Когда пропадают дедушки

Виктория Бесфамильная

Когда пропадают дедушки

Пролог

Город шумел и радовался уже несколько дней. А вслед за городом радовалась и вся страна, потому что город этот был сердцем страны, и то, что произошло в нем, затрагивало каждого. И город смеялся счастливым смехом, кричал хмельными беззаботными криками, и расцвечивал небо цветными неопасными огнями. Впрочем, город шумел бы и радовался точно также по любому другому поводу.

Сам виновник этого торжества смотрел в цветное небо и тихо ругался. Огни праздника мешали ему рассматривать ночное небо, выпытывая тайны мирозданья. Хотя долетавшие даже сюда, на самый верх башни, хмельные голоса, хоть немного заглушали веселые крики, царившие в самом дворце, а также ненавязчивый, но и не прекращающийся стук в дверь, сопровождаемый монотонной просьбой открыть ее и выйти. Но обитатель комнаты не собирался делать ни того, ни другого. Вместо этого он, поняв, что неба ему сегодня все‑таки не рассмотреть, достал с полки одного из шкафов толстый старый фолиант и, положив его на стол, которым ранее забаррикадировал на всякий случай дверь, устроился почитать.

В реальность же его вернула воцарившаяся за дверью тишина, как если бы те, кто в нее безуспешно ломился уже полночи, наконец‑то решили уйти, или, что было более вероятно, разбили лагерь прямо возле двери, справедливо полагая, что рано или поздно он все же выйдет. Человек усмехнулся и невольно вспомнил, как несколько весен тому назад просидел точно также, в таком же добровольном заточении несколько дней, пока за ним самолично не пришел его отец, и не пригрозил спалить всю библиотеку, если он не выйдет. И он вышел, потому что знал, что отец не шутит, впрочем, и отец знал, что никакая другая угроза не выманила бы его сына из надежного укрытия, даже пообещай он казнить всех друзей и слуг. Тогда он тоже заперся в своей башни из‑за праздника в его честь, праздника, даваемого в первый день весны в честь наступления года его самостоятельности. Не то, чтобы это действительно что‑то означало, разве только тот, факт, что теперь за ним признавали право говорить наравне с остальными и нести полную и самостоятельную ответственность за свои поступки, но он был наследным сыном Повелителя Края Трех Владений, а значит, нечего было и думать о тихих семейных посиделках. Он сбежал тогда с середины пира в свою башню, и сидел там, пока не пришел отец, решивший на некоторое время забыть, что его сын теперь самостоятельный человек. И вот теперь, несколько весен спустя, он снова сидел в этой комнате, как и тогда забаррикадировав дверь, с той только разницей, что теперь он сам был Повелителем Края, и больше не ждал, чтобы за дверью раздалась тяжелая отцовская поступь. Повелитель встал из‑за стола и прошел к окну, за которым все еще шумел город, и память, эта упрямая настырная память, снова посмотрела ему в глаза.

— Ваше высочество, прошу вас обратить внимание на тот факт, что Северная звезда, обладает тем незаменимым свойством для путника… — профессор точных наук, монотонно жужжавший свою лекцию, замолчал на полуслове. — Ваше высочество, что вы делаете?

Его высочество тем временем, залезло на окно и, распахнув его, прицеливалось для прыжка. Обернувшись на голос, он насмешливо и немного презрительно усмехнулся, и, ничего не ответив, прыгнул вниз, и, петляя одному ему известными дорожками, минуя дворцовую стражу и слуг, нырнул в сутолоку столицы. Дело в том, что его высочество принц Сорей, был весьма эгоцентричным и самоуверенным молодым человеком, который не обращал никакого внимания на окружающих его людей и их мнения. Воспитывали его в строгом соответствии с тем званием, которое он носил, а также по мере сил и возможностей пытались пробудить в нем тягу к знаниям, для чего во дворец были в свое время приглашены самые лучшие ученые страны. Приглашенные профессора всеми силами пытались исполнить свой долг и внушить ему любовь к знаниям, но он не обращал на них никакого внимания. Справедливости ради нужно отметить, что принц уже давным — давно знал все то, чему его пытались научить, а потому предпочитал тратить время по своему усмотрению на более полезные занятия. Днем он любил охотиться, и не только в лесу, а ночи проводил в Высокой башне, наблюдая за звездами и изучая секреты древних книг. Любивший одиночество, принц по возможности избегал любого общества. Вот и сейчас, вместо того чтобы прилежно слушать набивший оскомину урок про свойства Северной звезды, он предпочел прогуляться.

Оказавшись на улицах города, Сорей решил немного побродить, чтобы еще больше досадить своим назойливым опекунам и всезнающим родителям, а потому направился прямиком на лавочную улицу, шумевшую торговлей и возницами. Принц шел по городу спокойно и уверенно, он знал, что может за себя постоять, и не раз доказывал это в драках с городскими оборванцами, и размышлял о том, чего он сможет достичь, когда придет его черед назваться Повелителем и как он все изменит. Юный принц давно понял, что так или иначе, но жизнь Края надо менять, даже если придется делать этой силой. Он прочитал много книг, знал, что земля наполнена силой, которую одни ученые называли Дыханием, другие Энергией, третьи Магией, но, называя ее по — разному, все они сходились на том, что сила эта безгранична и всемогуща, и надо только найти способ воспользоваться ею, чтобы свершить все‑то, что было придумано людьми, но по каким‑либо причинам не могло быть осуществлено. Сорей хотел найти этот способ. Он верил, что время пустых поисков знаний прошло, и пришла пора применять эти знания. Он до хрипоты спорил об этом с отцом и его приближенными, но его не слушали или не слышали. Принц зло усмехнулся краем рта, вспомнив об этом, и какой‑то торговец, заметив эту улыбку, испуганно шарахнулся в сторону.

