Заветное желание

В душе у меня все взбунтовалось. Конечно, сбудется! Мне же осталось сделать последний шаг: отдать ему свою жизнь.

Мое желание уже сбылось от и до, кроме одного последнего слова. Спасибо бабушке, которая всегда наставляла меня и приговаривала, что желания исполняются так, как ты их загадала, слово в слово, только результат может быть не тот, каким тебе представлялся.

— Аулерия, посмотри на меня, — попросил Минас.

Я подняла на него свой взгляд, сразу же пожалев об этом. Лучше бы я этого не делала, так как в глазах любимого плескалась боль, которая не могла не задевать меня. Всем своим видом Минас просил не оставлять его, не отворачиваться.

— Я не понимаю, — только и сумела прошептать, с силой зажмурившись. Это просто нечестно с его стороны, так страдальчески смотреть на меня. — Зачем все это, зачем?

— Аулерия, я люблю тебя. Помнишь, как мы хотели быть вместе, навсегда?

Кивнула, горько всхлипнув.

— Смотри, звездочка, это тебе, — Минас, сидя на подоконнике, перелезал ко мне в спальню. Делал он это очень неуклюже из-за сжатого в руке букета полевых цветов. — Доброе утро, соня!

— Доброе, — радостно отозвалась я и, вскочив с кровати, бросилась к брюнету, который уже стоял возле окна.

— Вот, держи. Еще с росой, как ты любишь, — прошептал Минас, заключая меня в объятия.

Я прижала цветы к себе, не устояв, зарылась в них носом. Аромат был просто потрясающим, словно я сама сейчас стояла посреди ромашкового поля. Не хватало только пения птиц и дуновения ветерка.

— Спасибо, ты как всегда превзошел мои ожидания, — лучась от счастья, я не знала, как выразить свою признательность, поэтому, пристав на носочки, быстро поцеловала его в щеку и, освободившись от объятий, пошла на поиски вазы, чтобы поставить цветы в воду.

Только никак не могла вспомнить, откуда начать поиски. Мне ведь никто цветы никогда не дарил. И как Минас догадался, что ромашки мои любимые? Как же это все загадочно и романтично.

Озираясь по сторонам, пыталась вспомнить, где же может быть ваза. За спиной Минас тихо посмеивался, но я не хотела признаваться в своей проблеме. Я понимала, что смотрюсь забавно, стоя посреди комнаты с букетом в руках и потерянно озираясь по сторонам.

— Звездочка, ты как всегда неподражаема. Что потеряла-то? Вазу?

Обернулась к нему и замерла от удивления, он стоял около стола, на котором красовалась ваза, только не моя. Эта была настоящим произведением искусства.

— Я думаю, мой букет потеряется в этой красоте, — поделилась своими сомнениями.

— Как скажешь, — и ваза полетела в окно, а на ее место Минас, словно настоящий фокусник, поставил, достав из-за спины вазу попроще из темно-синего стекла.

— А та разбилась? — расстроенно уточнила у Минаса.

— Звездочка, ну ты определись, какую хочешь эту или ту.

— Мне обе нравятся. Жаль, если та разбилась, — не понимая веселья любимого, обиженно сказала ему.

Подойдя к столу, поставила букет в вазу, шепча заклинание создания воды. Расправила красиво цветы, чтобы букет казался еще пышнее, и незаметно для себя оказалась в ловушке Минаса. Его сильные красивые руки опирались о стол с двух сторон от меня. Почувствовала, как он прижался ко мне, положив подбородок мне на плечо.

— Тебе понравился подарок? — теплое дыхание защекотало ухо.

Рассмеявшись, попыталась уклониться от приятной щекотки, но мужские руки тут же обхватили меня за талию, никак не отпуская.

— Не шевелись, — попросил Минас, вжимая меня в себя. Это было так восхитительно, что от блаженства прикрыла глаза, тая от такой близости с Минасом.

