Земля круглая. Доказал Евгений Гвоздев

Похоже, что если бы не пример его великих предшественников Тура Хейердала, сэра Чичестера или Сержа Теста, обеспечивающих себе вполне сносное существование после осуществления аналогичных предприятий, Е.Гвоздев о денежной стороне дела так бы до сих пор и не задумывался, а продолжал бы и дальше служить идее, чисто спортивной или общечеловеческой. И даже пример его коллеги и земляка Ф.Конюхова, успешно сочетающего и то, и другое, по-моему, определяющим для него не является. Они – дети разных эпох: Конюхов – рыночной, Гвоздев – советской. Насколько в этом смысле оставленные им четыре года плавания (1992-1996) страна и республика ушли вперед (или назад, если судить о моральной стороне дела), можно судить по такому эпизоду.

1999 год. Пограничное между двумя плаваниями состояние

В 1995 году от Е.Гвоздева долго не было никаких вестей. Ни звонков, ни писем, ни радиограмм со встречных российских судов. И знакомые махачкалинцы, зная о моей осведомленности на этот счет, стали беспокоиться и при встречах спрашивали, где Гвоздев, почему о нем нет сообщений в «Новом деле», не случилось ли чего? Приходилось разводить руками или отшучиваться. Потом он нашелся, как всегда неожиданно, позвонил так же, как обычно, под утро и сообщил, что находится в австралийском порту Дарвин и после небольшого ремонта и отдыха через Индийский океан направляется домой. Так я и стал говорить при встречах с общими знакомыми: мол, Гвоздев идет из Австралии в Махачкалу.

Не забыть мне реакции одного бывшего моряка на эту новость:

– Он, что, сумасшедший – идти из Австралии в Россию, в Дагестан? Да моя сестра три года не может визы туда добиться, а он, чудила, оттуда сюда чешет. Позвони и скажи ему, чтобы не делал эту глупость. Ну, дает Гвоздев!

А время тогда было у нас смутное, куда смутнее нынешнего – приватизация с ваучеризацией, все на стадии купли-продажи, в Чечне война, в Дагестане блокада, криминал и национальные движения, русские уезжают. А тут какой-то чудак с другой стороны шарика держит путь именно в наше пекло. Откуда? – Из благословенной Австралии! И почему? – Домой хочет! И что интересно, потом Евгений Александрович рассказывал, что именно в Австралии ему предлагали тогда прекрасную работу круизным капитаном – возить туристов с материка на Барьерный риф. Есть на Зеленом континенте такая достопримечательность. «Ну хоть на полгода», – просил его хозяин марины, морского отеля. Отказал капитан с Каспия – домой рвался, и никакие деньги не могли его остановить.

Но все это мои личные наблюдения, рассуждения и выводы, а что же говорил сам Е.Гвоздев на встречах с трудящимися, сомневающимися в его здравом уме?

Близко к тексту и совершенно точно по смыслу это звучало так:

– Это у вас на суше все сошли с ума – обман и нажива, предательство и зависть. В море, океане этого нет – там все честно, просто и определенно: надо дойти до цели, до берега. Надо уцелеть. И зависит это только от тебя, от твоего умения и знаний, от подготовки и состояния яхты. Ты никого не обманываешь – тебя никто не обманывает. Борьба только со стихией за выживание. Но даже прибрежного крокодила не трогай, если он не нападает, – это часть природы…

Правда, помимо собственной морской выучки, силы, умения, знаний и удачи есть еще один фактор, помогающий в океане, о чем Гвоздев говорит потеплевшим голосом, без присущей ему иронии и скепсиса, – это братство яхтсменов всей земли. Или всех океанов – выбирайте сами, что точнее. На всех международных яхтенных перекрестках, таких как остров Таити в Тихом океане или архипелаг Чагос в Индийском, существует подобие пунктов «Секонд хенд», только без денег. Стоит под навесом защищенный от дождя и солнца огромный стол, а на нем все, что угодно душе яхтсмена – от одежды и обуви до электроплитки и газовых баллонов. И не барахло, а вполне пригодные вещи и оснащение. Если надо – бери; если есть, что оставить – оставь, кому-то пригодится в океане. Выручает морских странников обмен картами, особенно на встречных курсах. Скажем, я уже осилил Индийский океан – забери мои карты, отдай мне карты Тихого. Да, пожалуйста!

