Были и небылицы (сборник)

– Да я ещё не то могу! – похвастался Аркаша, решив, что в школу его уже приняли.

– Вот завтра и покажешь, – ласково ответил Добрыня. – Алёша очухается, тогда и победишь его так, чтобы все видели. У нас завтра по плану учебные поединки.

Просидел Аркаша до конца дня на лекциях, наслушался историй всяких про мечи-кладенцы, всяческих чудищ и рати несметные, только как-то неспокойно было на душе у него…

Как стемнело и все спать пошли, Аркаша к выходу направился, а там сидит, пригорюнившись, детина-второгодник, весь забинтованный.

– Эй, ты куда? – спрашивает. – Тебя же приняли.

– А чтобы отсюда выйти, тоже экзамен сдавать надо? – поинтересовался Аркаша.

– Да нет, обратно ход свободный…

– Вот я и пойду. – Аркаша облегчённо вздохнул. – Пусть без диплома останусь, зато цел буду.

История третья

Как Аркаша учился в школе мореплавателей

Где только Аркаша не учился… Да нигде не учился. Колдун его из учеников выгнал, а из школы витязей он сам ушёл – решил здоровье поберечь. Вот так у него жизнь и складывалась – образование получить трудно, а без него – вообще никак… Так и ходил Аркаша по свету, дела себе не найдя, и дошёл до самого Синего моря, в котором, по слухам, Золотая Рыбка водится. Но чтобы рыбку ловить, у Аркаши даже удочки не было, и поэтому он просто шёл вдоль берега и камушки в воду швырял.

Сколько времени он так вот прогуливался, никто не знает, только однажды увидел он – у самого берега огромный парусник стоит, а на борту написано: «ШКОЛА МОРЕПЛАВАТЕЛЕЙ». Аркаша долго на парусник смотрел – всё понять не мог, правда это корабль стоит, или всё мерещится ему. Но в конце концов решил поверить своим глазам. А когда поверил, обрадовался. «Вот это для меня, – думает. – Выучусь и уплыву куда-нибудь далеко-далеко, где меня никто не знает…»

Поднялся он по трапу (это на корабле лестница такая) на палубу, а там юные мореплаватели туда-сюда бегают, одни паруса ставят, другие паруса убирают, третьи палубу надраивают, а между ними ходит старый боцман со свистком – кого по головке погладит, кому затрещину отвесит. Хотел Аркаша по своему обыкновению мимо него прошмыгнуть, но боцман его за ухо схватил да как крикнет:

– Смир-на! А ты кто таков и откуда взялся?

– А как бы мне к вам учиться поступить? – спросил Аркаша, потирая ухо. – Я знаете, какой старательный…

Аркаша думал, что боцман над ним только посмеётся да выбросит за борт, но тот неожиданно поинтересовался:

– А ты на кого учиться хочешь?

– А на кого у вас можно?

– Можно на штурмана, на капитана, на матроса и на кока…

– Кого? – не понял Аркаша.

– На кока. Это повара на кораблях так называются.

– Вот это как раз для меня, – обрадовался Аркаша. – Я люблю ближе к кухне…

– Не к кухне, а к камбузу, – поправил его боцман и повёл к кормовой надстройке, где класс коков располагался.

Ни слова не говоря, боцман втолкнул Аркашу в дверь, а сам тут же ушёл, чтобы, значит, от учебного процесса никого не отвлекать. А процесс шёл полным ходом – у каждого ученика вместо парты плита была поставлена, и все так ловко овощи шинковали, что у Аркаши сразу начало в глазах рябить. А на преподавательской плите щука жарилась, и от неё такой аромат по классу расплывался, что Аркаше сразу же захотелось её попробовать. Подошёл он к щуке, вспомнил, что по правилам приличия рыбу полагается руками есть, потянулся к ней, чтобы плавничок оторвать, и тут же такую затрещину получил, что забыл и о щуке, и о её аромате.

– Снятие проб у нас в конце занятий! – сообщил ему кок-преподаватель. – Расписание смотри, акулий хвост тебе в глотку!

Только тут Аркаша заметил, что у кока за спиной действительно расписание занятий висит, а там написано: «1-й урок – резка хлеба, фигурная и обыкновенная, 2-й урок – приготовление макарон по-флотски, 3-й урок – приготовление борща во время качки и снятие проб».

Судя по тому, что ученики овощи шинковали, уже начался третий урок, а значит, до снятия проб не так уж много времени осталось. Аркаша занял место за свободной плитой и, поглядывая на соседей, тоже начал свеклу нарезать… А кок тем временем наклонился над переговорной трубой, которая возле его плиты торчала, да как рявкнет:

– Эй, палубная команда! Качку нам обеспечьте.

Снаружи тут же топот донёсся, видимо, все юные мореплаватели, которые на палубе были, начали от борта к борту бегать, и корабль сначала на один борт слегка накренился, потом – на другой, а потом как начнёт из стороны в сторону раскачиваться.

Другие поварята (то есть юные коки), видно, уже не в первый раз с таким предметом столкнулись, начали картошку на лету кромсать, да так ловко, что очистки сами собой в мусорное ведро падали, а весь ценный продукт – в кастрюлю. Ну прямо как жонглёры в цирке! Засмотрелся на них Аркаша и не заметил, как прямо на него здоровенный качан капусты полетел. Тут уж выбирать надо было – либо качан ловить, либо продолжать за плиту держаться, чтобы не упасть. Но успел Аркаша сообразить, что у него две руки – одной можно держаться, другой – ловить. Поймать-то он поймал, а вот удержаться не смог и полетел вместе с вилком через весь класс, всё сметая на своём пути. И сразу же такое началось! Кругом овощи и кастрюли летают, юные коки хоть что-то поймать пытаются, а преподаватель, гоняясь за жареной щукой, кричит:

– Прекратить качку!

Топот снаружи сразу же стих, и Аркаша, выбравшись из-под кучи нарезанных овощей, заметил, что одноклассники начинают его окружать, и лица у них какие-то недобрые. Метнулся он к двери, выскочил на палубу и сам не заметил, как оказался на самой вершине самой высокой мачты.

Сколько времени Аркаша наверху просидел, знают только те, кто снизу на него смотрел. Самому ему не то что слезать – смотреть вниз страшно было. Только слышал он, как боцман ему кричал:

– Эй, парень! Если сам слезешь, мы тебя в класс матросов зачислим.

Но сам Аркаша так и не слез. Пришлось старому боцману за ним подниматься. А когда они внизу оказались, боцман ему предложил:

– Может, попробуешь ещё раз туда-сюда слазить? Сумеешь – когда-нибудь хорошим матросом станешь.

– Нет уж, – отозвался Аркаша, у которого коленки всё ещё дрожали. – Матросов ведь кормят щами, которые во время качки сварены, а я их что-то не очень люблю…

История последняя

Как Аркаша учился в школе бизнесменов

У Аркаши денег никогда не было, а тут уж совсем всё кончилось… А зарабатывать ему было трудно, потому что образования никакого не имел, ремесла никакого не освоил. Шёл он как-то по местам незнакомым и вдруг видит: посреди чиста поля дом-небоскрёб стоит, а на нём табличка – золотом по мрамору написано: «Школа юных бизнесменов».

«Вот это уж точно для меня! Малость поучусь, а потом как разбогатею!» – обрадовался Аркаша и вошёл в просторные сени, которые вестибюлем называются. И сразу же у него глаза разбежались – кругом народу видимо-невидимо, и все чего-то продают. Кто бублики предлагает, кто – кота в мешке, кто – скатерть-самобранку за полцены, но без гарантии. А у самого входа мужичонка сидит в драном смокинге и ко всем, кто мимо идёт, обращается: «Подайте что-нибудь бывшему банкиру…»

– Эй, парень! Купи диплом. За двадцатку отдам, – предложил Аркаше человек в шляпе и плаще и тут же показал синие корочки в развёрнутом виде – только фамилию вписать.

– Да он, наверное, поддельный, – засомневался Аркаша.

– Настоящий дороже будет, – заметил продавец, но Аркаша был уже далеко. Денег у него всё равно не было – ни на поддельный, ни на настоящий.

За вход в лифт тоже надо было платить, так что Аркаша поплёлся к лестнице и там увидел сгорбленную старушку с огромной авоськой и чемоданом пуда на два, не меньше.

