Шаг в неизбежность

За спиной зашуршали кусты, Чан резко обернулся, увидел рогатую морду с крупным носом, мясистыми губами, большими навыкате глазами. Морда всхрапнула, пошевелила трубчатыми ушами, губы смешно задрались, оголяя крепкие желтоватые зубы.

Захрустели перемалываемые жерновами зубов листья, затрещали поломанные ветви. Облегчённо выдохнув, крестьянин попытался успокоить рвущееся из груди сердце. К счастью, напугавшее его создание оказалось всего лишь лебугом.

Немного успокоившись, Чан Кай-Ши глубоко вздохнул и двинулся на поиски. Бледного света лун, проникавшего сквозь просветы живого полога, хватало, чтобы не натыкаться на могучие стволы в три, а то и четыре обхвата.

Ночь причудливо исказила очертания предметов. За каждым кустом мерещилось чудовище, с деревьев чутко следили чьи-то глаза, вспыхивая жёлто-зелёными огнями в тёмной листве.

Дурманящий запах ночных цветов плыл по округе. Иногда рядом пролетали ночные мотыльки, обдувая лицо крестьянина опахалами крыльев. Какой-то жук сильно ударился в верхушку шляпы; шурша жёсткими надкрыльями, скатился по плетёному конусу.

Крестьянин осторожно продирался сквозь тесные переплетения растений. По ночам ядовитые лягушки выбирались на охоту, тесно прижавшись влажными животами к ладоням листьев, они терпеливо ждали жертву. Едва глупое насекомое оказывалось вблизи от настоящей машины смерти, липкий язык стремительно вылетал из распахнувшейся пасти. Мгновение и лягушка сидела на раскачивающемся листе с торчащими изо рта слюдяными крылышками.

Любое неосторожное движение Чана могло привести к падению земноводных за шиворот. При контакте с кожей ядовитая слизь мгновенно проникала в поры. Содержащийся в слизи токсин в течение двух минут приводил к параличу нервной системы, разносясь по организму с током крови.

Не желая корчиться в судорогах с выступившей на губах пеной и кровавыми слезами на искажённом предсмертной гримасой лице, Чан Кай-Ши внимательно выбирал дорогу. К счастью смертоносные лягушки предпочитали селиться на деревьях одного вида. Обладая большими листьями с фигурными прорезями, опасные растения прекрасно различались в темноте.

Для бодрости духа и в надежде услышать мычание коровы Чан Кай-Ши громко кричал. Иногда он замирал на месте, прикладывал ладони к ушам и старался уловить отдалённый звон медного колокольчика.

Пастух добрался до небольшой полянки, раскинувшейся вдоль быстрого ручья. У самого края леса росло могучее дерево. Досковидные корни, спускаясь с метровой высоты, огромными горбами уходили в землю. Мох толстым ковром покрывал почву, взбирался на корни, карабкался вверх по стволу и по веткам. С нижних ветвей свисали длинные бороды лишайников.

Чан остановился передохнуть, встал в проём между корнями, прислонился спиной к стволу. Босые ноги по щиколотку утопали во влажном мху. Какие-то мокрицы и сороконожки пробегали по коже, щекоча её многочисленными лапками.

Тихо журчала вода, внося в смятенную душу крестьянина покой и умиротворение. Высоко над головой заворочался листоед, перебираясь на другую ветку. Стрекотали цикады, покачиваясь на узких стеблях травы, лохмотьями белого пепла порхали над поляной мотыльки, купаясь в потоках жемчужного света. Откуда-то подкрался ветерок, зашуршал листвой, пробежал по траве, задевая прозрачными ладонями тяжёлые верхушки.

Отдохнув, Чан Кай-Ши сделал шаг, другой. Мох поглощал любые звуки, отчего крестьянин двигался как привидение. Вдруг из-под земли выросло косматое чудовище, уродливая голова повернулась и немигающие кроваво-красные глаза уставились на Чана.

Страх парализовал его тело, сердце заколотилось, грозя проломить рёбра и выскочить наружу. Какое-то хрипение вырвалось из перекошенного рта, а затем страшный вопль разорвал тишину джунглей.

6

Герхард немало удивился, когда из темноты проступило светлое пятно. В зеленоватых сумерках ноктовизора отчётливо различалась человеческая фигура. Судя по одежде — местный житель. Неожиданно ночной пришелец страшно завопил и бухнулся на землю.

За спиной послышалось какое-то шуршание, раздался глухой звук упавшего тела. Герхард обернулся. Возле дерева стоял Стивен и, морща физиономию, потирал ушибленное место.

— Ты чего орёшь? — прошипел Стив, поглаживая пятую точку.

