Звездный зверь: Астронавт Джоунз. Звездный зверь. Туннель в небе

Из двери появилась Мав.

— Дорогой, — сказала она Монтгомери, — может быть, это подождет до утра?

— Не торопись, моя дорогая, — ответил он. — Этот парень с аукциона придет рано. Я должен провести инвентаризацию. — Он продолжал складывать книги. — Послушай, это неплохие вещи. — Он держал в руках полдюжины томов, отпечатанных на высококачественной тонкой бумаге в переплете из мягкого пластика. — Интересно, сколько они стоят? Нели, подай мои очки.

Макс быстро подошел и протянул руку к книгам.

— Они мои!

— Хм? — Монтгомери посмотрел на него, затем поднял книги высоко над головой. — Ты слишком молод, чтобы владеть каким-либо имуществом. Нет, продадим все подчистую и начнем с нуля.

— Они мои! Мне их подарил мой дядя. — Он обратился к мачехе: — Скажи ему, Мав.

— Да, Нели, — спокойно сказал Монтгомери. — Объясни-ка все этому юноше, пока мне самому не пришлось это сделать.

Ее лицо приняло обеспокоенное выражение.

— Ну, я в общем-то не уверена. Они действительно принадлежали Чету.

— А Чет был твоим братом? Значит, ты наследница Чета, а не этот юнец.

— Он не был ее братом, он был братом моего отца!

— Это не имеет значения. Твой отец был наследником твоего дяди, значит, твоя мать — наследница твоего отца, а не ты, молокосос. Таков закон, сынок. Так что извини.

Он поставил книги на полку, но остался стоять рядом.

Макс почувствовал, как у него начала непроизвольно дрожать верхняя губа; он знал, что теперь не сможет говорить связно. Его глаза наполнились слезами от гнева так, что он едва мог видеть.

— Вы… вы вор!

— Макс! — пронзительно взвизгнула Нели.

Лицо Монтгомери сделалось холодным и злым.

— Ну, теперь ты зашел слишком далеко. Боюсь, что тебе придется отведать ремня, — и он начал расстегивать свой тяжелый ремень.

Макс шагнул назад. Монтгомери выдернул ремень и сделал шаг вперед.

— Монти! Ради бога!.. — завопила Нели.

— Не вмешивайся, Нели, — сказал он и, обращаясь к Максу, добавил: — Мы должны раз и навсегда выяснить, кто здесь главный. Извинись!

Макс молчал. Монтгомери повторил:

— Извинись, и мы больше не будем об этом вспоминать.

Он взмахнул ремнем. Макс сделал еще один шаг назад, Монтгомери шагнул за ним и попытался схватить его. Макс увернулся и выбежал во двор. Он не останавливался до тех пор, пока не убедился, что Монтгомери его не преследует. Он перевел дыхание. В нем все еще бушевала злость. Ему было даже жаль, что Монтгомери не погнался за ним: вряд ли кто мог бы догнать его около дома в темноте. Он знал, где находится поленница, Монтгомери же не знал. Он знал, где лужа для свиньи. Он знал, где колодец, — если уж на то пошло.

Прошло немало времени, прежде чем он достаточно успокоился и смог думать рационально. Теперь он был рад, что все закончилось так легко. Монтгомери был намного тяжелее его, и говорили, что в драке он ведет себя очень подло.

Хотя он и не был уверен, закончилось ли. Решит ли Монтгомери забыть об этом к утру? В доме по-прежнему горел свет, Макс укрылся в коровнике и ждал, сидя на грязном полу. Через некоторое время он почувствовал ужасную усталость. Он подумал, что можно переспать и в коровнике, но там не было подходящего места, чтобы прилечь, хотя старого мула там уже не было. Вместо этого он поднялся на ноги и посмотрел на дом.

В кухне света не было, но в спальне окно светилось; конечно, они еще не спали. Кто-то закрыл дверь после его побега; она не запиралась, поэтому попасть в дом не составит труда, но он боялся, что Монтгомери может услышать его. Его собственная комната представляла собой пристройку к основной комнате со стороны кухни, напротив спальни, но в его комнате не было наружной двери.

