Помоги проекту - поделись книгой:
Меня упрекали в том, что я постоянно жалуюсь на высшее руководство Украины, что вот таким образом пришло время разобраться со мной. Следователь СБУ Живов Алексей Борисович заявил, что меня лишат пенсии и всего имущества».
Арестованный сотрудниками СБУ Алексей Лукьянов рассказывает: «…под Славянск, в село Евгеньевка, где был их штаб и по совместительству фильтрационный лагерь… попадали люди совершенно разные, в основном это жители Донбасса. У каждого своя история, но в основном это люди, которые каким-то образом пересекали блокпост, они почему-то стали подозрительными, их решили отправить на дополнительные опросы.
В качестве примера могу привести такой случай: когда человек проезжал блокпост, у него взяли телефон, начали смотреть и нашли там имена кавказские — Аслан, Узбек. Человека забрали и сказали, что он пособник террористов и знает всех чеченских боевиков. Его забрали, привезли в кунг и несколько дней избивали, говорили: „Расскажи, где прячутся чеченцы?“
Нескольких людей задержали просто из-за того, что паспорт открывают и смотрят там сзади: дети записаны одной ручкой. Говорят: „У тебя паспорт поддельный, все дети написаны одной ручкой“, он говорит: „Я терял паспорт, мне его восстанавливали и переписывали“. — „Нет, ты агент“. И его тоже в фильтрационный лагерь».
Ольга Егорова была захвачена 15 сентября 2014 года СБУ. Она рассказывает: «Они выбили наружную и внутреннюю двери, окружили моего 14-летнего сына, приставили к голове пистолет. После ареста меня привезли в СБУ, где сразу подвергли физическому воздействию, потом стали угрожать с описанием пыток. Трое суток проводили непрерывные допросы, во время которых следователи сменяли друг друга. Только к исходу третьих суток дали пить и есть.
Они предъявляли участие в митингах в поддержку ДНР и участие в референдуме 11 мая».
В целом ряде случаев для участия в обмене пленными украинские власти совершают аресты граждан, которые заведомо не совершали никаких правонарушений. Например, Наталья Чернявская, 58 лет, рассказывает: «Приехали, сказали, что с моего телефона звонили, и еще нужно ехать с ними. Привезли в аэропорт, держали в холодильнике, есть не давали. Полы кафельные, каждые 20 минут включается двигатель холодильника. Сказали, что я изменница родины и меня ждет пожизненное. В СБУ быстренько составили все документы и отправили в суд. На другой день пребывания в СИЗО написала заявление, чтобы мне объяснили все, но меня не приняли. Потом меня опять повезли, посадили на автобус и сказали, что везут на обмен». Пострадавший Александр рассказывает: «Был задержан на въезде в Харьков, когда хотел выполнить просьбу своего приятеля — передать посылку. После чего был отправлен в здание СБУ. Просидел там полгода и был освобожден по обмену военнопленными».
В большинстве случаев мирные граждане Украины также подвергаются избиениям и угрозам расправ с семьей. Например, Геннадий рассказывает: «Созвонился с другом, собрался ехать в спортзал. На остановке меня вытащили из машины, никто не представился, лицом положили на дорожное покрытие, наносили удары по ребрам, разбили очки, повредили глаз. На голову надели мешок, на руки наручники и посадили в машину. В машине выслушивал угрозы в свой адрес и адрес своей семьи. В конце концов я потерял сознание. Очнулся только от запаха нашатырного спирта. По приезде в СБУ я увидел, что у меня поврежден глаз. Потом повезли на обмен».
Артем Павлеченко рассказывает: «Меня задержали возле автомагазина. Сказали, что кто-то показал пальцем на меня, что я участвовал… Привезли меня в отдел, обыскали всю мою машину, меня избили и еще угрожали. Забрали телефон и документы. Но так как не было доказательств, меня опустили. Я вернулся домой, потом мне позвонили, сказали, что у них остались документы на машину. Я поехал, чтобы их забрать. Заставили подписать документы. Опять били. Привезли в больницу, просили, чтобы не писал никаких жалоб. Потом привели в суд, осудили, потом меня повезли в Харьков, в тюрьму. Пробыл там сутки, повезли на обмен».
Александр Размылин рассказывает, что в некоторых случаях захваты осуществляют с участием и согласно информации «Правого сектора»: «Меня повалили на землю и связали. Они сказали, что из „Правого сектора“. Привезли меня по месту прописки. Было постановление об обыске, во время которого мне подкинули патроны. В СБУ сказали, что простят патроны, если расскажу все. Я заявил, что ничего не знаю. После этого меня отвели в другую комнату и два раза избили. Угрожали, что убьют мою семью. Ближе к вечеру приехал адвокат и потребовал скорую. Она приехала, мне оказали первую помощь, но отказали в госпитализации, если не подпишу. Я подписал протокол».
В значительном количестве случаев похищения со стороны украинских силовиков людей не носят предусмотренного законодательством характера и не регистрируются. Только после подписания навязываемых украинскими силовиками «признаний» задержанных людей регистрируют в официальном порядке.
Например, ополченец Ольга Вербицкая рассказывает: «Меня захватил „Правый сектор“. Продержали меня семь дней в каких-то штольнях. Без еды, почти без воды. Очень было холодно. Делали мне уколы, инъекции, наркотические. Арматурой меня избивали и держали меня семь суток, нигде не регистрируя. В любую минуту могли вывести, расстрелять, выкинуть на какой-нибудь мусорник — и на этом все. Потом уже передали в СБУ».
Пострадавшего от пыток Михаила Яковлева задержали в конце июля 2014 года. Он рассказывает: «Привезли меня за какие-то гаражи, приковали руками к дереву, подвесили и стали избивать руками, ногами, деревянными палками. Я несколько раз терял сознание от болевого шока. Они пытались узнать об ополченцах. Я сказал, что не имею к ним никакого отношения. У меня забрали деньги и сказали добираться домой самому. Вернулся домой. Отлеживался. Где-то в начале августа — снова они. Привезли в райотдел, начали меня избивать, стали надевать мне на голову мешок и перекрывать кислород».
