Синий мир

— Эй! Ты только посмотри! — радостно воскликнула Анна. — Ты же у нас выиграла! — Женщина выключила звонок и взяла в руку микрофон. — Джиро! У нас есть победитель! И ты знаешь, кто это? Наша милая Дебби Стоун!

— Никогда в жизни ничего не выигрывала! — все еще в некотором ошеломлении проговорила девушка. — Честное слово! Никогда!

— Значит, у тебя сегодня удачный день! — Анна выдвинула кассовый ящик и достала призовые — сто пятьдесят долларов. Джиро, толстый мужчина с густыми седыми кудрями, вышел из служебного помещения, держа в руках «Полароид».

— Дебби, давай-ка становись сюда! — показал он на белую простыню с логотипом магазина, прикрепленную к стене. На простынке уже красовались фотографии победительниц предыдущих конкурсов. — Становись! Сейчас сделаем великолепный снимок!

Дебби выглянула в окно. Тот парень, который столкнулся с ней, уже был почти на вершине холма. Она увидела, как он приостановился и начал разминать икры, словно их свело от усталости. Если бы не пришлось возвращаться за новой коробкой яиц вместо тех, которые он разбил, не видать ей приза как своих ушей.

— Становись здесь, Дебби, — указал Джиро на красный «X», намалеванный на полу перед простыней. — И сними очки! Да улыбнись как следует!

— У меня глаза болят от вспышки, — сказала она, не решаясь открыть лицо.

— А никакой вспышки не будет! — радостно заверил ее Джиро. — Давай! Гордись своей красотой!

Девушка медленно подняла руку и сняла очки. У нее оказалось загорелое миловидное лицо со скульптурно вылепленными высокими скулами, узкая переносица и восхитительные темно-серые, с синевой глаза, горящие внутренним огнем. — Улыбочку! — повторил Джиро. Губы, слегка тронутые бледной помадой, нехотя изобразили некое подобие улыбки.

— Подумай о чем-нибудь смешном! — подсказала Анна.

Я тебе могу так улыбнуться, подумала Дебби, что аппарат вдребезги разлетится. Но ей нравились и Джиро, и его жена, поэтому конфузить их не хотелось. Поэтому легкая полуулыбка так и осталась на губах. Джиро, как профессиональный фотограф, повторил — «чи-и-и-з!», камера щелкнула и зажужжала.

— Джулиус просто влюбится по уши, как только увидит твою фотографию! — взволнованно воскликнула Анна.

Дебби опять поискала глазами нелепого велосипедиста. Тот уже перевалил гребень холма и скрылся из виду. Она ощутила легкое сердцебиение.

— Ну ладно, — проговорила она, пряча в карман джинсов полторы сотни баксов. — Мне пора. Пока. Будьте здоровы. — И поспешила к выходу.

— Не трать все деньги сразу! — крикнул ей вслед Джиро. Она прихватила сумку с продуктами, помахала рукой и покинула магазинчик. Едва не переходя на бег, она поспешила вверх по Рафаэл-стрит.

— Какая милая девушка, — заметила Анна. — Хорошая жена кому-то достанется.

— Например, Джулиусу, хочешь сказать. Ну ладно, посмотрим, что у нас тут имеется. — Джиро принялся перебирать стопку журналов, которую час назад доставил разносчик. «Новости матери-земли», «Все о единоборствах», «Атлантический ежемесячник»…

— А этот мусор мы зачем берем? — произнесла Анна, с брезгливостью указывая на один из журналов. — Потому что они продаются, вот почему. — Джиро отложил в сторону шесть экземпляров «Обозрение порнофильмов». На обложке крупными буквами значилось: «Ярчайшие звезды нашего времени! Санни Хоникатт! Дебра Рокс! Жизель Пэрисс!»

* * *

Занятия аэробикой, которым Дебби уделяла внимание по пять раз в неделю, оказались как нельзя кстати. Поднявшись на вершину холма, она увидела светловолосого мужчину с велосипедом всего в каких-нибудь шестидесяти футах впереди.

