Избранное

«Мы живем без неба…»

Мы живем без неба.Мы живем под смогом.Смотрит бездна слепоМимо наших окон.Как шинель солдата –Небо виснет ветхо…Тусклые закаты.Серые рассветы.Будто кто нарочноКраски с неба выкрал.Затерялась в прошломЗвездная палитра.Стало скучным небоБез привычных красок.Как обед без хлебаИль без песен праздник.А земля дуреетВ выхлопных отравах.Ей бы стать мудрее,Да не сыщешь правых.И она дуреет,Как над нею небо.Кто из них скорееЗадохнется гневом…2004

Ноль-ноль часов

Вот еще один скончался год…Мы беспечно-веселы при этом.Так и жизнь когда-нибудь уйдет,Вслед надеждам, радостям и бедам.Но уж так устроен человек,Что с былым легко он расстается…Потому что не окончен бег,Потому что дальше жить неймется.Угадать бы, что нас ждет потом –За салютом, озарившим лица,За шампанским в блеске золотом,За привычкой – всласть наговориться.Новый год… Привет тебе от нас!Мы не в миг расстанемся с минувшим.Ибо долог в нас еще запасПрежних грез, что нелегко нарушить.Новый год… Поклон тебе от всех.И от тех, кого ты осчастливишь.И от тех, чьи славу и успехТы уже, наверно, не увидишь.Поседевший, как твои снега,Я стою, уставший от бессонниц.Я хочу, чтобы моя строкаПри тебе была б еще весомей.

«Когда вам беды застят свет…»

Когда вам беды застят светИ никуда от них не деться, –Взгляните, как смеются дети,И улыбнитесь им в ответ.И если вас в тугие сетиЗатянет и закрутит зло, –Взгляните, как смеются дети…И станет на сердце светло.Я сына на руки беру.Я прижимаю к сердцу сынаИ говорю ему: «СпасибоЗа то, что учишь нас добру…»А педагогу только годик.Он улыбается в ответ.И доброта во мне восходит,Как под лучами первый цвет.1970

«Я лишь теперь, на склоне лет…»

Марине

Я лишь теперь, на склоне лет,Истосковался о минувшем.Но к прошлому возврата нет,Как нет покоя нашим душам.Да и какой сейчас покой,Когда в нас каждый миг тревожен.Несправедливостью людскойОн в нас безжалостно низложен.Прости, что столько долгих летМы жили на широтах разных.Но ты была во мне, как свет,Не дав душе моей угаснуть.И как бы ни были крутыМои дороги, чья-то ярость, –Я помнил – есть на свете ты.И всё плохое забывалось.1993

Чужая осень

Во ФранкфуртеХолодно розы цветут.В МосквеЗацветаютУзорыНа стеклах.Наш «бьюик» несетсяВ багряных потемках –Сквозь сумеркиСтрогихНемецких минут,Сквозь зарево кленовИ музыку сосен,Сквозь тонкое кружевоЖелтых берез.Я в эти красотыНенадолго сослан,Как спутникВ печальные залежи звезд.Со мной переводчица –Строгая женщина.Мы с нею летимСквозь молчаньеИ грусть.И осень ееТак прекрасна и женственна,Что я своим словомНарушить боюсь.Нас «бьюик»Из старого леса выносит.Дорога втекаетВ оранжевый круг.Как всё здесь похожеНа русскую осень!Как Русь не похожа на всё,Что вокруг!1979

Крест одиночества

Илье Глазунову

В художнике превыше страсти долг.А жизнь на грани радости и боли.Но, чтобы голос Неба не умолк,Душа не может пребывать в неволе.Твой перекресток – словно тень Креста.Пойдешь налево – поминай как звали.Пойдешь направо – гиблые места.А позади молчание развалин.Но ты остался возле алтаря.И кто-то шепчет: «Божий раб в опале…»Другие, ничего не говоря,Тебя давно на том Кресте распяли.Минует жизнь…И ты сойдешь с Креста,Чтоб снова жить неистово в грядущем.И кровь твоя с последнего холстаНезримо будет капать в наши души.В художнике превыше страсти долг.Превыше славы – к славе той дорога.Но, чтобы голос Неба не умолк,Душа должна возвыситься до Бога.1992

