Легкий выигрыш

– Кровь, – его лицо было непроницаемо, – на простынях, которые мы покажем утром.

– Чья кровь?

– Твоя. – Он едва заметно улыбнулся.

Анджела будто хотела испепелить его взглядом:

– Единственная кровь, которая окажется на простынях, будет твоей. Можешь мне поверить.

Он пожал плечами:

– Так уж здесь все устроено.

– Но это неправильно! – Она дрожала от ярости.

– Женщины здесь счастливы. – Его голос был спокойным, рассудительным. – Им просто нужно быть самими собой. Здесь нет места ужимкам. Им не нужно наносить на себя тонны косметики, клеить искусственные ногти или менять цвет волос каждую неделю. Не нужно притворяться, что они не проголодались, когда умирают от голода, потому что вся их жизнь зависит от пропорций их тела. Здесь важна лишь их душа.

Он описывает рай?

– Это потому, – упрямилась Анджела, – что они не знают, от чего отказываются. Если бы хоть одна женщина смогла знать это, здесь бы вмиг воцарилась анархия.

Реми криво усмехнулся:

– И я так понимаю, что ты собираешься встать во главе этой революции?

Она зло посмотрела на него:

– Можешь в этом не сомневаться.

Глава 4

Что касается Реми, то он наслаждался своим нежданным браком. Ему нравилось изводить Анджелу. Он знал, что и как сказать, как посмотреть, чтобы вывести ее из себя. Причина в том, что в глубине души он чувствовал то же самое: брак – это ловушка. Скучный, унылый союз, общественный институт, работающий для выгоды одного или другого партнера.

Реми не любил отчитываться перед кем-то. Слишком долго он прожил в тени деда и старшего брата. Теперь ему хотелось свободы, хотелось быть хозяином самому себе. Хотелось стать кем-то больше, нежели внуком или братом Кафарелли.

Женитьба была последним из его желаний. Что касается детей, то он твердо решил оставить эту честь своим братьям. Реми не был заинтересован в плачущих младенцах, из-за которых невозможно выспаться ночью, которые вечно болеют и капризничают. Нет, это не для него. Ему интересно просто наслаждаться жизнью. Ему нравилось заключать сделки, рисковать. Ликовать при заключении очередного договора. В душе Реми был игроком, азартным, но не безответственным. Он знал, как правильно делать ставки, повышать или понижать их в зависимости от риска. Он следовал золотому правилу игрока: никогда не теряй больше, чем можешь себе позволить.

К тому же самая страшная потеря в его жизни уже случилась. Он едва смог пережить утрату своих родителей. До сих пор то воспоминание было живо: брат, Раф, рассказал ему о несчастном случае. Боль, паника, глубочайший ужас. После этого Реми стал думать, что жизнь – это как игра в рулетку. Судьба жестока. В один день ты мог стать богачом, а на следующий проснуться самым несчастным человеком в мире.

Реми смотрел на Анджелу. Вероятно, она не представляла себе, как прекрасна в гневе, когда шипела на него, словно кошка. Реми был бы не прочь, если бы эти ногти впились в его спину.

«Ты в своем уме? Если ты переспишь с ней, уже не будет шанса незамедлительно аннулировать брак по возвращении домой!»

Правильно. Им в любом случае придется ночевать в одной комнате, но ничего, он поспит на диване. Хорошо бы, чтобы там действительно был диван, или он пропал.

– Вот и славно.

Когда Анджела вопросительно посмотрела на него, Реми понял, что произнес последние слова вслух.

– Что?

– Как твоя мигрень?

Она на мгновение замешкалась.

– Моя… О! Да! Просто ужасно! – Она снова поднесла руки к вискам. – Болит так, что у меня двоится в глазах.

– В таком случае нам нужно поскорее уложить тебя в постель.

Повисла пауза.

– Чтобы ты выспалась, – добавил наконец Реми. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

– Почему у меня до сих пор создается впечатление, что ты играешь со мной? – подозрительно спросила она.

Конечно, он хотел играть с ней. Его тело без устали твердило «да, да, да, да», когда разум еще сопротивлялся. Пока. Как долго у него получится держаться от нее подальше? Чисто теоретически она – последняя женщина, с которой он желал иметь дело. Она слишком неуправляема.

Но если отставить прочее в сторону, он простой смертный, а она уж слишком горяча. Обычно Реми нравились блондинки, но что-то в ее облике – темные вьющиеся волосы, молочная кожа – напоминало ему о старом добром Голливуде. Она двигалась по комнате, как кинозвезда. Ему казалось, эта грация дана ей от природы, а не являлась результатом страданий на подиуме. Он помнил эту походку, еще когда был ребенком. Она словно говорила: «Я пришла, и что вы станете дальше делать?»

И вот она здесь, возникла посреди его жизни, и он не мог дождаться того момента, когда Анджела вновь исчезнет.

– Анджела, ты воспринимаешь жизнь слишком серьезно.

– Эта штука… ну, с простынями… – Она закусила губу. – Это правда?

У Реми тотчас же возникло желание погладить ее по голове, словно она была маленьким ребенком. Она становилась такой обворожительной, когда терялась. Он не помнил, когда в последний раз видел на ее лице эту смесь неуверенности и уязвимости. Видел ли он это прежде вообще? Да, она бывала зла, недовольна, раздражена – но уязвима? Нет, Анджела слишком хорошо скрывала свои эмоции. Что в действительности от мог знать о ней?

– Почему ты спрашиваешь? Разве ты еще не девственница?