Но ничего страшного: он решил эту проблему, когда стал достаточно взрослым для того, чтобы у него появилась потребность выходить и приходить ночью, не спрашивая старших. Он осторожно обошел дом, нашел козлы для дров, подставил их под свое окно, взобрался на них и вытащил гвоздь, который закреплял оконную раму. Через несколько секунд он уже был в своей комнате. Дверь в основную часть дома была закрыта, но Макс решил не включать свет; Монтгомери мог выйти в кухню и увидеть свет под дверью. Макс тихонько разделся и лег в кровать.

Но сон не приходил. Как только он начинал чувствовать приятную сонливость, какой-нибудь незначительный шум начисто прогонял ее. Может быть, это была всего лишь мышь, но ему начинало казаться, что это Монтгомери стоит около его кровати. С сильно бьющимся от страха сердцем он сел на край постели.

Перед ним стал вопрос, что делать — не только через час, не только завтра утром, но и через день, и каждый следующий день. Сам по себе Монтгомери его не беспокоил: он ни за что добровольно не останется в одной деревне с этим человеком. Но как быть с Мав?

Его отец, умирая, сказал ему: «Заботься о своей матери, сын!» И он честно заботился. Каждый год он собирал урожай — запасал продукты для дома, подрабатывал немного, когда было особенно трудно. Когда издох мул, Макс занял упряжку волов у Мак Алистера и за это отработал на него.

Но имел ли его отец в виду, что он должен заботиться о своей мачехе, даже если она снова выйдет замуж? Ему никогда не приходило в голову задуматься об этом. Отец велел заботиться о ней, и он делал это, хотя ему и пришлось бросить школу. Казалось, что ему придется заботиться о ней до конца жизни.

Но теперь она была уже не миссис Джоунз, а миссис Монтгомери. Разве отец говорил, что он должен заботиться о миссис Монтгомери?

Конечно нет! Когда женщина выходит замуж, о ней должен заботиться её муж. Это всем известно. И конечно же, отец бы не захотел, чтобы он мирился с Монтгомери. Он встал. Решение было принято.

Единственный вопрос: что взять с собой?

Вещей у него было немного. Пошарив в темноте, он отыскал свой охотничий рюкзак и положил в него сменную рубашку и носки. Затем положил туда же циркулярную звездно-навигационную логарифмическую линейку дяди Чета и кусок вулканического стекла, который тот привел для него с Луны. Еще он взял свое гражданское удостоверение, зубную щетку и бритву своего отца, — хотя он ей пользовался не так уж и часто — и это было почти все.

За его кроватью была незакрепленная доска. Он нащупал ее, вынул, пошарил рукой, но ничего не нашел. Время от времени он понемногу откладывал туда деньги на черный день, поскольку Мав не могла или не хотела экономить. Но она, очевидно, нашла их во время одного из своих тайных визитов. Ну что ж, ему все равно придется уйти, хотя без денег будет труднее.

Он глубоко вздохнул. Книги дяди Чета — их он должен забрать… а они, вероятно, все еще лежали на полке на стене, смежной со спальней. Но он должен их забрать, даже рискуя встретиться с Монтгомери.

Осторожно и очень медленно он открыл дверь в зал, остановился, по лицу его тек пот. Под дверью в спальню все еще был виден свет. Макс колебался, ему было очень трудно заставить себя двигаться дальше. Он услышал, как Монтгомери что-то бормочет, а Мав хихикает. Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел в слабом свете, вытекающем из-под двери в спальню, какое-то нагромождение у внешней двери. Оно состояло из горшков и сковородок, которые с грохотом должны были упасть на пол, если бы дверь открылась. Очевидно, Монтгомери рассчитывал, что он вернется, и хотел быть наготове. Макс был очень рад, что забрался в комнату через окно.

Откладывать было незачем — он тихо двинулся вперед, помня о скрипящей доске возле стола. Он ничего не видел в темноте, но книги были знакомы ему на ощупь. Он осторожно снял их с полки, стараясь не уронить остальные книги.

Он уже был около своей двери, когда вдруг вспомнил о библиотечной книге и остановился.