Случай на охоте

Я выстрелил. – И вся земляВдруг визг собаки услыхала.Она ползла ко мне скуля,И след в траве тянулся алый.Мне от вины своей не скрыться.Как всё случилось – не пойму!..Из двух стволов я бил волчицу,А угодил в свою Зурму.Она легонько укусилаМеня за палец… –Может быть, о чем-то, жалуясь, просилаИль боль хотела поделить.Ах, будь ты проклята, охота,И этот выстрел наугад!Я всё шептал ей: «Что ты, что ты…», –Как будто был не виноват.Зурма еще жива была,Когда я нес ее в песчаник.А рядом стыли два ствола,Как стыла жизнь в глазах печальных.Неосторожны мы подчас.В азарте, в гневе ли, в обиде –Бьем наугад, друзей не видя.И боль потом находит нас.1974

«Левитановская осень…»

Левитановская осень.Золотые берега.Месяц в реку ножик бросил,Будто вышел на врага.Красоту осенней чащиНанести бы на холсты.Жаль, что нету подходящихРам для этой красоты.А холодными ночамиИстерзали лес ветра.Всё у нас с тобой вначале,Хоть осенняя пора.2001

Встреча пушкина с анной керн

А было это в день приезда.С ней говорил какой-то князь.«О боже! Как она прелестна!» –Подумал Пушкин, наклонясь.Она ничуть не оробела.А он нахлынувший восторгПереводил в слова несмело.И вдруг нахмурился.И смолк.Она, не подавая вида,К нему рванулась всей душой,Как будто впрямь была повиннаВ его задумчивости той.– Что сочиняете вы ныне?Чем, Пушкин, поразите нас? –А он – как пилигрим в пустыне –Шел к роднику далеких глаз.Ему хотелось ей в ладониУткнуться. И смирить свой пыл.– Что сочиняю?Я… не помню.Увидел вас –И все забыл.Она взглянула тихо, строго.И грустный шепот, словно крик:– Зачем вы так? Ну, ради Бога!Не омрачайте этот миг… –Ничто любви не предвещало.Полуулыбка. Полувзгляд.Но мы-то знаем –Здесь началоТех строк,Что нас потом пленят.И он смотрел завороженноВслед уходившей красоте.А чьи-то дочери и женыКружились в гулкой пустоте.1974

«Сандаловый профиль Плисецкой…»

Сандаловый профиль ПлисецкойВзошел над земной суетой,Над чьей-то безликостью светской,Над хитростью и добротой.Осенняя лебедь в полете.Чем выше – тем ярче видна.– Ну как вы внизу там живете?Какие у вас времена? –Вы Музыкой зачаты, Майя.Серебряная струна.Бессмертие – как это мало,Когда ему жизнь отдана!Во власти трагических судебВы веку верны своему.А гения время не судит –Оно только служит ему.Великая пантомима –Ни бросить, ни подарить.Но всё на Земле повторимо,Лишь небо нельзя повторить.Сандаловый профиль ПлисецкойНад временем – как небеса.В доверчивости полудетскойОмытые грустью глаза…Из зала я, как из колодца,Смотрю в эту вечную синь.– Ну как наверху Вам живется? –Я Лебедя тихо спросил.1982

«Зураб сказал…»

Зурабу Церетели

Зураб сказал:Металл проснуться должен,Чтоб музыку отдать колоколам.А до того он, словно царь, низложен,И ждет мелодий молчаливый Храм.Зураб сказал:Нет ничего прекрасней,Чем сумеречный звон колоколов,Когда закат под эти ноты гаснет,И всё понятно, и не надо слов.И вот над возродившимся соборомПоплыл впервые колокольный звон.И тихо замер потрясенный город,Как будто исповедовался он.Минует всё. Останется искусствоИ к Богу устремленные глаза.Металл проснулся от чужого чувства,Как в небе просыпается гроза.И я стою, как пушкинский Евгений,Пред новою загадкою Петра,Вновь убеждаясь – всё, что может гений,Понятно только гениям добра.1999