— Это не я, это он, — спокойно сказал Герхард, указывая стволом оружия на белеющего в темноте крестьянина. Тот как упал, так и лежал без движения.

Стивен проковылял к незнакомцу, присел, положил пальцы на шею. Под кожей билась жилка, значит, нежданный гость просто потерял сознание. Выпрямившись, Джонсон посмотрел на приблизившегося приятеля. Тот уже поднял ноктовизор, отчего казалось, что у его шлема козырёк с двумя башенками.

— Что ты с ним сделал?

— Ничего, — пожал плечами Миллер. — Он сам как заорёт: «Демон!», как рухнет, я даже окликнуть его не успел.

— Демон, говоришь, — улыбнулся Стивен и, охнув, прижал руку к ягодице. — Ты себя в зеркале видел?

— Нет. Где я здесь зеркало возьму? А что такое? Что-то не так? Герхард похлопал по груди, по шлему, дотронулся до лица. Вдруг что-нибудь прилипло или ползает по нему какая-нибудь сороконожка или прочая гадость.

— Всё нормально, а ты, значит, дежурил с ноктовизором на глазах?

— Так ночь ведь. Темно, света мало. А если враги там, или звери какие?..

— Или неграмотные местные жители, — добавил Стивен. — Ты представь себя на его месте. Вот идёшь ты спокойно по джунглям, жизни радуешься, а тут чудо-юдо косматое появляется ниоткуда. В глазах огонь, дым из ноздрей и раскрытой пасти так и валит…

— Ты ври да не завирайся, дым-то откуда здесь появился?

— Это я так, для образа. Ему и без дыма натерпеться хватило. Видишь, до сих пор в отключке валяется. Так что, дружище, «демон» — твой новый позывной. Заслужил, что и говорить, — Джонсон, широко улыбаясь, похлопал приятеля по плечу.

— Зато у меня задница не болит, — скучающим тоном заметил Герхард. Видя, как с лица напарника сползает улыбка, продолжил: — И если я «демон», тебе сам бог велел стать «ангелом».

На последних словах Стивен замер, что-то такое проскользнуло по лицу.

— Слушай, а это идея! А как звучит! Ты только представь: «демон», «демон», я «ангел», отзовись. Как слышишь меня? Приём. Ну как? Здорово?

Миллер освободил руку.

— Давай лучше местным займёмся. Хватай его за руки, я за ноги и потащили.

Так они и сделали. Притащив бесчувственное тело к поваленному дереву, Стивен присел над незнакомцем, рядом опустился Герхард, слегка пошлёпал крестьянина по щекам. Безрезультатно. Миллер услышал лёгкий щелчок фляжечного зажима, покосился на друга.

Джонсон уже скручивал крышку, через мгновение вода пролилась на скуластое лицо бедняги. Тот промычал что-то невнятное, быстро заговорил, не открывая раскосых глаз.

— Что он там бормочет? — вытянул шею Миллер.

— Не знаю, бредит, наверное. Говорит о проклятии какого-то Сяо Ляна.

Джонсон послушал бормотание в надежде разобрать ещё что-нибудь, поднёс горлышко фляги к губам крестьянина, слегка наклонил. Плотно сжатые губы сжались ещё сильнее, вода потекла двумя струйками в стороны, скатилась в траву.

Стивен взглянул на Герхарда, тот кивнул: мол, тоже всё видел, одними губами прошептал: «Давай». Джонсон убрал флягу, встал на ноги, нацелил на крестьянина оружие и заговорил, не сводя с того глаз:

— Это ты во всём виноват. Зачем его напугал?

— Так я не специально, я вообще не знал, что он здесь ходит, — подхватил игру Миллер.

— Ничего себе часовой! У него под носом местный бродит, а он об этом и знать не знает.

— Так он же бесшумно ходил как привидение. Скажи спасибо, что я вообще его увидел.

Чан Кай-Ши пришёл в себя, едва холодный металл фляги коснулся губ. Прислушиваясь к разговору незнакомцев, понял — это не демоны, а значит, его не потащат в подземное царство за крамольные мысли о старосте. Всё равно он старался лежать неподвижно, изображая обморок. А ну как убьют?

Слушая, Чан на секунду потерял над собой контроль. В бледном свете лун Стивен отчётливо увидел, как дрогнули ресницы.

Ствол автомата уткнулся в рёбра и Чан Кай-Ши услышал:

— Вставай, приятель, хватит притворяться. Говори: кто таков и откуда здесь взялся?

— Не стреляйте, пожалуйста, прошу, — затараторил крестьянин, прижимая руки к груди.

— А никто пока стрелять не собирается, — успокоил Стивен, присаживаясь на упавшее дерево. Он сдвинул автомат немного в сторону, но так, чтобы тот был всегда под рукой. Вроде как не держишь человека на прицеле, а чуть что и пристрелил, ну или ранил, в зависимости от ситуации. — Как зовут, что делаешь в джунглях? Или у вас принято в темноте по лесу шляться?

Крестьянин поднялся с земли, дёрнул полы рубахи, стряхивая насекомых. Оно, конечно, ничего страшного — ни одного ядовитого, но всё равно неприятно, когда по тебе кто-то ползает.

— Нет, добрый человек, у нас так не принято. Меня зовут Чан Кай-Ши, я живу здесь неподалёку, — крестьянин неопределённо махнул рукой. Бойцы быстро переглянулись. Близкое соседство с деревней имело перспективы, но и грозило определёнными неприятностями.

— Тогда, что здесь забыл? — спросил Миллер. Он обогнул крестьянина и, присев рядом со Стивеном, положил оружие на колени.

— Ищу Шиан-Чий. Она сбежала в лес, а я отправился на поиски. Не найду — меня накажет староста.

— Видать, он у вас злой как собака, раз от него сбежала жена. Или это дочь?

— Кто? — глупо спросил Чан Кай-Ши, внимательно разглядывая солдат. Такой странной одежды он ещё не видел, к тому же в руках они держали какие-то непонятные предметы с короткими палками на концах.

— Шиан-Чий. Или как там её? — сказал Стивен.

— А-а, вы об этом. Нет, — махнул рукой Чан, — это не жена и не дочь — это корова.

Герхард удивлённо присвистнул:

— Это кто придумал коровам женские имена давать?

— Староста, — быстро сказал Чан. — Остальные так не делают, у них коров нет. Староста всю живность себе забрал.

— Да он у вас обычный тиран. Царёк доморощенный! — возмутился Стивен.

В джунглях зашуршала листва, раздался хруст. Герхард резко вскочил, обернулся. Тут же присел, укрываясь за могучим стволом, плотно прижал к плечу затыльник приклада.

Из темноты выплыли светящиеся глаза. Кто-то большой и мохнатый хрипло вздохнул, качнулись потревоженные ветви, захрустел под тяжёлыми ногами хворост. Хруст и сопение продолжались ещё какое-то время, потом до людей донеслось громкое фырканье, снова блеснули огоньки глаз, а затем послышался удаляющийся топот.

Невидимый зверь уходил вглубь леса. Шёл напролом, не разбирая дороги, трещал сломанными ветвями, продирался через кусты, не боясь привлечь хищников. Видимо достигал огромных размеров или обладал серьёзной бронёй, а может и то и другое вместе.

Миллер встал с колена, уселся на покрытое морщинистой корой дерево.

— А старосту вашего не Сяо Лян зовут? — как бы невзначай спросил Стивен, когда треск и топот затихли в ночных джунглях, а цикады привычно застрекотали после краткого перерыва.

— Да. Откуда вы знаете? — испуганно спросил крестьянин.

— Мы, приятель, по долгу службы всё знать обязаны, — Джонсон важно ткнул пальцем в небо и сделал значительное лицо.

На глазах изумлённых солдат Чан Кай-Ши вскинул руки, повалился на колени и, уткнувшись лбом в землю, залопотал на непонятном языке.

— Эй, ты чего? — Миллер дотронулся до плеча крестьянина, едва тот начал целовать землю.

— Благодарю духов, — сказал тот, всё ещё стоя на коленях. — Простите, а это вы были с красными глазами? — спросил он у Герхарда, набравшись смелости.

— Я. Сильно напугал?

— Ну, не так, чтобы очень. Чан Кай-Ши сел, подложив под себя ноги. Любопытный светлячок сорвался с наклонившейся травинки, шлепнулся на рубашку, пополз, торопливо поднимаясь к косому вырезу на груди. Чан осторожно снял насекомое, положил на ладонь, что-то прошептал. Жучок поднял переливающиеся надкрылья, расправил прозрачные крылышки и полетел к лунам, успевшим уже перевалить за середину небосклона.

— Да ладно тебе, — усмехнулся Миллер, провожая взглядом неровно летящий огонёк. — Я же видел, как ты побледнел и бухнулся в обморок.

— Нет, сначала он заорал, — прокомментировал Стивен, — а там уже всё остальное, согласно расписанию. Я, кстати, из-за твоих воплей с дерева свалился. До сих пор больно.

Чан молча провёл ладонью по траве, поднял перед глазами, любуясь светящимися пальцами. Тряхнул рукой, сбрасывая живые фонарики.