– Эй, милок, – позвала его старушка, – помоги вещички донести.

Аркаша подумал, что ему всё равно по пути, а как только он за авоську и чемодан взялся, старушка и говорит:

– Я тебя, соколик, на семнадцатом этаже дожидаться буду. – И бодро из виду скрылась – Аркаша и моргнуть не успел.

Сколько он наверх поднимался, Аркаша и сам не помнил – ноша была как будто кирпичами набита. Еле-еле добрёл он до семнадцатого этажа, тут ноги под ним и подломились.

– Вот и славно… – услышал он над собой ласковый голос. – Сколько с меня за услугу?

– Да ничё не надо. Я так… – Тут Аркаша поднял глаза и увидел, что рядом с ним не старушка стоит, а девица в дорогущем костюме, а старухины обноски на перилах висят.

– Фамилия?! – спросила девица и достала из кармана блокнот.

– Парфёнов Аркадий, – представился Аркаша.

– За первую контрольную проверку у вас двойка. Ошибки: прежде чем оказать услугу, не договорился о цене; оказав услугу, оказался от оплаты. Так настоящие бизнесмены не поступают.

Записала она что-то себе в блокнот и исчезла вместе с авоськами, как будто и не было её.

– Сэр! Не извольте огорчаться! Давайте рассеем тоску – покатаемся по перилам, – предложил Аркаше какой-то рыжий парнишка в бейсболке.

– И как это я сам не допетрил! – обрадовался Аркаша. А перила и впрямь были гладкие – хоть до самого низу катись.

Но проехать удалось только два пролёта. На третьем повороте его схватили парни с повязками, причёска – ёжиком.

– За катание по перилам – штраф двадцать баксов! – сообщил один из них и «козу» показал.

– Нет у меня ничего… – попытался возразить Аркаша, но ему тут же сказали:

– Значит, завтра сорок принесёшь. Не принесёшь – где хошь отыщем.

Аркаша медленно поплёлся вниз и уже не видел, как к группе слушателей класса рекетиров подошёл давешний рыжий паренёк и поинтересовался:

– Господа, когда я смогу получить свою долю?

– Когда различать научишься – кто нищий, а кто при деньгах, – ответили ему и насовали подзатыльников.

Тем временем Аркаша уныло шёл по коридору, и вдруг заметил на двери табличку с надписью: «Директор». «Вот кто мне всё объяснит», – решил он и, постучавшись, приоткрыл дверь.

– Вам что, молодой человек? – поинтересовался директор, оторвав взгляд от Важных Бумаг, лежащих на столе.

– Да вот – учиться к вам пришёл, – скромно ответил Аркаша и переступил порог кабинета.

– Вот такой диплом стоит у нас 1000 долларов. – Директор показал красные корочки с золотым тиснением. – Берёшь?

– А как же учёба? – поинтересовался Аркаша.

– Ну, если у тебя такие деньги есть, ты и так всё умеешь, – заметил директор. – А если нет – иди работай!

Тут прямо под Аркашей в полу люк открылся, и он свалился вниз, на предыдущий этаж, прямо ко входу в буфет. А в буфете, как водится, все кушали, и от запахов вкусной еды Аркаше даже нехорошо стало – до того аппетит разыгрался. Видит – парень один, в меру упитанный, сидит за столом, а перед ним целая гора пирожков.

– Эй, дружок, дай пирожок, – попросил Аркаша, думая, что тому всё равно всё не съесть.

– Я хлеб свой зарабатываю в поте лица своего, а ты – дармоед, – отозвался толстяк, не переставая жевать. – К тому же ты такой тощий, что и один пирожок в тебя не влезет.

– Да я всё это съесть могу! – гордо сказал Аркаша.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся толстяк. – А спорим – если ты всё это съедаешь, я тебе 1000 баксов даю, а если хоть одна крошка на столе останется – забираю тебя в рабство на год. Идёт?

Отказаться Аркаша не смог, сел за стол и говорит кушающей публике:

– Господа, делайте ставки! – Это чтобы свидетели были…

Первые пять пирожков Аркаша съел – не заметил, на пятнадцатом подумал, а не зря ли он в это дело ввязался, а когда последний в себя втолкнул – уже и дышал-то с трудом.