А о случаях братской взаимовыручки, лечения, ремонта и такой традиционной морской формы поддержки, как «шапка по кругу», и говорить не приходится – в первой кругосветке нередко именно эти деньги спасали Гвоздева и позволяли продолжать плавание. Е.Гвоздев всегда и сам готов поделиться последним с экипажем встречной яхты, не раз коллеги выручали его в самых тяжелых ситуациях, например, с вечно ломающимся рулем. Больше того, подружившись в каком-нибудь островном яхт-клубе и разлученные потом, скажем, штормом, поломкой или болезнью, в следующем порту они встречались уже как родные. Совсем не сентиментальный Гвоздев забыть не может, как от радости плакала ему в бороду маленькая изящная вьетнамка и как звала она мужа-бельгийца, капитана 10-метровой яхты, чтобы увидел он «Жень-ю», с которым за несколько недель до этого они расстались в Нумеа, да вот Бог дал снова встретиться в австралийском Дарвине. Или как его, ошпарившего кипятком ногу, лечил на Паго-Паго поляк Ендрик Прусак, капитан яхты «Серенада». Или как с экипажами английского «Солонга» и норвежского «Ахнатона» вместе преодолевали Панамский канал и крепко подружились, но в Тихом океане разошлись в разные стороны – на Галапагосские острова, на остров Пасхи и на Таити. Похоже, что в океане расставания тяжелее, чем на суше…

– Ну что, – спрашивал после таких эпизодов Е.Гвоздев притихшую аудиторию, – интернационализмом гордились мы, а интернационалистами оказались они? Так, что ли? И с социализмом – то же: строили мы, а построили они? Я это видел сам и скажу, что ничто так не разрушает национальную или идеологическую ограниченность, как путешествия. Ради этого стоит рисковать. Еще вопросы есть?

Вопросов не было – были аплодисменты.

Был бы балкон побольше…

II. Тайна трех океанов

(1999–2003)

Вернувшись из первого похода (1996 г.), Евгений Александрович тут же взялся за организацию второго. Для этого срочно достроил висевшую у него на балконе 3,7-метровую яхту, в апреле 1999 года спустил ее на воду и уже в мае стартовал в новую кругосветку.

Ниже следует рассказ о том, как ему на этом миниатюрном суденышке удалось пересечь три океана и множество морей. Собственно, это и есть еще одна тайна трех океанов, известная им и самому Гвоздеву.

Махачкала-Гибралтар

(17 мая – 18 ноября 1999 г.)

Для своих небольших размеров Махачкалинский морской торговый порт на редкость универсален. Есть здесь сухогрузный район, отдельно стоят суда портофлота, нашлось место кораблям Каспийской флотилии и пограничников… И только нет причала, откуда «провожают пароходы совсем не так, как поезда» – пассажирские суда в Махачкалу не заходят.

И тем не менее жарким утром 9 августа 2003 года в том углу порта, который зовется еще и рыбным, было полным-полно встречающих. На причальной стенке, отмытой от килечной чешуи, стояла даже иномарка мэра, который руководил торжеством: город встречал своего героя, мореплавателяодиночку Евгения Гвоздева, завершавшего вторую кругосветку. Капитану входившей в порт маленькой яхты было в ту пору 69 лет.