Кабинет Лермонтова

Старинный стол. Свеча. Свет из окна.Бумаги лист. И кожаное кресло.Гусиное перо. И тишина.И профиль, вычерченный резко.Стою благоговейно у дверей.И вновь хочу представить те мгновенья,Когда он назначал свиданье Ей.Она являлась – Жрица вдохновенья.И если оставалась до утра,Ее уста таинственно вещали…И взгляд Ее на кончике пераСтарался удержать он на прощанье.И засыпал внезапно у стола,Едва Она исчезнет простодушно.И снова ждал, как и Она ждала,Когда Господь соединит их души.И лишь однажды не пришла Она,Как будто знала, что он смертью занят.Старинный стол. Свеча. И тишина.И чистый лист – как боль Ее и память.2003

Лермонтов И Варенька Лопухина

I

Они прощались навсегда,Хотя о том пока не знали.Погасла в небе их звезда,И тихо свечи догорали.«Я обещаю помнить Вас…Дай Бог дожить до новой встречи…»И каждый день, и каждый часЗвучать в нем будут эти речи.Она его не дождалась,С другим печально обвенчалась.Он думал: «Жизнь не удалась…»А жизнь лишь только начиналась.

II

Он ставит в церкви две свечи.Одна – за здравие любимой,Чтоб луч ее мерцал в ночи,Как свет души его гонимой.Свечу вторую он зажегЗа упокой любви опальной.И, может, пламя горьких строкЗажглось от той свечи печальной?Две горьких жизни…Два конца…И смерть их чувства уравняла,Когда у женского лицаСвеча поэта догорала.1980

Бабушка Лермонтова

Елизавета Алексеевна АрсеньеваВнука своего пережила….И четыре черных года тень егоДушу ей страдальческую жгла.Как она за Мишеньку молилась!Чтоб здоров был и преуспевал.Только Бог не оказал ей милостьИ молитв ее не услыхал.И она на Бога возроптала,Повелев убрать из комнат Спас.А душа ее над Машуком витала:«Господи, почто его не спас?!»Во гробу свинцовом, во тяжелом,Возвращался Лермонтов домой.По российским побелевшим селамОн катился черною слезой.И откуда ей достало силы –Выйти за порог его встречать…Возле гроба бабы голосили.«Господи, дай сил не закричать…»Сколько лет он вдалеке томился,Забывал между забот и дел.А теперь навек к ней возвратился –Напоследок бабку пожалел.1979

«Поэзия жива своим уставом…»

Поэзия жива своим уставом.И если к тридцати не генерал,Хотя тебя и числят комсоставом,Но ты как будто чей-то чин украл.Не важно, поздно начал или рано,Не все зависит от надежд твоих.Вон тот мальчишка – в чине капитана,А этот, старец, ходит в рядовых.Пусть ничего исправить ты не вправе,А может, и не надо исправлять.Одни идут годами к трудной славе,Другим всего-то перейти тетрадь.1975

Старый Крым

Марине

Мы приехали не вовремя:Домик Грина на замке.Раскричались что-то вороныНа зеленом сквозняке.Домик Грина в тишине.Я смотрю поверх калитки.И почудилась в окнеМне печаль его улыбки.Нас к нему не допускают,Нас от Грина сторожат.И ограда зубы скалит,Точно сорок лет назад…Но спасибо добрым людям:Снят замок, открыта дверь.Не одни мы Грина любим,Не одни скорбим теперь.Мы заходим в домик низкий,В эту бедность и покой.Свечи – словно обелискиНад оборванной строкой.Всюду даты и цитаты.Не изменишь ничего.Все мы горько виноватыПеред памятью его.И за то, что прожил мало,И за то, что бедно жил,И за то, что парус алыйНе всегда нам виден был.1974