Ополченец Игорь Карандин был захвачен 20 ноября. Он свидетельствует: «Днем ко мне в дом ворвались пять человек в военной форме. Меня ударили прикладом в голову, надели наручники и пакет на голову. Привезли в какой-то подвал, пристегнули наручниками к трубе. Зашли два человека в масках и начали избивать меня и сказали, что это только начало. После этого запихали в какую-то камеру метр на метр с металлической дверью на задвижке. Я провел сутки в этом „каменном мешке“.
Наутро меня оттуда вытащили. При этом присутствовало уже шесть человек. Застегнули за спиной наручники, поставили на колени и начали избивать. Один веревкой с узлом бил по спине и ногам, другой бил какой-то цепью по ступням.
Неоднократно применяли удары током. Один человек поливал водой, другой пускал ток. После третьего удара я потерял сознание. Вся эта процедура повторялась.
Потом они закинули меня в одних трусах в „каменный мешок“ до следующего утра. Каждый час били железным предметом по двери и спрашивали имя. Предположительно это продолжалось девять дней. Все это время я не принимал пищу, так как меня постоянно рвало. Все тело было синее и окровавленное.
В Харькове зарегистрировали, что меня якобы задержали на вокзале г. Изюма с гранатой, рацией и бронежилетом».
Достаточно распространенным среди украинских силовиков является совместное использование пыток и применение психотропных препаратов.
Захваченный батальоном «Айдар» ополченец Г. Майский рассказывает, как после использования психотропных препаратов его пытали электротоком: «Айдаровцы меня пытали, мучили, морили голодом, постоянно держали связанным, с завязанными глазами. Потом передали в Старобельское СБУ, где со мной беседовал следователь Е. А. Ткаченко. После моего отказа давать показания врач сделал мне укол и они пропускали через меня ток. После этого ничего не помнил. Когда посмотрел, то на показаниях увидел свою подпись».
Пострадавший Павел Сикорский рассказывает, как к нему применяли психотропные препараты: «2 октября был задержан Нацгвардией и отвезен в аэропорт Мариуполя. В начале били меня в живот, по ногам, плечам. Потом заставили выпить какие-то таблетки. Таблетки засунули в рот насильно. Водой заливали. Потом сделали какой-то укол. Потом мне стало плохо, в глазах потемнело; что было потом, я не помню. Очнулся я в холодильнике».
Целый ряд жертв, подвергнутых украинскими силовиками пыткам, также свидетельствует, что были ими обворованы.
Например, ополченец Василий Мацвей рассказывает: «19 ноября захвачен СБУ и был отвезен в Краматорск, где меня начали пытать. Пытались крюком зацепить меня за ребро и подвесить. Потом пристегнули к решетке на полу, били ногами, палкой, надевали пакет на голову, били палкой по ступням, по почкам. Пугали пистолетом и били по затылку. Обливали холодной водой, чтобы не терял сознание. На четвертый день меня привезли в Полтавское СБУ. Там прошел медосмотр и флюорографию, где мои побои записали как оказание сопротивления при аресте, хотя я сопротивления не оказывал.
Эти мародеры при моем задержании вынесли все ценное, что можно было забрать».
Переданные во время обменов пленными участники одесского движения «Куликово поле», направленного против Евромайдана, рассказывают о том, как подвергались пыткам и были обворованы сотрудниками СБУ. Пострадавший Александр Якименко (65 лет) рассказывает: «В канун событий 2 мая был комендантом православного палаточного городка на Куликовом поле, созданного Союзом православных граждан Украины. 9 июля 2014 года был задержан СБУ Одесской области.
Во время обыска в моей квартире были похищены 4 тысячи гривен наличными, 5 банковских карточек, кортик офицера ВВС СССР (память об отце, ветеране трех войн) и другие личные вещи. Все это делалось под контролем следователя майора Нечипорука Ивана и оперуполномоченного капитана Мандрика. Через месяц с моей украденной пенсионной карточки была украдена очередная пенсия в 2050 гривен.
С момента задержания в СБУ Одесской области меня избивали. Надели на мои кисти наручники ласточкой, надели на голову мешок и, взяв за наручники, бегом таскали по коридорам. Прекратили, только когда я третий или четвертый раз потерял сознание. После того как облили водой, начались вопросы оперуполномоченного Мандрика — с какого времени я являюсь сотрудником ГРУ и ФСБ».
Пострадавший Юрий Трофимов (60 лет) также рассказывает, как во время задержания сотрудники СБУ обокрали его дом: «Я был заместителем коменданта православного палаточного городка на Куликовом поле. Во время боестолкновения с радикальными группами боевиков-ультранационалистов мне удалось с группой граждан Одессы укрыться на крыше Дома профсоюзов во время пожара. С крыши мне удалось выйти только утром, со мной вышли спасенные мной последние 4 человека. 9 июля 2014 года был задержан подразделением „Альфа“ СБУ Одессы. Руководил задержанием майор Иван Игнатович. Постановление не предъявили, права на обыск, понятых не показали, адвоката не предоставили. При задержании разбили мне правую сторону лица, много ссадин и гематом на правом плече и коленках. Обыск проводили хаотично — каждый тащил, что хотел. Один вытаскивал деньги — 500 гривен из кармана куртки, майор украл два золотых кольца и наручные часы, другой украл новый фотоаппарат. Украли принтер, плоские мониторы, медицинские приборы и многое другое».
Пострадавший от пыток украинских силовиков Павел Каракозов также говорит о пропаже ценных вещей во время обыска. Он рассказывает, что именно произошло после того, как он был захвачен батальоном «Азов» в Мариуполе: «До этого в городе Мариуполе я занимался референдумом. Оказывал помощь в подготовке и проведении его. 12-го числа, после работы, заехав на территорию предприятия, на котором раньше работал, по своим личным делам, был захвачен людьми в военной форме, которые сразу же меня избили на территории, надев на голову мешок.
Во время обыска в квартире пропали ценные вещи. Жена написала заявление в милицию о пропаже денег и золота.
По приезде в аэропорт Мариуполя я был избит и брошен в подвал. Через несколько часов был поднят и избит до полубессознательного состояния. После вызова врача был сделан укол, и меня опять опустили в подвал. Потом пытки продолжались утром и вечером. На следующий день меня перевели в „стакан“ конвойной машины, которая стояла на солнцепеке, на сутки. Перед этим предложили конвою избить меня, что они исполнили с удовольствием.