Судороги уже перестали сводить ноги Джону. Из-за этой гонки за «фиатом» икроножные мышцы просто окаменели. Теперь будут болеть как минимум несколько дней. Он сделал еще несколько шагов и решил сесть в седло. Дорога домой представлялась сплошным мучением. Что ж, видимо, он заслужил эту боль. Может быть, сам Господь Бог таким образом напоминает ему о необходимости вести праведный образ жизни. И не заниматься непристойностями. Он чувствовал, что готов разрыдаться. О Господи, непристойно…

— Эй ты! Погоди!

Ее голос. Теперь он безошибочно узнает его в любой ситуации. Он оглянулся и увидел, что она быстро нагоняет его.

— Вы… мне? — единственное, что он смог выдавить.

— Никого больше тут не вижу, — откликнулась девушка. На носу у нее снова были темные очки. Длинный хвост метался за спиной из стороны в сторону. Вот она уже рядом.

Ему показалось, что время остановилось. Застыло, как на фотографии, и если ему суждено прожить хоть сотню лет, отныне он никогда не забудет облик приближающейся к нему в золотистых лучах октябрьского солнца Дебры Рокс. Их разделяло уже не больше пятнадцати футов. — Хочешь рогалик? — Ему показалось, что ее вопрос гулом отдается в ушах, как удары колокола, сердце бешено колотилось.

— Что?

— Что слышал. — Она подошла вплотную и запустила руку в глубину сумки. — Рогалик, — повторила она, протягивая сладкую булочку.

Он не мог сказать, покраснел или побледнел от этого ее жеста, но каким-то образом смог выдавить из себя «спасибо» и взять предложенное.

— Самые мои любимые, — заметила она. — Раньше мне больше нравились миндальные, но теперь орехи какие-то не такие стали. Вкус совсем не тот.

Во всем этом было что-то нереальное. Джон чувствовал, что покрылся потом не только снаружи, но даже изнутри. Ноги по-прежнему Дрожали крупной дрожью. Он сомневался, что сможет проехать те несчастные три квартала, которые отделяли его от церкви. Она наблюдала, как он снял обертку с рогалика и нервно откусил кусочек.

— Как тебя зовут?

— Джон, — ответил он, не успев ни о чем подумать.

— Ох, еще один Джон, — вздохнула она, скорее про себя, и слегка улыбнулась. Тоненькие складочки, словно созданные пером художника, появились вокруг губ. — А дальше?

— Э-э… — Действительно, как дальше? Пока его оцепеневший мозг лихорадочно подыскивал вариант ответа, перед глазами всплыли рассыпавшиеся в магазине пачки сигарет. — Лаки, — вырвалось само собой.

Улыбка ее стала чуть-чуть шире.

— Ты шутишь.

— Почему? Разве плохо звучит?

— Джон Лаки, — повторила она. Потом подумала немного и покачала головой. — Какой удивительно странный день!

— Не могу не согласиться.

— Лаки, — еще раз произнесла она. — Мне нравится. Тебе идет, верно?

Джон пожал плечами, испытывая странное ощущение, что ее глаза, скрытые за темными стеклами, внимательно ощупывают его, проникают насквозь, через кожу, и всматриваются в саму душу. Он ждал, что в любое мгновение она спросит, уточняя: Ты Sice — священник, верно?

Но вместо этого Дебра Рокс сказала:

— Я живу в квартале отсюда. — И показала рукой в соответствующем направлении. Потом повернулась и пошла прочь. Он сидел в седле, не двигаясь с места. Через пару секунд она остановилась и обернулась. — Ты идешь, Лаки?

Он знал, что в жизни бывают такие моменты, когда от принятого решения может зависеть вся дальнейшая жизнь. Иногда успеваешь к ним приготовиться, и тогда все происходит относительно просто. Но чаще происходит так, как сейчас: без предупреждения, внезапно. Тебе предлагают один только раз, и в случае отказа никто повторять приглашение не собирается. Вопрос повис в воздухе как спелый фрукт. Его окатила волна стыда. Я видел твои половые органы, подумал он, и это показалось ему ужасно непристойным, словно подсматривать в замочную скважину. Ну что ж, подумал он, я действительно подсматриваю. Тайком. Грязно, бесчестно…

— Если хочешь зайти — пожалуйста, — проговорила она и пошла дальше.