— А куда делись ваши глаза? — спросил он у Герхарда.

— Да никуда, вон они, — Миллер указал на ноктовизор.

— А можно мне посмотреть? — попросил крестьянин. Он уже пообвыкся и совсем не чувствовал страха.

Герхард отстегнул прибор, показал, куда смотреть. Чан осторожно взял ноктовизор, прижал к глазам мягкий нарамник. Окружающая поляну темнота растворилась в зеленоватых сумерках. Отчётливо проступили тёмно-зелёные горы кустов, выделились из общей массы шуршащие листвой и покачивающие ветвями деревья. Чан Кай-Ши даже разглядел свисающую с одной из узловатых веток змейку, любительницу полакомиться яйцами мелких птиц и юркими древесными ящерицами.

— Ух ты! Здорово!

Пастух убрал от глаз волшебный прибор и всё тут же исчезло. Отдельные деревья и кустарники слились в тёмные громады джунглей. Чан снова взглянул на мир через ноктовизор, наслаждаясь возможностью видеть окружающее, как бродящие в джунглях ночные хищники. Их крики иногда доносились до временного лагеря, заставляя кровь стынуть в жилах.

— Хватит, поигрался и будет, — Миллер требовательно протянул руку. Крестьянин с тяжёлым вздохом отдал прибор. Имей он подобную вещь в хозяйстве, давно бы уже нашёл проклятую корову и спал дома на старом соломенном тюфяке.

— Так, вы оба — спать, — распорядился Стивен, — скоро светать будет. Я на дежурство — давно уже моя смена началась.

— А как же Шиан-Чий? — спросил Чан, глядя то на одного, то на другого солдата.

— До утра не пропадёт, завтра найдёшь.

— Но Сяо Лян…

— Всё! Спать я сказал, — Джонсон властным жестом пресёк робкие попытки протеста. — Утро вечера мудренее.

Герхард забрался на дерево, туда, где ночевал до него Стивен. Чан Кай-Ши отказался ползти наверх, он просто лёг в траву возле поваленного ствола, забормотал что-то насчёт коровы и строгого старосты, но вскоре затих и размеренно засопел носом.

Джонсон посмотрел на небо. Наступающие со всех сторон джунгли образовывали окно, в которое заглядывали любопытные глаза лун. В бездонной выси мерцали звёзды, а внизу их отражением помаргивали светлячки.

Грузно махая кожистыми крыльями, в небесном окне появились листоеды. Они медленно плыли по воздуху, отыскивая удобное место для гнездовья. Нервными зигзагами носились летучие мыши, охотясь на ночных насекомых.

Где-то неподалёку пискнул грызун. Стивен опустил голову. Совсем рядом зашуршала трава, послышалась негромкая возня. Раздался ещё один писк, на этот раз пронзительный, полный страха и боли. Чьи-то челюсти сжались, хрустнули кости, кто-то зачавкал в траве, довольно урча и наслаждаясь жизнью.

Затихли цикады, не мешая хищнику насыщаться. Но вот одна подала робкий голос, за ней другая. Вскоре насекомые затрещали наперебой, наполняя поляну привычными звуками.

Стивен пошёл в обход лагеря. Иногда он замирал, внимательно слушая лес и бросая настороженные взгляды в темноту.

7

Стадо карликовых тахиро хрупало сочными стеблями, отгоняя куцыми хвостами назойливых насекомых. Здесь, на самом краю влажно вздыхающих джунглей, для этих антилоп было самое лучшее место: повсюду росла нежная трава, рядом шуршали листвой вкусные ветки сардониса.

Горбатые морды антилоп заканчивались похожим на свиной пятачок свисающим носом, над которым теснились покрытые жёсткими волосками кожные складки. Возможно поэтому, поочерёдно оглядывая окрестности чёрными подвижными глазками, тахиро общались друг с другом каким-то похрюкивающим блеяньем. Круглые волосатые уши забавно шевелились, когда животные поедали траву. Маленькие чуть изогнутые рога, кожистый мешок на спине и тонкие ножки добавляли последние штрихи к уморительной внешности карликовых антилоп.

Хищники брезговали маленькими тахиро. Для нормального обеда тому же гаррибу требовалось задрать три, а то и четыре взрослых особи, чего уж говорить о детёнышах. Кому охота бегать за просто так? Уж лучше гоняться за лебугом или вилорогой газелью, чем тратить силы на мелкоту. Там хоть мяса вдоволь, а здесь только требуха, кожа да кости.

Несмотря на почти полное отсутствие угроз со стороны любителей свежего мяса, карликовые антилопы предпочитали пастись по ночам. Днём на пастбищах хозяйничали крупные травоядные.