Литература 7 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 1

СГАНАРЕЛЬ. Мне?

ЖЕРОНИМО. Да, вам.

СГАНАРЕЛЬ. Честное слово, не знаю, но чувствую я себя превосходно.

ЖЕРОНИМО. Что такое? Вы даже приблизительно не знаете, сколько вам лет?

СГАНАРЕЛЬ. Не знаю. Да разве о таких вещах когда-нибудь думают?

ЖЕРОНИМО.А скажите на милость, сколько вам было лет, когда мы с вами познакомились?

СГАНАРЕЛЬ. Да лет двадцать, пожалуй, было.

ЖЕРОНИМО. Сколько времени провели мы вместе в Риме?

СГАНАРЕЛЬ. Восемь лет.

ЖЕРОНИМО. Как долго вы прожили в Англии?

СГАНАРЕЛЬ. Семь лет.

ЖЕРОНИМО. А в Голландии, куда вы потом переехали?

СГАНАРЕЛЬ. Пять с половиной.

ЖЕРОНИМО. А как давно вы вернулись сюда?

СГАНАРЕЛЬ. Вернулся я в пятьдесят втором году.

ЖЕРОНИМО. А теперь шестьдесят четвертый, – следственно, если не ошибаюсь, прошло двенадцать лет. Да пять лет в Голландии, – итого семнадцать, да семь лет в Англии, – итого двадцать четыре, да восемь лет мы вместе прожили в Риме, – итого тридцать два, да вам уже было двадцать лет, когда мы познакомились, – выходит как раз пятьдесят два года. Итак, господин Сганарель, из ваших же собственных показаний явствует, что сейчас вам года пятьдесят два – пятьдесят три.

СГАНАРЕЛЬ. Кому? Мне? Быть того не может.

ЖЕРОНИМО. Бог мой, да высчитали-то мы с вами правильно! Так вот, исполняя свое обещание, я вам скажу откровенно, как другу, что женитьба – не для вас. Это такой шаг, на который и молодым людям следует решаться лишь по зрелом размышлении, что же касается людей вашего возраста, то у них и мыслей таких не должно быть. И если верно, что величайшее из всех безумств – женитьба, то высшая, на мой взгляд, нелепость – совершать подобные безумства как раз в ту пору, когда от нас можно требовать большей рассудительности. Итак, я вам ясно изложил свое мнение. Я советую вам оставить всякую мысль о браке, – вы были бы величайшим чудаком на свете, когда бы решились променять свободу, которою вы сейчас пользуетесь, на самую тяжелую из всех цепей.

СГАНАРЕЛЬ. А я вам на это скажу, что я твердо решил жениться и что если я возьму в жены ту именно девушку, которую я сватаю, то никому это чудачеством не покажется.

ЖЕРОНИМО. Ну, тогда другое дело! Вы мне об этом ничего не говорили.

СГАНАРЕЛЬ. Эта девушка мне нравится, и я люблю ее всей душой.

ЖЕРОНИМО. Любите всей душой?

СГАНАРЕЛЬ. Разумеется, и я уже просил у отца ее руки.

ЖЕРОНИМО. Просили ее руки?

СГАНАРЕЛЬ. Да. Свадьба должна состояться сегодня же вечером. Я дал слово.

ЖЕРОНИМО. Ну так женитесь! Тут уж я ничего не могу сказать.

СГАНАРЕЛЬ. Не такой я человек, чтобы отступиться от того, что задумал! Вы, верно, полагаете, господин Жеронимо, что я уж и мечтать не способен о жене? Оставим в покое мои лета, давайте посмотрим, как все обстоит на самом деле. Найдете ли вы тридцатилетнего мужчину, который на вид был бы свежее и бодрее меня? Разве я не так же легок в движениях, как прежде? Разве по мне заметно, что я не могу передвигаться иначе как в каретах или же в портшезах[53]? Разве у меня не великолепные зубы? (Показывает зубы.) Разве я не ем четыре раза в день с большим аппетитом? И у кого еще вы найдете такой здоровый желудок, как у меня? (Кашляет.) Кха-кха-кха! Ну-с? Что вы на это скажете?

ЖЕРОНИМО. Ваша правда, я ошибался. Вам хорошо было бы жениться.

СГАНАРЕЛЬ. Прежде я и сам был против, но теперь у меня есть важные причины. Помимо радости обладания прелестной женщиной, которая станет меня миловать, ласкать, ухаживать за мной, когда я приду домой усталый, – так вот, не говоря уже об этой радости, тут есть еще одно соображение: ведь если я останусь холостяком, то род Сганарелей по моей вине прекратится. Если же я женюсь, то у меня явится возможность возродиться в других созданиях, мне подобных: я буду иметь удовольствие видеть существа, которые произошли от меня, их маленькие личики, похожие на меня как две капли воды, и они вечно будут играть в моем доме, станут кричать мне: «Папа!», – когда я буду возвращаться из города, и тут же наговорят мне всяких очаровательных глупостей. Право, мне уже кажется, что все это так и есть и что вокруг меня резвится с полдюжины ребятишек.