— Как же я не хочу с тобой расставаться. Вечность, как бы мне хотелось выиграть для нас целую вечность, моя любовь. Только ты и я. Давай сбежим на край вселенной ото всех, чтобы никто не нашел? И будем наслаждаться нашей любовью.

— Тебе что-то угрожает? — испугавшись за любимого, спросила у него, одновременно поворачиваясь в его руках.

— Все хорошо, — я слышала печаль и безысходность в его голосе, но не понимала причины.

Спросить, что с ним, я не успела, так как двери распахнулись и в комнату ввалились остальные ребята. Артемид с ходу стал возмущаться:

— Аулерия, ну сколько можно тебя ждать? Скоро занятия, а ты даже не одета!

Испуганно ойкнув, я попыталась укрыться от глаз веселящихся парней. Минас, конечно, меня закрыл, но все равно было стыдно. Одно дело, когда меня видит в таком виде любимый, а другое, когда все остальные.

— Кто вас пустил в женскую общагу? — возмутилась, недовольно глядя из-за спины Минаса на Артемида.

— Ну, это же я! — самодовольно улыбнулся староста класса, весело подмигивая.

— Выйдите, мы сейчас спустимся, — строго бросил Минас парням.

— Эй, голубки, только недолго, — весело крикнул Арадиэль, уводя остальных за собой.

Последним выходил Артемид, его взгляд остановился на цветах. Усмехнувшись, он обратился к Минасу:

— Так это ты, темный, первогодок заставил на заре цветы рвать, солгав, будто это очередное вступительное испытание в клуб?

Удивленно вскинула голову и успела заметить искорки веселья в глазах любимого. Стукнула его по груди, но Минас прижал меня к себе крепче, чтобы я не буянила.

— И кстати, это не из твоего окна, Аулерия, вазы вылетают? Ректору чуть на голову не упала. Так что, готовься, — многообещающе закончил Артемид и прикрыл за собой дверь.

— Минас, — ужаснулась я предстоящему выговору.

— Аулерия, я возьму вину на себя. Тебе ничего не угрожает, успокойся любимая. Не надо портить такое прекрасное утро, — опять очень тоскливо произнес Минас, все никак не желая расцеплять свои руки.

Я поверила и уткнулась лицом в его рубашку, вдыхая такой непередаваемый мужской аромат.

Очень непривычно было видеть Минаса чем-то опечаленным, это не могло не беспокоить меня, заставляя задуматься о причинах его настроения.

— Я уверена, что ты сможешь выиграть для нас вечность. Я верю, что все у тебя получится, — попыталась приободрить любимого, но вместо этого он лишь еще сильнее сжал меня в объятиях.

— Если бы я только мог, — чуть слышно прошептал Минас. — Ты бы хотела прожить со мной вечность? Ведь это так долго.

Удивилась глупости вопроса.

— Конечно, я мечтаю прожить с тобой вечность. Я же люблю тебя, — с жаром ответила ему, пытаясь достучаться до него, желая стереть привкус безысходности, который оставался после каждого слова Минаса.

— Я тоже, только иногда любовь умирает быстрее, чем заканчивается жизнь, — не унимался любимый, обижая меня своим недоверием.

— Моя любовь не умрет никогда! — уверенно произнесла, твердо глядя в его красивые и такие печальные глаза.

— Моя тоже. А раз так, то нам поможет только чудо…

— Помню, — прошептала, глядя в черные глаза, — ты сказал, что нам поможет только чудо. И для этого чуда ты собираешься меня убить?

— Нет, я подарю тебе жизнь, — Минас все сильнее сжимал мои ладони, не замечая, что делает мне больно.

Я даже не поморщилась, продолжая выяснять правду.

— Тебе нужна моя душа.