Продается романтика

Старый учительПродает клубникуВместе с торговками –В одном ряду.Я узнал его –Тихого –Среди крика.И вдруг испугался:«Не подойду…»Но не сумел –Подошел, покланялся.Взял от смущенияЯгоду в рот.Старый учитель –Торговец покладистый:За пробуДенег с меня не берет.– Купите ягод!Жалеть не станете… –И смотрит.И кажется, не узнает.И я смотрю –Какой же он старенький!Зачем он ягоды продает?– Берите!Смотрите, какие спелые! –И, глядя на лакомыйТот товар,Я вспомнилНаши уроки первые –Он нам романтикуПреподавал.Но я его ни о чемНе выпытываю.Меня и так смутилЕго вид.ПродаетсяРомантика позабытая.И горькой платойМой рубль звенит.1961

Этюд

А. Алексину

Мне с летом расставаться жаль.С его теплом,Цветами поздними.Необъяснимую печальТаят в себеКрасоты осени.Не слышно птичьих голосов.И небеса –Как парус стираный.Прохладный малахит лесовЯнтарной грустью инкрустирован.Над полем мечутся ветра.Я запасаюсь солнцем на зиму.И всё во мне:Печаль костраИ вздох листвы,Летящей на землю.1983

Раненый орел

Я к друзьям приехал в гости.Горы, воздух…Синий край.И над быстрой речкой мостик –Что твоя дорога в рай.Здесь у речки утром раннимМы увидели орла.Кем-то был он подло ранен,В пятнах крови – полкрыла.Не за то ль орел наказан,Что так верен небесам?Он смотрел зеленым глазом,Полным ненависти к нам.Мы с орлом вернулись к дому,Оказав владыке честь…Всё он понял по-другому,Отказался пить и есть.Мы снесли его к подножью,В голубую круговерть.В небо он взлететь не может,Может рядом умереть.Но, взглянув на нас без гнева,Он поднялся тяжелоИ пошел пешком на небо,Волоча свое крыло.Шел орел осиротело,Клювом мясо рвал с крыла,Будто выклевать хотел онБоль, что тоже в небо шла.Только там он может выжитьИль погибнуть в синеве…Он успел на память вышитьСтрочку красную в траве.1981

Западные туристы

Приехали туристы из Германии.Из Западной.Где этот самый Бонн.Их ждали,Всё продумали заранее –Экскурсии, купание и сон.Их поселили в номерах с балконами,Сперва оттуда выселив своих.Мне показались очень уж знакомымиУхмылки немцевИ нахальство их.Я слышу речь,Пугавшую нас в детстве,Когда она входила в города…И никуда от памяти не деться,От гнева не укрыться никуда!Они горланят в ресторане гимны.И эти гимны –Словно вызов нам.От пуль отцов ихНаши батьки гиблиНе для того, чтоб здесьНаглеть сынам.Я понимаю –Мы гостеприимныИ для друзей распахиваем дом –Ждем их вопросов,Слушаем их гимныИ речи произносим за столом.Но эти,Что приехали из Бонна,Скажу по правде –Ненавистны мне.И снова мне и яростно,И больно,И снова я как будтоНа войне.Они идут вдоль берега,Гогочут…Откормлены,ЧванливыИ горды.А рядом море Черное грохочет.С родной земли смывает их следы.1966

«Жизнь прожита…»

Жизнь прожита…Но всё еще в начале.Я выйду в поле.Как я полю рад!Здесь тыщи солнцПодсолнухи качали,Посеянные сорок лет назад.Как будто ничего не изменилось.Село мое, сожженное в войну,По-прежнему рассветами дымилось,Не нарушая дымом тишину.Сейчас пастух на луг коров погонит,И ранний дрозд откликнется в лесу,И тихие стреноженные кониПовалятся в прохладную росу…1981

После грозы

Гром в небо ударил со зла.И небо,как водится, –в слезы.Дырявая крыша берёзыОпять надо мной потекла.Как тыща серебряных гривен,Тяжелые капли стучат.Сердит неожиданный ливень,Но я ему,летнему,рад.Он радугу вывел за лес…Веселый, напористый, быстрый,Внезапно прозрачною искройНа солнце блеснул и исчез.С земли все цветы подобрав,Украсилась радуга ими.Тут всё в ней –от зелени травДо льнов затихающей сини.От луж заблестела тропа…И виднона горизонте,Как травы купаются в солнцеИ тянутся к солнцу хлеба.Вдали еще сердится гром,Видать, из последних усилий.И свежесть такая кругом,Как будто арбуз разломили.1957

«Солнце упало в море…»

Белеет парус одинокий…

М. ЛермонтовСолнце упало в море,Окрасив его края.Синее с алым спорит,Как с грустью любовь моя.И, словно бы падший ангел,Парус вдали застыл…Стекают краски закатаС его белоснежных крыл.На юге темнеет быстро,И вечер подвел итог.А в небе мерцают искры, –Словно там курит Бог.Отсчитывает минутыВолны осторожный плеск…А парус исчез,Как будтоИ вовсе он не был здесь.То ль сорванный сбился с курса,То ль ангел по зову звездНа небо свое вернулсяИ парус туда унес.2004. Иерусалим

А мне приснился сон

И. Л. Андроникову

А мне приснился сон,Что Пушкин был спасенСергеем Соболевским…Его любимый другС достоинством и блескомДуэль расстроил вдруг.Дуэль не состоялась.Остались боль да ярость.Да шум великосветский,Что так ему постыл…К несчастью, СоболевскийВ тот год в Европах жил.А мне приснился сон,Что Пушкин был спасен.Все было очень просто:У Троицкого мостаОн встретил Натали.Их экипажи встали.Она была в вуали, –В серебряной пыли.Он вышел поклониться.Сказать – пускай не ждут.Могло все изменитьсяВ те несколько минут.К несчастью, НаталиБыла так близорука,Что, не узнав супруга,Растаяла вдали.А мне приснился сон,Что Пушкин был спасен.Под дуло пистолета,Не опуская глаз,Шагнул вперед ДанзасИ заслонил поэта.И слышал только лес,Что говорит он другу…И опускает рукуНесбывшийся Дантес.К несчастью, пленник честиТак поступить не смел.Остался он на месте.И выстрел прогремел.А мне приснился сон,Что Пушкин был спасен.1976

Мойка, 12

Марине

Душа его вернулась в этот дом.Он счастлив был в своем веселом доме.Отчаянье и боль пришли потом,Когда его ничтожный Геккерн донял.Среди знакомых дорогих святыньТы чувствуешь – он постоянно рядом…Вот тот диван, где медленная стыньСковала сердце, овладела взглядом.И каждый раз, ступая на порог,Ты входишь в мир – загадочный и грустный.И с высоты его бессмертных строкНисходит в душу чистое искусство.Я иногда ловлю себя на том,Что всё он видит из далекой дали,И открывает свой великий домТвоей любви, восторгу и печали.1999

Аист

Белый аист, печальный аист –Из бамбука худые голени.Он стоит, в синеве купаясь,Над своими птенцами голыми.А у ног его шелест ивДа гнезда незавидный ворох.Весь нескладный,Он все ж красив –И красив, и смешон, и дорог…Говорят, будто к счастью аист.И поэтому, может быть,Я опять, я опять пытаюсьС доброй птицей заговорить.Оказав мне свое доверие,С крыши первого этажа –Он расскажет,Как жил в Нигерии,Сколько верст синевы измерилиКрылья эти, домой спеша.Долго с ним говорить мы будем,Будто снова ему в полет…Аист очень доверчив к людям,Даже зависть порой берет.1958

Воспоминание об осени

Какая спокойная осень…Ни хмурых дождей, ни ветров.Давай все на время забросимВо имя далеких костров.Они разгораются где-то…За крышами нам не видать.Сгорает в них щедрое лето.А нам еще долго пылать.И, может быть, в пламени этомОчистимся мы до конца.Прозрачным ликующим светомНаполнятся наши сердца.Давай все на время оставим –Дела городские и дом.И вслед улетающим стаямПрощальную песню споем.Нам будет легко и прекрасноЛиствой золотою шуршать.И листьям,Как ласточкам красным,В полете не будем мешать.И станет нам близок и дорогЗакат,Уходящий во тьму.И новым покажется город,Когда мы вернемся к нему.1978

«За все несправедливости чужие…»

Л. Бадаляну

За все несправедливости чужиеНесу вину сквозь память и года.За то, что на одной планете живыЛюбовь и боль,Надежда и беда.Я виноват, что не промолвил слова,Которое могло б все изменить:Вернуть любовь –Кто в ней разочарован,Вернуть надежду –Если нечем жить.Будь проклято несовершенство мира –Наш эгоизм и слабый мой язык.Прошу прощенья у больных и сирыхЗа то,Что яК вине своей привык.1982

«Кто-то надеется жить…»

Наташе

Кто-то надеется житьДолго… И дай-то Бог.А мне бы лишь одолжитьУ Времени малый срок.Чтобы успеть сказатьДругу, что он мне мил.Да еще показатьВнукам зеленый мир.Да, может быть, повидатьДеревню Старый Погост,Где юной была моя мать,Где с травами шел я в рост.Где батя учил добру,Скворечник к сосне крепя.Я в поле ромашки рву,Похожие на тебя.Есть просьба еще одна.О, если б помочь я мог,Чтоб ожила страна,Которую проклял Бог.1991

Сестра милосердия

Слезы Мария вытерла.Что-то взгрустнулось ей…Мало счастья Мария виделаВ жизни своей.Мало счастья Мария видела.И старалась не видеть зла.Красотой ее мать обидела.Юность радостью обошла.А года проносились мимо,Словно вальсы подруг.Так ничьей и не стала милой,Не сплела над плечами рук.Так ничьей и не стала милой.Но для многих стала родной.Столько нежности накопила,Что не справиться ей одной.И, когда по утрам входилаВ нашу белую тишину,Эту нежность на всех делила,Как делили мы хлеб в войну.Забывала свои несчастьяПеред болью чужой.Говорила: «Не возвращайся…» –Тем, кто радостно шел домой.На судьбу Мария не сердится.Ну а слезы – они не в счет.Вот такой сестры милосердияЧасто жизни недостает.1975

«Ты любил писать красивых женщин…»

Александру Шилову

Ты любил писать красивых женщин,Может, даже больше, чем пейзаж,Где роса нанизана, как жемчуг…И в восторге кисть и карандаш.И не тем ли дорого искусство,Что с былым не порывает нить,Говоря то радостно, то грустноОбо всем, что не дано забыть?И о том, как мучился художникВозле молчаливого холста,Чтобы, пересилив невозможность,Восходила к людям красота.Сколько ты воспел красивых женщин!Сколько их тебя еще томят…Если даже суждено обжечься,Жизнь отдашь тыЗа весенний взгляд.Потому что в каждый женский образТы влюблялся, словно в первый раз.Буйство красок – как нежданный возглас,Как восторг, что никогда не гас.Все минует…Но твою влюбленностьГениально сберегут холсты.И войдут в бессмертье поимённоВсе,Кого запомнил кистью ты.2001

Времена года

Весна

В лес весна нагрянула в апреле,Шумная – от птичьей кутерьмы.И стоят в весенних платьях ели,Будто бы и не было зимы.И ручьи, ожив от ветров вешних,Песни разнесли по всем концам.Воробьи покинули скворешни,Чтобы сдать их на лето скворцам.Дождь стучится робкою капелью,Первый дождь – предвестник майскихгроз.Так тепло, что сосны загорелиИ открыты шеи у берез.Ожил лес – теплу и солнцу рад он.Ничего, что, выбравшись из тьмы,В эту пору бедный лес залатанБелыми заплатами зимы.

Лето

Тишина на заре в лесу.Уползает прохлада в тень.Ели пригоршнями росуДержат бережно –Не задень.Тишину обрывает вдругБыстрых крыльев веселый всплеск:Дятел, ловко вспорхнув на сук,Будит вежливым стуком лес.Солнце с хмарью вступает в спор,Где-то тонко скрипит сосна –Это, видимо, старый борЧуть потягивается со сна.

Осень

Лес, измотанный ветрами,Еле сдерживает стон.Он холодными кострамиПодожжен со всех сторон.Сер от холода, как заяц,По камням бежит ручей.Травы ежатся, пытаясьСкинуть изморось с плечей.По утрам здесь зори тают.И ветра, сорвавшись вдруг,Гонят в небе листьев стаи,Словно птицы мчат на юг.Я люблю в такую поруПриходить в осенний лес,Слушать сосен синий шорохИ берез прощальный плеск.Я прощаюсь с лесом старым,Ухожу тропой крутой,Не спаленный тем пожаром,Не смущенный грустью той.

Зима

Зимний лес, как дно большой реки,Кажется задумчивым и странным,Вон торчат у елей из кармановГрустных сказок белые листки.Я прочесть хочу и не могу…В небе ветви – словно вспышки молний.Я иду по белому безмолвью,По заре, уснувшей на снегу.Всюду царство белых лебедей.Лебединым озером – опушка.И мигает сонная избушка,Где живет кудесник Берендей.Выйдет он, лишь ночь подаст свой голос.И, увидев звезды, вспомнит вдруг,Как когда-то, зацепив за сук,Об иголки небо укололось.И, взобравшись на крутой сугроб,Оглядит по-стариковски снова,Хорошо ли лес запеленован,Туго ль связан ленточками троп.С ветки снег нечаянно стряхнет,Улыбнется гномам бородатым –Белым пням, собравшимся куда-то…И с собою сказку уведет.1958

«Бал только начался»

Бал только начался́… Выстраивались пары.Но Пушкин обходил их стороной.Какой-то чин – нахохленный и старый,Любезно говорил с его женой.Сверкали люстры и горели свечи.Там у окна поэта ожидалТот, кто давно просил его о встрече.Он передал – пусть явится на бал.Не жалуя балы… Он поневолеТуда являлся ради Натали.Она играла в высшем свете роли,Что только настораживать могли.Сегодня он явился для другого.Загадочный певец «Бородина»Просил о встрече…Пушкин вспомнил снова,Что Муза та была ему мила.Но все пришлось перенести на завтра.Наверно, по причине срочных дел…И Пушкины уехали внезапно.До Черной речки оставался день…2004

Дельфин

Анатолию Алексину

Дельфин плыл к берегу…Порезанный винтами, он так кричал,Что море содрогалось.А мы лежали на песке прибрежномИ ничего не знали о беде.Мы только волны слышали в то утро.Дельфин плыл к берегу в надежде,Что мы его заметим над волнамиИ побежим навстречу,Как однажды он кинулся на помощь человекуИ до земли ему доплыть помог.Дельфина мы заметили случайно,Когда вблизи взметнулся он высоко,И кто-то громко крикнул:– Посмотрите! Дельфин играет… –А другой добавил: «Во, дает!»Дельфин всё ближе подплывал.Всё чаще показывалось тело над волнами.Какой-то мальчик бросил в море булку.Но булка до него не долетела.Дельфин исчез.Быть может, испугался?А мы опять уткнулись в наши книги.Жевали фрукты, в шахматы играли.Смеялись анекдотам… И не знали,Что наш дельфин, отчаянью поддавшись,Навеки опускался в глубину.И только мальчик всё смотрел на море.

«Афганистан болит в моей душе…»