После суток в „стакане“ меня повели на допрос, где у меня случился инсульт. В дальнейшем я постоянно находился в полуобморочном состоянии.
Меня топили. На лицо накидывают тряпку, два здоровых быка на одну руку, два здоровых быка на другую руку — и держат. А пятый наливает воду на тряпку, когда тряпка намокает, ты начинаешь вдыхать воду. И от нехватки воздуха, так как тряпка мокрая, начинаешь в себя втягивать воду, которую тебе льют на лицо, и задыхаешься. Я не знаю, это, наверное, хуже, чем утонуть.
В дальнейшем я потерял счет допросам, пыткам и времени. После автозака меня перевели в холодильник в том же аэропорту. Три дня находился в ИВС, так как СИЗО отказывалось принимать из-за побоев, пока не будет заключения врачей, что я останусь жив.
Перед обменом пленных в Мариуполе устраивали наши проводы — прогоняли сквозь строй на корточках и били по спинам резиновыми палками».
ЧАСТЬ II.
Пытки и бесчеловечное обращение: показания потерпевших
Далее представлены несколько подробных рассказов тех, кто стал жертвами пыток со стороны Национальной гвардии, Украинской армии и СБУ.
Представитель общественной организации «Планета ребенка» Татьяна Земленухина свидетельствует: «Наш офис находился в Киеве по ул. Грушевского, 4б, за гостиницей „Днепр“. Во время противостояния в январе-феврале 2014 года принимала активное участие в помощи „Беркуту“ и ВВ в качестве волонтера в группе Ивана Проценко. На тот же момент состояла в движении „За чистый Киев“, движении „НОД“. Принимала участие в акциях против событий, происходящих на Майдане, перед посольством США, судом, на Бессарабской площади. По этим же событиям связывалась с российским телеканалом „Россия-1“. Также летала на передачу „Украина в огне. Брода нет“ крымского телевидения.
Единомышленники мне сообщили, что я нахожусь в списках „Правого сектора“. По этой причине я решила покинуть Киев и уехать в Крым. Потом приняла решение возвращаться. 9 июля я выехала поездом из Севастополя. После пересечения границы меня сняли с поезда. Со всеми личными вещами посадили в машину и увезли в неизвестном направлении. Впоследствии я узнала, что это было здание СБУ Запорожья. На меня оказывалось психологическое давление, угрожали расправиться с моей семьей».
Пострадавший Игорь Лямин, задержанный 14 сентября сотрудниками батальона «Днепр», подробно рассказывает, как его пытали: подвешивали на дыбу, использовали «качели», били электротоком, как схватили и пытали его жену. Кроме того, он называет позывные тех, кто подвергал его пыткам на базе «Днепр-1»: «Меня схватил батальон „Днепр“. Я поехал на рыбалку, меня схватили, привезли в линейное отделение милиции и сразу, со старта, начали избивать. Били всем, чем можно, — и палками, и ногами, и пистолетом по голове. У меня голова была — как ежик. Потом на дыбу вешали — это руки за спину, руки в наручниках. Повыворачивали все руки. Потом сделали, как они назвали, „качели“. Это длинный ломик-шестигранник. Руки под ноги в наручниках, и надевается ломик. Потом кружили меня этим ломиком, оставляли, и я висел на нем. Кости чуть не повылазили у меня. До сих пор не работают руки, эти части. Последний раз они 20 минут продержали на этом ломике, сняли, начали обливать водой и бить током — электрошокерами. Это длилось, пока я не начал терять сознание.
Не давали спать. Если я начинал засыпать, такие экзекуции повторялись. Оказывается, пытали мою жену. Тоже забрали и держали в соседней камере. Ей сломали на левой ноге все пальцы. Я подписал все бумаги, в которых меня обвиняли, и меня увезли в СБУ. Что они пытались выяснить, я так и не знаю. Зачем вот это все надо было вытворять, я не знаю. Сколько я историю ни изучал, немцы не извращались такими пытками, как делали они.
После СИЗО нас отправили в Днепродзержинск на базу „Днепр-1“. Позывные у тех, которые там служили, — „Икс“, „Альбина“ и „Макс“. Они издевались как хотели, стреляли над головами. Все были практически переломаны, но они заставляли отжиматься. Одного человека вообще чуть не закопали в яме. Хотели застрелить. Это продолжалось четыре дня, и потом нас увезли в СБУ Харькова уже на обмен.
Там у меня открылась язва. Меня отвезли на неотложку в Харькове. При этом врачи сделали мне эндоскопию и все анализы — у меня сильно кровоточила язва. Факт в том, что меня отвезли под чужой фамилией. Мне сказали: называй любую фамилию, любой адрес.
Меня хотели положить в стационар. Но им запретили. Привезли меня обратно в СБУ, и пока не произошел обмен, приходилось как-то терпеть все эти боли невыносимые. Кроме того, что было все тело побито, ну еще и язва открылась».
Пострадавший от пыток украинских силовиков Дмитрий Ермаков состоял в движении «Антимайдан» в Мариуполе. 18 сентября 2014 года около своего дома он был захвачен украинской Национальной гвардией. Он свидетельствует: «Во дворе дома стояла иномарка без номеров. Когда я проходил мимо, из автомобиля вышло 4 человека в камуфляже и масках, вооруженные автоматами. Привезли на территорию мариупольского аэропорта, где располагались части Нацгвардии. После приезда полтора часа стоял на коленях. За отрицательные или уклончивые ответы угрожали пытками, покалечить и убить. С 20 по 23 сентября находился в холодильнике. 21 сентября в холодильник привели сильно избитого молодого человека Макаренко. Его задержали на работе в цеху „Азовсталь“ в середине рабочего дня за то, что он пустил погостить к себе приятеля и его товарища, которые состоят в батальоне „Восток“.