Через несколько секунд она услышала — и не сомневалась, что услышит — шелест велосипедных шин и его догоняющие шаги.

Глава 9

Дебра Рокс отперла дверь своей квартиры на четвертом этаже, и Джон Ланкастер переступил порог. Квартира не выглядела ни сомнительной, ни подозрительной и вообще отнюдь не напоминала лачугу из картонных коробок. На самом деле она смотрелась вполне симпатично. Гостиная небольшая, но вся мебель — диван, кресла, журнальный столик — чистенькая и подобрана со вкусом. И стены не увешаны плакатами с кадрами из порнофильмов. В аккуратных рамочках несколько пейзажных фотографий — рассветы, закаты, океанские виды. Из окна комнаты виднелась полоска залива. Красное закатное солнце отражалось в гладкой воде. Ощущался сильный запах пряностей. Похоже на запах ладана, подумал он. Или ароматические свечи, поскольку повсюду виднелись декоративные подсвечники. Но больше всего удивило Джона бессчетное количество горшков с кактусами. Они располагались не только по всему широкому подоконнику эркера, словно стройные колючие часовые; не меньше пятнадцати штук стояло просто на полу в разных местах комнаты.

Она прошла на кухню и поставила сумку с продуктами на бледно-зеленый кухонный столик.

— Ты уже догадался, что я люблю кактусы?

Он молча кивнул.

— Они очень выносливые, — продолжала она. — Растут сами по себе, даже если никто о них не заботится. Хочешь цепь с замком? — поинтересовалась девушка, выкладывая на стол покупки.

— Прошу прощения?

— Цепь с замком. Для твоего велосипеда. — Двухколесную машину пришлось оставить в вестибюле. — Лучше пристегнуть его, а то наверняка кто-нибудь стибрит. — Она подняла темные очки на лоб, и Джон уставился ей в лицо. Сердце опять сжало. О, какое лицо! Она бросила на него беглый взгляд и принялась рыться в ящиках стола. Потом извлекла тонкую цепочку, замок и ключик и протянула ему. — Советую спуститься прямо сейчас и пристегнуть как следует.

— Да, — согласился Джон. — Конечно. — Он протянул руку. Их пальцы на мгновение соприкоснулись. Ему показало, что ощутил удар электротоком. Нетвердой походкой он направился к двери.

— Ты близко живешь. Лаки? — спросила она, укладывая в морозильник продукты.

— Да, неподалеку.

Похоже, это ее удовлетворило. Джон, испытывая сильную боль в мышцах, спустился вниз и замер у велосипеда с цепью и замком в руках. Тени на улице стали заметно длиннее. Вечереет. Завтра рано утром — месса, и ему следует молиться и духовно готовить себя. Пора — давно пора! — покинуть это место и вернуться обратно в церковь.

Она ждет наверху. Тремя пролетами выше. Ждет его. Да, его одного. Теперь в кинотеатре больше никого нет. Только он и она, и к съемкам этого фильма еще не приступали.

Прекрати, одернул он себя. Прекрати, дурак несчастный! Если ты посмеешь заняться с этой женщиной любовью, ты обречешь и себя, и ее на вечные, неизбывные адские муки!

Но внезапно его посетила мысль о том, что жизнь сама по себе — страдание, постоянное блуждание по холодной, бездушной земле. Нет никакого сомнения, что и он, и Дебра Рокс — уже обитатели этого темного царства.

Джон прислонил велосипед к перилам, обмотал цепь вокруг них и вокруг велосипедной рамы, просунул в звенья дужку замка и защелкнул его. И затем пошел к ней наверх.

Он нашел ее на кухне. Она открыла банку консервированного тунца и выкладывала содержимое в плоскую коричневую миску.

— У вас еще кошка живет?

— Нет, кошек я терпеть не могу. Такой чих нападает, чуть голова не отрывается. Единорог, иди сюда! — крикнула она в направлении другой комнаты, спальни, как он мог предположить. — Ужин готов! — Она поставила миску с тунцом на пол. — Ну что ж, — вздохнула Дебби, — поест, когда проголодается. А ты что хочешь на ужин — ветчину или индейку? Все замороженное, я разогрею в микроволновке. Пара минут.

