Райская жизнь

Шалин Анатолий

Райская жизнь

1

— Планета как планета, — пробормотал Федор Левушкин, нагнувшись к экрану внешнего обзора. — Облачность умеренная. Растительность довольно захудалая, пустыни, ледники. Не понимаю, что ты в ней нашел.

Планетолог звездолета «Ласточка» Роман Птицын в изумлении посмотрел на своего командира.

— То есть как это, что нашел? Ты что — ничего не видишь? Планета должна иметь цивилизацию. Посмотри еще раз анализы проб атмосферы: загрязненность на два порядка превышает норму для данного типа планет! А вот карта замеров радиоактивности! Нет, ты только взгляни! — упрашивал Роман, перелистывая папку с материалами о планете. — Только посмотри!

— Не буду я ничего смотреть! — сказал Левушкин упрямо. — Оставь свои зеленые фантазии при себе. Все эти телячьи восторги по поводу следов высокоразвитых цивилизаций я выслушивал десятки раз, и, поверь моему опыту, после проверки все это оказывалось лишь редкой комбинацией естественных условий. А на эту планету и смотреть-то противно! При такой убогой растительности существование высших форм животного мира вызывает определенные сомнения, не говоря уже о цивилизации. И вообще, покажи мне на поверхности планеты хоть одно искусственное сооружение. Пусть не город, пусть хотя бы какой-то знак.

— Но анализы…

— Это не доказательство. У меня серьезная экспедиция! Планы разработаны Управлением, утверждены Министерством галактических исследований — и отступать от них я не намерен. Еще сутки покрутимся вокруг планеты, проведем двойное зондирование и перелетаем к следующей. В этой системе почти полсотни крупных планет, и если на каждую высаживаться, мы здесь до конца квартала застрянем.

— Это уже бюрократизм, капитан, — ехидно заметил Роман. — А если завтра после зондирования у меня будут доказательства? Что тогда?

— Вот тогда и приходи ко мне со своими доказательствами. Впрочем, это маловероятно. Кстати, я приказал проверить эфир, но никаких сигналов от высокоразвитых цивилизаций пока поймано не было.

— Учту! — буркнул Роман и, в душе проклиная несговорчивость Левушкина, направился в лабораторию.

«Куда он спешит, — негодовал Роман. — Топливо есть, почему бы и не высадиться на планету, изучить все на месте?» Интуиция планетолога подсказывала: планета, вокруг которой уже вторые сутки крутился звездолет, должна иметь цивилизацию.

— Вот чем угодно клянусь — есть цивилизация! Но разве ему докажешь? — бормотал Роман.

Однако в этот раз судьба сжалилась над Романом. В коридоре сразу за дверью рубки он столкнулся со штурманом Геннадием Куцем. Куц с озабоченным видом вышагивал по коридору, сжимая под мышкой рулон каких-то снимков.

— Старик у себя? — мрачно спросил он Романа и, не дожидаясь ответа, добавил: — Кстати, ты мне тоже нужен. Пошли!

— Спасибо, я только что от него, с меня хватит!

— Ничего, лишний раз лицезреть начальство всегда полезно, — резонно ответил Куц, вталкивая Романа в рубку и вываливая на стол перед Левушкиным груду фотографий.

— У меня здесь, братцы, какая-то ерунда проступает, — сказал Куц, — надо бы разобраться, Федя.

— Ну, что еще? — недовольно поморщился Левушкин, придвигая к себе фотографии. — Так… Это в рентгеновских лучах… А это? Магнитные поля? Любопытно!

И капитан вместе со штурманом принялись сортировать фотографии. Явно не доверяя снимкам, Левушкин тем не менее вдруг зафыркал, стал почесывать у себя за ухом, что являлось у него признаком некоторого волнения и даже растерянности.

Роман тоже склонился над фотографиями. Снимки были яркими, пестрыми и, как обычно, малопонятными. От обилия цветных полос и пятен у Романа зарябило в глазах. Минуту он старательно всматривался в фотографии, пытаясь сообразить, что так смущает штурмана и капитана, и вдруг заметил несколько прямоугольничков.