Поздним вечером 21 сентября привели еще двух парней. С их слов, их задержали за то, что они в темноте подъехали к блокпосту ВСУ. Они не заезжали на блокпост, развернулись и поехали обратно в свою деревню. Свой поступок объяснили тем, что находились в состоянии алкогольного опьянения и решили проверить недавно приобретенный автомобиль. Они сообщили, что уже подъезжали к своей деревне, когда их догнали военнослужащие ВСУ и обстреляли автомобиль без предупреждения, вынудив их остановиться. Их избили. Стреляли в землю рядом с головами.
Еще через некоторое время привели молодых людей, которых схватили за то, что они ловили рыбу рядом с ограждением Азовского морского порта. В ходе общения с другим задержанным они рассказали, что по дороге в аэропорт их избивали и пытали электрошокером».
Пострадавший Павел свидетельствует, что причиной его задержания и пыток стала его телефонная беседа с депутатом из Донецкой Народной Республики: «Сначала со мной беседовали вежливо, потом зашел мужчина и начал бить по ребрам. Мне стало дурно, и мне дали таблетку. Были судороги, у меня онемело тело. Они требовали признаться, что я был корректировщиком. Это неправда. Они слушали телефоны, а я просто поговорил с депутатом из Донецкой Народной Республики. Когда отвезли на полигон „Днепр-1“, там человека ни за что ни про что кидали в трехметровую яму, заставляли копать могилы».
Денис Гаврилин, задержанный украинской Национальной гвардией 31 июля 2014 года на блокпосту и переданный батальону «Азов», рассказывает: «Каждые два-три часа — допрос. Много всего. Меня топили. Глаза были завязаны, клали на лицо полотенце или тряпку. Я не видел. Руки при этом были прикованы сзади. И, держа меня сзади за голову, положив мне на лицо тряпку, поливали сверху. Не знаю из чего — из бутылки, из чайника… не видел Состояние — утопление. Потом приводили в чувство. Ну и так далее. Так как у меня уже переломано колено, они увидели корсет на ноге, на колене, и мне сломали его повторно. В первый день его сломали. Потом на ногах, где ноготь, мне вставляли иголку. Такое состояние, как будто жилы из шеи тянет. Вытягивает всего, каменеет через боль. Закидывали в яму с трупами. Расстреливали, короче. Закидывают в яму, специфический запах — эффект расстрела. Там много всего. Я знаю хлопца, которому плоскогубцами вырвали четыре передних зуба. Ребят знакомых, сколько видел, им на ломиках „карусели“ делали».
Валерий Борзов из Красноармейска рассказывает, как его пытали сотрудники СБУ: «7 ноября 2014 года я был задержан сотрудниками СБУ и увезен в какой-то подвал Красноармейска. В подвале меня били по голове, ногам, спине, почкам. В процессе я дважды терял сознание, меня обливали водой, и я приходил в сознание. В ходе пыток меня били руками и ногами по голове и в живот, от чего я снова терял сознание. Усадив меня на колени, били по ногам, а потом прицепили руками сзади („ласточка“) на какую-то цепь или трос и сильно били. После, сняв меня с „ласточки“, били несколько раз по голове какими-то брусками.
Позже меня усадили на стул и предварительно дали мне текст, я должен был сказать его на видеокамеру. Под угрозой насилия над моей семьей я сказал».
Ополченец Павел Борисов рассказывает, как над ним издевалась Национальная гвардия и разрывала его раны: «19 июля 2014 года я попал в плен. Был обстрелян из засады с трех сторон и взят в плен в тяжелом состоянии. В плену над нами издевались. Били по голове и нажимали на раны, откуда текла кровь. Получил я шесть пулевых ранений плюс осколочный. Таскали, издевались, оскорбляли, вывозили расстреливать.
В СБУ нас отправили город Краматорск, где мы находились в больнице сутки, потом перевезли в Харьковское СБУ, которое нас не приняло, и нас снова положили в больницу.
Я много крови потерял, мне били по ранам, нажимали на осколки, на пули, совали пальцы в дырки от пуль, крутили в разные стороны и смеялись. Они наблюдали, как я истекаю кровью. Снимали на видеокамеру свои пытки и издевательства. Это была Национальная гвардия. На следующий день они приехали, хотели забрать нас, чтобы расстрелять, но им другие охранники не дали.
Врачи осколки вообще не вытаскивали. Одна пуля застряла в руке, раздвоила кость, врачи не стали ничем заниматься, потому что им не надо было. Они просто накладывали мазь и кололи обезболивающие, старались, чтобы больше не беспокоил, говорили „так заживет“, „со временем выгноится и выйдет само, ничего страшного“. Пули находятся до сих пор в теле.
Потом забрали в СБУ, недолечив, я еще был с гнойными ранами. Людей туда привозят избитыми, с выжженными свастиками, надписями „СС“. Другие люди приезжали с разбитыми полностью телами и лицами до неузнаваемости просто, как будто груши перебитые. Отбито все, даже мясо отходит от костей».
Ополченец Андрей Панченко был захвачен 14 января 2015 года. Он рассказывает: «Меня попросили друзья сесть за руль и отвезти их в город Докучаевск. Мы заехали на украинский блокпост. Нас уложили в пол, завязали нам руки, ноги, периодически сопровождая избиением, натянули шапку на голову, обмотали ее тоже скотчем, чтобы было трудно дышать. Загрузили в свой автомобиль и увезли. Когда приехали, нас всех выкинули в какое-то темное помещение. И по одному начали выносить, мы были полностью связанные. Усадили на стул, один держал ноги, завел их под стул, руки за спинку стула, и там держали. Потом меня просто били молотком, обыкновенным молотком. По ногам, по плечам. Все это происходило до тех пор, пока я не потерял сознание. Такая процедура происходила три дня. Меня трижды ставили к стенке, стреляли из пистолета, стреляли рядом и говорили, типа, мы же можем и не промазать. На 13-й день, ближе к вечеру, подъехал автомобиль, нас забрали всех, при этом сказали, что гражданских людей — в расход. А нас двоих, у которых были корочки, — в милицию, в тюрьму. Везли нас долго, когда привезли, мы были связаны, шапки на глазах. Первый день нас не трогали в СБУ. Потом так же выводили по одному на допрос. После того как я им рассказал то, что я уже рассказывал тем военным, меня ударили в пах электрошокером и добавляли вольтаж, потому что сильнее и сильнее было. Током было очень больно. Я упал, кричал: „Расстреляйте меня, зачем мучаете? Я ничего не знаю“. После этого пришел следователь и сказал, что я попал в правовое поле».