ЖЕРОНИМО. Это и в самом деле ни с чем не сравнимое наслаждение, и я вам советую жениться как можно скорее.

СГАНАРЕЛЬ. Правда, советуете?

ЖЕРОНИМО. Конечно. Лучше вы ничего не можете придумать.

СГАНАРЕЛЬ. Честное слово, я в восторге, что вы мне даете такой истинно дружеский совет.

ЖЕРОНИМО. А скажите, пожалуйста, кто эта особа, на которой вы собираетесь жениться?

СГАНАРЕЛЬ. Доримена.

ЖЕРОНИМО. Доримена, та самая молодая девушка, которая отличается такою светскостью и так хорошо одевается?

СГАНАРЕЛЬ. Да.

ЖЕРОНИМО. Дочь господина Алькантора?

СГАНАРЕЛЬ. Вот именно.

ЖЕРОНИМО. Сестра некоего Альсида, который вступил в военную службу?

СГАНАРЕЛЬ. Она самая.

ЖЕРОНИМО. Вот это я понимаю!

СГАНАРЕЛЬ. Что вы на это скажете?

ЖЕРОНИМО. Блестящая партия! Женитесь немедленно.

СГАНАРЕЛЬ. Значит, я сделал хороший выбор?

ЖЕРОНИМО. Несомненно. Ах, как вы удачно женитесь! Не мешкайте же с этим делом.

СГАНАРЕЛЬ. Вы меня чрезвычайно ободрили. Позвольте поблагодарить вас за совет и пригласить нынче вечером ко мне на свадьбу.

ЖЕРОНИМО. Непременно приду, но только, для пущей торжественности, в маске.

СГАНАРЕЛЬ. Будьте здоровы.

ЖЕРОНИМО (в сторону). Юная Доримена, дочь Алькантора, выходит за Сганареля, которому всего каких-нибудь пятьдесят три года! Великолепный брак! Великолепный брак! (Уходя, несколько раз повторяет последние слова.)

Явление третье

Сганарель один.

Сганарель. Уж, верно, мой брак будет счастливым: всех-то он радует, с кем про него ни заговоришь, – все смеются. Нет теперь на свете никого счастливее меня.

Явление четвертое

Доримена, Сганарель.

ДОРИМЕНА (в глубине сцены, обращаясь к мальчику-лакею, который идет за нею следом). Ну-ну, мальчик, держи хорошенько шлейф и оставь свои шалости.

СГАНАРЕЛЬ (в сторону, увидев Доримену). Вот и моя избранница. Ах, как мила! Какое личико, какая фигурка! Кто бы не польстился на такую невесту? (Доримене.) Куда вы направляетесь, очаровательная крошка, будущая супруга будущего вашего супруга?

ДОРИМЕНА. Я иду за покупками.

СГАНАРЕЛЬ. Итак, моя красоточка, наконец-то мы с вами будем наслаждаться полным счастьем! Вы уже не вправе будете в чем-либо мне отказать, я смогу делать с вами все, что угодно, и никого это не будет коробить. Вы будете принадлежать мне вся, с головы до ног, и я окажусь обладателем всего: ваших живых глазок, задорного носика, соблазнительных губок, обворожительных ушек, прелестного подбородочка, пышненькой груди… Словом, вся ваша особа будет отдана мне во власть, и ласкать я вас буду, как мне заблагорассудится. Ведь вы довольны, что выходите за меня замуж, милая моя куколка?

ДОРИМЕНА. Очень довольна, клянусь вам. Дело в том, что отец был со мной неизменно суров и до последнего времени держал меня в невыносимой строгости. Меня уже давно бесит, что он стесняет мою свободу, и я честно мечтала выйти замуж для того, чтобы не подчиняться больше родительской воле и жить по-своему. Слава Богу, на мое счастье подвернулись вы, и теперь я только и думаю о том, как я буду веселиться и наверстывать упущенное время. Вы человек вполне светский, знаете, как нужно жить, и я думаю, что из нас с вами выйдет отличная пара: ведь вы, конечно, не превратитесь в того несносного мужа, который хочет сделать из своей жены какую-нибудь буку. Заранее вам говорю, что это мне совсем не по душе, – жизнь уединенная приводит меня в отчаяние. Я люблю игры, визиты, званые вечера, увеселения, прогулки – словом, всякого рода удовольствия, и вы должны быть счастливы, что у вашей жены такой нрав. Нам не из-за чего будет ссориться, и я ни в чем не стану стеснять вас – надеюсь, что и вы не станете стеснять меня: я сторонница взаимных уступок, а начинать совместную жизнь для того, чтобы изводить друг друга, попросту не имеет смысла. Одним словом, поженившись, мы будем себя вести, как подобает людям, которые усвоили себе светские понятия. В сердце к нам не западет даже тень ревности, – вы всецело будете доверять мне, а я вам. Но что с вами? Я вижу, вы изменились в лице.