«Ну, я пошел». А до Актау 350 километров

Уходил он в плавание отсюда 65-летним человеком, и было это 17 мая 1999 года, солнечным и теплым днем. Так как оформление отхода у таможенников и пограничников затянулось, уходил в ночь, курсом на норд, на Астрахань. Темнота наступила быстро, и первую ночь он провел фактически в дачно-пляжных окрестностях Махачкалы на якоре в устье речки Шуринки. Зато хорошо выспался и отдохнул от забот и нервотрепки последних перед отходом дней.

Всего за неделю до этого Евгений Александрович привел своего «Саида» из испытательного похода на «тот», восточный берег Каспия. Коллеги-яхтсмены из Актау по давней традиции подкинули ему кое-что из оснащения, нашли у самодельной яхты, построенной к тому же на балконе 2-этажного дома, кучу недоделок и оценили шансы на благополучное возвращение как «фифти-фифти». Прощались по-братски, но с каким-то подтекстом: мол, мы предупреждали. Гвоздев взял с них обещание встретиться в Австралии, но сам пока ушел в Махачкалу – доделывать, подтягивать, докрашивать свой «утюжок». Этим и занимался до самого отхода, но уверяет, что если бы вылизывал яхту до полного блеска и ажура, то стоял бы у стенки до сих пор.

До Астраханского рейда из-за сильного встречного норд-веста добирался дольше запланированного и в конце концов вынужден был поставить 3-сильный «Салют», что, впрочем, движения заметно не ускорило. Зато прибавилось встреч с постоянными «обитателями» Северного Каспия – пограничниками, рыбаками и браконьерами. Последних было явное большинство, а общение со всеми получалось одинаковым – строгим и даже грубым сначала, теплым и дружеским – потом, когда встречные узнавали, куда и зачем «этот дед» собрался и почему идет под двумя флагами – российским и дагестанским. Тогда у всех просыпалась кавказско-каспийская солидарность, а также взрослое участие и забота по отношению к маленькому «Саиду» и его капитану. Предлагали помощь и продукты. Причем браконьеры оказывались щедрее и «красняка» с икрой не жалели. Но держаться от них из-за непредсказуемости Гвоздев старался подальше.

Стоянка в астраханском яхтклубе «Ривмар» получилась недолгой. Из Махачкалы пришел «КамАЗ» и за пару дней перекинул яхту в Новороссийск. Это сберегло две недели и избавило от необходимости бездумного дачного «шлепанья» по Волге и Дону и сложного шлюзования в знаменитом канале.

В Новороссийске стоял в яхтклубе «Семь футов», где всё и все были знакомы еще со времен первой кругосветки 1992-1996 годов. Е.Гвоздев красил днище яхты «необрастайкой», закупал продукты, стирал, отдыхал и … препирался с пограничниками.

Как на грех он честно записал в таможенной декларации, что на борту яхты есть 300 долларов, а в этом порту, одном из самых коррумпированных в России, была такса – менее чем за 100 долларов отход не давали. Так повелось со времен первых рейсов торговцев в Турцию за дубленками и прочим дефицитным тогда ширпотребом. И вот день шел за днем, а Гвоздев не уходил, ругал свою законопослушность, но денег пограничникам не давал. Коллеги-яхтсмены посмеивались и обещали поставить его бронзовый бюст на территории яхтклуба, если он устоит и взятку не даст.

Не знаю, есть ли памятник махачкалинскому капитану в Новороссийске, но то, что он его заработал, – это точно – 3 июля 1999 года все же ушел в Турцию, не заплатив мзды. Пригрозил оглаской, обратился в местные газеты, но не заплатил. Говорит: «Что я им – торговец, который идет за море в шоп-тур? Пусть с них сдирают. У них деньги дурные…»

– Ну, а если бы тебя просто пристрелили? – спрашиваю у Евгения Александровича. – Мафия – она и в погонах мафия…

– Ну, кому охота терять такое хлебное место? – смеется он. И серьезно добавляет: – Слишком много было свидетелей. Да и памятник обещали…

Прямого пути на Босфор не получилось: из-за шторма шел с остановками через Зонгулдак (17-19 июля) и только 24 июля достиг Стамбула, а 30-го – Чанаккале в Дарданеллах. Крохотная яхта, переделанная из судового «тузика», показала себя «пароходом» надежным, но тихоходным – более 50-60 миль в сутки не развивала. Поэтому только в первых числах августа Гвоздев миновал греческий остров Лемнос, после чего путь в Средиземное море был открыт.