Пострадавший Владимир Севастьянов был схвачен 4 сентября 2014 года людьми в гражданской одежде с балаклавами на голове и перевезен в аэропорт Мариуполя. Он рассказывает: «После приезда меня завели в помещение и начали издеваться — бить шокером в предплечье и в область сердца. Топили. Прямо с мешком куда-то голову опускали, пока не начинал сознание терять. После всего этого заставляли подписать бумаги какие-то. Я отказался. Они отвели меня в камеру. На следующий день меня вывели обратно. Мокрую тряпку клали на лицо и поливали водой. Начинал задыхаться, и они, чтобы сильнее начал задыхаться, брали и электрошокером били еще. Били по спине очень сильно. После этого почки очень долгое время болели.
После этого увезли на „Днепр-1“ под Днепропетровском, там их полигон обучающий. Там издевались над нами, унижали, кидали людей в ямы со змеями, могилы заставляли себе копать. Издевательства были очень сильными над людьми, это словами не передашь».
Пострадавший Константин Афонченко рассказывает, как его арестовали за то, что у него был телефон русского журналиста, а также приводит пример того, как украинские войска отправляли захваченных на минное поле: «18 августа 2014 года меня арестовали на украинском блокпосту за то, что у меня в телефоне был записан номер русского журналиста. На допросе мне сделали какой-то укол, и мне стало очень плохо. Я начал терять сознание, а они требовали показаний. Начали шантажировать меня тем, что если я не скажу, что я сепаратист, то мне не уколют противоядие. Мне уже было все равно, я подписал, лишь бы мне стало легче. Поставили мне этот укол, мне действительно стало легче. Затем последовали угрозы расстрела. Потом отправили в Краматорск. Там посадили в яму, периодически избивали, оскорбляли. Потом привезли новых, и все внимание переключилось на них. К одному из них подошел десантник и увел его и еще одного парня. Потом выяснилось, их отправили на минное поле. Уже в таком состоянии мы там находились, что каждый день все меньше хотелось бороться за жизнь. Из тех, кого я видел, два-три человека не возвращались. Дня через три нас погрузили и увезли. Нас было шесть человек. Когда мы ехали, чувствовал себя посвободнее, общались. У одного, фамилия Харитонов, лицо — сплошная гематома. Видел, привезли парня и стали избивать. Спрашивали, помогал ли он в проведении референдума. Он ответил: „Да“. Его обвинили в том, что он сепаратист. Ополченцев избивали, слышал, что на крюк сажали. В СБУ есть такая практика: признаешь себя виновным — прокурор просит для тебя минимальный срок. У многих нервы не выдерживали, и они соглашались».
Ополченец ДНР Д. Бусарагин рассказывает, как его пытали в украинском батальоне «Донбасс»: «Избивали ногами по голове, грудной клетке, спине. Стреляли возле лица».
Ополченец Сергей Параца рассказывает, как его пытали сотрудники СБУ и затем передали в подразделение батальона «Донбасс», которым руководил наемник из Грузии: «Вывозили в лес, били и стреляли из автомата над головой. На допросах в СБУ били каким-то металлическим предметом. Потом сотрудники СБУ передали меня в Днепропетровск батальону „Донбасс“. Главный у них был грузин — наемник в звании полковника». Ополченец Ярослав Яровой рассказывает, как его избивали и душили: «Меня начали душить и нанесли несколько ударов рукояткой пистолета по голове в область затылка. Увезли в горотдел милиции Северодонецка. Сняли футболку и стали бить в область грудной клетки ногами. Били резиновой палкой и запугивали, что проткнут ногу ножом. Избивали и душили».
Василий Харитонов, ополченец ДНР, захваченный в районе с. Петровское 18 августа, свидетельствует: «Украинская военная колонна увидела нашу машину и начала ее расстреливать. Нас схватили, надели наручники, закинули в БТР. По дороге две машины мирных жителей ехали навстречу, их расстреляли с БТР. Один пацан остался жив, его тоже захватили, связали и бросили в машину. Привезли на базу нас и мирных жителей. Били молотком по пальцам, коленям, копчику. Разбили голову, сломали пальцы. Угрожали на кол посадить, угрожали отрезать бензопилой ногу и руку. На ночь меня прицепили к дереву, подошел их главный с молотком и стал у меня все расспрашивать. Я сказал, что не знаю. Он ударил молотком по ногам. Потом в яму уволокли. Двух отправляли на минное поле. Было семь взрывов. Меня собрались расстрелять. Сказали молиться. Я попросил, чтобы мне освободили руки, это мое последнее желание. Он меня спросил, знаю ли я, какой сегодня праздник. Я ответил, что да, Спас. Он сказал, что мне повезло, и этот день можно считать моим вторым днем рождения. Меня отвели в яму, там цепи висели. Потом дал показания на камеру».
История известного на Украине тренера П. Б. Гилева размещена в интернете. Приведем его рассказ: «Я тренер. У меня создана общественно-спортивная организация. Я начал участвовать в создании Донецкой Республики. Они (украинские военные —
Я там был не один. Нас всех там несколько раз расстреливали, но одного все-таки застрелили. Выводили просто, кто-то побежал, и его застрелили.
Они особо не церемонятся. Для них человеческая жизнь — пустое место, пустой звук. Они за это не несут ответственности — ну застрелили и застрелили. У них никто не спрашивает: „Зачем ты это сделал?“ То есть люди что хотят, то и делают. Эта банда не только проблема Украины, которая ни с кем и ни с чем не справляется. Хотелось бы, конечно, чтобы международная общественность услышала. Потому что когда они побегут, они побегут в Европу все. Они почувствовали вкус крови, они не умеют никому подчиняться, никаким законам вообще. Для общественности, для мирного населения Европы это будет большая и очень серьезная проблема.
Особую радость у них вызвало, когда они узнали, что я тренер по карате, чемпион мира, чемпион Европы. Тут они, конечно, с огромной любовью уже кинулись меня истязать. Их, по-моему, бесило, что я все время вставал, и они не знали, что со мной делать, и тогда уже в ход пошли биты, приклады, холодное оружие. Они через каждые 25–30 минут приходили и по полчаса избивали, просто так, просто ради какого-то дьявольского эксперимента.