Он не мог вернуться. Его могли услышать на этот раз… или Монтгомери мог выйти, чтобы попить воды или еще за чем-нибудь.

Но в его понимании кража книг из общественной библиотеки или невозврат, что, в общем-то, одно и та же, было если не смертным грехом, то, по крайней мере, одним из самых постыдных преступлений. Он стоял и думал об этом, обливаясь потом.

Затем он вернулся к полке, пройдя весь длинный путь вокруг скрипучей доски, и тут наступил на другую, о которой совсем забыл. Он замер, но парочка в спальне ничего не услышала. Наконец он склонился над приемником стереовидения, ощупывая полку.

Монтгомери, рассматривая книги, переставил их. Одну за другой Макс брал книги с полки, пытаясь найти нужную на ощупь. Он открывал каждую книгу, прощупывал перфорацию на обложке.

Четвертая книга оказалась той, которую он искал. Он вернулся в свою комнату. Он спешил, но двигался медленно. Когда он оказался в своей комнате, его начало трясти, и пришлось подождать, пока дрожь пройдет. Он не рискнул закрыть дверь и оделся в темноте. Затем он вылез через окно, нащупал ногами козлы и тихо опустился на землю.

Его туфли были заткнуты в рюкзак поверх книг, он решил не надевать их, пока не отойдет подальше от дома, боясь, что в спальне услышат его шаги. Он отошел от дома подальше и оглянулся. Свет в спальне все еще горел. Макс свернул на дорогу, но тут заметил одноколесный велосипед Монтгомери и остановился.

Если он пойдет дальше, то выйдет к дороге, по которой ходит автобус. Пойдет ли он направо или налево, у Монтгомери будет пятидесятипроцентный шанс догнать его на велосипеде. Без денег он не сможет уехать автобусом, придется идти пешком.

Ерунда! Монтгомери не погонится за ним. Он скажет: «Скатертью дорога и черт с ним!» Но эта мысль все же беспокоила его. Что, если Мав настоит на этом? Что, если Монтгомери не забудет обиду и не поленится свести счеты?

Он повернул назад, обходя дом на значительном расстоянии, и направился через горы направо, к космодрому Чикаго.

Глава 2

Добрый самаритянин

Было темно, хоть глаз выколи, но Максу это не мешало. Он знал на этой местности каждый склон, почти каждое дерево. Он шел по склону холма до тех пор, пока не достиг выходного кольца, из которого поезд прыгал через ущелье, и уже оттуда он вышел на дорогу, по которой ездили ремонтные бригады. Тут он сел и надел башмаки.

Эта дорога была всего лишь просекой, прорубленной между деревьев; она была рассчитана на гусеничный транспорт, а не на колесный. Но она вела вниз, в долину, а затем вверх, где кольцевая дорога исчезала в туннеле. Он пошел по ней ловкой и легкой походкой прирожденного горца.

Через семьдесят минут он пересек долину и вышел к входному кольцу. Наконец он вышел к кольцу у входа в туннель. Он остановился, как он считал, на безопасном расстоянии и оценил свои шансы.

Хребет был высоким, иначе бы кольца были построены прямо на гребнях и не было бы нужды в туннеле. Он часто охотился в этих местах и знал, что подъем на эту гору днем занимает два часа. Но дорога для ремонтных бригад проходила прямо под кольцами. Если он пойдет по ней, то окажется на другой стороне холма через десять или пятнадцать минут.

Макс никогда не ходил через туннель. С точки зрения закона это считалось нарушением, хотя не это его беспокоило — он и без того был нарушителем. Иногда свиньи или дикие животные заходили в туннель и оказывались в ловушке, когда через нее проносился поезд. Однажды Макс нашел тело лисицы внутри туннеля, быстро нырнул туда и подобрал ее. На ней не было никаких следов удара, но когда он снял с нее шкуру, то обнаружил массу мелких кровоизлияний. Несколько лет назад в туннеле погиб человек, ремонтная бригада подобрала его тело.

Туннель по размерам был больше колец, но не больше, чем необходимо, чтобы поезд мог пролететь до того, как его собственная ударная волна отразится от стен туннеля. Живое существо внутри туннеля не могло избежать этой волны — невыносимого громового удара, настолько заряженного энергией, что все живое вблизи моментально погибало.