— Дебр… — Он запнулся в самый последний момент. Женщина-кассирша называла ее Дебби. — Дебби, — повторил он, — почему ты решила пригласить меня в гости?

Она мгновенно затвердела лицом. В серых глазах полыхнуло пламя.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Та женщина в магазине… Мне показалось, она к тебе так обращалась.

Некоторое время она пристально его рассматривала, затем выражение лица смягчилось, но некоторая настороженность — настороженность зверька, остерегающегося ловушки, — осталась.

— Ладно, допустим. — И снова внимательно посмотрела ему в глаза. — Ты не намерен меня обидеть?

— Нет, что ты! Ни в коем случае!

— Хорошо. — Похоже, его интонация ее убедила. Она заметно расслабилась и вынула руку из ящика, где хранились кухонные ножи.

— Я все-таки хочу понять. Почему ты меня пригласила? Ну… Мы ведь совершенно незнакомы.

Дебби открыла упаковку с ветчиной для себя и такую же — для него, поскольку он не выказал предпочтений.

— Наверное, интуиция, — пожала она плечами.

— Интуиция? Как это?

— Я оказалась победительницей ежемесячного конкурса Джиро, — пояснила девушка. — В первый понедельник каждого месяца Джиро из большого барабана вытаскивает какой-нибудь номер. Если ты оказываешься таким же по счету посетителем, получаешь сто пятьдесят баксов. Я четыре года хожу к Джиро, и до сегодняшнего дня никогда еще не выигрывала.

— А какое это имеет ко мне отношение? Она сняла темные очки, закинула руку за голову и распустила волосы, которые черными волнами заструились по плечам. Джон опять чуть не задохнулся от этого зрелища.

— Видишь ли, если бы ты не наткнулся на меня, я бы не выиграла. Я бы просто купила все, что собиралась, и ушла. Выиграл кто-нибудь другой. Но мне пришлось вернуться за новой коробкой яиц, и когда я оказалась у кассы, выигрышный номер оказался моим. Понятно? — Она улыбнулась, сверкнув белозубой улыбкой, еще более ослепительной на фоне загара.

— Понятно.

— А кроме того, тебя зовут Лаки. По-моему, это… это какой-то знак, согласен?

— Знак чего?

— Знак, — повторила она, явно разочарованная такой несообразительностью, — того, что отныне у меня все будет хорошо. Поэтому я и догнала тебя. Я не могла допустить, чтобы ты взял вот так просто и ушел навсегда из моей жизни. И убедилась, что была права, когда ты сказал, как тебя зовут.

— О-о, — протянул Джон, чувствуя новую тяжесть в груди. — Вот как…

Она открыла холодильник — проверить, достаточно ли белого вина.

— У меня день рождения третьего ноября. А у тебя?

— Одиннадцатого марта, — ответил он и подошел к окну, пытаясь не потерять контроль над событиями, которые разворачивались со скоростью света.

— Вот видишь! Я чувствовала, что ты не случайно оказался у Джиро!

— Что? — обернулся он.

— Мы с тобой — родственные души! — воскликнула она. — Скорпион и Рыбы! Два водных знака. — Она слегка нахмурилась, увидев его недоуменный взгляд. — Ты что, не знаешь свой гороскоп?

— Не знаю.

— Так вот, мы с тобой — родственные души. Можешь мне поверить. — Она достала из серванта два своих самых лучших бокала.

Следующий вопрос он не мог не задать. А задав, моментально возненавидел себя за это.

— Дебби… Чем ты занимаешься?

— Работой, ты имеешь в виду? — переспросила она, наполняя бокалы.

— Да, кем ты работаешь?

— Я актриса, — без колебаний ответила она. — В рекламе снимаюсь и так далее. Ну и как модель тоже. — Он очень хотел, чтобы она на этом остановилась, но та продолжала как ни в чем не бывало:

— Еще я много снимаюсь на телевидении. Вот это вино, кстати сказать, тоже рекламировала. «Галло». Поэтому его и пью.