— Города! — восхищенно прошептал Роман. — Я говорю, города под слоем песка.

Левушкин недоуменно поднял голову.

— Какие еще города?

— Он не туда смотрит, — добродушно пояснил Куц. — Ты, Роман, смотри ближе к экватору. Города твои очень смахивают на дефекты печати, впрочем, и без них вопросов хватает…

— Хм, — фыркнул Левушкин. — И это мой лучший планетолог! Ты что, все еще ничего не видишь?

— Да все я вижу, — смутился Роман, и в следующий момент действительно увидел…

Через все фотографии, почти по экватору планеты, проходила тонкая темная черточка.

— Кольцо! — прошептал Роман. — Что это, капитан?

— Этот вопрос скорее тебе надо задать, — небрежно бросил Куц.

Левушкин озабоченно взглянул на своих помощников, на фотографии…

— Да, вопрос… Кажется, есть основания для высадки. Придется поковырять планетку основательнее. — Левушкин посмотрел на сияющие лица штурмана и планетолога. — Чему радуетесь? Опять из графика работ вылетим. Вам только подавай тайны, а мне потом в Управлении одному отдуваться. Геннадий, ответственным за высадку назначаю тебя, но запомни, если ты опять мне катер утопишь в каком-нибудь болоте, до конца экспедиции к полетам не допущу!

— Мог бы и не напоминать, — угрюмо процедил Куц, с достоинством направляясь к выходу из каюты.

— А ты, Роман, поосторожнее со всеми этими цивилизациями! Чтобы строго в рамках инструкций и никакой отсебятины.

— Помилуй, Федор, когда это было, чтобы мы нарушали? Мои орлы каждый вечер перед сном «Технику безопасности» и «Общий Космический Устав» повторяют.

Левушкин сморщился, словно услышал что-то очень нехорошее:

— Сказки про устав в Управлении рассказывай, там в них скорее поверят, а из меня этим слезу не вышибешь. Можешь идти!

2

Посадка прошла успешно.

— Как на перину шлепнулись, — улыбнулся Геннадий, когда катер мягко коснулся почвы планеты. — Вообще, высаживаться в пустынной местности — одно удовольствие, — добавил он, обращаясь к Роману. — Это тебе не болота Джики, которую капитан, я чувствую, будет мне припоминать еще долго. И это не джунгли Адрии. Здесь все просто. Поправка на ветер, поправка на магнитное поле планеты… Катер может посадить даже ребенок. Посмотри, кстати, какая точность — прямо в заданный квадрат.

Роман и два его помощника — Алексей и Виктор — прильнули к иллюминаторам.

Геннадий уже раздвинул шторки, и разочарованным взорам исследователей открылись бесконечные пески.

— А где же это ваше загадочное кольцо? — спросил Виктор, вглядываясь в кромку горизонта.

Геннадий лениво зевнул.

— Кольцо, мой милый, надо полагать, под песками. Метрах в ста под ними. Вам еще, боюсь, предстоит его откапывать.

Перспектива рытья в песке, очевидно, мало устраивала исследователей.

Заметив, как вытянулись лица у его подопечных, Роман снисходительно улыбнулся:

— Штурман шутит, братцы. Не надо паники. Сейчас вытащим вездеход и прокатимся вдоль колечка. Где-нибудь оно обязательно вылезет на поверхность. Все бы тебе, Геннадий, парней пугать. Кстати, нашим автоматам прорыть шахту в здешних песках не очень сложно. Только мы на этом потеряем дня три, а результаты, скорее всего, будут более чем сомнительны. Надо искать открытые выходы кольца.

— Об этом я и без тебя догадываюсь, — несколько обиженно протянул Геннадий. — Лучше вытащи наружу датчики. Надо бы уточнить параметры вашей диковинки. И вообще, поторапливайтесь. Не забывайте, что капитан отвалил нам только неделю на решение всех местных кроссвордов, а это, как ни верти, маловато.

— Обычное Федино скупердяйство, — пожал плечами Роман, уходя вслед за своими ребятами в грузовой отсек…

Спустя час группа планетологов уже занимала места в вездеходе. Геннадий сел в кресло водителя.

Легкий скоростной вездеход был рассчитан на экипаж из четырех человек, двух тяжелых роботов и одну тонну груза. Скорость по ровной местности на планетах земного типа машина могла развивать до ста пятидесяти километров в час. Издали вездеходы этой марки напоминали огромное блестящее насекомое, и астронавты между собой называли их «Тараканами».

Группа высадки вместе с пилотом катера, функции которого выполнял Геннадий, состояла из четырех человек. В первую поездку по планете отправились трое. Виктора оставили в катере: поддерживать связь со звездолетом и готовить роботов и аппаратуру к работе.

По мнению Виктора, это была совершенно излишняя предосторожность.

— Постороннему, — рассуждал он, — в катер не проникнуть. Роботы со своими задачами справятся сами, а связь со звездолетом можно поддерживать напрямую из вездехода.

Геннадий и Роман вполне сочувствовали Виктору, но жалобы практиканта мало их трогали.

— Все верно, — ответил Роман. — Успокойся и выполняй задание. Я только вчера хвастался перед капитаном, что вы знаете все пункты и положения устава.

— Да, товарищ практикант, — поддержал планетолога штурман, — он за вас поручился. Я тому свидетель. Ну-ка! Кто помнит, что в Общем Космическом Уставе об аналогичных ситуациях говорится? Неужели никто не помнит?

— Я помню, — неохотно отозвался Алексей, самый прилежный из двух практикантов Романа. — При высадке на неизученную планету один человек должен находиться в планетолете и, по возможности, не покидать его, поддерживая связь со звездолетом и группами исследователей.

— Более — менее удовлетворительно, — кивнул Геннадий, включая автоматику вездехода. — А ты, малыш, — сказал он Виктору, — наблюдай за нами через экраны. И смотри — не засни!

Уже больше часа мчался вездеход по оранжевым пескам планеты. Где-то в глубине под толстым слоем грунта проходила непонятная полоса кольца. Над поверхностью песков никаких намеков на загадочные сооружения пока не обнаруживалось.

Алексей уже начинал клевать носом от однообразия пустыни и непрерывного, ритмичного мелькания металлических ног вездехода.

— А неплохо работает «Таракан», — вполголоса говорил штурман Роману. — Уже больше восьмидесяти километров отмахали.

— И все песочек, песочек… — тоскливо отвечал Роман. — Ты бы, Гена, хоть анекдот какой-нибудь вспомнил, а то ведь заснем.

Вдруг впереди, прямо по курсу вездехода, выглянула из-за барханов непонятная черная точка.

Геннадий первым заметил ее на горизонте.

— Скала, — предположил он.

— Правда, для такой ровной, пустынной местности, — добавил он, — для этого оранжевого песочка черные скалы вроде бы не характерны.

— Это еще надо доказать, — пробормотал Роман, включая экран дальнего обзора.

На экране замелькали оранжевые пятна песков, на какую-то долю секунды появился черный, весь в трещинах, треугольник скалы, и Роман даже подпрыгнул от радости.

— Ого! — восторженно запыхтел он. — Да ведь это искусственное сооружение!

Геннадий скептически хмыкнул и полез рукой под сиденье за своим биноклем, который предпочитал всем системам электронного наблюдения.

Роман тут же вцепился в бинокль и уже не отрывал взгляда от линии горизонта.

— Оно! — гудел он, облизывая пересохшие от волнения губы. — Я был прав! Следы загадочной цивилизации! Какая правильность линий! Напоминает по форме усеченную пирамиду. Проклятый ветер, из-за тучи песка плохо видно. Генка, это наш триумф! Старик на орбите умрет от зависти.

— Дай посмотреть!

— Успеешь! Лучше увеличь скорость «Таракана». Я умираю от любопытства.

Геннадий улыбнулся восторгам друга и поставил переключатель скоростей на максимум. Впоследствии он утверждал, что только благодаря этому они преждевременно не умерли от любопытства.

Скорость вездехода достигла ста пятидесяти километров в час. Пирамида быстро приближалась и вырастала из-за кромки песков все выше и выше. Когда до нее оставалось не больше трех километров, под вездеходом неожиданно что-то оглушительно ухнуло, вверх взметнулась стена песка. «Таракан» подпрыгнул, накренился на правый бок, но, по инерции продолжая движение, пролетел вперед еще сколько-то десятков метров. И снова под ним дважды что-то оглушительно хлопнуло. И дважды вездеход подпрыгивал и, переваливаясь с одного бока на другой, пролетал по песку добрую сотню метров. Прежде чем успела сработать система блокировки, автоводитель выключил двигатели и «Таракан» уткнулся носом в песок.

Экипаж вездехода к этому времени находился в бессознательном состоянии.

3

Первым пришел в себя Алексей. Поскольку серия взрывов застигла его спящим, он долго не мог сообразить, что произошло и почему он оказался зажат между сиденьями головой вниз. В то же время руководитель, Роман Евгеньевич, с шикарным пунцовым синяком под глазом (последствия работы с биноклем) и блаженной улыбкой на устах лежал на переднем сиденье без всяких признаков активной деятельности. Штурман же вообще оказался под панелью управления, причем левая рука его была столь неестественно вывернута, что можно было сразу сказать — вывих.

Только после того, как Алексею удалось выбраться из-за сидений и растормошить руководителей, положение стало понемногу проясняться.

Сосчитав синяки, вправив штурману руку, а также обнаружив, что все трое, очевидно, из-за этих проклятых хлопков почти оглохли, друзья переглянулись.

— Признаться, — прохрипел Роман, — я чувствую себя не лучше, чем цыпленок, которого пропустили через мясорубку.

— Да, — поддержал планетолога штурман, — такое чувство, словно тобою долго и с большим усердием играли в футбол. Головы у всех целы?

— Наружная обшивка, кажется, пострадала незначительно, — успокоил Геннадия Алексей. — А вот за внутреннее содержание я бы не поручился. Например, я не помню, и не понимаю, что, собственно, произошло.

— Ха! — сказал Геннадий. — Еще бы! Ты похрапывал всю дорогу. А у тебя, Роман, какие соображения?

— Не знаю. Это не землетрясение и не извержение вулкана, но что-то близкое к тому.

— Да, в общем, тайна, покрытая мраком, — подвел итоги штурман. — Придется нам выползти из вездехода и осмотреть его снаружи. У меня есть веские основания полагать, что если бы не наши скафандры легкой защиты и не эта герметичная тележка, принявшая на себя основные удары, нашему капитану в ближайшие дни пришлось бы сочинять некрологи для одного из ближайших номеров «Космического обозрения».

Снаружи корпус вездехода пестрел многочисленными вмятинами и разрывами термопластика. В носовой части зияли две особенно крупные пробоины с рваными, потрескавшимися краями и застывшими потеками термоизоляции.

— Эти две, похоже, сквозные, — сказал Алексей.

— Если задет двигатель, можем остаться без машины, — добавил Роман.

Геннадий молча кивнул, взгляд его обратился к лапам вездехода. Из шести механических ног «Таракана» повреждены были четыре, причем две передние исковерканы безнадежно.

— Что это было? — спросил Алексей.

Роман пожал плечами:

— Я с подобным сталкиваюсь впервые. Если бы это произошло на орбите или в межзвездном пространстве, я бы подумал, что мы попали в метеоритный поток. А здесь? Вулканическая деятельность? Что-то не очень похоже.

— Скорее, проявление каких — то неизвестных нам свойств кольца, — вставил Алексей.

Геннадий с Романом переглянулись. Черная громада пирамиды показалась им еще загадочнее, и было в ней теперь что-то зловещее.

Штурман посмотрел на искореженный вездеход. Затем взгляд его пробежал по цепочке воронок, как бы отмечавших в песках последние сотни метров пройденного машиной пути.

— Поразительно! Когда-то я читал о подобном, но предположить, что такое произойдет с нами… Брр! Немыслимо!