— Да, только твоя. Ты моя звездочка, и никто мне больше не нужен. Я сплету наши души вместе. Мы никогда больше не расстанемся, я обыграю вечность. У меня получится, только нужно, чтобы ты не сомневалась во мне. Ты должна быть со мной до конца, Аулерия. Не предавай меня, прошу! Ты мне нужна, любовь моя, — с жаром шептал Минас и прижимал мои ладони к своим губам, оставляя на каждом пальчике нежный поцелуй.

Кожу слегка покалывало там, где касался любимый губами. В этот миг хотелось просто уснуть, уснуть, забыв о письме. Зачем я вообще о нем узнала? Даже если Минас хочет меня убить, я прожила бы счастливо в неведение свои последние секунды жизни. Только Артемид мог омрачить нашу радость с любимым.

— Аулерия, — снова подняла взгляд, попав в ловушку магнетических черных глаз, утопая в теплой нежности.

Я терялась в раздумьях. Конечно, я могу поверить Артемиду и всю жизнь потом сомневаться, а вдруг ошиблась, и жалеть о несбывшейся любви. А захочу ли я тогда жить без него, без любимого? Поверить Минасу и, может быть, погибнуть? Погибнуть, но еще хоть чуть-чуть побыть с ним, любить его, ловить на себе его обожающие взгляды. Наверное, я выбрала бы второе. Рискнула бы всем. Все равно без Минаса я как неживая. А так есть шанс. Всегда есть шанс в последнюю секунду загадать заветное желание.

Сердце сдалось первым, потом с новой силой хлынули слезы, и я, вырвав руки из горячих ладоней Минаса, порывисто обняла его за шею, понимая, что никогда не могла и не смогу отказать от него. Даже если это погубит весь мир…

— Любимая, — сама поразилась, как обрадовалась облегчению, с которым прозвучал чуть слышный шепот Минаса.

Он крепко меня прижал к себе, стягивая с кровати на пол, не переставал целовать меня в волосы, успевая вставлять ласковые слова, благодаря меня, что не сдалась.

Зажмурившись, тихо всхлипнула, боясь хоть на секунду разжать объятия. Так отчетливо для себя поняла, что не хочу возвращаться в тот мир, где нет моего любимого. Не хотела снова быть лишь тенью, на которую все смотрят не иначе, как с жалостью.

Посидев так еще немного, я, наконец, стала успокаиваться. Минас отстранился и, обхватив ладонями мое лицо, поцеловал. Сначала осторожно, но потом все больше распаляясь. От страсти у меня голова закружилась так, что невольно пришлось схватиться руками за плечи любимого, чтобы не потерять себя в пучине обрушившихся на меня чувств. Страх, сомнения и боль смывались, уходя прочь. Сердце вновь забилось быстрее от щемящего счастья и любви, которые его переполняли.

Остановились мы из-за того, что закончился воздух. Тяжело дыша, я не могла насмотреться на самого красивого мужчину, которого когда-либо видела в своей жизни.

— Господин, вино для госпожи и фрукты, куда поставить? — вдруг рядом раздался услужливый голос Земера.

Минас скривился как от зубной боли, но быстро исправился и, улыбнувшись, обратился ко мне:

— Ты еще не передумала по поводу брачной ночи?

Вспыхнув от смущения, я зашипела на любимого:

— Обязательно при всех-то?

Земер замер и удивленно воззрился на меня. Минас тоже сначала опешил, потом чуть кашлянув, нерешительно переглянулся с советником. По лицу блондина что-либо понять было невозможно, но их явно что-то насторожило в моих словах. Поразмыслить над этим не успела. Обернувшись ко мне, любимый вновь расцвел озорной улыбкой и ответил:

— Обязательно, чего стесняться? Ты красавица, я тоже неотразим.

— Да причем тут это? — возмутилась я, недовольно сверля Минаса взглядом.

— Аулерия, все будет хорошо. Я же обещал тебе. Тебе вино оставить или унести?

