Помоги проекту - поделись книгой:
Ракеты успешнее нашли себе другое место в авиации — под крыльями.
Все это было задолго до второй мировой войны. Наша страна, руководимая партией, неустанно поднимала обороноспособность Родины. Уже в 1934 году, к моменту переезда ГДЛ из Ленинграда в Москву, конструкция ракетных снарядов была настолько разработана, что ее передали для промышленного освоения. Первые большие партии снарядов стали готовить на одном из московских заводов.
Однако у ракет, которые выпускали из наземных пусковых установок, обнаружилось большое рассеивание и некоторые другие недостатки. Чтобы их устранить, в институте по инициативе Г. Э. Лангемака была проведена большая исследовательская работа. В ней участвовал авторитетный специалист профессор М. Н. Петров.
После окончания исследований, вспоминает профессор Ю. А. Победоносцев, был сделан вывод о применении ракетных снарядов, в первую очередь в авиации. Поэтому под Москвой на одном из полигонов начиная с 1935 года начались стрельбы ракетными снарядами. Ими стреляли с самолетов «И-15», «И-16» и СБ. Результат превзошел все ожидания.
Прямое попадание лишь одного осколочно-фугасного РС-82 в легкий танк типа «Рено», как правило, выводило его из строя.
Испытания реактивных снарядов прошли успешно. Ракеты, поднятые в небо, метко поражали цели на полигоне.
Но затем произошло непредвиденное. Во второй половине 1937 года под Москвой состоялись контрольные стрельбы. И здесь снаряды словно подменили: они не хотели лететь, застревали в направляющих, падали, не долетев до цели... Казалось, работа многих лет пойдет прахом.
«Осеннюю загадку» удалось решить в результате проведения дополнительных исследований. При этом много труда вложил профессор Ю. А. Победоносцев, руководивший в РНИИ баллистической лабораторией, установивший ряд зависимостей по определению отдельных оптимальных конструктивных характеристик твердотопливного двигателя и его заряда.
Профессор М. К. Тихонравов и начальник аэродинамической лаборатории М. С. Кисенко изучили влияние отдельных факторов на внешнебаллистические характеристики реактивных снарядов и наметили пути улучшения кучности стрельбы. К сожалению, Михаил Семенович Кисенко не дожил до триумфального шествия реактивного оружия, над которым успешно трудился: 7 ноября 1941 года он погиб на фронте, выполняя служебные обязанности, связанные с отработкой нового оружия.
На заводе была выпущена партия ракетных снарядов. РНИИ вооружил пусковыми устройствами боевые самолеты. Начало новых испытаний было намечено на лето 1939 года...
И вот военный конфликт с Японией. Начатые полигонные испытания ракетных снарядов пришлось закончить в боевых условиях — под Халхин-Голом.
20 августа 1939 года пять истребителей под командованием летчика-испытателя Н. И. Звонарева вылетели на боевое задание, неся под крылом ракеты.
Навстречу шли японские истребители. За километр до цели советские летчики нажали на пусковые кнопки. Не приняв бой, враг отступил, потеряв два своих самолета. Реактивные снаряды открыли свой боевой счет.
На врагов обрушились ракеты. Их называли летающими снарядами. Японцы не сумели разгадать секрет нового оружия, не смогли сбить ни одного истребителя, вооруженного ракетами.
«На крыльях русских машин были видны вспышки пламени, а в воздухе проносились огненные трассы», — докладывал японский пилот, атакованный советским истребителем «И-16».
Не узнали, что это за оружие, не только летчики, но и японские эксперты. Изучив осколки, попавшие в их руки, они пришли к выводу, что «разрушения вызваны артиллерийскими снарядами калибра около 76 миллиметров».
В оценке калибра японские специалисты ошиблись на 6 миллиметров, но они верно определили, что сила небольших ракетных снарядов на борту самолета «И-16» равнялась силе противотанковой артиллерийской пушки.
«И-16», вооруженный реактивными снарядами, был предшественником прославленных советских штурмовиков с реактивным оружием.
Бой в воздухе убедительно доказывал преимущества нового вида авиационного оружия — ракетных снарядов.
В конце 1939 года ракетные снаряды были приняты на вооружение Военно-Воздушных Сил СССР. Промышленность начала готовить партии 82- и 132-миллиметровых ракетных снарядов. А Реактивный институт, ободренный успехом, стал форсировать развитие дальнейшего применения PC в наземных условиях.
Труд создателей нового оружия был высоко оценен. 15 марта 1941 года газеты опубликовали постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР «О присуждении Сталинских премий за выдающиеся изобретения».