– А ты? – дерзко бросила она ему в лицо.

– Ну, если только в эмоциональном плане. – Он рассмеялся. – У меня было несколько партнерш.

– Могу представить себе… – Она картинно закатила глаза.

– Сколько?

– Что «сколько»?

– Любовников.

Она замерла всем телом, но затем вздернула подбородок:

– Не вижу причин, по которым тебя должно это касаться.

– Я твой муж.

– Наслаждаешься каждым моментом, как я посмотрю, – прошипела она ему. – Наверняка ждешь не дождешься того момента, когда мы вернемся в Италию или Францию, или где ты постоянно обитаешь, чтобы хвастаться на каждом углу, как ты провел меня. Вынудил выйти за тебя замуж. Годами будешь глумиться над этим и тем, как ты получил Таррантлокх.

– Успокойся! – Он поднял руку. – Не я навлек на себя этот брак. Ты – последняя женщина, которую бы я взял в жены, если бы когда-то решился на подобный шаг. – Он оттянул рукав и посмотрел на часы. – Самое время заканчивать эту вечеринку. Пошли, надо выбираться отсюда.

Анджела последовала за ним на негнущихся ногах. Они попрощались с гостями, поблагодарили официальных лиц. Ее ложь о головной боли постепенно стала правдой. К тому моменту, когда они с Реми достигли номера, ее голова раскалывалась. Ее зрение затуманилось, появилась тошнота. Как только он закрыл за ними дверь, ее сердце учащенно забилось. Они были наедине в номере для молодоженов.

– Хочешь, подкинем монетку для того, чтобы решить, кто займет кровать? – Она старалась говорить беззаботно.

Его глаза стали совершенно черными. Он достал из кармана монету, не сводя с нее взгляда:

– Орел или решка?

– Орел.

Реми подкинул монету и, поймав ее, прежде накрыл рукой.

– Не хочешь изменить свое решение?

Анджела гордо подняла подбородок:

– Когда я принимаю решение, я всегда остаюсь ему верна.

– Договорились. – Его рот изогнулся в улыбке.

Она подалась вперед, чтобы увидеть, что же сказала монета, но он не поднимал руки.

– Ну же, покажи мне.

Она чувствовала его запах – нотки древесные, кислота цитрусовых фруктов и какой-то еще… Его собственный. Она ощутила его желание. Ее тело отвечало ему. Анджела почувствовала, как напряглись ее соски под кружевом нижнего белья. Ее язык то и дело пробегал по губам, безуспешно стараясь увлажнить их. Анджела заметила, что его потемневший взгляд внимательно следил за этим движением.

Она перевела дыхание:

– Монета?

Реми все еще смотрел на ее губы, словно ничто больше его не занимало.

– Что с ней?

– Я хочу знать, кто победил.

– Я.

Анджела нахмурилась:

– Ты не можешь знать этого наверняка, пока не посмотришь.

Его рот снова растянулся в довольной улыбке.

– У меня шестое чувство на такие вещи. Я победил, а ты проиграла.

Она чуть было не задохнулась от такого нахальства:

– Думаешь, я поверю тебе без должных доказательств? Убери руку!

В его глазах читался откровенный призыв.

– Может, заставишь меня?

Ее кожа покрылась мурашками. Он был так близко. Интересно, других женщин он укладывал в свою постель тем же способом? Едва ли кто-то мог устоять перед ним. В своем игривом настроении он был неотразим.

Но Анджела никогда не связывалась с альфа-самцами, а Реми принадлежал именно к такой породе. Это у него в крови. Он был рожден и воспитан управлять, принимать решения, контролировать и стоять на своем, чего бы это ни стоило. Ему предназначено вести, а не следовать. Он доминировал, был уверен в себе, порой безжалостен и безумно сексуален.

Он был Кафарелли.

Он был врагом.

Она еще выше задрала подбородок:

– Нет, спасибо.

– Какая жалость… – В его глазах был плотоядный, хищный блеск. – Я надеялся получить от тебя взбучку. Это могло быть весело.

– Ты можешь спать на кровати. В конце концов, ты выше меня. – Действительно, Реми приходилось чуть наклоняться каждый раз, когда они переступали порог. – Посплю на диване.

– На каком диване?

Она обвела комнату взглядом. В комнате было все что угодно, кроме дополнительного спального места.

– О… Что же…

– Кровать достаточно большая. Ты ляжешь со своего края, я с другого. Это всего лишь одна ночь.

Она всмотрелась в его лицо, но он был невозмутим.

– Надеюсь, ты не храпишь во сне.

– Если что, можешь толкнуть меня.

Она холодно посмотрела на него:

– Даже не приближусь к тебе.

– В таком случае ты станешь первой женщиной, которая избежала этого соблазна.

Анджела провела в ванной слишком много времени. Для начала она тщательно умывалась, потом так же неторопливо чистила зубы. Чтобы хоть как-то отдалить момент, когда ей придется вернуться в спальню, она не меньше сотни раз провела расческой по волосам. Когда же она вышла из комнаты, Реми в номере не было. Он даже не оставил записку. Куда он ушел и с кем он сейчас?

«Остановись, ты начинаешь вести себя как настоящая жена».

Она отбросила лишние мысли и расстелила постель. Напряжение прошедших суток, двух, если считать то время, когда она узнала о том, что отец проиграл Таррантлокх, наконец настигло ее. Почувствовав прикосновение мягких, хрустящих простыней, прикрыла утомленные веки…