— Ты покоришь мир, а мир покорит тебя, Сорей принц нищих

Голос прозвучал так дерзко и насмешливо, что принц гневно обернулся, желая немедленно покарать осмелившегося смеяться над ним. Перед ним стояла старуха, чье лицо избороздили морщины, а глаза обесцветило время. Она смотрела на него с таким превосходством и всезнающей мудростью, что он почувствовал смущение и робость, и от того вид его стал еще более надменным.

— Что ты хочешь сказать мне женщина?

— Никто не властен над тобой и содрогнется род людской, ты сможешь всем повелевать… — женщина рассмеялась тихим, певучим смехом, и медленно пошла прочь по улице — пока не причинишь зла женщине и не прольешь ее кровь.

— Стой. Глупая старуха, объясни, что ты сказала. Какое зло? Какая кровь?

Но женщина медленно повернула за угол и пропала. Принц Сорей рванулся за ней, но ее уже не было.

За окном башни медленно разгоралось новое утро, когда, теперь уже, Повелитель Сорей, отодвинув тяжелый стол, открыл дверь комнаты и, осторожно перешагнув через мирно спящих охранников и придворных, удобно устроившихся на ступеньках, стал спускаться вниз. У него было еще много дел, которые нужно было сделать, и много замыслов, которые нужно было воплотить в жизнь.

Глава 1 Утро

Солнце заглянуло в темную комнату и, увидев, что ее обитатели еще спят, настойчиво постучало в окно. Комната была погружена в сонный сумрак и тишину, нарушаемую легким шорохом одеяла. Как если бы кто‑то пытался спрятаться, укутавшись как можно сильнее. Но солнце было обмануть не так‑то просто и уже через пару мгновений оно настойчиво стучало по спинке кровати, запуская солнечных зайчиков во все щелочки. И после упорной, но непродолжительной борьбы одеяло было отброшено в сторону, и на поверхности показалась взъерошенная, заспанная и сердитая девушка.

— Встала уже — хриплым от сна голосом уведомила она беспокойное солнце и села на кровати — ну чего тебе не спиться никогда? — задала она обычный вопрос.

Но солнце как всегда ничего не ответило и, еще раз оглядев комнату, убежало дальше, будить остальных лежебок. Лоре сердито зевнула и кинула подушкой в задержавшегося солнечного зайчика, который только весело рассмеялся и выпрыгнул в окно.

Больше всего на свете Лоре терпеть не могла просыпаться рано утром, но делать было нечего. Она умылась теплой водой, которую запасла с вечера (хотя дедушка говорил, что умываться холодной водой полезнее, она не могла на это решиться) и, одевшись, вышла из комнаты. Едва закрыв за собой дверь спальни, Лоре погрузилась в шум и гам, который был обычным для этого дома, населенного разными существами и зверями, приводимыми дедушкой. Мимо нее пролетел филин и, свернув в одном из коридоров, уселся спать на своем старом шкафе. Филин был единственным обитателем этого дома, к которому Лоре чувствовала уважение. Ночью он улетал на охоту, а днем мирно спал, разговаривал он мало и всегда по делу, знал последние новости и никогда не вмешивался в чужие дела. Лоре зашла на кухню и развела огонь: надо было готовить завтрак. Дедушка, скорее всего как обычно сидел в своей лаборатории и ставил очередной безумный опыт (впрочем, все его опыты были безумными) и Лоре взяв ведро, пошла за водой к колодцу. Ей очень нравилось ходить к колодцу, иногда даже просто так, чтобы рядом посидеть, потому что колодец обладал одной странной особенностью — показывал различные картинки, чаще всего из жизни соседней деревни или самой Лоре, то, что недавно произошло или происходило где‑то сейчас, а иногда даже то, что должно случиться. А особенность эта появилась у колодца совершенно случайно после очередного дедушкиного опыта и была побочным результатом неудавшегося эксперимента. Впрочем, почти все дедушкины эксперименты были неудачными и всегда имели какой‑нибудь побочный эффект. Но так как дедушка никогда не записывал свои эксперименты, то все его случайные изобретения так и оставались в единственном экземпляре. Так получилось и с колодцем и с филином. Наделенный бурной фантазией и неукротимым воображением дедушка выдумывал больше, чем мог осуществить, но осуществлял больше, чем хотелось бы Лоре. Он быстро забывал про свои недавние мечтания, и каждый раз удивлялся и говорящему филину и колодцу, предсказывающему будущее и многим другим, сотворенным им самим, чудесам. А Лоре приходилось жить с ними и заботиться о них. Впрочем, научное безумие было их семейной чертой, о чем свидетельствовала одно очень полезное вещество, наследство прадедушки, позволяющее защищать вещи и предметы от огня и взрывов, и если бы не это вещество, Лоре и все обитатели их «замка» давно остались бы без крыши над головой. «Огнетушка», как называла его Лоре, насколько она знала, было единственным удачным изобретением ее прадедушки, над которым он трудился большую часть своей жизни, и как Лоре догадывалась, было открыто также совсем неожиданно. История умалчивала о том, сколько всего было уничтожено ее прародителем, прежде чем он получил желаемое, но о том, что не все проходило гладко, свидетельствовала история его очень уж частых переселений и необычная тяга к смене места жительства. А кроме этого полезного вещества прадедушка передал своим потомкам безумную страсть ко всему загадочному и необъяснимому, но это было бы полбеды, так как загадочного и необъяснимого было совсем немного, хуже всего было то, что все это странное ее семья создавала сама, с какой‑то одержимостью. И как говорила сама Лоре «если однажды этот мир будет состоять только из странностей и сумасшествия, она точно будет знать кто в этом виноват». Ее беспокоило только одно: передается ли эта черта только по мужской линии или она является наследственной для всех представителей их рода, и если да, то когда и самое главное как она проявиться у нее.