Потом уже меня забрал другой батальон. И знаете, как забрали? Просто руки назад связали, надели мешок также. Я, честно говоря, даже не знаю, как я выжил. Кинули мешок на заднее сиденье, сверху сели — и вот таким образом несколько часов везли в Днепропетровск. То есть первые три дня я сам не мог ни вставать, ни ложиться. Меня под руки водили, там сокамерники помогали мне, я дней пять ничего не ел.
…В СБУ было тяжело, потому что были провокации. В своем подвале они приковали наручниками к трубам. Там не было ни туалета, ничего. Был человек, который приходил, один раз кормил. Вот это вот на бетонном полу, прикованные к батарее, еще двое суток сидели.
СБУ не церемонятся ни с кем, они калечат людей, потом уже трудно человека в чем-то обвинять, что он что-то рассказал, не каждый человек может выдержать эти пытки. Я знаю, что одна семья, это учительница по русскому языку, к ней просто приехали, вытащили из квартиры, и все».
Актер и драматург Юрий Юрченко, живущий во Франции, стал военным корреспондентом и был захвачен украинским батальоном «Донбасс». В сокращенной форме приведем его рассказ журналистам: «Утром 10 июня 2014 года я приехал в Донецк. Там стоит палатка, где записывают в ополчение. Я записался. Там было еще несколько добровольцев. Потом нас построили и повели. У меня было такое чувство, что я иду умирать. Я же воевать не умею. Я даже в армии не служил. Но и другого выхода для себя я не вижу. Так я и стал ополченцем.
Когда погиб Андрей Стенин, мой товарищ, с ним погибли два военкора — Андрей Вячало и Сергей Коренченков. Я случайно не оказался с ними в той машине, обычно мы вместе ездили. Коренченков (позывной „Корень“) жил со мной в одной комнате. Стенин сидел в машине сзади, а впереди — два военкора в военной форме, с автоматами. Машину расстреляли пьяные нацгвардейцы. Они в тот день устроили засаду на дороге. Когда увидели, что в машине журналисты, они ее оттащили подальше и подожгли. Поэтому Стенина так долго искали… 95 процентов западных корреспондентов приезжают уже с готовым шаблоном в голове, реальность их не интересует… В плен меня взяли 19 августа утром. Ребята говорят: вот его надо подбросить в Иловайск. Я сажусь сзади. Они едут. Вижу, они едут как раз по той самой дороге через Зугресс. И тут вдруг начинается шквальный автоматно-пулеметный огонь. Выходим из машины, нас тут же бросают на землю. Руки связывают сзади. И после этого начинают людей со связанными руками избивать. Прикладами, ногами, по голове, колют ножами, штыками. У меня по лицу течет кровь… Вижу, идет какой-то иностранец в натовской форме, каске, по внешнему виду сильно отличается от украинцев. Говорит с акцентом. Подходит ко мне и говорит: „Я из-за тебя, сука, в Нью-Йорке бизнес бросил!“ И с размаху меня бьет. Иностранец командует: „Бегом через мост!“ Гражданин США с украинскими корнями, бизнесмен… Другой амбал, позывной „Семерка“, сразу свалил меня на землю и начал бить сапогами по ребрам. Тут и другие подскочили. Я чувствую, что ребра сломаны. И вижу, как новый сапог летит в мою уже поломанную грудную клетку. Хочу встать на ноги — и понимаю, что не могу. Грудь так болела, что я не заметил, как саданули по ноге — то ли прикладом, то ли еще чем…
Потом всех отвели в школу. Там был такой железный шкаф для инструментов. Темно, ничего не видно, пыль, грязь. Присесть не на что. Дышать невозможно. А у меня лицо все залито кровью. Но я спасся от того, что пережили остальные ребята. Я слышал, как их гоняли по двору. Заставляли бегать на четвереньках, кричать: „Слава Украине! Героям слава!“, „Украина понад усе!“ Это же точная калька с Deutschland über alles. После этого они еще говорят: „Где ты видел здесь фашистов?“ А это что вы делаете? Рядом с нашим шкафом были школьные мастерские, класс труда, где верстаки на столах. Ребят завели в этот класс, и я слышу: „Решай, что тебе отрезать: яйцо или палец? Палец или яйцо? Палец или яйцо, ну?“ Я потом узнал: они у старшего группы мошонку положили в тиски, а другого, водителя, заставили крутить. Шесть суток мы пробыли в шкафу вдвоем с ополченцем, словаком Миро…
Меня вызывают на первый допрос. Смотрю, сидит грузин, Ираклий Гургенович, фамилии не знаю. Он в батальоне „Донбасс“ служит консультантом по разведке. Потом я узнал: он 22 года в разведке, с 18 лет воевал в Абхазии, Осетии, за рубежом. Учился в Штатах. При Саакашвили занимал крупный пост в Грузии… И вот они готовятся отходить. Опять кто-то дает команду: „Пленных расстрелять. Но сначала оденьте их в военную форму“. И тут вдруг опять появляется Ираклий. Он просто забросил меня в легковую машину…
В городе Курахово нас всех бросили в подвал. В любой момент охрана могла ворваться, избить прикладами. Ребят заставили ложкой выцарапать на стене гимн Украины, выучить его наизусть. И когда те заходили, ребята должны были его исполнять. Должны были кричать „Слава Украине!“ Там был один повар-садист. Он часто заходил и избивал ребят. Как-то он и мне разбил голову в кровь. Меня вели к врачу, и сопровождающий на минуту отошел. Я стою на костылях у стены. А повар сверху заглядывает: „Ну что? Слава Украине?“ Я молчу. Он тогда меня бьет по голове бутылкой, полной воды. „Слава Украине?“ У меня кровь течет… Там был один следователь. Очень эрудированный, образованный. Цитирует Юнга, Фрейда, Ницше, „Майн Кампф“. Исповедует идею сверхчеловека. Он профессионал. Специалист по психологической обработке пленных… он говорит: „Эти твои ребята без проблем напишут все, что нам нужно. Что ты был главным, что они были твоим сопровождением, что ты был до зубов вооружен. Мы сделаем тебя интернациональным супертеррористом и будем выставлять Франции в обмен на наши требования. Мы получим от нее все, что хотим. А если не договоримся, то ты просто сдохнешь в этом подвале“…
Обмен делал лично Ираклий. Конечно, обменяли меня не слабо — на троих, на одного грузина и двоих командиров „Донбасса“. А потом один из обменянных офицеров, его фамилия Чайковский, позывной „Артист“, на пресс-конференции в Киеве сказал, что их обменяли на группу военнослужащих Российской армии».