Мост через Босфор

Собственноручно нарисованная путешественником схема маршрута до Гибралтара через Эгейское, Ионическое и Тирренское моря – проста и рациональна: напрямую. Это только в походе 1992-1996 годов на яхте «Лена» Гвоздев шел точно вдоль берега и линия маршрута во многом повторяла очертания прибрежных стран и островов – его допекало любопытство «совка», которого выпустили за границу. И даже ограбленный албанскими пограничниками, идущий впроголодь, он намеренно удлинял дорогу, чтобы все увидеть и потрогать.

Ко второй кругосветке восторги поостыли, местные красоты и диковинки уже не поражали, рассматривались с борта в бинокль. И этого было достаточно. Да и с ветром повезло – Грецию от Лемноса до острова Закинф «Саид» обогнул за 17 суток непрерывного хода. И двигался бы дальше тем же ускоренным манером, если бы не кончилась вода – на берег Закинфа Гвоздев выходил не как Афродита, а с пустыми канистрами.

Мессинский пролив и маленький порт Тропеа на самом носке Апеннинского сапога запомнились не экзотикой, а необычайно вкусными итальянскими мясными консервами «Симментал» в удобной упаковке по 80-100 граммов. Такая разовая доза в плавании избавляет от необходимости делить большую банку на обеденную и вечернюю порции и сожалеть, что нельзя съесть все сразу.

Положительных эмоций в этом походе было явно больше, чем отрицательных. Сардиния через несколько дней после Мессины поразила человеческим отношением к яхтсменам, обилием прекрасных стоянок, молниеносным оформлением прихода-ухода. Видя лес мачт и множество парусов в Кальяри, Гвоздев не раз грустил, вспоминая пустынные астраханский, махачкалинский и новороссийский рейды.

Гибралтарская скала

Прелесть ранней средиземноморской осени отравляла необходимость торопиться, сознание того, что не укладываешься в ранее намеченные сроки и через полгода попадешь в зиму там, где надеялся на лето. Из-за дурацкой задержки в Новороссийске и в штормовом черноморском переходе до Стамбула график плавания трещал по швам. Чтобы поправить положение, Гвоздев проскочил (насколько уместно это слово по отношению к «утюжку» «Саиду») Балеарские острова и мимо Картахены 10 октября вышел к испанскому порту Агилас, где простоял два дня. Плавание снова стало прибрежным.

Как на Сардинии, так и на Балеарских островах продолжался купально-отпускной сезон, и в море Е.Гвоздеву постоянно попадались унесенные с пляжей надувные матрасы, мячи и даже лодки. Он вылавливал их, и тогда тесный кокпит яхты становился разноцветным и веселым, словно загончик для мячей в «Детском мире». В ближайшем порту моряк дарил их детям.

5 ноября яхта «Лондон» сотрудников Би-Би-Си Кэтт и Челси на буксире привела «Саида» в гибралтарскую марину «Шеппардс» – над проливом царило стойкое безветрие, а ненадежный мотор Гвоздев оставил еще в Астрахани. Не вдаваясь в 300-летние англо-испанские споры по поводу гибралтарской скалы, капитан «Саида» заметил и оценил, что джентльменство у англичан сохранилось и, больше того, носит активный характер. Та же яхта «Лондон» сначала прошла мимо суденышка с российским флагом, но через несколько минут развернулась, подошла и предложила помощь, оказавшуюся очень кстати. Потом уже на причале марины состоялся колоритный диалог. Англичане, удивленные примитивностью оснащения яхты «Саид» и ее зависимостью от штиля, спрашивали ее капитана, есть ли у него подвесной мотор?