В этот раз Лоре не стала долго задерживаться возле колодца по той причине, что эту картинку колодец показывал уже несколько дней. Картинка была не очень понятной, многолюдной, перемешанной и путанной и никак не связанной ни с деревней, ни с самой Лоре. Поэтому Лоре без тени сомнения потревожила ровную поверхность и, набрав воды, вернулась на кухню готовить завтрак. А пока она занята, я немного расскажу о том, как их семья появилась в этих краях и почему они жили на опушке леса.

Прадедушка Лоре, мистер Лонгвиль, пришел в эти края вместе с женой и маленьким сыном и поселился на центральной улице деревни. Он был хорошим соседом и сначала все шло замечательно, но вскоре люди обратили внимание на то, что дом семьи Лонгвилей ведет себя как то уж слишком шумно и огнеопасно. В нем все время что‑то горело, взрывалось, гремело, дымило и грохотало. Очень часто проходящим мимо казалось, что дом вот — вот взорвется, и не происходило это, пожалуй, только чудом. Но в любом случае соседство это было очень опасным и совсем не желательным. После долгих колебаний был созван совет жителей деревни, на котором семейство Лонгвилей попросили удалиться на окраину. Недолго думая, мистер Лонгвиль согласился с этим крайне разумным решением и построил себе дом на опушке леса, где до самой смерти производил нелепые опыты, пугая лесных жителей. Сын его казался человеком разумным, и все были уверены, что он изберет другой путь в жизни, возможно, станет местным лекарем или кузнецом. Но, увы, семейная страсть к науке не обошла стороной и его. В молодости он увлекался чтением старинных фолиантов, в которых описывались те или иные свойства минералов, а после того как женился на умной и терпеливой девушке, решил проверить на практике свои книжные знания. Более того, его пытливый ум подсказал ему, что смешение тех или иных полезных свойств рождает новое полезное свойство, и он начал смешивать. Он соединял все и вся в надежде открыть новое свойство, но когда понял что этого не достаточно с головой ушел в книги, среди которых и обнаружил размышления некоего ученого о силе слова и о придании полезных свойств бесполезным вещам. Эти философские размышления он принял как руководство к действию и решил воплотить их в жизнь. Он был великим практиком, но слабым теоретиком, поэтому он шел к своим великим открытиям опытным путем, который, как известно, является хотя и самым верным, но самым долгим и опасным. А потому все его опыты носили экспериментальный характер и были всегда непредсказуемы. Отец Лоре, тоже Лонгвиль достигнув зрелости, отправился искать приключении и так и не вернулся. Через несколько лет после его исчезновения дедушка Лонгвиль спешно покинул свой дом и когда, как казалось, уже и сам канул без вести, вернулся с маленькой внучкой на руках, которую с тех самых пор и воспитывал, а вернее не мешал ей расти так, как вздумается, продолжая большую часть своего времени изобретать новое из старого. Среди такой обстановки Лоре и жила, сколько себя помнила. Неудивительно, что она сама была немного, по — мнению жителей деревни, странной и с причудами, но когда вашим самым разумным собеседником является филин, в этом, пожалуй, нет ничего удивительного. Частенько дедушка Лонгвиль ставил свои эксперименты на том, что первым попадалось под руку, и в результате у них в доме появился говорящий чайник (первая жертва новых дедушкиных идей). Он экспериментировал с дымом, после чего они целый месяц пытались избавиться от запаха гари, испытывал воду — и чуть не утопил их всех. И неизвестно чем бы все это закончилось, но однажды гуляя в лесу, он нашел огромного филина со сломанным крылом и принес его домой. Лоре хватило ума защитить птицу от дедушкиных способов лечения и, перевязав ему крыло, она разумно решила остальное доверить времени. Дедушка решил тем временем воспользоваться такой редкой возможностью и стал ставить свои опыты над филином. Неизвестно чего он хотел добиться, но в результате филин заговорил, и Лоре до сих пор казалось, что это случилось только из чувства протеста. Вылечившись, Филин остался у них, рассудив, что с его новыми привычками ему будет трудно жить в лесу. Так у Лоре появился относительно разумный собеседник, а дедушка, вдохновленный удачей, притащил в дом всех обитателей леса, которых сумел поймать. Часть из них затем вернулась в родные норы, другая часть вела кочевой образ жизни, то уходя в лес, то снова возвращаясь в людской дом, в зависимости от времени года и погоды. И только несколько зверей поселилось у них навсегда. К счастью все они, хоть раз столкнувшись с наукой мистера Лонгвиля, не претерпели сколько‑нибудь опасных изменений, разве что ежики светились в темноте и когда они ночью бегали по дому, то казалось, что пол горит, но это было даже удобно, так как спасало от близкого знакомства с их иголками. Другим источником постоянного пополнения обитателей дома служили обычные домашние предметы. Все дело было в том, что мистер Лонгвиль, великий практик, очень любил науку и читал много книг, из которых он извлекал полезные идеи и затем пытался воплотить их в жизнь. Поэтому в определенный момент жизни Лоре из стен стали появляться полупрозрачные духи, которые застревали на середине пути и затем долго кричали, прося помощи, пока дедушка, устав от этих криков не вталкивал их обратно, после чего они несколько дней пользовались обычными дверями. Первое время Лоре пыталась им помочь пройти сквозь стену, но скоро она убедилась, что это не приводит ни к чему, кроме синяков и оставила свои добрые намерения для тех, кому они были нужнее. Положительным в бесплотности этих новых обитателей дома было только то, что все вместе они занимали столько же места, сколько одна толстая книга. Кроме того, одна их половина поселилась в книгах, которые они часто меняли, а другая — в кухонной посуде. Поэтому не было ничего удивительного в том, что когда вы читали какую‑нибудь книгу, на вас с ее страниц смотрело чье‑нибудь лицо, или еще хуже, в тот самый момент, когда вы только собирались удобно устроиться с интересной книжкой, оттуда появлялась рука и сердито ее захлопывала, с просьбой не мешать спать. Дедушка каждый раз вытряхивал незаконных обитателей из их бумажных домов, но они с завидным упорством возвращались назад. Так постепенно дом становился густонаселенным и шумным, в каждый момент готовым взлететь на воздух, чтобы потом снова воспрянуть из пепла. И в этом доме Лорейя (таким было полное имя Лоре) росла спокойным и мирным ребенком, ничего не ведающим об ужасах жизни, и часто в детстве, не имея собеседников, разговаривала с Солнцем и даже научилась его понимать. Эта привычка осталась у нее и после того как в доме завелась целая куча разного люда, любящего поболтать, а она выросла. Воспитываемая дедушкой, она обзавелась целой кучей странных привычек, но поскольку гости бывали у них редко, да и те давно привыкли к их особенностям, то Лоре считала все это вполне нормальным и обыденным. И, пожалуй, даже если бы в их доме поселился дракон, Лоре и тогда бы не удивилась, разве, что у нее бы вызвал досаду тот факт, что готовить надо еще на одного «человека».