Дмитрий Пропихайло рассказывает: «Был взят в плен на украинском блокпосту. Меня привезли куда-то и закрыли в контейнер типа холодильника, там рыбу держали. Продержали там двое суток, а потом перевели в ангар. А там начали бить по почкам, били в основном ногами. Сказали, что якобы при мне было обнаружено удостоверение ДНР, патроны 5×45 калибра. Потом вместе с еще одним человеком погрузили в багажник, привязали за наручники к запаске. Привезли в Волноваху и там снова избивали. Потом нас привезли в Мариуполь на СБУ, кинули в подвал. Потом снова начали избивать. Потом отвезли в изолятор временного содержания. После этого никто на допросы не вызывал, никто не приезжал и вопросы не задавал. Потом просто осудили».
Ополченец Сергей Шерловцов рассказывает о провокации сотрудников СБУ, которые с его участием имитировали обстрел батальона Украинской армии, называясь сотрудниками Федеральной службы безопасности России. После организованной провокации они перестали скрывать свою принадлежность к СБУ и стали подвергать захваченного и его сына избиениям. Угрожая убийством сына, они заставили ополченца признать в суде все обвинения. Потерпевший Сергей рассказывает: «В середине августа меня с сыном схватили из СБУ шесть человек, завязали глаза, руки и закинули в машину. Так завязанным они возили по городу, потом за город вывезли, что было слышно по звуку, потом завезли в ангар заброшенный. Они представились сотрудниками ФСБ, якобы они спасают нас от СБУ. Сказали, что доставили нас якобы к подполковнику русской армии. После этого нам снова завязали глаза и руки и увезли в какую-то лесистую местность, где мы находились до глубокой ночи. После этого нас с сыном снова посадили в одну машину их оперативников, продолжая ту же игру. Мы проехали около ста километров, и нам с сыном развязали глаза и руки, сказали, что у них операция, в которой они хотели обстрелять украинский батальон. Один из них достал из багажника гранатомет и сел на переднее сиденье, мы еще метров 700 проехали по каким-то закоулкам. Потом раздалась стрельба в воздух из автоматов, распахивается дверь, нас с сыном выкинули наружу и начали бить. Там уже была подготовлена рампа световая, как для профессиональной съемки, сделали с нас несколько кадров. Надели мешки на голову, бросили на бетон, начали избивать ногами, ломали руки.
Потом они все уже появились как следователи СБУ. Задали только один вопрос: „Ты хочешь, чтобы сын остался живой?“ Я сказал, что естественно. Они сказали: „Тогда ты подпишешь протокол о задержании“. Я сказал: „Придется“. Протоколы у них сразу были готовы. Подписали, и нас повезли сразу в СБУ. Утром пришел следователь, вопросов задавал мало. Фактически все, что у них по делу, уже все было готово.
Сказали, что главное на суде, чтобы я молчал и их не оспаривал. Судья назвала меру, и отвезли нас в СИЗО. До этого еще к нам подошел следователь и сказал, поскольку у нас с вами нет конфликтных ситуаций, мы к вам будем лояльны».
Захваченный украинскими войсками 8 августа 2014 года Николай Смирнов рассказывает: «Мы ехали на машине с товарищем, нас остановили вооруженные люди с автоматами, положили на асфальт и надели мешки на голову, посадили в машину и увезли.
Скорее всего, мы были в Краматорске. У них там военная база стоит, аэродром. Постоянно что-то жужжало, скорее всего, вертолеты. Нас периодически выводили, избивали, пугали: „мы вас расстреляем“, „прострелим ногу“, „отдадим командиру, у которого погибло много солдат; они вас там убьют“.
По дороге еще был случай: когда мы выезжали, нас было шесть, у одного не было документов, а им сказали, что без документов там не примут. Скорее всего, они говорили о Харькове. Посередине дороги его вывели, потом послышалась автоматная очередь, после чего нас опять закрыли, машина завелась, и мы поехали дальше.
Выламывали руки, били ногами, руками по почкам, по печени. Одного товарища, который ехал с нами, после того, как мы уже приехали в Харьков, сразу забрали в больницу, в реанимацию. Ему сделали операцию и потом привезли назад в СБУ».
Ополченец Виталий Валенюк рассказывает об избиениях, которые украинские военнослужащие называли «распаковка» и «перепаковка»: «5 июля 2015 года я был у себя в магазине. Вдруг врываются люди в камуфляжной форме, с пистолетами с вопросом: „Где Дима?“ Не объясняя, какой Дима, начали говорить: „Выходи из-за прилавка, сейчас стрелять буду“. Приставили к голове пистолет, говорят: „Сейчас я тебя пристрелю, говори, где телефон“. Начали изымать телефоны, планшет, ноутбук, регистраторы, деньги с кассы, пополнения для телефонов. Затем спросили документы, права на машину, ключи от машины изъяли. Надели мешок, забросили в багажник, скотчем связали руки и увезли. Только привезли, сразу вытащили с багажника и начались избиения, били ногами, били в голову. Я потерял сознание, пришел в сознание, когда уже начали затаскивать в вагончик. На следующий день нас вывели из вагончика, поставили на колени, сняли мешки с головы, перед нами лежал целый арсенал оружия, то есть на камеру снимали это все и говорили, что это боевики ДНР.
Затем опять мешки надели, повели к вагончикам, кто хотел, тот бил по пути — по почкам, по ногам. Вечером — избиение, это у них называлось „распаковка“, нас начали в яму затаскивать. Под дождем мы просидели ночь, день. Периодически туда спускался солдат, мог ударить по почкам — это называлось „перепаковка“, скотчем утягивали».