Но Макс не хотел взбираться на хребет, он постарался вспомнить вечернее расписание поездов. «Томагавк» пролетел на закате солнца, он видел его; «Дротик» промчался, когда Макс прятался в коровнике, он слышал его. «Ассегай» должен был пройти совсем недавно, хотя Макс и не помнил, слышал ли он его; оставался только полуночный «Лабрис». Макс посмотрел на небо.

Венера уже взошла; но он удивился, увидев, что Марс все еще находился в западной части неба. Луна еще не появилась. Полнолуние было в прошлую среду. Конечно…

Ответ, который он получил, казался неверным, поэтому он решил удостовериться по положению Веги и Большой Медведицы. Он удивленно присвистнул. Произошло столько всякого, а было всего десять часов, плюс-минус пять минут — звезды не ошибаются. В этом случае «Ассегай» не появится еще минут сорок пять. И если не будет какого-нибудь дополнительного поезда, что маловероятно, то у него вполне достаточно времени.

Он направился в туннель. Не прошел он и пятидесяти ярдов, как пожалел о своем решении и начал паниковать: там было темно, как в могиле. Но идти было намного легче, поскольку стены туннеля были облицованы в расчете на мягкое отражение ударной волны. Он шел уже несколько минут, осторожно, но быстро, когда его глаза, привыкнув к темноте, разглядели впереди какой-то едва заметный серый круг. Он перешел на рысь, затем помчался сломя голову. Страх переполнял его.

Он добежал до выхода из туннеля. Его горло пересохло, сердце бешено билось; отсюда он бросился вниз по склону холма, не обращая внимания на камни под ногами. Макс не сбавлял скорости, пока не оказался под ходулями-опорами. Они были такими высокими, что кольцо наверху казалось совсем маленьким. Там он остановился и попытался отдышаться.

Его сбило с ног и отбросило в сторону.

Покачиваясь, Макс встал на ноги, кое-как вспомнил, где он находится, и понял, что побывал в нокауте. По щеке текла кровь, локти были ободраны. Только теперь он понял, что произошло: над ним пронесся поезд.

Он был недостаточно близко, чтобы убить его, но достаточно близко для того, чтобы сбить с ног. Это не мог быть «Ассегай». Макс посмотрел на звезды и еще раз в этом удостоверился. Скорее всего, это был какой-нибудь дополнительный поезд, и задержись Макс в туннеле хотя бы на минуту, он бы погиб.

Его начало трясти, и только через несколько минут он пришел в себя. Он пошел вперед по вспомогательной дороге настолько быстро, насколько позволяли ему его ушибы. Вскоре он обратил внимание на странную тишину.

Ночь никогда не бывает беззвучной. Его слух, с детства привыкший к звукам холмов, должен был улавливать бесконечное разнообразие тихих ночных звуков: шелест листвы, шныряние его меньших братьев, голоса древесных лягушек, стрекот насекомых, крики совы.

Жестокая логика привела его к верному выводу: он ничего не слышал, ударная волна оглушила его. Но теперь уже ничего не поделаешь. Он пошел дальше; ему даже в голову не пришло вернуться домой. Внизу, где подпорки были почти трехсот футов высотой, вспомогательная дорога пересекалась с проселком. Он повернул на него и пошел вниз, осуществляя свою первую цель: оказаться в той местности, где Монтгомери вряд ли станет его искать. Теперь он был по другую сторону гор, хотя и всего в нескольких милях от дома, но пройдя через хребет, он оказался в чужой местности.

Пару часов он продолжал идти вниз по склону. Дорога была не особо широкой, но идти по ней было легче, чем по вспомогательной. Внизу, в долине, где живут «чужеземцы», должно проходить грузовое шоссе, параллельное кольцевой дороге; оно и приведет его к космодрому. Космодром был его конечной целью, хотя он и не знал точно, что будет делать, когда доберется до него.

Позади светила луна. Он шел быстро. Впереди на дорогу выскочил заяц, присел и посмотрел на него, затем поскакал дальше. Увидев зайца, он пожалел, что не взял с собой ружье; конечно, оно было старым и за него бы много не дали — к тому же в последнее время становилось все труднее покупать патроны для него, — но зайчатина в котле была бы отличным блюдом, просто замечательным блюдом! Он понял, что не только устал, но и ужасно проголодался. Он ведь почти не притронулся к своему ужину, да и позавтракал отнюдь не плотно.

Вскоре звон в ушах отвлек его внимание от пустого желудка, звон, который все усиливался. Он потряс головой и поковырял в ушах, но это не помогло, и он решил не обращать на это внимания. Пройдя еще с полмили, он вдруг обнаружил, что слышит свои шаги. Он остановился как вкопанный, затем хлопнул в ладоши. Сквозь звон в ушах он все-таки услышал звук. С легким сердцем он пошел дальше.

Наконец он вышел на уступ, с которого открывался вид на широкую долину. В лунном свете он различил полосу грузового шоссе, ведущего на юго-запад, и даже, как ему показалось, его флюоресцентную разметку. Он прибавил шагу.

Он приближался к шоссе и уже слышал шум проходящих грузовиков, когда заметил свет впереди. Он приближался к нему осторожно, будучи уверен, что это не машина и не фермерский дом. Подойдя ближе, он разглядел небольшой костер, он был виден со стороны гор, но со стороны шоссе был закрыт известняковым уступом. Около него на корточках сидел человек и помешивал в котелке, который стоял на камнях над огнем.

Макс подкрался ближе и теперь уже смотрел на притон бродяги сверху. Он почувствовал запах варева, и у него потекли слюнки. Сейчас в нем боролись два чувства: голод и врожденное недоверие горца к «чужестранцам». Он лежал не шевелясь и смотрел. Наконец мужчина снял котелок с огня и позвал:

— Эй, хватит прятаться! Спускайся вниз.

Макс был настолько напуган, что ничего не ответил. Мужчина добавил:

— Спускайся сюда, на свет. Я же не понесу тебе еду наверх.

Макс встал на ноги и вошел в круг света. Мужчина взглянул на него.

— Привет. Садись.

— Привет.

Макс сел к костру напротив бродяги. Одет тот был даже хуже Макса, лицо заросло щетиной. Тем не менее свои лохмотья он носил весьма щеголевато и казался самоуверенным и бодрым.

Мужчина продолжал помешивать варево в котле. Затем зачерпнул немного, подул на ложку и попробовал.

— Почти готово, — объявил он. — Четырехдневный суп поспевает.

Он встал и из кучи банок позади него выбрал одну. Макс поколебался, затем последовал его примеру. Он выбрал банку из-под кофе, в которую после кофе, как казалось, больше ничего не клали. Мужчина налил ему щедрую порцию супа, затем подал ему ложку. Макс недоверчиво посмотрел на нее.

— Если ты не доверяешь последнему человеку, который ею пользовался, — сказал мужчина, — то подержи ее над огнем, а затем вытри. Что касается меня, то я не волнуюсь на этот счет. Если какой-нибудь микроб меня укусит, он умрет страшной смертью.

Макс воспользовался его советом. Он подержал ложку над пламенем, пока ее ручка не стала слишком горячей, затем вытер ее об рубашку.

Суп был вкусный, а голод делал его еще вкуснее. Он был жирным, там были овощи и какое-то мясо. Макс не задавался вопросом, откуда все это взялось, и ел с аппетитом. Через некоторое время мужчина спросил:

— Добавки?

— Что? Да, спасибо!

Вторая порция супа насытила его, и по телу разлилось приятное ощущение полного благополучия. Он сонно потянулся, даже наслаждаясь своей усталостью.

— Ну как? Лучше себя чувствуешь? — спросил мужчина.

— Да, спасибо.

— Кстати, можешь называть меня Сэмом.

— А меня зовут Макс.

— Рад познакомиться с тобой, Макс.

Макс не сразу задал вопрос, который его беспокоил.

— Послушай, Сэм. Откуда ты узнал, что я там? Ты услышал меня?

Сэм ухмыльнулся.

— Нет. Но я видел твой силуэт на фоне неба. Никогда не делай так, паренек, иначе это может быть последним, что ты сделаешь.