– Нет, – отвечал россиянин.

– А спутниковая навигация?

– Нет, – повторил он.

– А ветрогенератор? – Их собеседник развел руками.

Тот же короткий ответ прозвучал и в отношении радиостанции, локатора, эхолота, системы отопления, солнечных батарей и прочих жизненно важных деталей «интерьера и экстерьера», без которых никто сейчас в море, не говоря уже об океане, не выходит.

Подобные разговоры повторялись потом не раз, и Гвоздеву приходилось напирать на пристрастие к ретро, к «секстанту своего дедушки» и прочим уловкам, чтобы не выглядеть совсем уж бедным и убогим. Добивала обычно собеседников фотография, на которой изображалась яхта «Саид», висящая на гвоздевском балконе в ходе достройки. Любовь к самоделкам и старине подтверждалась неоспоримо, и иностранцы даже верили шутке, что если бы балкон был побольше, то и яхта получилась бы покрупнее. А так, мол, извините…

Англичане в Гибралтаре невозмутимо выслушали эту байку, но, судя по всему, оценили не только чувство юмора российского капитана и его страсть к экстремальному спорту. Через два дня они, как говорится, скинулись и подарили ему GPS «Магеллан-300», а секстант в конце концов был подарен Гвоздевым в одном из латиноамериканских портов как бесценный сувенир. В Гибралтаре, второй раз после Новороссийска, Евгений Александрович поднимал свою яхту на сушу, чистил и красил днище, готовился к океанскому переходу, когда этого сделать будет уже нельзя.

К 18 ноября профилактические работы закончились, и «Саид», не мешкая, вышел в Гибралтарский пролив. Но уйти сразу не удалось – снова, как и в день прихода, царил штиль. В тот год погода до глубокой осени не портила средиземноморского бархатного сезона, и понадобилось двое суток, чтобы взять курс на Лас-Пальмас, столицу Канарских островов.

Дорога с Каспия к порогу Атлантики заняла у Е.Гвоздева ровно полгода. День в день.

Атлантический океан.

Гибралтар-Пунта-Аренас (18 ноября 1999 г. – 1 февраля 2001 г.)

70-летний патриарх каспийского и, судя по всему, один из лидеров российского яхтинга любит повторять, что нашему пенсионеру нет ничего проще, чем попасть на Канарские острова. Лично ему это удавалось дважды. Правда, первый раз, в 1992 году, он пришел к благословенным пляжам сильно отощавшим, потерявшим больше 20 кг веса и с явными признаками цинги. Тогда из-за ограбления албанскими пограничниками в самом начале средиземноморской части кругосветки поесть досыта впервые за несколько месяцев ему удалось именно в Лас-Пальмасе – спасла фирма «Совиспан», обслуживавшая советские рыболовные суда в Атлантике. А стараниями ее советского же сопредседателя Петра Ротара яхту «Лена» затарили продуктами так, что, пересекая Атлантику поперек, в экваториальном направлении, Гвоздев даже отъелся и поправился, хотя прежнего веса и не набрал.

Снова явившись на Канары через семь лет, он обнаружил, что «Совиспан» стал «Росиспаном», что российское рыболовное присутствие в Атлантике возрождается, а Петр Ротар по-прежнему к судьбам земляков неравнодушен – фирма подарила капитану «Саида» спасательный гидрокостюм. И хоть воспользоваться им в дальнейшем, слава Богу, не пришлось, само его присутствие на борту помогало и психологически очень много значило.

Не зря, видимо, многие поколения мореплавателей перед броском через Атлантику непременно посещали Канарские острова – у махачкалинца с этим местом тоже связаны только положительные, обнадеживающие эмоции и воспоминания. И на этот раз перед походом в Бразилию все складывалось удачно и по-доброму, что бывает далеко не всегда. Три недели на Канарах (пришел 9 декабря) были заняты подготовкой к атлантическому переходу, ремонтом, стиркой, поиском и обменом карт. Были получены деньги из Махачкалы, нашлись даже попутчики, значительно облегчившие дорогу до островов Зеленого мыса. Украинская яхта «Мишель», экипаж которой решил поискать работу в США, взяла маленький «Саид» на буксир, и 28 декабря оба судна гостеприимный Лас-Пальмас покинули.