Толстяк хотел было убежать, но его на входе поймали те, кто на Аркашу капиталы свои поставил. Так что пришлось отсчитать ему 1000 долларов…

Аркаша потом ещё долго на стуле сидел, пищу переваривал и всё думал, что же ему с богатством своим делать: «Ну, куплю я себе красный диплом – опять без денег останусь… Да и здоровый он больно – в кармане не поместится. Лучше возьму внизу синий за двадцатку, а на сдачу дело своё открою. Пирожками буду торговать…»

Диковинные животные

Автор Парадоксальной Энциклопедии «Местные и прочие звери и птицы», зверовед-путешественник Афанасий Даврин, сделал немало удивительных открытий и наблюдал в своих путешествиях много такого, чего ни до, ни после него никто не видел. Недавно профессор любезно предоставил нам некоторые из своих путевых заметок.

Путевые заметки Афанасия Даврина могут кого угодно повергнуть в изумление. Многие ему просто не верят, полагая, что большая часть из того, что он наблюдал, – всего лишь плод его буйной фантазии. Однако совершенно очевидно, что человеческая фантазия – ничто по сравнению с фантазией природы, а значит, у нас нет никаких оснований не верить в истинность замечательных открытий известнейшего звероведа.

Черепахарь твердохвостый

Как известно, большинство великих открытий совершается совершенно случайно. Так и я чаще всего открываю новые виды животных, если оказываюсь там, куда попадать вовсе не собирался. Позапрошлым летом мой воздушный шар пробила насквозь колибри, удирающая от пятнистого грифона, и я свалился на землю посреди дремучих амазонских джунглей, растеряв при падении все запасы пищи и воды. Я бы умер от голода и жажды, если бы не приютившие меня индейцы племени Тука-Тама, которые накормили меня маисовыми лепешками и уложили спать в тростниковой хижине. Когда среди ночи я по своим делам решил выйти во двор, из хижины меня не выпустил часовой с огромной дубиной, и это мне показалось странным. Вечером, пока не стемнело, я мог свободно гулять по всем окрестностям, и никто не пытался мне помешать, а тут сторожа ко мне приставили…

Вдруг я вспомнил, что меня удивило ещё днём: прямо за моей хижиной находилось паханое поле. Как известно, амазонские индейцы не знают, что такое плуг, свои поля обычно обрабатывают обыкновенными тяпками, и всякий уважающий себя зверовед знает, что они никогда не приручали лошадей. Так откуда же тогда взяться пашне? С этой минуты я понял, что не успокоюсь, пока не выясню всё. Я тут же проделал дыру в стене хижины и стал внимательно наблюдать за полем.

Годы научных наблюдений выработали у меня кошачье зрение, и в темноте я вижу так же хорошо, как и днем. И что же я увидел?! Двое индейцев вели под уздцы здоровенную черепаху с длинным хвостом, который был загнут крючком и, воткнувшись в землю, оставлял в ней глубокую борозду.

Тут я понял: индейцы оберегают этих редких зверей от чужих глаз, чтобы бледнолицые не отобрали их для своих зоопарков. У меня не только замечательное зрение, но и великолепный слух, и мне удалось расслышать, что в разговоре между собой индейцы называли зверя «чупапульпа-чупса», что в переводе означает – «черепахарь».

На другой день индейцы завязали мне глаза и целую неделю вели меня через непроходимые джунгли – до самого берега великой бразильской реки Амазонки, где посадили меня на плот и с миром отпустили. К моему глубочайшему сожалению, второй раз мне едва ли удастся найти поселение племени Тука-Тама, затерянное в бескрайних джунглях.

Среди ученых многие до сих пор высказывают сомнения в существовании черепахарей твердохвостых, но мы-то с вами – с моих слов – точно знаем, что они есть.

Рыба-колбаса

В прошлом году я плавал на китобойном клипере «Легавый». С капитаном Гошей Кизяком я был знаком ещё по школе – он, бывало, муху прибьёт, а я достаю лупу и начинаю её рассматривать, лапки пересчитывать.