СГАНАРЕЛЬ. У меня отчего-то голова разболелась.

ДОРИМЕНА. Теперь это бывает у многих, ну, да после свадьбы все пройдет. До свиданья. Мне уже не терпится обзавестись приличными платьями вместо вот этого тряпья. Пойду сейчас наберу в лавках всего, что мне нужно, а за деньгами пошлю купцов к вам.

Явление пятое

Жеронимо, Сганарель.

ЖЕРОНИМО. Ах, господин Сганарель, как хорошо, что я еще застал вас здесь! Я встретил ювелира, – он слышал, что вы хотите подарить своей жене кольцо с красивым брильянтом, и очень просил меня замолвить за него словечко и передать вам, что у него есть для вас дивное кольцо.

СГАНАРЕЛЬ. А, теперь это уже не к спеху!

ЖЕРОНИМО. Как? Что это значит? Вы же только что были преисполнены такого пыла?

СГАНАРЕЛЬ. В последнюю секунду у меня явились некоторые сомнения по поводу брака. Прежде чем предпринимать дальнейшие шаги, я хотел бы рассмотреть этот вопрос всесторонне, а кроме того, я вспомнил сон, который мне нынче приснился, – вот бы как-нибудь его разгадать! Сны, знаете ли, похожи на зеркало, где отражается иной раз все, что нас ожидает в будущем. Мне снилось, будто я на корабле, а вокруг бурное море, и будто…

ЖЕРОНИМО. Мне сейчас недосуг, господин Сганарель, я спешу по делу. В снах я решительно ничего не понимаю, а если вам нужно поговорить о браке, то вот вам два ваших соседа, два ученых философа: они вам выложат все, что можно сказать по этому поводу. Они принадлежат к разным школам, так что вам предоставляется возможность сопоставить различные мнения. Я же, со своей стороны, ограничусь тем, что было мной сказано, а засим желаю вам всего наилучшего.

СГАНАРЕЛЬ (один). Он прав. Я сейчас на распутье, и мне непременно надо с ними посоветоваться.

Явление шестое

Панкрас, Сганарель.

ПАНКРАС (глядя в ту сторону, откуда он появился, и не замечая Сганареля). Послушайте, друг мой, вы нахал, вы человек, с истинной наукой ничего общего не имеющий и подлежащий изгнанию из республики ученых.

СГАНАРЕЛЬ. А, великолепно! Вот и один из них, весьма кстати.

ПАНКРАС (все в той же позе, не замечая Сганареля). Да, я приведу тебе веские доводы и сошлюсь на Аристотеля, этого философа из философов, в доказательство того, что ты человек невежественный, невежественнейший, невежествующий, изневежествовавшийся, и так далее, и тому подобное.

СГАНАРЕЛЬ (в сторону). Он на кого-то осердился. (Панкрасу.) Милостивый государь…

ПАНКРАС (все в той же позе, не замечая Сганареля). Суешься рассуждать и не знаешь даже, как строится рассуждение.

СГАНАРЕЛЬ (в сторону). От злости он меня не видит. (Панкрасу.) Милостивый государь…

ПАНКРАС (все в той же позе, не замечая Сганареля). На это положение должны ополчиться все святилища философии.

Сганарель (в сторону). Уж, верно, его задели за живое. (Панкрасу.) Я….

ПАНКРАС (все в той же позе, не замечая Сганареля). Toto coelo, tota via aberras[54].

СГАНАРЕЛЬ. Мое почтение, господин доктор.

ПАНКРАС. К вашим услугам.

СГАНАРЕЛЬ. Позвольте мне…

ПАНКРАС (снова повернувшись в ту сторону, откуда он появился). Да знаешь ли ты, что у тебя получается? Силлогизмус идиотиссимус.

СГАНАРЕЛЬ. Я вас…

ПАНКРАС (в той же позе). Я скорей сдохну, чем с тобой соглашусь, и буду отстаивать мое мнение до последней капли чернил.

СГАНАРЕЛЬ. Можно мне…

ПАНКРАС. Да, я буду защищать это положение pugnis et calcibus, unguibus et rostro.

СГАНАРЕЛЬ. Господин Аристотель, нельзя ли узнать, что вас привело в такое негодование?

ПАНКРАС. У меня на то есть в высшей степени важная причина. Некий невежда выставил против меня положение ошибочное, положение умопомрачительное, непростительное, возмутительное.

СГАНАРЕЛЬ. Позвольте узнать, в чем же оно заключается?

ПАНКРАС. Ах, господин Сганарель, нынче все перевернулось вверх дном, весь мир окончательно погряз в разврате! Всюду царит чудовищная распущенность, – блюстители порядка в нашем государстве должны бы сгореть со стыда оттого, что они терпят это недопустимое и позорное явление.

СГАНАРЕЛЬ. Да в чем же дело?

ПАНКРАС. Разве это не ужасно, разве это не вопиет к небу, что у нас позволяют открыто говорить «форма шляпы»?

СГАНАРЕЛЬ. Что такое?