2003 год. А яхту все-таки на радостях перевернули

По уверениям Е.Гвоздева, океанское плавание (если погода благоприятствует и продуктов хватает) в чем-то даже проще и спокойней прибрежного или, скажем, средиземноморского. И хоть повседневной работы на яхте, как всегда, хватало, две недели пути по маршруту Канары – о.Зеленого мыса вспоминаются как самые легкие и беззаботные – было даже время на изучение английского текста инструкции к GPS «Магеллан-300». Американская техника еще раз подтвердила свой класс, и Гвоздев теперь определялся в океане быстро и с точностью до нескольких метров, что для него после секстанта было еще в диковинку.

Наступления Нового 2000 года фактически не заметили, если не считать, что на «Мишель» была передана бутылка дагестанского коньяка. От салюта или фейерверка в честь наступления миллениума, естественно, отказались, чтобы в этих оживленных по океанским меркам местах они не были бы приняты за сигнал бедствия.

Идилия продолжалась до 8 января, когда у о.Зеленого мыса экипажи по-братски расстались, и яхты пошли в разные стороны: украинская – на Мартинику, в Карибский бассейн, а российская – на юг, в Бразилию.

Дальнейший путь к южноамериканскому континенту был, по рассказу Гвоздева, настолько будничным, что как приключения он расценивает столкновение с меч-рыбой, которая гонялась за дора-дами и повредила киль яхты, и встречу с огромной кожистой черепахой, запутавшейся в большом куске ткани. Тряпка легко снялась, и, если бы у черепахи была задняя скорость, она бы освободилась сама. Но до этого простого маневра полутораметровый гигант не додумался.

Погода – благоприятствовала! Только четыре дня с околоштормовым ветром 18-20 м/сек – вот и весь экстрим. Гораздо больше случалось штилей – по полдня, по дню. В сумме из-за этого при переходе было потеряно около двух недель.

Пляж Копакабана и Рио

Встречные или попутные суда попадались постоянно. Пассивный радиолокационный отражатель, висевший на мачте «Саида», свое дело делал, и обошлось без эксцессов. Со встречными не общались, так как не было необходимости, хотя не каждый день в океане попадаются малюсенькие яхточки длиной всего в 3,7 метра. В первом плавании подобная сухость в отношениях удивляла контактного и общительного каспийского яхтсмена, а сейчас он к этому привык: у каждого свои маршруты, свои графики. Хотя понятно, что, если бы стал подавать сигналы бедствия, ему бы на помощь непременно пришли.

В Атлантике на «Саиде» начал функционировать полноценный камбуз – кончилась сухомятка, и капитан перешел на горячую пищу. Готовил на «кэмпинг-газе» – удобно и экономично: 4 небольших баллончика на месяц, продаются в любом порту. Проблем с питьевой водой тоже не было, тратил 250 литров, взятых на Канарах. Плюс еще соки и минералка. Питание из-за нагрузки в море было четырех-пятиразовым, в порту – трех.

Меню выглядело примерно так:

6 часов утра, завтрак: суп или каша;

9 часов: кофе или сок с печеньем;

12-13 часов, обед: каша или суп с мясными консервами, сок или консервированные фрукты;

15-16 часов, полдник: чай или кофе с печеньем;

18-19 часов, ужин: каша и остатки обеденных консервов, чай;

23-24 часа: кофе для ночной вахты.

Работа на борту начинается еще до выхода из родного порта

Е.Гвоздев: «Больше 98 миль в сутки мой утюжок не выжимал»

Естественно, что в начале плавания меню бывает побогаче, к концу – однообразнее и беднее.