Когда мы проплывали мимо японского острова Сикоку-Сикоку, наш бдительный капитан заметил в бинокль здоровенный плавник, рассекающий воду параллельным с нами курсом. Хотя плавник был вовсе не похож на китовый, Гоша решил-таки эту живность добыть, потому что план горел, а рыбина всё равно была японская.

Не буду описывать, как гонялись, как стреляли, как вытаскивали на борт – об этом гораздо красочнее может рассказать боцман Вухов. Не это главное. Главное то, что, перерыв полтонны справочников и определителей, которые у меня с собой были, я не нашёл ничего похожего на эту морскую красотку. Хотя всё тело рыбины, и хвост, и плавники были как у нормальной тигровой акулы, но от носа тянулся здоровенный отросток диаметром сантиметров десять. Это было настолько удивительно, что я сначала даже не обратил внимания на характерный и очень приятный запах, который доносился от этого отростка. Собравшаяся вокруг команда «Легавого» – а это были очень жизнерадостные и любознательные ребята – тоже принюхивались. В конце концов боцман Вухов, отличавшийся большой наблюдательностью, сказал: «Колбасой пахнет». Он тут же достал из-за пояса трофейный ятаган, отрубил от отростка кусочек, а потом нарезал его так, чтобы все могли попробовать. Первым продегустировать эту диковинную колбасу решился, конечно же, я. По вкусу это почти не отличалось от обычной копчёной колбасы.

Мне не понадобилось много времени, чтобы понять предназначение этого отростка: он заменял акулятам, только что вылупившимся из икринок, материнское молоко. Всем известно, что акула рождается уже с зубами, но первые две недели они недостаточно крепки, чтобы ими разжёвывать сырое мясо. Обычные акулы сами пережёвывают пищу для своих младенцев, а представительницы этого уникального вида специально отращивают для них колбасу.

Утром, вспомнив, что не успел сфотографировать удивительную рыбину, я кинулся к моей акуле с фотоаппаратом. Но, увы, подлый кок, чтобы сэкономить продукты, отрубил колбасный отросток и раздал его матросам на завтрак. Теперь рыбина, увы, уже ничем не отличалась от обычной акулы. Но если бы фотография могла передавать запахи, вы бы обязательно учуяли характерный аромат копчёной колбасы, который ещё сутки витал в воздухе.

Барангутанг

Некоторые мои коллеги-звероведы утверждают, что совершать замечательные открытия можно, вовсе не блуждая по тропическим джунглям, или замерзая за полярным кругом, или проводя целые дни в засадах, когда даже не имеешь возможности отогнать наглого комара, сидящего на носу. Например, академик Зеброногов недавно перечитал мои путевые записки и заявил, будто ничего такого, что я наблюдал в своих экспедициях, просто быть не может, а всякие летающие пингвины, твердохвостые черепахари и усолапые цацы – всё это плод моего больного воображения. Над одним из самых замечательных моих открытий, барангутангом универсальным, он вообще смеялся целую неделю не переставая, забыв про сон и пищу.

После этого случая я счёл необходимым подробно рассказать именно об этом открытии, чтобы пресечь все недомолвки, кривотолки и сомнения.

Итак, это произошло на загадочном острове Тасмания, где обитают совершенно дикие аборигены. До того, как я посетил эти места, никто и не подозревал, что у этих диких аборигенов есть вполне домашние животные, которые заменяют им и кошек, и собак, и коней, и барашков.

Надо сказать, о дикости и неприветливости местных жителей ходили легенды, а некоторые исследователи подозревают их даже в людоедстве. Преодолевая на небольшой лодочке пролив между Австралией и Тасманией, я рассчитал время так, чтобы достигнуть берега глубокой ночью и успеть до рассвета спрятаться в густых зарослях, где я бываю совершенно неуловим.

Итак, я уже был почти у цели, когда с берега донёсся едва слышимый топот, который я и не различил бы среди шума прибоя, если бы не мой исключительный слух. Приглядевшись к прибрежной полосе, я увидел, что по песчаному пляжу идут на четвереньках две мохнатые обезьяны, и на них, словно всадники, сидят точно такие же зверушки. Тогда я ещё не знал, что пограничные патрули тасманцев ездят верхом на барангутангах и одеты в свитера из их же шерсти. Как известно, Тасмания расположена не очень далеко от Антарктиды, и ночью там бывает прохладно.