Ополченец Юрий Бондаренко свидетельствует: «Маршрутка привезла меня на блокпост Национальной гвардии. Я видел, черненький хлопчик лет до двадцати, он был раздет, весь синий, побитый, лица нет, а все тело в синяках, у него все дрожало. И они выстрелили в него. Подошел сзади офицер — он ими всеми командовал — и выстрелил в висок. А меня то били, то подвешивали сзади. И так я там пробыл трое суток.
А потом привезли еще четырех хлопцев, их начали сильно бить и периодически не забывали про меня. Как-то загрузили нас всех в машину грузовую, она вся железная и жарко в ней, что дышать нечем. Покатались минут двадцать, я начал терять сознание, одно легкое ребро прокололо. У одного деда даже лопнула диафрагма и кишки вывалились. В СБУ уже не били. Медицинскую помощь не оказывали. Только если сознание теряли или видят, что он уже все. У меня ребра внутрь вросли. Верхних сторон больших пальцев я вообще не чувствую. Голова была и все тело синие. Там вон из Луганска привезли хлопчика, батальон „Айдар“ его взял. Он синий весь, полностью весь, один большой синяк. И с нами хлопчик приехал, его пытали — и ногу прострелили, и палец надрезали. Мужики рассказывали, что и по минному полю наших пацанов там пускают. Из десяти человек половина остается там».
Пострадавший Денис Балбуков свидетельствует, как в течение пяти дней его пытали сотрудники СБУ в Краматорске: «Изначально просто избивали, сломали два ребра и правую ногу, далее начали якобы расстреливать. Били электрошокером, пока не терял сознание. После этого приводили в сознание холодной водой и продолжали до очередной потери сознания. В СБУ пытали 5 суток. После чего отвезли на аэродром Славянска, привязали к БТР и заставляли бегать за ним. Когда падал, начинали избивать».
Арестованный 20 июня 2014 года сотрудниками СБУ Алексей Лукьянов рассказывает: «Меня схватили неизвестные люди в форме милиции. Заломили руки, лицом в асфальт, нанесли несколько ударов по голове, по корпусу, мешок на голову, засунули в машину, привезли. Я так понимаю, это база СБУ, замаскированная под автомойку, где несколько дней осуществляли допросы с пристрастием, избиения, моральное давление и унижение.
Потом посадили в джип и отправили под Славянск, село Евгеньевка, где был их штаб и по совместительству фильтрационный лагерь. В данном фильтрационном лагере располагалось два кунга, которые служили местами временного заключения, это машины с будками небольшой вместительности с площадью примерно 16–20 кв. м. Там я провел больше двадцати дней, каждый день менялись люди, добавлялись новые, в среднем там люди проводили по пять-семь дней.
Избиения были регулярные, меня поднимали ночью, выводили из этого кунга и отводили на допрос к военным. Ты выходишь в наручниках, а на голове у тебя мешок. Сажают тебя на стул, и с разных сторон задаются вопросы, а потом начинают бить по голове.
Условия содержания, конечно, в фильтрационном лагере — это просто кошмар, потому что абсолютно все время ты сидишь с мешком на голове либо в целлофановом пакете, который замотан скотчем вокруг глаз, в наручниках, потом наручников стало не хватать, стали стяжками связывать руки, пальцы. Ну, конечно же, затягивали все очень плотно, туго. Самое плохое — это, бывало так, что набивали в этот кунг людей до предела — на 20 кв. м сидели 17–18 человек. Ты даже лечь не можешь, и это на протяжении нескольких дней. Когда людей становилось много, переставали людей выводить в туалет, ставили ведро в углу, все мочились в это ведро.
Еще засовывали в яму. Была выкопана яма метров пять и туда водили — бывало, всех вместе, бывало, поодиночке. Там, бывало, несколько дней сидели в яме, под дождем, по щиколотку в воде.
Потом меня перевезли в изолятор СБУ. Это уже камеры, гораздо более комфортабельные, гораздо опрятнее, кормили. Оперативники СБУ, конечно, творили очень много того, за что им придется отвечать. Когда надо было ехать в суд, у меня на футболке были следы крови после „бесед“, но, конечно, футболку заставили снять и надеть рубашку, чтобы ничего не было. На суде мне дали меру пресечения, и я отправился на СИЗО, потом обмен».
Пострадавший Владимир Безымянный рассказывает, как сотрудники СБУ сломали у него ребра и запрещали госпитализацию: «23 октября был задержан Одесским областным управлением СБУ. После задержания подвергался физическому воздействию — избиению ногами и прикладами автомата. В результате избиения были сломаны ребра и поврежден позвоночник. На протяжении нескольких дней почти не мог передвигаться. Был направлен в больницу, где меня хотели госпитализировать, но сотрудники СБУ запретили.
Также мне угрожали, что передадут в штаб „Правого сектора“ адрес проживания моей семьи».
Председатель гуманитарного фонда Алла свидетельствует: «Нас задержала Национальная гвардия по какому-то списку. Возможно, что-то у них на меня было лишь потому, что я помогала жителям. Они меня быстренько „руки на капот“, надели кулек на голову, плотно перемотали — передавлена была сильно вена, дня три я не могла шевелить головой. На просьбу о том, чтобы облегчить страдания, что у меня голова вот-вот лопнет, они мне сказали: „Сдохнешь ты, сепаратистка. Знаешь, сколько вас тут закопанных валяется?“
В итоге нас привезли на аэропорт Краматорска. Там было такое, что я за всю жизнь не смогла бы придумать в страшном сне. Издевались — не то слово. При мне избивали мужа по печени, для того чтобы я сказала, что Россия спонсирует оружием, чего нет на самом деле. Как поступает Национальная гвардия? Надевает кулек и душит женщину, у которой сахарный диабет, которая просит попить, они говорят: „Мы тебе сейчас мочи дадим“.
Там было такое жуткое, что даже, честно сказать, страшно вспоминать обо всем, просто страшно. Потом нас повезли в Изюм и приковали к какому-то турнику. Три дня мы в наручниках спали, и нам там дали кусочек хлеба за все время. Потом перевезли на Харьковскую СБУ, поместили в камеру, там было более или менее».
Поделиться книгой: