Судьба-Полынь Книга II

Всеволод Болдырев, Марина Давыдова

Cудьба-Полынь Книга II

Глава 1 Ная

Закрепленная на столе свеча давала мало света, но его вполне хватало, чтобы не пронести ложку мимо рта. Трапезная пустовала. Колдуны давно отужинали и разошлись по комнатам. Только Ная отстраненно набивала живот кашей да двое привратников мыли посуду на кухне. Тихое постукивание мисок и приглушенный говорок за перегородкой нисколько не отвлекали девушку от невеселых дум…

Все складывалось хуже некуда. Вернувшимся из Лота колдунам сразу дали понять, что ими недовольны. У колодца путников встречал только зябко кутающийся в накидку «вороненок», сообщивший, что их немедленно желают видеть в Зале Решений.

Ничего хорошего от такого приглашения ждать не приходилось. Выточенный в скале круглой формы Зал использовался крайне редко, только в самых важных случаях. Ная была в нем пару раз, и то, когда прибиралась. Повседневные вопросы клана решались в трапезной, более уютном и теплом помещении. И приказ явиться в Зал пред очи Верховных говорил о многом. Молодежь ждал серьезный нагоняй.

Хвалить колдунов, конечно, было не за что. По самую макушку виноваты. Но откуда Верховные о том проведать успели?

Ная с подозрением покосилась на Хостена. Не его ли работа?

Тот верно растолковал ее взгляд, фыркнул.

— Кагару не нужны доносчики, Саламандра, чтобы быть в курсе всех дел его учеников.

— Так уж и всех? — воспоминание о лачуге в Лоте вызвало легкое беспокойство.

Хостен в ответ только многозначительно ухмыльнулся.

Главы кланов восседали на каменных сиденьях, расположенных полукругом вдоль стены. Суровые лица, гордые позы, надменные взгляды. Пальцы рук сплетены между собой. Защита на грани инстинкта и привычки. Молодые колдуны вернулись из нечистого места, вобравшего в себя всю скверну помыслов лживых на слова и поступки людишек, и занести случайно, как грязь на одежде, могли всякое. Хотя за несколько лиг до селения Хостен и заставил их всех вымыться в холодном водопаде и просушиться у костра.

Призванный напоминал грозовую тучу. Так и тянуло спрятаться от готовых вот-вот вырваться на свободу молний. Да тут хоть распластайся — все равно угодишь под раздачу. Понурые путники выстроились в линию, опустили глаза в пол.

— Что же вы молчите? — произнес Кагар-Радшу с обманчивым добродушием. — Расскажите, как съездили, что нового увидели, чем город порадовал, — его голос набрал силу, загремел под сводом зала: — да как, вопреки запрету, оружие прихватили, себя колдовством выдали и ко всему чуть город не спалили. Так-то вы наказы учителей чтите?!

— Призванный, позволь объяснить, — выступил вперед Хостен.

— С тобой разговор позже будет, — оборвал его резким взмахом руки Кагар. — Сейчас их хочу услышать, — он ударил кулаком по подлокотнику. — Да как вы посмели ослушаться!? Кем себя возомнили?! Сопляки безмозглые! Вы хоть понимаете, что кланы под удар подставили? Теперь Дарующие опять начнут на нас охоту. И все ваши глупость и тщеславие. Да за такое легкомыслие вас следует лишить звания, отнять память и выгнать из кланов. Или принести Незыблемой в жертву, чтобы хоть какая-то польза была. Девять лет обучения! И все духам на потеху. Мы разочарованы вами. Это самый никудышный выпуск из всех!

Молодые колдуны только ниже склоняли головы. Желание раствориться в воздухе читалось у всех на лицах. Внезапно Сая шагнула вперед, опустилась на одно колено.

— Это моя вина. Я не справилась с чувствами, использовала колдовство. Наказывайте только меня. Ребята ни при чем. Они всего лишь пытались выручить нас из беды.

— Не совсем уж и ни при чем, — буркнул Тэзир, опускаясь на колено рядом с Мышкой. — Это я провез тайком оружие, посчитав, что ехать беззащитными рискованно. Готов понести любое наказание.

— Я тоже, — присоединился к нему Арки. — Потому как позволил ему пронести чекан в город, не настоял оставить в телеге… и не почувствовал, как местные воришки украли наш кошелек. Это недопустимая расхлябанность.

— В таком случае и я виновата, — четвертой преклонила колено Кайтур. — Я слишком долго собирала потерявшихся во время переполоха на ярмарке ребят. С моим чутьем поиска это следовало сделать значительно быстрее. Тогда бы ничего не случилось.

«А смуглянка, оказывается, полна тайн».

Тяжелый взгляд Призванного остановился на Нае.

— Ну… а ты в чем повинишься, Саламандра?

И как в прорубь головой.

— Ни в чем.

Лица присутствующих в изумлении обратились к ней.

— Без оружия мне не удалось бы отбить Саю у насильников. Урок третий: не бросать собратьев, защищать от тварей тьмы даже ценой собственной жизни. Те выродки, что напали на Мышку, ничем не отличались от порождений Незыблемой. Лишь облик имели человеческий. Но облик не служит оправданием черных дел. Разве не так? А не запусти я кровавый смерч, меня бы с мальчишками повязали и отправили в пыточную. Троим против полусотни вояк с Дарующим было не выстоять. И тогда вместо нас в Рассветные снега явились бы жнецы Сеятеля. Вы сами, Кагар-Радшу, предостерегали, что Дарующие у любого сумеют выбить правду.

— Ты могла бы не устраивать побоища, а просто перерезать себе горло, когда ситуация стала безвыходной. И никто из твоих спутников не пострадал бы, — надменно обронила Коркея.

— Непременно так бы и поступила. Но среди патрульных находился мужчина в гражданской одежде, несший в руках необычный предмет — прозрачную сферу с плавающими внутри серебристыми пылинками. Поисковик. Шар указывал на обладателя колдовского дара. Следовало уничтожить его, чтобы спасти друзей. К невезению, по соседней улице в тот момент проходил отряд жнецов, поспешивший на помощь мужчине. Бежать было поздно, скрывать, кто я такая не имело смысла. Оставалось только отвлечь все их силы на себя и постараться продержаться подольше, чтобы ребята смогли уйти. — Но Тэзир с Витогом глупо бросились ее спасать, вместо того, чтобы воспользоваться предоставленным шансом и ускользнуть из города. Об этом она умолчала.

— Продержаться дольше, стреляя по комару из баллисты?! — язвительно проронил Призванный. — И чему я только тебя учил?! Ты сгубила все попытки сохранить наше существование в тайне, прокричав на всю Гаргию: «Смотрите и бойтесь нашего могущества!» Теперь они вновь придут. Придут за силой, которую не понимают и с которой им не совладать. Ты поставила наши кланы на грань войны.

— Они придут в любом случае, если охотятся даже за крепами. Может, правильнее показать, на что мы способны, чтобы задумались, а не станет ли им дороже тревожить нас?

— Да у нас тут мудрец объявился, самих Верховных уму-разуму учит, — брови Кагар-Радшу сошлись на переносице.

Она почтительно склонила голову.

— Я не претендую на мудрость, тем более никого не пытаюсь поучать, но у нас в племени говорили: «Даже если кулик спрячет голову под крыло — все равно не избежит ливня. Промокнет». Мархи тоже слишком долго верили, что никому нет дела до их неприметной деревушки, а потом…стало слишком поздно.

— Твой народ был мудр, но в твоих устах это звучит как дерзость. Довольно! Мы услышали много. Какое вас ждет наказание — узнаете утром. Сейчас отправляйтесь ужинать, а затем в свои комнаты, и чтобы носа никто не высовывал за порог. Больше ослушания не потерплю, — взгляд Призванного остановился на Тэзире. Балагур вспыхнул, но благоразумно промолчал. — Саламандра, задержись, расскажешь про поисковик.

Молодые колдуны поднялись и гуськом потянулись на выход мимо Наи. Тэзир мимолетно коснулся ее ладони в знак поддержки. Остальные посмотрели сочувствующе. Да что там. Она сама себе сочувствовала. И кто тянул за язык высказывать свое мнение? Повинилась бы, и дело с концом. Как ни суди, а в Лоте они натворили дел.

После ухода привратников Кагар забросал ее вопросами: какого размера шар, из какого материала, что за частички внутри, как взаимодействуют друг с другом? Она подробно описала поисковик, стараясь не упустить ни одной важной детали. Получив исчерпывающий ответ, Призванный задумчиво сжал четки в ладони.

— Дарующие время зря не теряли.

— А я предупреждал, что этим дело кончится. Вот и дождались. Сначала они создали поисковик, потом придумают еще что-нибудь, дабы избавиться от нас. Нельзя было давать им возможность восстановить силы. Следовало ударить в ответ, — проворчал глава клана воздуха, запахиваясь в меховой плащ. Невысокий рост и широкий воротник, достигавший ушей и полностью скрадывающий шею, придавали Верховному сходство с горбуном.

— Сарид-Лар, обсудим это позже. Сейчас не лучший момент, — Кагар кивнул на Наю.

— Бросьте. Она уже привратник. И это не такая тайна, чтобы держать под запретом, — отмахнулся с раздражением Верховный.

— Но и обсуждать с главами кланов вопросы политики — не слишком ли большая честь для вчерашней ученицы? — буркнул недовольно Верховный Арху-Кир. Его редкие седые волосы едва прикрывали череп, ниспадая до плеч, подобно стекающим с голой скалы нитям родников.

— Вот именно, — поддержала его Коркея. — К тому же ее звание привратника теперь под большим вопросом.

«Сука!» — метнула Ная исподлобья в Верховную злой взгляд.

— Саламандра, покинь зал. Мы узнали о поисковике все что нужно. Иди ужинать, — взмахом руки отпустил ее Кагар.

Ная поклонилась и отправилась к двери.

— Хотел бы я поглядеть на рожи жнецов, когда на них спустили кровавый смерч. Надеюсь, они надолго запомнят тот день, — хихикнул Сарид-Лар.

— Я же просил вас… — с неодобрением заметил Призванный.

— Не будьте брюзгами. Каждый из вас желал бы это увидеть. Но вам важнее держать лицо, чем признать правду.

У Наи от его слов полегчало на душе. Хоть кто-то был на ее стороне.

— Постой! — остановил привратницу резкий оклик Коркеи.

Девушка обернулась.

— Сколько времени тебе понадобилось, чтобы восстановиться после отдачи на кровавый смерч?

— Несколько мгновений.

— Несколько…мгновений… — повторила Верховная в неком оцепенении. Губы изогнулись в желчной усмешке. — Незыблемая тебя любит.

— Надеюсь, — Ная еще раз поклонилась и вышла из зала под гробовое молчание глав клана.

И вот теперь она сидела в трапезной, запихивала в рот кашу и раздумывала над ждущим ее наказанием. Вызывающая непочтительность и дерзость. Такое не спустят. А Коркея расстарается, чтобы наказание было суровым. Невзлюбила ее Верховная. Впрочем, и она симпатии к ней не питала. Но неприязнь Коркеи она как-нибудь переживет, а вот если изгонят из клана — это будет конец. Лучше уж в жертву Незыблемой, все достойнее смерть, чем скитаться безумной по Гаргии, забыв свое имя и долг перед родными.

Хлопнула дверь, раздались торопливые шаги в сторону кухни. Наверное, какой-нибудь припозднившийся дозорный заглянул поужинать. Ная продолжала ковырять ложкой в каше, перебирая в уме предполагаемые способы наказания. Список выходил короткий и безжалостный, как лезвие дирка. Никакой надежды на милосердие.

Шаги направились в ее сторону, приблизились, миска хлопнулась на стол и кто-то, перебравшись через скамью, устроился напротив колдуньи. Она подняла голову. Радкур. Влажные волосы поблескивали в свете свечи. На одной из седых прядей, небрежно заплетенных торопливой рукой в косы, застыла капелька воды. Только что с озера пришел? Вон и на балахоне проступили на груди пятна, видно, сразу на мокрое тело накинул. Уткнувшись взглядом в миску, Скорняк с аппетитом наворачивал кашу, не обращая на Наю никакого внимания — ни приветственного кивка, ни улыбки, будто один в трапезной. Девушка оглядела зал. Пустые столы, свободные лавки. Мест поесть в одиночестве хватало. А если захотел составить компанию, то для приличия мог бы и поздороваться. Сегодня день на редкость щедр на «приветливые» встречи. Ну и ладно. Решив не забивать себе еще и этим голову, вернулась к прерванному ужину. Некоторое время ели молча, только ложки стучали об глиняные края посудин.

— Как съездили? — внезапно спросил Радкур, не отрывая взгляда от каши.

Ная вздрогнула. Рука зависла в воздухе, не донеся ложку до рта.

— Плохо… Мы себя выдали, — в голосе прорвалось скрываемое прежде отчаянье.

— Не расстраивайся. Почти все совершают ошибки в первое путешествие. Это своего рода очередной экзамен для молодых привратников.

— Но они точно не пускали в ход кровавый смерч и не превращали полсотни людей в живые факелы. Мы едва не угодили в лапы к Дарующим.

Радкур продолжил с сосредоточенным видом есть. Казалось, еда занимала его больше, чем девушка напротив.

— Как отреагировал Кагар? Сидел с холодной непроницаемостью или ругался?

— Был очень зол.

— Тогда расслабься. Наказание не будет строгим. Вот если бы он вам слова не сказал — дело обстояло бы отвратно. Попугал вас просто, балбесов, для науки на будущее.

Радкуру, конечно, виднее, он Призванного много лет знает, но, помня чуть ли не испепеляющий взгляд Кагара, верилось в это с трудом. Скорее, что скормит всех молодых колдунов тварям Незыблемой.

Ложка Скорняка заскребла по стенкам миски. Посудину можно было уже и не мыть. Вычистил почти до блеска. Но продолжал шкрябать, выискивая несуществующие остатки каши.

— Что решила? Уезжаешь… с этим мальчиком?

Спросил вроде безразлично, даже с пренебрежением, но и при свете свечи заметно, как напряглась кожа на скулах, побелели пальцы, сжимающие ложку. Занемел, застыл в ожидании ответа.

— Нет.

И сразу опустились плечи, разгладилась морщина на лбу. Перестал тиранить ложку. По-деловому кивнул, поднялся, перебрался через лавку.

— Значит, завтра на рассвете, как уедут гости, пойдешь в обход с Авдером и Киратом. Не опаздывай.

Прошел на кухню, отдал миску и быстро покинул трапезную, не сказав больше ни слова. Ная недоуменно посмотрела ему вслед. Нет. Ей никогда его не понять.

Ночь в горах наступает быстро. И когда девушка вышла из трапезной, на небе уже сияли звезды. Предвестницы людских судеб и смертей, как говорилось в древних свитках. Но вряд ли небесным путницам было дело до каких-то человечков, копошившихся в своем мирке, как мухи на навозной куче. Просто людям хочется ощущать свою значимость, причастность к чему-то великому, созидательному, а не думать, что, по сути, они ничем не отличаются от того же муравья, постоянно снующего, чем-то занятого, и также незаметно уходящего в небытие по вполне обыденным причинам, а не потому, что звезды так решили.

Ночь была хороша. Даже холодный ветер с ледников не мог выстудить запахи лета. Редкие, еле уловимые, занесенные неизвестно как в край снежных гор и непостижимо прекрасные. В такую ночь хочется жить, любить, парить над миром. На какой-то миг Ная ощутила за спиной крылья. Захлопали, затрепетали, сметая с дорожки пыль и развевая волосы. И не страшна никакая пропасть, никакая вершина самой высокой горы. Вынесут, не дадут разбиться. Но нет, это всего лишь ветер. А ее судьба зависит сейчас не от звезд, а от решения Верховных. И надо встретить его хотя бы выспавшейся и бодрой. Колдунья зашагала к темнеющим у скал домикам.

Спать хотелось ужасно. День выдался напряженный и долгий. Длинный коридор гостевого дома был погружен в темноту. Зная назубок дорогу, девушка уверено направлялась к своей комнате. Домик она еще не заслужила. Их имели только почтенные старцы-наставники и привратники с длинным послужным списком, не раз отличившиеся в схватках. Ная так и прожила все годы обучения в гостевом доме. Впрочем, она нисколько не расстраивалась по этому поводу. Ей нравилось здесь. Сквозняки ощущались меньше, каморку проще протопить, и соседство других привратников действовало успокаивающе. Вместе всяко лучше. Один, что древо на ветру. Даже огонь в очаге не способен прогнать холод и закравшиеся в углы тени.

Колдунья уже предвкушала, как заберется в постель и до самого утра даже не шелохнется, как одна из дверей бесшумно приоткрылась, в щель просунулась рука, сцапала девушку за рукав и быстро задернула в комнату.

— С ума сошел? А ели бы огнем запустила? — прошипела Ная, едва за ее спиной затворилась дверь.

— Не запустила же, — ответил шепотом Тэзир. — Я волновался. Что сказали Верховные?

— Ничего. Их интересовал поисковик. Наказание для нас они, скорее всего, выбрали, когда выставили меня вон.

— Не надо было спорить с ними. Они могут этого не простить.

— Дело сделано. Слова сказаны. Поздно сожалеть. Да и если спросят, повторю вновь слово в слово. Два раза в Незыблемой не раствориться. Будь, что будет.

— Мы завтра уезжаем на рассвете. Придешь проводить?

— Конечно. И спрашивать не стоило.

— А, может, все-таки со мной? И Верховному ты понравилась. Сам сказал, что хотел бы видеть тебя в нашем клане. Ну что тебе тут делать одной среди взрослых мужчин? Поедем? А?

— Нет, Тэзир. Лучше мне остаться. С нашим темпераментом надо держаться на расстоянии, иначе бед доставим друг другу. Ты ведь понимаешь о чем я? И привыкла я тут. А что одни мужчины, так семь лет уже среди них живу, никто не обижает.

— Наверное, ты права, — потухшим голосом произнес балагур. И отдалось, как смялась надежда в его душе, словно скомканный свиток, а выдавленная улыбка только усилила ощущение горечи. — А то рядом с тобой опять не сдержусь и глупостей натворю.

«Если бы ты один», — подумала Ная.

— Весточку-то прислать можно? Ответишь?

— Напишу. — От разговора становилось все тягостнее: все мучительнее смотреть в несчастные глаза Тэзиру, невыносимее чувствовать больше, чем он говорит. — Поздно уже, надо вздремнуть хоть немного. Пойду.

Ладонь балагура с силой впечаталась в дверь. И прорвало парня, понеслись слова бурным весенним потоком, ломающим лед сдерживаемых чувств, захлестывающим страстью, отчаяньем и страхом.

— Не уходи. Останься. Кто ведает, увидимся ли еще? Неизвестно, что за наказание нас ждет. Вдруг это наша последняя ночь — все, что осталось в этой жизни, когда мы помним друг друга. Не уходи чужой. Не сегодня, — губы Тэзира лихорадочно покрывали ее лицо поцелуями. Руки сжимали, как утопающий — обломок доски, что ни вздохнуть, ни слова не сказать. Он боялся. Боялся того же, что и она. Лишиться всего, что дорого, что давало смысл жизни. Познать, как любимый человек проходит мимо, тебя не узнавая, или ты не помнишь тех, кто был тебе близок. А если это действительно их последняя ночь? Ночь, когда они еще привратники. Когда молоды и живы? Последняя ночь познать любовь мужчины, стать с ним близкой, почувствовать себя желанной, а не средством добывания силы Незыблемой. Всего одна ночь. Одна. Но разве у нее есть право даже на одну ночь?

— Ты ведь знаешь. Я не могу.

— Какой смысл теперь-то беречь мою жизнь, когда ее осталось, возможно, всего с ноготок?! А даже если и не так, то, что мне тот год, два или пять лет, если рядом не будет тебя? Что делать с той пустотой? Пусть нам не избежать разлуки и уготованного Верховными наказания, но эта ночь пока наша, когда мы можем забыться любовью, не думая о завтрашнем дне. Я исполню все, что потребуешь. Но сейчас, умоляю, останься со мной, останься моей.

«Тэзир, Тэзир, не понимаешь ты, чего просишь».

Ная разжала его руки, мягко отстранила от себя… прошла к столу и затушила лучину.