В числе получивших премии были научные сотрудники Реактивного научно-исследовательского института: Юрий Александрович Победоносцев, Иван Исидорович Гвай, Леонид Эмильевич Шварц, Владимир Андреевич Артемьев, Федор Николаевич Пойда, Алексей Петрович Павленко, Александр Сергеевич Попов, Александр Сергеевич Пономаренко. Все они, как сказано в постановлении, награждались за «изобретение по вооружению самолетов».
К этому времени в живых уже не было Н. И. Тихомирова, Б. С. Петропавловского, И. Т. Клейменова, Г. Э. Лангемака — тех, кто начал великое дело.
Творческому коллективу ракетчиков оставалось совершить еще один решающий шаг — перенести пусковые установки с самолета на машину.
Вдохновленные успехом, ракетчики продолжали свою работу. Ракета с неба спускалась на землю...
«КАТЮША» ВЫХОДИТ НА БЕРЕГ...
В дни первых стрельб в небе, как это часто бывает, обнаружились некоторые неполадки. Чтобы их устранить, решили провести испытания на земле.
Для испытаний взяли вертлюг от зенитного пулемета. На нем укрепили кусок крыла с направляющими. Все это установили на полуторку.
Замысловатое сооружение из вертлюга и направляющих называли шутя «Моссельпром». И действительно, установка напоминала киоск «Моссельпрома».
Предстояло получить автомобиль и установить на нем не одну флейту, а целый оркестр из флейт, ракетный орган...
К этому пришли не сразу...
Судьба нового оружия во многом зависела от Главного артиллерийского управления (ГАУ). Но многие артиллеристы скептически относились к ракетам, преувеличивали недостатки и не видели их больших достоинств.
Одним из первых стал энтузиастом нового ракетного снаряда сотрудник ГАУ военный инженер В. В. Аборенков. Он занимался вопросами отражения химического нападения врага и понимал, что ракеты могут хорошо послужить этой цели. Однако В. В. Аборенков раньше других увидел, что ракетные снаряды можно с успехом применять не только для специальных целей. Они могут решать и те задачи, которые прежде выполняла только классическая артиллерия.
Благодаря стараниям В. В. Аборенкова осенью 1937 года институт получил заказ: изготовить наземную установку для стрельбы реактивными снарядами с химическим зарядом. События на международной арене торопили с выполнением заказа: по Европе бряцал оружием коричневый фашизм.
В это время, осенью 1937 года, в институте произошла смена руководства. Директором был назначен Б. М. Слонимер, вернувшийся из сражающейся Испании, главным инженером был утвержден сотрудник РНИИ А. Г. Костиков. В институте продолжали работать талантливые специалисты, прошедшие университеты под руководством пионеров ракетостроения. Осталась прежней программа, разработанная создателями РНИИ.
Вскоре после создания института в Москве вышла замечательная книжка «Ракеты. Их устройство и применение». Одним из ее авторов и редактором был Г. Э. Лангемак. В этой книге были такие пророческие слова:
«Так же как и для самолетов, ракеты средних и больших калибров найдут применение для вооружения легких морских судов, затем легких и тяжелых танков, бронемашин, бронепоездов и т. п...»
И далее авторы высказывают идею, которая лежит в основе создания «катюши»:
«Главная область применения пороховых ракет — вооружение легких боевых аппаратов, как самолеты, небольшие суда,
Для стрельбы ракетами с автомашин эта задача стала решаться осенью 1937 года, как уже было сказано, после заказа ГАУ.
Новый заказ поручили инженеру Евгению Степановичу Петрову. Он сконструировал пусковую установку с одной направляющей, представлявшей собой по форме трубу. Ее должны были перевозить на автомобиле. Так появилось одноствольное реактивное орудие на автомобиле.
На автомобиле установки должны были лишь вывозить. А на месте стрельбы их предполагалось снимать с кузова и устанавливать на земле. При стрельбе не достигалась скорострельность. Заказчик отказался принять пусковую установку.
Одиночная направляющая с задачей не справлялась.
Срок выполнения заказа Главного артиллерийского управления истекал.
На совещании в РНИИ стоял один вопрос. Как улучшить конструкцию, заказанную ГАУ, добиться скорострельности?
Решения были приняты простые и правильные.
Первое. Пусковую установку с автомобиля не снимать — не так-то просто перемещать тяжелое пусковое устройство. Слишком много времени, так ценимого в бою, уходило на установку орудия, подготовку его к атаке.
