эти кассы.

Всех этих изъятий показалось всё-таки ещё недостаточным, и в законе постановлено, что министры (финансов и внутренних дел) имеют право, с одной стороны, «устранять от подчинения» этим правилам «незначительные фабрики и заводы, в случаях действительной надобности», а с другой стороны, распространять эти правила на «значительные» ремесленные заведения.

Таким образом, мало того, что закон поручил министру составлять правила о штрафных деньгах, – он ещё дал право министрам освобождать некоторых фабрикантов от подчинения закону! Вот до какой степени доходит любезность нашего закона к господам фабрикантам! В одном из разъяснений министра говорится, что он освобождает только таких фабрикантов, о которых фабричное присутствие «уверено, что владелец заведения не будет нарушать интересов рабочих». Фабриканты и фабричные инспектора – такие близкие друзья-приятели, что верят друг другу на слово. К чему отягощать фабриканта правилами, когда он «уверяет», что не будет нарушать интересов рабочих? Ну, а если бы рабочий попробовал просить у инспектора или министра освободить его от правил, «уверяя», что он не нарушит интересов фабриканта? Такого рабочего сочли бы, вероятно, за сумасшедшего.

Это называется «равноправностью» рабочих и фабрикантов.

Что касается до распространения правил о штрафах на значительные ремесленные заведения, то до сих пор, насколько известно, правила эти были распространены только (в 1893 году) на раздаточные конторы, раздающие работающим на дому ткачам основу. Министры не торопятся распространять правила о штрафах. Вся масса рабочих, работающих на дому на хозяев, на большие магазины и т. п., остаётся до сих пор на старом положении, в полном подчинении произволу хозяев. Рабочим этим труднее соединиться вместе, столковаться о своих нуждах, предпринять общую борьбу с притеснениями хозяев, – поэтому на них и не обращают внимания.

VIII. Заключение

Мы познакомились теперь с нашими законами и правилами о штрафах, со всей этой чрезвычайно сложной системой, которая отпугивает рабочего своею сухостью и неприветным канцелярским языком.

Мы можем теперь опять обратиться к вопросу, поставленному в начале – о том, что штрафы порождены капитализмом, т. е. таким общественным устройством, когда народ разделяется на два класса, на собственников земли, машин, фабрик и заводов, материалов и припасов – и на людей, которые не имеют никакой собственности, которые должны поэтому продаваться капиталистам и работать на них.

Всегда ли было так, что рабочие, работавшие на хозяина, должны были платить ему штрафы за всякие неисправности?

В мелких заведениях, – напр., у городских ремесленников или у рабочих, – штрафов нет. Там нет полного отчуждения рабочего от хозяина, они вместе живут и работают. Хозяин и не думает вводить штрафы, потому что он сам смотрит за работой и всегда может наставить, исправить, что ему не нравится.

Но такие мелкие заведения и производства постепенно исчезают. Кустарям и ремесленникам, а также мелким крестьянам, невозможно выдержать конкуренции крупных фабрик, заводов и крупных хозяев, употребляющих лучшие орудия, машины и соединяющих вместе труд массы рабочих. Поэтому мы видим, что кустари, ремесленники и крестьяне всё больше и больше разоряются, идут в рабочие на фабрики и заводы, бросают деревни и уходят в города.

На крупных фабриках и заводах отношения между хозяином и рабочими уже совсем не такие, как в мелких мастерских. Хозяин стоит настолько выше рабочего по богатству, по своему общественному положению, что между ними находится целая пропасть, они часто даже не знают друг друга и не имеют ничего общего. Рабочему нет никакой возможности пробиться в хозяева: он осуждён вечно оставаться неимущим, работающим на неизвестных ему богачей. На место двух-трёх рабочих, которые были у мелкого хозяина, является теперь масса рабочих, приходящих из разных местностей и постоянно сменяющихся. На место отдельных распоряжений хозяина являются общие правила, которые делаются обязательными для всех рабочих. Прежнее постоянство отношений между хозяином и рабочим исчезает: хозяин вовсе не дорожит рабочим, потому что ему легко найти всегда другого из толпы безработных, готовых наняться к кому угодно. Таким образом, власть хозяина над рабочими усиливается, и хозяин пользуется этой властью, загоняет рабочего в строгие рамки фабричной работы штрафами. Рабочий должен был подчиниться этому новому ограничению своих прав и своих заработков, потому что он теперь бессилен перед хозяином.

Итак, штрафы явились на свет божий не очень давно – вместе с крупными фабриками и заводами, вместе с крупным капитализмом, вместе с полным расколом между богачами-хозяевами и босяками-рабочими. Штрафы явились результатом полного развития капитализма и полного порабощения рабочего.

Но это развитие крупных фабрик и усиление давления со стороны хозяев повело ещё к другим последствиям. Рабочие, оказавшиеся совершенно бессильными перед фабрикантами, стали понимать, что их ожидает полное падение и нищенство, если они будут оставаться разъединёнными. Рабочие начали понимать, что для спасения от голодной смерти и вырождения, которым грозит им капитализм, у них есть одно только средство – соединиться вместе для борьбы с фабрикантами за заработную плату и лучшие условия жизни.

Мы видели, до каких безобразных притеснений рабочих дошли наши фабриканты в 80-х годах, как они превратили штрафы в средство понижения заработной платы рабочим, не ограничиваясь одним понижением расценки. Гнёт капиталистов над рабочими дошёл до своего высшего развития.

Но этот гнёт вызвал и сопротивление рабочих. Рабочие восстали против притеснителей и одержали победу. Напуганное правительство уступило их требованиям и поспешило издать закон об уничтожении штрафов.

Это была уступка рабочим. Правительство думало, что, издавая законы и правила о штрафах, вводя пособия из штрафных денег, оно сразу удовлетворит рабочих и заставит их забыть о своём общем рабочем деле, о своей борьбе против фабрикантов.

Но такие надежды правительства, выставляющего себя защитником рабочих, не оправдаются. Мы видели, как несправедлив к рабочим новый закон, как малы уступки рабочим сравнительно хотя бы с теми требованиями, которые были выставлены морозовскими стачечниками; мы видели, как оставлены были повсюду лазейки фабрикантам, желающим нарушить закон, как в их интересах составлены правила о пособиях, присоединяющие к произволу хозяев произвол чиновников.