Земер, ожидая, смотрел на меня, а мне так ужасно пить захотелось, что не смогла удержаться и кивнула головой.

Поднос опустился на пол рядом с Минасом, и Земер наконец покинул нас, не переставая оборачиваться и кидая таинственные взгляды. Меня одолело нестерпимое желание запустить в него чем-нибудь тяжелым, чтобы косоглазие у него навсегда появилось! Шпик противный.

— А это правда, что Земер всегда со мной был все эти восемнадцать лет? — уж очень мне хотелось знать, правду говорил мне тогда блондин или соврал.

— Ну, не всегда, он присматривал за тобой, чтобы я не потерял тебя.

— А тебя не смущает, что он постоянно облизывается на меня? — съязвить у меня получилось само собой, даже сама не ожидала такого от себя.

— Ты сладкая, но он не прикоснется к тебе, обещаю.

— Минас, — вдруг осознала, насколько правдивы были слова Артемида. Темные пьют нашу кровь! — А моя душа много прибавит тебе сил?

— Аулерия, — осуждающе и устало произнес Любимый, протягивая мне наполненный бокал. Забрала его и тут же взвизгнула. Минас ловко поймал меня за талию, и, разворачивая к себе спиной, усадил меня между вытянутыми длинными ногами. Я чуть не разлила вино! Любимый придвинул тарелку с фруктами ближе, чтобы я смогла до них легко дотянуться.

— Звездочка, как ты думаешь, зачем ребята, дружившие со мной все годы обучения, решили распять меня на темном алтаре?

— Зачем? — приготовилась услышать утаенную от меня правду.

— Развеяв мою душу, все, кто был в той пентаграмме, получили бы частицу моей силы. Этого, поверь, было бы достаточно, чтобы они стали высшими магами. Даже догадываюсь, как Артемид повысил свой резерв за такой короткий срок. Так же и светлая душа увеличивает темный резерв.

— Он всегда был сильным магом! — не согласилась я, защищая друга.

— Любимая моя, ты даже не представляешь, насколько не права. Он всегда был слабым, слабее Тодеуса. Единственное в чем он преуспел — это в манипулировании людьми, незаметно для них самих же.

— Не может быть, — пораженно прошептала, не веря в лицемерие друга.

Это как-то не укладывалось в образ Артемида, он всегда был внимательным к другим, пытаясь помочь и поддержать.

— Может, — сказал, как отрезал, Минас и пригубил из своего бокала.

Я вспомнила, что хотела пить, и повторила за любимым. Вкус вина мне понравился, оно хоть и было крепким, но приятным и густым, оставляя после себя знакомое послевкусие, только никак не могла вспомнить, какое вино оно мне напоминает. Но точно, я такое уже где-то пила.

— Как называется вино? Знакомые нотки, не могу распознать, — спросила у любимого, разглядывая на свет содержимое бокала.

— Любовные сети — очень старое вино, и, навряд ли, ты его раньше пила, — тихо посмеиваясь, пояснил Минас.

— Ну вот, а я хотела блеснуть своими знаниями! — обиженно воскликнула я.

Сделав очередной глоток, стала перекатывать вино на языке, определенно, узнаваемый вкус присутствовал.

— Это семейное вино, рецепт хранится в строгом секрете, и оно только для нашей семьи, — доверительно и даже с гордостью ответил любимый.

Взяв дольку нарезанного яблока, он протянул ее мне, я, поблагодарив, откусила кусочек. Вино приятно расслабляло, хоть и выпила всего ничего, но тело стало ватным, а тяжелые веки стали закрываться.

— Давай выпьем за нашу долгую счастливую семейную жизнь, — предложил тост любимый, и я, собрав волю в кулак, отсалютовала ему, сделав последний глоток, после которого уснула, чувствуя, как бокал выскальзывает из моей руки.

— Аулерия — позвал Минас, но ответить я уже не могла, лишь удобнее устроилась у него на груди. — Моя звездочка…