Второе. Применить для стрельбы на земле средство, уже испытанное в небе,— «флейту», направляющую с Т-образным пазом. И не одну, чтобы решить проблему скорострельности.
Так началось практическое претворение в жизнь идей, которые легли в основу пусковой установки для стрельбы реактивными снарядами.
Великая идея — установить на одной автомашине не одну, а целую батарею ракетных направляющих — не принадлежит какому-то одному изобретателю, пришедшему к ней в результате долгих раздумий и экспериментов в тиши лабораторий.
Эта идея рождалась на полигонах, в грохоте артиллерийских испытаний и воплотилась сначала в чертежах, а затем и в металле усилиями талантливых инженеров и техников института, которому принадлежит честь создания «катюши».
На вопрос: «Кто автор «катюши»?» — нельзя ответить, назвав фамилию одного изобретателя. Такого автора нет{3}.
Совещание поручило молодому конструктору Александру Попову разработать первые эскизы общих видов пусковых установок.
Вначале первых конструкторов, занятых созданием установки, было несколько. Руководил группой конструктор И. И. Гвай. Его имя на обложке книги «О малоизвестной гипотезе Циолковского» говорит о том, что автор — человек, всегда стремившийся заниматься только малоизвестными проблемами.
К новому делу вслед за Александром Поповым подключились Алексей Павленко, Владимир Галковский, Сергей Смирнов, Иван Ярополов и другие специалисты.
Вот как вспоминает о тех днях Александр Попов:
«На разработку первых эскизов общих видов пусковых установок мне дали... одну ночь. За вечер и за ночь многое не нарисуешь. Работал я до утра. Оно наступило быстро. Сделал я тогда несколько эскизных вариантов. Это были эскизы первого приближения, необходимые для того, чтобы на следующий день продолжить на совещании разговор, как говорили в институте, «не на пальцах».
Руководитель нашей группы Иван Исидорович Гвай и я занимались прежде направляющими с Т-образным пазом. Поэтому с охотой установили их на автомобиль «ЗИС-5». Направляющие должны были стрелять теми же снарядами, что и в авиации.
Промерил ширину платформы. На ней поместил козлы, а на них — раму. На раме разместил поперек платформы в два ряда — сверху и снизу — направляющие. Их уместилось 24. Борта пришлось убрать.
Всю конструкцию закрепил намертво. Платформа должна была вращаться как у нынешнего самосвала...
Был еще один вариант — использовать, не снимая с машины, конструкции, уже примененные Е. С. Петровым».
Наутро эскизы были одобрены. Остановились на пусковой установке с авиационными направляющими.
Стояло лето. Многие были в командировках — испытывали самолеты. Работа над новым проектом шла пока урывками...
ТРИ ВАРИАНТА БМ-13
В это время и решили разделить единый отдел пороховых ракет и пусковых установок на две группы. Снарядами занялась группа, руководимая JI. Э. Шварцем, а пусковыми установками — группа И. И. Гвая.
Вначале ракетные снаряды заряжали как мины — с дульной части. На многие решения влияла авиация. Стрельбу решили вести с помощью прибора ЭСБР — электрического бомбосбрасывателя, применяемого в самолетах. Так же как в авиации, горизонтальный поворот должна была осуществлять машина, а угол возвышения определялся по угломеру.
В ноябре 1938 года в Реактивном научно-исследовательском институте были готовы две первые установки. На фотографии первых машин бросается в глаза: стволы установок направлены непривычно — не вдоль, а поперек по отношению к автомобилю — конструкторам хотелось расположить на одной платформе как можно больше стволов.
В декабре 1938 года состоялись испытания. Дали залп из 24 снарядов. Наводку осуществляли два человека. Один выверял угол возвышения, а другой вращал в кабине рукоятку механизма подъема. Оттуда слышалось: «Добавь!», «Убавь!».
Первый выстрел на полигоне произвел конструктор Алексей Павленко, внесший в пусковую установку много усовершенствований. На испытаниях присутствовали ведущие сотрудники института В. А. Артемьев, JI. Э. Шварц, И. И. Гвай.
Заказчик был требовательным. Артиллеристы настояли убрать квадрант и заменить его прицелом от 122-миллиметровой гаубицы. Конструкторы получили задание придать установке горизонтальный поворот в границах плюс — минус 5 градусов.
В 1939 году приступили к конструированию второго варианта пусковой установки. Шла вторая мировая война...
В конструкцию вносилось много нового. Чтобы осуществить поворот по горизонтали, поставили на шасси раму, поворотную ось и по концам — салазки. По ним ходила рама. Справа расположили привод и прицел. Поворот и возвышение делал наводчик.