Афганистан болит в моей душе.Мне слышатся бессонными ночамиСтихи Лоика в гневе и печали…И выстрелы на дальнем рубеже.Я вспоминаю утренний Кабул.Все необычно в маленькой столице:И сумрак гор, и робкий голос птицы,И улиц пробуждающийся гул.Я вспоминаю утренний Кабул.Его прохладу и его контрасты.И вновь шепчу я сквозь разлуку:– Здравствуй!Прости, что на покой твой посягнул.Но нет покоя на земле твоей,А есть борьба,Есть мужество и верность.Надежду в сердце невозможно свергнуть,Как невозможно позабыть друзей.Я помню тот попутный самолет,Которым мы летели над горами.И среди нас один был ночью ранен,Да все шутил –до свадьбы заживет.Как много дней промчалось с той поры!Как много слов и встреч не позабылось.Судьба моя, ты окажи мне милость –Дай мне побыть у той святой горы,Где завершится наш последний бой,И кто-то вдруг ничком на землю ляжет,И чья-то мать в слезах о детях скажет…И те слова услышим мы с тобой.Афганистан болит в моей душе.И все – кого я встретил и не встретил –Пусть долго будут жить на этом свете,Как тишина на дальнем рубеже.1985

Русская эмиграция

Ностальгия – чужое, не русское словоОзначает тоску по былым временам!Но давно на дверях проржавели подковы,Что в наследство оставило прошлое нам.Как мне жаль их,Достойных в своем отречении,В неприятии всех этих лживых свобод, –Именитых князей и наивной их челяди,Без которых неполон был русский народ.Как мне жаль,Что они не вернулись в Россию…И над старой Европой взошли именаТех, кто Родину в сердце озябшем носили,Не надеясь, что их еще помнит страна.Ничего не пройдет – ни печаль, ни обида.И на плитах гранитных – их горестный след.Завершилась великая горькая битва –Победителей нет.2001

Яблоки на снегу

Яблоки на снегу…Розовые – на белом.Что же нам с ними делать?С яблоками на снегу.Яблоки на снегуВ розовой нежной коже.Им ты еще поможешь.Я себе – не могу.Яблоки на снегуТак беззащитно мерзнут,Словно былые весны,Что в памяти берегу.Яблоки на снегуМедленно замерзают.Ты их согрей слезами.Я уже не могу.Яблоки на снегу…Я их снимаю с веток.Светят прощальным светомЯблоки на снегу.1970

«Зимой я тоскую по лету…»

Зимой я тоскую по лету,По вызревшей синеве,По зябкому, росному следуВ пахучей, дремучей траве.По грозам –крутым, ошалелым,С раскатами по ночам,По вспыхнувшим на небе стрелам,Что кажут дорогу дождям.По граду, забившему в крышуДесяток веселых гвоздей,По первому цвету,что вишнюЗакутал до самых бровей.По спрятанным в поднебесьеДвукрылым певцам тишины,По древнему рогу,чем месяцВоды зачерпнул из волны.По травам, встречающим косуРавненьем,подобным стиху.Еще – по душистому возуС мальчишками наверху.Еще – по грибному раздолью,Густому румянцу рябин,По песне, что вышла на полеПод музыку грузных машин.По первому празднику в доме,По хлебам в печи,– что хранятТепло наших жестких ладонейИ жарких полей аромат.А летом –– нежданно– без спросуНахлынет другая тоска:По злому седому морозуИ чистому пенью катка.По первому хрупкому снегу,По стону стремительных лыж,Когда понесешься с разбегуИ птицей с трамплина взлетишь.Люблю я метелицу злуюИ дождика легкую прыть…И так нашу землю люблю я,Что просто не терпится жить.1957

Не ссорьтесь, влюбленные…

Не ссорьтесь, влюбленные, –Жизнь коротка.И ветры зеленыеСменит пурга.

«Не ссорьтесь, влюбленные…»

Не ссорьтесь, влюбленные, –Жизнь коротка.И ветры зеленыеСменит пурга.Носите красавицНа крепких руках.Ни боль и ни завистьНе ждут вас впотьмах.Избавьте любимыхОт мелких обид,Когда нестерпимоВ них ревность болит.Пусть будет неведомВам горький разлад.По вашему следуЛишь весны спешат.По вашему следуНе ходит беда.…Я снова уедуВ былые года.Где были так юныИ счастливы мы,Где долгие луныСветили из тьмы.Была ты со мноюСтрога и горда,А всё остальноеСейчас, как тогда:Те ж рощи зеленые,Те же снега.Не ссорьтесь, влюбленные,Жизнь коротка.1966