Завтрак был уже почти готов, когда в кухню влетел взъерошенный и лохматый дедушка, схватил ведро с водой и с криком «Горим» выскочил из комнаты. По дому действительно распространялся странный запах дыма, но он был настолько частым гостем, особенно по утрам, когда дедушка работал у себя в лаборатории, что Лоре не обратила на него внимания и отправилась будить Фила, так они прозвали Филина, не сумев придумать ему другое имя. После того как очередной пожар был потушен и сменивший его потоп остановлен и высушен, все обитатели дома сели завтракать. Хотя седели за столом, в обычном смысле этого слова, только двое. Остальные же устроились кому как удобно. Так, например, полупрозрачные духи, которые, питались запахами и очень любили поесть, в основном висели под потолком, лесной народ разместился на окнах, стульях, на столе и под столом, а Фил устроился в самом темном уголке кухни и с аппетитом поглощал ватрушки с вареньем, единственное людское лакомство, которым он не брезговал.

Лоре внимательно разглядывала сахарницу, решая, а не выпить ли ей чай с вареньем. Причина же этого пристального внимания крылась в том, что сахарница, впрочем как и вся посуда в этом доме, после того как дедушка провел над ней ряд экспериментов, приобрела удивительное свойство менять вкус содержащихся в ней продуктов. Причем никакой логики в этом не было, и никогда заранее нельзя было определить, с чем вы столкнетесь сегодня. Например, можно было высыпать весь сахар в маленькую чашечку, но чай оставался безвкусным, а можно было опустить только две крупинки, и чай невозможно было пить, таким приторно сладким он становился, но еще хуже было, когда чай неожиданно приобретал вкус полыни или чертополоха. Тем временем чайник, который, обретя дар речи, выказал такие стороны своего характера как скупость и жадность, вслух считал кто сколько и чего съел и выпил. Но все давно уже привыкли к этой его особенности и перестали обращать на нее внимание. Кроме того это была самая безобидная выходка, по сравнению с фокусами, которые вытворяла другая посуда. Тарелки любили разбиваться в самый не подходящий момент, ножи разрезали хлеб вместе со столом, а чашки начинали бегать по всей кухни, именно тогда, когда вы пытались налить в них чай. Впрочем, Лоре давно привыкла к этому и для нее дом, в котором она жила всю свою жизнь, казался обычным, таким как все дома в мире, и в этом нет ничего удивительного, ведь мы все привыкаем к той жизни, в которую погружены с детства. Никогда ничего не слыша о городах, в которых могли бы поместиться десятки маленьких деревенек, о замках, комнаты, которых были больше чем весь ее дом, о других странах, Лоре считала, что весь мир состоит из маленьких деревенек, таких рядом с которой она жила, из лесов и равнин, расстилающихся до края мира. Не зная о глупых обычая других народов, она и подумать не могла, что можно скакать верхом на лошади, а не идти с ней рядом, болтая о пустяках, что можно целые дни тратить на вышивание красивых цветов на шелке, но так никогда и не увидеть, как растут живые цветы. А те немногочисленные рассказы, что она слышала в деревни от стариков, Лоре считала просто древними сказками, такими же, как неуемные фантазии ее дедушки. Свои дни она проводила, гуляя по лесу или читая огромные старые книги, оставшиеся от прошлого мира, из которого однажды пришел мистер Лонгвиль. Иногда к ним в гости приходил деревенский кузнец. Он приносил с собой шум пламени в горне и стук молотков по наковальне. Огромный, настолько, что в доме становилось темно, с всклокоченной бородой и хитрой улыбкой, он приносил последние новости из деревни, и свежие овощи со своего огорода. Кузнец был единственным жителем деревни, который не боялся навещать их дом, всех остальных мучил суеверный страх, что они могут исчезнуть вместе с домом, когда он решит наконец‑таки взорваться, но в деревне им всегда были рады, возможно, это объяснялось наследственным чувством вины, за то, что их заставили переселиться на опушку леса, но, скорее всего это было обычным дружелюбием, с которым жители деревни встречали редких путников, забиравшихся так далеко от проезжих дорог. Каждую неделю в деревне устраивали праздник с танцами и песнями. Старики рассказывали детям про далекие времена, хотя в их рассказах было больше вымысла, чем правды, а молодежь смеялась над старыми байками и плясала до утра. Вот такой вот спокойной и оторванной от суеты мира жизнью жила маленькая деревенька, окруженная с одной стороны лесом, а с другой стороны линией горизонта на том конце равнины.

Впрочем, такой беззаботной жизнью жили все деревни в округи: их не волновали войны, они не задумывались о королях, они не были безумно богаты, но никогда не знали голода и, казалось, так будет продолжаться всегда. Ведь если ты не кому не чинишь зла, то кто же захочет причинить зло тебе?

Глава 2. А все могло бы быть хорошо

Кузнец появился в доме с первыми лучами солнца, Лоре еще не успела проснуться, а дом уже наполнился непонятной тревогой и ожиданием чего‑то. И все же когда она вышла из своей комнаты, Фил как обычно пролетел мимо, направляясь спать, и в доме царил обычный утренний гам. Лоре вошла в кухню, чтобы как всегда приготовить завтрак и поняла: что‑то изменилось раз и навсегда. Дедушка, чинный и аккуратный, чего с ним прежде никогда не случалось, сидел на кухни вместе с кузнецом и слушал последние новости. Видимо в них не было ничего хорошего, потому что даже своевольная посуда притихла, а болтливый чайник удрученно вздыхал.

— Понимаешь, говорят теперь, когда он научился управлять этой самой магией, его могуществу нет предела, и он может делать что захочет. А он всегда был эгоистичным и избалованным ребенком и жестоким к тому же, вот и говорят, что он первым делом народ мучить начнет. Раньше то, когда отец его был, он отца слушался из страха в тюрьму попасть или еще чего хуже, а теперь он сам Повелитель, и ему никто не указ. Говорят, он уже половину придворных в тюрьму заточил, за то, что они за народ заступались. По улицам города говорят, стража днем и ночью ходит, недовольных ищет. А на улицах ночью светло как днем и все видно, и не спрятаться никуда. Целителей разогнал и запретил им травы продавать и помощь всякую людям простым оказывать. Ему то, что у него целый штат ученых врачевателей, а простой народ пускай мрет, ему не жалко, — горестно вздыхая, говорил кузнец.

— Да откуда такие разговоры идут? — дедушка недовольно нахмурился.

— Так знающие люди говорят. Владетель то северного края, заступился за старушку какую‑то на улице, его стража и схватила, казнить хотели, да добрые люди сбежать помогли. Владетель к себе домой и вернулся, а Повелитель на него войной собрался. Чтобы, значит, неповиновение на корню срубить. А ежели он вот так с владетелями обращается, то чего нам простым людям ждать, какой милости? Не к добру он силой то своей распоряжаться будет. Говорят, он ей пока еще не полностью управлять умеет, еще только учится, вот и есть пока шанс его одолеть, а коли время упустим, поздно будет, сядет деспотом нам на плечи и солнца мы не увидим уже. Владетель потому народ и поднимает. Пока не поздно. Наша‑то деревня далеко от города, да к северному краю близко, когда всех накроет нас стороной не обойдет. Зло оно, сам знаешь, любыми дорогами ходит и препятствий не знает, — кузнец вопросительно взглянул на дедушку, словно надеялся в самом лице его найти ответ на извечный вопрос: кто прав?

Лоре тоже взглянула на дедушку, не зная как отнестись к рассказу. Она не верила в него, потому что, никогда не встречаясь с жестокостью и злобой, не предполагала, что кто‑то где‑то может убивать других. Кроме того город о котором упоминалось в рассказе смутно рисовался ей домом с множеством комнат, где живет много людей. А потому она не придала этой истории особого внимания и занялась своими обычными делами. Однако дедушка весь день ходил по дому какой‑то настороженный, перелистывал старые книги, что‑то чертил, шептал, а вечером стал собирать вещи.

— Лоре, — сказал он, усаживая ее рядом с собой ранним утром следующего дня, — я должен буду уехать на какое‑то время и оставить тебя одну. Что‑то подсказывает мне, что все не так просто как рассказал кузнец. И еще эта магия, которой овладел Повелитель. Мне нужно узнать, что это за сила и какая она: злая или добрая сама по себе. Я не могу взять тебя с собой, потому что если хоть что‑то из того, что говорят правда, то тебе там будет угрожать опасность, от которой я, возможно, не смогу тебя защитить. Поэтому я оставляю тебя здесь, вместе с Филом. Он позаботиться о тебе даже лучше меня. Самое главное только не уходи никуда. Помни наш дом и наш лес самое безопасное и тихое место на земле. И потом ты же помнишь, что всегда говорила бабушка?

— Если я потеряюсь, то надо оставаться на месте и ждать, когда вы меня найдете.

— Вот именно. Поэтому ты оставайся на месте и жди, когда я вернусь, — улыбнулся дедушка.

— Обещаю, — торжественно произнесла Лоре. — Со мной все будет хорошо, только ты дедушка тоже себя береги, а мы будем тебя ждать.

Старый мистер Лонгвиль взял свои вещи и отправился по дороге через равнину, к самому краю горизонта. И вскоре он исчез, Лоре еще какое‑то время смотрела за горизонт, а потом медленно вошла в дом, который, словно почувствовав себя осиротевшим, притих.

Дни проходили за днями, не принося новых тревог и огорчений, и жизнь понемногу вошла в свою колею, наполнившись ожиданием.

В один из таких дней Лоре сидела возле и окна и изучала дедушкину книгу, в последнее время у нее родилась идея, восстановив хронологическую последовательность событии, выяснить какой эксперимент повлёк за собой те или иные последствия. Она была уверена, что дедушка этому очень обрадуется.

— Думаю, Фил, он рад будет возможности повторить все свои опыты.

— Уху, — вежливо сказал Фил, полагая, что этого будет достаточно, и ему больше не будут мешать, но Лоре посчитала это желанием продолжить разговор и решила поделиться своими мыслями дальше.

— Нет, Фил, я думаю, ты не прав, потому что мне кажется это замечательно. Например, он сможет научить еще одного филина разговаривать, кажется вот этот опыт — радостно воскликнула она.

Фил, который был вынужден приглядывать за Лоре после ухода дедушки и потому совершенно лишенный возможности спать днем, снова вежливо ухнул. Неужели она думает, что возможность говорить это большое благо, подумал Фил. Она не делает тебя умнее, сообразительнее, быстрее и вообще нечего кроме лишних неприятностей не приносит. Когда вы не умеете говорить все намного проще, вы можете не обращать внимания на болтовню глупых и взбалмошных девчонок и можете спокойно дремать себе, когда вы это заслужили. Но если вы умеете говорить, от вас обязательно ждут ответа на любую самую глупую реплику, и если вы промолчите, на вас обижаются или что еще хуже мучат до тех пор, пока вы не ответите что‑нибудь. Нет, никому из своих собратьев Фил не желал этой участи.

— А вот, кажется, этот фокус дедушка проделал с посудой — Лоре продолжала болтать, совсем не обращая внимания на вежливое уханье Фила и его дремоту

— Еще хуже, подумал Фил, неужели она хочет, чтобы в доме появился еще один говорящей чайник, им и этого вполне хватает, уже на кухню зайти нельзя как он начинает приставать со своим подсчетами.

— Мне кажется, что если что‑нибудь изменить, то все посуду можно сделать такой же, как прежде.

— Да это было бы неплохо — Фил, наконец, окончательно проснулся

— О! так ты не спишь, здорово! Тогда мы можем пойти погулять

— Уснешь тут, когда кое — кто постоянно болтает и не дает сосредоточиться — Фил только что собрался поделиться этими соображениями, но Лоре так быстро соскочила с места, что он ничего не успел сказать.

Эта девчонка совсем не заботилась о его самочувствии, она каждый день придумывала что‑нибудь новое лишь бы не дать ему отдохнуть. Фил, конечно, любил Лоре, но считал ее беспокойной и вздорной. Пока Фил с грусть размышлял над своей несчастной участью, Лоре уже стояла возле двери в нетерпеливом ожидании.

— Ты идешь или остаешься спать?

Фил нехотя поднялся и полетел за ней следом. Лоре шла по тропинке в сторону и леса и весело напевала

— Привет Солнце, — помахала она рукой, — Фил солнце передает тебе привет и говорит, что очень радо снова тебя видеть.

— Да, да спасибо — Фил не очень- то верил в эти разговоры с Солнцем

— Может быть, мы можем прогуляться в деревню, как тебе такая мысль.

— По — моему это не очень хорошая идея, — Филу действительно не нравилась эта мысль.

Возможно, все дело было в беспокойстве, которое он испытывал при большом количестве людей, а возможно что‑то тревожное, как тень от надвигающейся грозовой тучи, заставляло его удерживать Лоре, за которую он волей неволей был в ответе, подальше от людских и потому опасных мест. Впрочем, сама Лоре не обращала внимания на его страхи, считая их пустыми и вздорными.

— Если все время идти прямо и прямо, то куда можно прийти?

— В другую деревню

— А если тогда идти все время прямо?

— Тогда вернешься туда, откуда пришел, потому что поймешь, что это глупо идти никуда и повернешь рано или поздно назад.

Лоре была не согласна с такой теорией и решила больше не обращать внимания на Фила. Так иногда пререкаясь, но больше храня молчание, они гуляли до вечера, и только когда солнце коснулось верхушек деревьев, они вернулись домой.

После ужина, когда они уютно расположились каждый в своем любимом уголке, кто‑то испуганно и громко постучал в дверь. Лоре еще не успела подойти к выходу из комнаты, когда в нее ворвался кузнец. Вид у него был странный: борода всклокочена, глаза лихорадочно блестят. Несколько мгновений он стоял молча, словно ему не хватало воздуха, а затем выдохнул.

— Все началось. Как я говорил. До нас еще пока не дошло, но дойдет скоро. Тебе, наверное, лучше будет спрятаться в лесу. Найти там укромное, безопасное место, все там обустроить, едой запастись. А в деревню пока лучше тебе совсем не ходить. Кто их знает, что у пришлых на уме будет, могут и обидеть. Поняла? Ты должна найти себе место подальше от людей и побезопасней.

— Нет, — честно призналась Лоре.

— Ну, вот и хорошо, — как‑то непоследовательно выдохнул кузнец. — Не детского ума дела. Главное тебя спрятать. Завтра я приду и помогу тебе, — и с этими словами он быстро ушел.

Лоре странное поведение кузнеца не встревожило, просто немного удивило, и поэтому она не предала все этому большого значения, но мысль об уходе из дома натолкнула ее на размышления о дедушке. Его не было уже давно, намного больше, чем рассчитывала Лоре. Поэтому она решила, что если ей надо уйти из дома и спрятаться, то чем дальше от дома она уйдет, тем лучше, а самое лучшее в этой ситуации отправиться на поиски старого мистера Лонгвиля. Если бы Фил не дремал в это время в соседней комнате и слышал тревожную речь кузнеца, он бы предпринял все попытки отговорить Лорейю от задуманного и нашел бы для них укромное местечко, но утомленный длительным бодрствованием он все пропустил, и Лоре приняла самое важное решение в своей жизни сама.

Глава 3. Отправляемся в путь

Утром она стала собираться в дорогу. Сборы были недолгими, потому что Лоре не думала, что путь ее займет много времени и заведет ее слишком далеко от дома. Ей казалось, что стоит дойти до соседней деревни и там она встретить дедушку, который просто немного задержался, болтая с друзьями, и они смогут вернуться назад. А потому она положила пару платьев, один плащ, немного еды и денег. Перед уходом она навела дома порядок, закрыла дедушкину комнату, напекла пирожков для всех кто оставался в доме, и категорически запретила кузнецу заколачивать дом. Еще она взяла с него слово, что он будет приходить навещать бесплотных обитателей и приносить им раз в несколько дней вкусные гостинцы.

Отправляться в дальний путь было решено утром, и Лоре со спокойной совестью отправилась спать, не зная, что пройдет еще очень много времени, прежде чем она снова ляжет спать в свою кровать. Она позволила себе встать немного позднее на следующие утро и, позавтракав и попрощавшись со всеми, надела на плечи свой узелок и вышла из дома. Фил, верный своему слову, отправился с ней.

— До свидания, — весело крикнула она колодцу, — До свидания, — помахала она рукой дому, закрыв за собой калитку. И свернув по тропинке к полю стала весело напевать песенку путешественников.

— Куда это мы идем? — вежливо поинтересовался Фил, заметив, что они все дальше уходят от леса.

— Мы идем в город.

— В город, — от ужаса перья на спине Фила стали дыбом, — ты с ума сошла. Тебе кузнец что сказал: найти безопасное место. А ты идешь в город. Да и что ты там забыла?

— Мы идем в город искать дедушку. А кузнец просто слишком чем‑то встревожен. Наверное, у него неприятности дома. Вот увидишь, все не так страшно как он говорит, и мы скоро вернемся домой.

— Как бы все не было хуже, чем он говорит, — но Лоре уже не обращала на него внимания, увлеченная болтовней с полевыми цветами.

Солнце уже стояло в центре неба, когда тропинка вывела их к большой проезжей дороге, пустынной насколько хватало глаз. Фил присел на обочину и вежливо поинтересовался куда они отправятся теперь. Но Лоре точно знала куда идти, потому что она всегда руководствовалась одним правилом: если не знаешь куда идти, иди следом за солнцем. И именно так она и поступила. Однако то ли путь, по которому шло Солнце был короче, то ли шли они медленно, но вскоре на небе стали видны звезды, а дорога все еще бежала вперед и конца ее видно не было. Лоре шла еще какое — то время, что бы не очень отстать от солнца, и только когда на небе появился еле различимый лик месяца, она решила отдохнуть до завтра. Фил немного покружил над полем в поисках добычи, а затем и сам улегся спать в придорожной траве. Следующий день был почти таким же: та же бесконечность и солнце. Но к вечеру дорога стала медленно поворачивать влево и спускаться с горы. После некоторых раздумий Лоре решила пока придерживаться проторенной дороги и еще до заката вышла к деревне. Деревня была достаточно большой, и какой‑то немного молчаливой, а в остальном не сильно отличалась от всех прочих деревень. Лоре вышла на самую широкую и видимо главную улицу и задумалась, как ей поступить дальше. У себя дома, вернее, в соседней деревушке, она без сомнений зашла бы в первую же дверь и была бы радостно встречена хозяевами, но здесь все было незнакомым и все были чужыми. Нет, Лоре не боялась чужих людей, она еще не научилась этому полезному свойству, но правила поведения, привитые ей дедушкой, которые он сам почерпнул во время своего недолгого странствия, не позволяли ей вот так вот сразу без приглашения стучать в запертые двери. А двери на этой улице были заперты. Почти все, кроме одной. И заметив эту дверь, Лоре решительно направилась к ней и вошла внутрь. Незапертая дверь вела в трактир, шумный и людный, и Лоре растерялась, не зная к кому обратиться.

— Ты кого‑нибудь ищешь? — трактирщик, пожилой мужчина с темными глазами очень удивился, заметив такую молодую девушку и, конечно же, он посчитал что она, скорее всего, ищет своего отца, который здесь задержался, беседуя с друзьями. — Тебе помочь?

— Да, мне помочь, — радостно согласилась Лоре, радуясь встрече с таким отзывчивым человеком. — Видите ли, я ищу дедушку, он ушел в город по делам и прошло уже довольно много времени, как ему следовало вернуться, но его все еще нет. Поэтому я иду его искать. Возможно, он проходил здесь, и вы сможете мне сказать куда мне следует идти дальше?

— И как он выглядел? — трактирщик немного растерялся от такого напора.

— Ну как все дедушки. Он высокий, у него темные глаза и белые волосы. И он, наверное, не очень похож на всех остальных.

— Не помню такого. Но если он шел в город, то мог и не заходить сюда. Думаю, он не стал сворачивать с тракта. У нас тут в основном из соседних деревень останавливаются, кто едет с Северного края в столицу.

— Тракт? — растерялась Лоре.

Заметив и эту какую‑то детскую растерянность, и готовность немедленно отправляться к тракту, чем бы это ни было, трактирщик решил за лучшее предложить этой путешественнице остаться на ночь: выспаться и хорошенько поужинать. Лоре с радостью согласилась и вошла в большую комнату, где стояли столы и в воздухе висел табачный дым и запах еды. Она села возле окна и принялась за ужин. В комнате царил монотонный гул от разговоров, но Лоре настолько привыкла к болтовне чайника на кухни у себя дома, что не обращала на это никакого внимания. Фил, решивший, что лучше поужинать в трактире, чем отправляться на поиски еды в малознакомом месте, в отличие от нее старался прислушиваться к разговорам, понимая, что из них можно извлечь очень полезную информацию.

— Говорят, он превратился в самое настоящее чудовище. Теперь, когда он обрел эту силу, ему никто не может ему противостоять. Он сметает со своего пути все армии. Его невозможно остановить, — говорил один из трех мужчин за соседним столом.

— Не верю я в это. Людям лишь бы болтать, — возразил второй мужчина, постарше.

— Да с чего бы люди просто так болтали? Сам подумай. Значит есть причина. И вообще старый повелитель и не стар был и не болел, чтобы вдруг так помереть. Многие говорили, что ему сын помог.

— Да кто говорил то?

— Так кто говорил, тех уже давно в тюрьму спрятали. Чтобы не болтали.

— И правильно, — снова сказал тот, кто постарше. — Про меня бы такое болтали, я бы тоже не церемонился.

— Не скажи, — возразил третий, в зеленой шапке. — Люди такие вещи просто так на ровном месте не выдумывают. Да и Восточный владетель не просто так в немилость впал. Бежать не успел бы, ему бы голову и отрубили и все владения забрали и семью бы вырезали, чтобы наследников не было. А всем ведь известно, что Восточный владетель старого повелителя советчиком был.

— На востоке собирается большая армия, — заговорил первый, — собираюсь в нее вступить. Лучше уже попытаться остановить его сейчас, пока он еще не все силы обрел. Чем потом рыдать, когда с ним уже никто не сможет справиться. Если ему не помешать, то рано или поздно он завладеет всем миром и тогда нигде не будет спасения.

Примерно так рассуждали все, кто собрался в этот вечер в трактире. Среди них были крестьяне из соседних деревень, остановившиеся здесь на ночлег в надежде отдохнуть и узнать последние новости, были горожане, бежавшие из некогда прекрасного города. Все они верили в то, что спасение кроется на востоке, и их мысли и надежды обращались к восходу солнца, где на великую битву собиралась великая армия. Фил понял, что они с Лоре идут в сторону прямо противоположную той, куда им следует идти. Они шли следом за солнцем, а солнце шло всегда с востока на запад, и если бы Фил не знал свою попутчицу так хорошо, он бы попробовал ее отговорить. Но это было бесполезно, потому что она твердо верила только в одно — чтобы не случилось — идти надо следом за солнцем. И Филу оставалось только надеяться на чудо, и на то, что на таких маленьких странников, как они, никто не обратит внимания. Возможно, мудрый и опытный филин рассуждал бы совсем иначе и даже применил бы силу, чтобы остановить свою попутчицу, но два больших НО встали на его пути: во — первых в тот день, когда кузнец рассказывал последние новости — сплетни про нового Повелителя и Восточного владетеля, Фил мирно спал у себя в углу, а во — вторых, Лоре, которая в то утро слышали эти разговоры, не слушала разговоры в трактире и поэтому не могла посветить Фила в детали. Поэтому хотя Фила эти разговоры встревожили, но не да такой степени, чтобы лечь костьми, но не пустить Лоре дальше.

— Наверное, ему сейчас скучно, ведь с ним никто не разговаривает, — Лоре горестно вздохнула.

Фил, внимательно слушавший разговоры за соседним столом, даже подлетел от неожиданности.

— Никто не любит разговаривать с чайником, — что не удивительно, заметил Фил про себя, — а ведь ему тоже скучно одному. Он от тоски заболеть может. Надо было попросить кузнеца иногда болтать с ним.

— Она, наверное, из жалости так и отставит его разговаривать, — сердито подумал Фил, — а я только стал надеяться, что хоть в кухни воцариться покой и порядок.

Фил досадливо ухнул и уже хотел было высказать свои возражения, но тут он увидел, что Лоре уже почти спит и только посоветовал отправиться ей в комнату. Она уснула, как только голова ее коснулась подушки и безмятежно спала до самого утра. Фил же всю ночь тревожно просидел возле окна, глядя на восток, словно надеясь увидеть там великую армию, несущую спасение от неизвестного и непонятного ему ужаса.

Утром Лоре узнала у трактирщика, что до города ей идти еще несколько дней, поэтому по совету более опытного путешественника она запаслась продуктами и водой и, расплатившись по счету, весело покинула трактир. Теперь она была просто уверена, что через несколько дней найдет дедушку, ведь трактирщик сказал ей, что если идти все время по дороге, то скоро окажешься в городе и именно так она и собиралась сделать.