Когда поставили на шасси раму, образовалась платформа — основание. Удлинили направляющие до 2 метров — сначала их размер был 170 сантиметров. Всю установку расположили на более совершенную машину — «ЗИС-6», обладавшую лучшей проходимостью.
Установка была отправлена на испытание.
Начались стрельбы. С установок полетели реактивные снаряды, заряженные краской. Цели были поражены отлично. Уже по первым «мазкам» чувствовалась сила боевой машины, не похожей ни на пушку, ни на миномет.
Все ждали, что скажет нарком.
К. Е. Ворошилов обратился к представителям института:
— Попробуйте создать установку для стрельбы осколочно-фугасными снарядами.
Это было ценное указание, которое выводило дело проектирования реактивного оружия на столбовую дорогу.
Вот как вспоминает об испытаниях Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, бывший тогда начальником артиллерии РККА.
«В присутствии наркома обороны мы на подмосковном полигоне испытали опытные образцы реактивной артиллерии. Новое залповое оружие произвело сильное впечатление, но бросились в глаза и его недостатки — значительное рассеивание снарядов, трудность маскировки огневой позиции во время стрельбы. Несмотря на это, опытный образец получил положительную оценку.
Нам указали держать новое оружие в строгом секрете, быстро совершенствовать его, но на массовое производство поставить лишь в предвидении войны. Предложили заняться конструированием для него осколочно-фугасного снаряда. Как сожалели мы потом, что своевременно не приступили к производству этих грозных установок, не подготовили для них необходимые кадры.
Но мне тогда казалось, что доведение опытных образцов установок и снарядов займет много времени и что все это должен сделать коллектив, работающий над новым видом вооружения. Безусловно, я недооценил этого оружия»{4}.
За ракеты уже агитировали не только слова, но и дела: в 1939 году они показали себя в боях на Халхин-Голе...
Наступало третье испытание БМ-13. Конструкторы должны были устранить недостатки, обнаруженные при испытании второго варианта машины: она раскачивалась на рессорах, требовалось улучшить кучность.
Направляющие удлинили до 5 метров. При такой длине поперек машины их не поставишь. Поэтому направляющие расположили вдоль платформы автомобиля. При этом машина уже не раскачивалась, как прежде. Правда, число направляющих пришлось уменьшить до 16.
Боевая машина приобретала свои окончательные формы.
В мае 1940 года третий вариант машины был готов.
Его строили в опытном цехе института. Вместе с конструкторами над моделью трудились рабочие, механики, сборщики, мастера — Алексей Ильич Гаврюшин, Григорий Сергеевич Кухтин, Александр Николаевич Дедов, Николай Панов, Василий Макаров и другие.
Летом 1940 года проходили испытания третьего варианта машины. Они дали хорошие результаты.
Официально установка получила название БМ-13, что означает «боевая машина», а цифра «13» — результат сокращения цифры калибра снаряда —132 мм.
Было решено построить первую партию машин, чтобы провести войсковые испытания. Их делали в институте. Первые семь машин были готовы в ноябре 1940 года. Именно из этих машин была сформирована батарея капитана Флерова, выпустившая первые снаряды по врагу... К делу подключались другие коллективы, ибо только содружество ряда заводов могло решить проблему массового создания нового оружия.
ЗАВОД ИМЕНИ КОМИНТЕРНА
Первое опытное производство оружия поручили заводу имени Коминтерна в Воронеже.
В Воронеже приступили к созданию линии сборки. К делу привлекались многие воронежские предприятия.
Когда началась война, в Воронеж полетело распоряжение: форсировать выпуск БМ-13.
В письме к автору книги рабочие и инженеры завода имени Коминтерна — начальник смены М. Анисимов, расточник механического цеха В. Князев, начальник сборочного цеха Я. Лейбович, главный инженер В. Черногубовский, строгальщик Б. Тагинцев и другие товарищи — вспоминают события незабываемых дней 1941 года.
Они пишут: «Директор Воронежского завода имени Коминтерна Ф. Н. Муратов был вызван в наркомат, где получил срочное задание приступить к производству ракетного вооружения по чертежам института.
На заводе была создана группа конструкторов и технологов завода, которая, работая над чертежами института, внесла много новшеств. Так, «стволы» из полосовой стали заменили на двутавровые балки... Вот как появились на установке «рельсы».
Заново была разработана казенная часть, изменена поворотная рама и конструкция крепления фермы, механизмы горизонтальной и вертикальной наводки и многое другое.
Поделиться книгой: