Помоги проекту - поделись книгой:
– Что привело тебя ко мне? – приветливо спросил Риваллон.
Оват чистосердечно поведал историю о лох-несском чудовище из Иного мира, появившемся в каледонском лесу. Верховный друид нахмурился. Он вместе с остальными друидами тщательно оберегал свой мир от всякого рода вторжения извне. А тут принесло ещё какого-то проходимца.
– Ходят тут всякие из одного мира в другой. А потом священные камни разрушаются, теряют силу, а то и вовсе пропадают…
– Моё дерево не смогло предсказать, откуда взялось чудовище и куда оно направляется, – честно признался Оват. – По-видимому, для этого нужна сила не дерева, а камня.
– Будем посмотреть, – одобряюще похлопал парня по плечу Риваллон. – Для этого и нужны старшие товарищи, чтобы, в случае чего, прийти на помощь…
Верховный друид, не мешкая, направился к камням, вступил в Каменный Круг и закрыл глаза, чтобы полностью сосредоточиться на овладении магической силой. Идёт… Вот она уже заполнила его… Риваллон мысленно представил Плесси. Волшебная сила обволокла её образ и с интересом принялась изучать диковину. Возрождённый к жизни обладал невероятными колдовскими способностями. Не зря ему удалось стать Верховным друидом, победив троих Посвящённых в стихии и перенеся все тяготы плавания в закрытом деревянном ящике по бурному морю. А что делать, без этого никак нельзя стать Верховным.
Наступило время направить энергию знания на алтарный камень. Верховный друид пристально глядел на его блестящую поверхность. И вот на ней появились знаки: две круглых выемки, одна их них окружена кольцом, знак в виде топора гномов…
Риваллону удалось проследить путь плезиозавра: от исчезновения с Биармии из Дельфиньего озера до появления на Земле, в озере Лох-Несс. Понял он, что бейтир держит путь к месту силы гномов, на Дельфиньи или Оркнейские острова. Он даже услышал зов Аиды из какой-то другой точки сосредоточия Волшебной силы. Невозможно далёкой, но земной.
– Если позволить чудовищу из Иного мира добраться до места, куда оно так стремится, – размышлял Риваллон, – это пришествие может оказаться не последним. А за ним и другие потянутся. Лиха беда начало! Нет, Каледония – это вам не проходной двор. Пусть ищут другие пути. В мире их существует достаточно много…
– Я согласен с Бааван-ши, что нужно остановить бейтира, это змееподобное чудовище! – решительно произнёс Верховный друид уже вслух.
Прорицатель расцвёл.
– Значит, я правильно сделал, что согласился помочь ей! – воскликнул Оват. – Прямо гора с плеч. А то я уж, грешным делом, подумал, что ты за это меня самого превратишь в камень…
– Это мы можем, – приосанился Риваллон. – В следующий раз лучше посоветуйся, прежде чем давать обещание. Слово друида дорогого стоит…
– И вот что мы сделаем! – решил Верховный. – Пока эта неженка спит, я воздвигну на пути чудища непроходимый лес.
Сказано-сделано! Для Возрождённого к жизни лишать её других – плёвое дело, разок поколдовать.
И вот уже к месту, где, положив голову на камешек, спала Плесси, подошла ударная сила Риваллона: вековые дубы. Они остановились по обоим берегам пролива и переплелись ветвями над ним. Но в воду не пошли, чего зазря корни-то мочить. И так никуда бейтир не денется. Правда, дубы ещё не видели плезиозвра во всей красе и даже не очень-то постарались врасти в землю. А зря не укоренились! Они сумели разбудить в ней зверя…
Нашлись свидетели, которые видели, как лихо плезиозавр сражался с дубами. Он посшибал их, как кегли! Правда, очевидцы потом упоминали, что при схватке пострадали и несколько человек. Но тут Плесси нельзя так уж сильно винить. Лес рубят – щепки летят! Могли бы и увернуться…
Бааван-ши чуть ли не плакала от злости, наблюдая из кустов, как лихо бейтир расправился с посланцами Риваллона.
– Ну ничего этим людям нельзя доверить, даже друидам, – гневно била она оленьими копытцами.
Досталось и сыну фуа, который неосторожно притворился болотной кочкой и получил пару раз под дых.
– Я-то чем виноват, – заверещал Бролла-хан. – Разбирайся лучше со своим Оватом.
– Вот ещё, – фыркнула девушка. – Он такой же мой, как и твой…
Она даже передумала снова идти к друидам. Риваллон так и остался в неведении, что его бойцы опростоволосились.
– Попробуем разобраться своими силами! – решила гордая Белая женщина с Шотландского нагорья.
По своим водяным каналам она подключила целую армию наёмников, чтобы выследить бейтира. Так она, с лёгкой руки Риваллона, назвала милейшую Плесси. Поисками занялись фуа, поросшие шерстью существа женского пола с перепончатыми лапами и хвостом, и файдилы – злобные водяные духи в женских обличиях, морские девы – русалки-киэзги, и глаштиги – шотландские водяные духи, наполовину женщины, наполовину козы, и даже бодахи с боглами – проказливые хобгоблины. Бодахи всегда были готовы помочь кому угодно, лишь бы при этом была возможность попроказить и покуражиться. Ну а боглы, обладающие врождённым чувством справедливости, как всегда, решили проследить, не напрасно ли водяная фея решила погубить бейтира. Они преследовали только виновных в каких-либо преступлениях. Фея сумела привлечь к розыскам и Кэт Ши, волшебного чёрного котяру с белым пятном на груди. Правда, он предпочитал ходить сам по себе, особенно после того, как рядом с Бааван-ши появился Ку Ши – волшебный зелёный пёс.
Нечисть обыскала всю округу, от озера Лох-Несс до морского залива Мори-Ферт. Повсеместно им рассказывали, что совсем недавно, вчера, позавчера, третьего дня, видели проплывающего бейтира, но… Никто из них ни одного разочка не смог увидеть Плесси. Пришлось так и доложить Бааван-ши.
– Ну, на нет и суда нет! Исчез, так исчез, умер, так умер, лишь бы в нашем доме никто из чужих под ногами не путался, – как-то легко смирилась с пропажей водяная фея.
Фейны
Да и немудрено, что никто не нашёл плезиозавра! После стычки с деревьями Плесси сразу уплыла на зов сердца, зов Аиды, в прошлое. Ей, конечно, было непонятно, с какой это стати дубы, словно живые существа, на неё набросились, даже попытались схватить и заплести ветвями. Она просто не знала о том, что у друидов был такой миленький обычай, – помещать жертвы в громадную плетёную клетку и сжигать…
День был такой ясный, солнечные зайчики так шаловливо заигрывали с ней, то и дело внезапно выскакивая из ветвей, что сердце Плесси помаленьку оттаяло от льдинок злости.
– Может быть, я забралась на территорию дубравы, и дубы просто-напросто отгоняли меня ветками из своих владений, – стала даже оправдывать она негостеприимное поведение лесных великанов. – Ну, не рассчитали слегка силу в азарте, но они же – дубы…
Плохо только, что зов Аиды вскоре после этой схватки затих. Да и рыбы в реке было маловато для того, чтобы насытиться. Она и так уже плыла с открытой пастью, глотая всю живность, какая попадётся на зуб. Плесси с гастрономическим интересом стала поглядывать по берегам, где на вересковых пустошах паслись стада коз и ланей. Ходят же они на водопой! Не устроить ли засаду?
Но первой в засаду попала сама. Вернее, так она сначала подумала, когда на неё из береговых зарослей посыпался град стрел. Хорошо ещё, они оказались не отравленными. В остальном же для дублёной шкуры плезиозавра стрелы были, как слону дробинка. Осторожно высунув голову из кустов ивняка, ветки которого свисали прямо в воду, Плесси увидела, что стреляли не в неё. На прибрежной торфяной пустоши развернулась битва людей между собой.
Это толпа локленеков, так в древности называли норвежцев, теснила ставшее немногочисленным воинство фейнов – отборный отряд коренных шотландцев. Когда-то оно насчитывало ровно девять тысяч воинов. И не было ни одного горного склона, ни одной пустоши, которая бы не помнила былые подвиги фейнов. Но прошло много лет, как погиб от рук своего сына Гарба бешеный Кенен, умер сын вождя Фина Мак-Кула, непобедимый Осгар по прозвищу «Вождь людей». Давным-давно лежит в кургане русый Дирмед по прозвищу «Крепкий щит», погибший от укола ядовитой щетинки кабана. Правда, оставались ещё в живых Голл, самый сильный из всех фейнов, и Колрайт, самый быстроногий из всех бегунов. Люди сказывали, что когда он бежал во всю прыть, казалось, что бегут сразу три человека. Ну и, конечно, воинство по-прежнему возглавлял Фин. И пусть он был не самым сильным, зато люди уважали его за мудрость и незапятнанную честь. Есть даже поговорка: «Друга в беде ни разу Фин не покинул». Поговаривают, что один зуб у вождя был волшебным. Когда Фин нажимал на него, то сразу становился мудрее.
Скандинавы-локленеки, осыпая фейнов стрелами, мечами и копьями прижимали их к самому берегу. Тут бы и пришёл конец остаткам славного воинства, если бы не… Плесси.
Увидев огромную голову чудовища, с любопытством наблюдающую из зарослей за битвой, и её не менее громадные зубы, фейны сначала в ужасе остолбенели, а затем завопили, показывая на плезиозавра:
– Бейтир, бейтир! Он пришёл за нами!
Локленеки, издали не сразу разобравшие, почему это противник перестал драться, решили, было, что Фин приказал фейнам сдаться на милость победителя, чтобы большинству рядовых воинов удалось выжить.
– Ха-ха-ха! – зловеще засмеялся их предводитель, король Локлен, обращаясь к предводителю фейнов. – Оказывается, в прошлый раз Серый пёс не разорвал тебя на куски в Большом ущелье, теперь придётся нам сделать это самим. Милость победителя – какая глупость!
Но Фин Мак-Кул не растерялся. Он нажал указательным пальцем на свой зуб мудрости и сразу же понял, что бейтир – не новая беда, а спасение для них. Он помчался прямо к голове чудовища, миновал её и по длинной шее, как по бревну, перебрался на спину Плесси. За ним последовали и остальные фейны. Они были отчаянными храбрецами, готовыми за своим вождём идти хоть в огонь, хоть в воду, хоть в пасть чудовищу.
Плесси была не против помочь людям, попавшим в трудную ситуацию. Она приподняла голову, вытянула шею, разинула пасть и рыкнула на преследователей, что, мол, совсем страх потеряли.
Локленеки остановились, попятились и, побросав оружие, бежали от бейтира Шотландского нагорья. Они бежали до самого побережья, там погрузились на лодки и вернулись домой, в Скандинавию. После этого король Локлен решил больше не возвращаться туда, где на стороне врага воюют такие страшные чудовища.
А Плесси осторожно спустилась в воду и, стараясь, чтобы её пассажиры не промочили ноги, поплыла по реке. Она решила отвести фейнов подальше от того места, где им грозила смертельная опасность. Вот только не учла, так как и сама не знала, что увозит остатки Воинства из их настоящего времени в далёкое прошлое.
С тех самых пор фейнов никто больше не видел. Остался один только сын Фина, бард Оссиан, который в этот злосчастный для себя день выбрал не участие в бою с локленеками, а состязание бардов у друидов. Он долго ещё жил после того, как фейны покинули этот мир. Даже став уже совсем дряхлым и слепым, Оссеан бродил по Шотландии, оплакивая в своих песнях исчезнувшее неизвестно куда Воинство фейнов. Одни говорят, что все фейны погибли в этом последнем бою с локленеками. И холм в Ивернессе, похожий на плывущую ладью, насыпан над их братской могилой. Другие утверждают, что они всё ещё живут где-то на краю света, на зелёном острове вечной юности, в Стране Света.
Сама Плесси тоже, конечно, толком не знала, где именно и в каком времени она распрощалась со спасёнными ею людьми. Зато хорошо запомнила, что фейны, будучи отличными охотниками, этому занятию они посвящали всё время, свободное от войны, попросили её задержаться. Не прошло и полдня, как охотники, возглавляемые самим Фином, вернулись. Они принесли столько дичи, что даже плезиозавру хватило наесться до отвала.
Встреча с троллем
Плесси так разморило, что она прямо средь бела дня улеглась спать на тёпленькой отмели, да ещё и под палящим солнышком. Любой человек обгорел бы так, что кожа слезала бы лоскутами, а дублёной шкуре лох-несского чуда – хоть бы хны. Плезиозавры любят тепло! Она проспала до глубокой ночи. Пробудившись, Плесси пошлёпала по воде ластами, покрутила длинной шеей. На этом вечерняя зарядка была закончена, и она отправилась в путь-дорогу. В принципе, плезиозавру было всё равно, днём плыть или ночью. В мутной воде так и так пробираться приходилось почти на ощупь, полагаясь больше на слух и этот самый «ощупь». Но время от времени она всё-таки высовывала голову из-под воды, проверяя, нет ли на берегу какой-нибудь новой напасти. И такая однажды нашлась!
На самом берегу, под сенью громадной скалы с плоской, как будто когда-то давным-давно стёсанной, но сейчас уже совсем замшелой стеной, обращённой к реке, сидел… Плесси было трудно даже представить, кто это был. На Биармии таких существ она никогда не встречала. А здесь, на Земле, их называли троллями. Когда-то в старину тролли были самым обыденным явлением, частью повседневной жизни людей. Постепенно, с исчезновением дикой природы, люди стали варварски вторгаться во владения пещерных жителей, оттесняя их всё дальше и дальше, глубже и глубже под землю. А в то время, в котором оказалась Плесси, тролли встречались сплошь и рядом. Угораздило встретить его и лох-несской красавице. Даже по сравнению с плезиозавром тролль отнюдь не выглядел мелюзгой. Развалившись на берегу, он, как самый обыкновенный мишка, занимался рыбалкой. Опустив в воду огромные ручищи, рыбак, как сквозь решето, пропускал воду сквозь пальцы. Поросшие мхом и лишайником, переплетённые ползучими лианами, пальцы служили отличной заменой невода. Тролль то и дело подносил к каменной щели, служившей ему ртом, огромных лососей.
– Смотри-ка ты, конкурент выискался! – неодобрительно проворчала Плесси.
Но плыть мимо этих загребущих рук она, откровенно говоря, побоялась. И правильно сделала! Несмотря на всю кажущуюся медлительность, когда нужно, тролли, как те же медведи, отличаются необыкновенным проворством.
– Куда путь держишь, чудо-юдо? – прогрохотал тролль.
Он-то вовсе не удивился, увидев плезиозавра. Может быть, ему и раньше приходилось видеть подобных существ. Говорят, когда-то бейтиров, как и самих троллей, на Шотландском нагорье было немерено. Может, тролли видывали даже и таких, как Плесси. Продолжительность жизни этих удивительных созданий до сих пор остаётся загадкой. Сказывают, что на глазах старого тролля дубовый лес мог обновиться до семи раз. Похоже, они такие же долгожители, как и сами горы, в которых тролли обитают. И уж совсем не стоит представлять тролля недалёким обжорой. Тролли обладают недюжинными сверхъестественными способностями. Может, с чувством юмора у них слабовато, но это присуще многим великанам. Просто до них дольше доходит, великаны, ведь… А может, юмор у них такой своеобразный, тролли же, кто их поймёт, когда они начинают, например, так вот витиевато, по-тролльски изъясняться:
– Сам такой, весь из себя чудовищный! – огрызнулась Плесси и даже показала троллю язык, что на Биармии считалось серьёзным оскорблением. – Пропусти по-хорошему, а то хуже будет…
– Ишь, ты, какая обидчивая зверушка попалась. И что ты мне сможешь сделать? – удивился тролль. – Съешь, что ли?
– Так я же каменный, – глухо засмеялся-загрохотал, как будто лавину обрушил по склону, он. – Зубы обломаешь!
Плесси попыталась было поднырнуть под пальцы чудища, но они воткнулись в торфяное дно, как громадные грабли, не пройти – не проехать. Тогда она решила пройтись вдоль другого бережка, но снова – незадача. Тролль встал во весь рост и каменным мостом перекинулся через стремнину реки. Как назло, именно в этом месте она оказалась зажатой между двумя отвесными каменными стенами. С горными реками такое бывает. А может, тролль нарочно выбрал эту узенькую речную дорожку, чтобы встречать на ней путников.
– Да, такого на кривой козе не объедешь! – вздохнула Плесси. – Придётся договариваться…
– И что тебе от меня нужно? – уже более миролюбиво поинтересовалась она.
– Ты что, нездешняя? – страшно удивился тролль. – Здесь же все, даже малые дети знают, что нужно троллю…
– Да, мы-то не местные, – решила подавить на жалость Плесси. – Дя-я-денька, пропусти, пожалуйста!
– А ты загадай мне загадку! – попросил тролль. – Если не отгадаю, ступай себе, подобру-поздорову. Ну, а если отгадаю… – выдержал он зловещую паузу, – я тебе загадаю свою. И если не получится до рассвета отгадать, – буднично, как о самом обыкновенном пустяшном деле, закончил тролль, – я тебя съем!
– А почему до рассвета? – чуть было не спросила Плесси, но вовремя спохватилась и замолкла, как будто воды в рот набрала. – Как бы чудище это вопрос за загадку не принял! Ей-то не всё ли равно! В любом случае рассветы им вместе не встречать. Или её съедят, или она вовремя смоется…
Плесси с ног до головы оглядела тролля. Замшелая каменная громадина. Даже на голове, кроме волос, росла ещё всякая всячина: мох, трава, вереск и даже кусты. Осклизлый, грязный… Стоп! Если тролль весь из себя такой, значит, он никогда в жизни не мылся… Значит…
Она решила рискнуть. Подраться-то всегда успеется!
– Тогда слушай мою загадку! – торжественно провозгласила Плесси. – Скользкое, щипливое и трудолюбивое! Что это такое?
И она преспокойно улеглась на воду, искоса поглядывая на тролля сквозь щёлки прищуренных глаз.
Монстр глубоко задумался. Ей показалось, что слышит, как в его каменной башке с неимоверным трудом крутятся-вертятся, цепляя шариками за ролики, мысли.
Шёл час за часом, а тролль даже ни одного предположения не смог высказать. Да и где ему было отгадать, если саму Плесси девочка только недавно научила… мыться целебным подводным илом. И даже в первый раз помогла ей, когда Аида с Ахром чебурахнулись с её спины в воду. Но плезиозавр даже и думать об отгадке боялась. Тролль ведь мог прочитать её мысли…
Тем временем первые лучи солнышка, выскочив из-за горы, как чёртики из коробочки, застали врасплох задумавшегося каменного монстра. Теперь и в самом деле каменного.
Вот он, ответ на невысказанный вопрос, который сумела поймать за хвост и проглотить Плесси. От первых же попавших на тролля малюсеньких солнечных зайчиков монстр погиб! Теперь бедняга так никогда и не узнает отгадку. А она такая простая: это же мыло из ила. Может быть, кто-то хочет поспорить с плезиозавром? Тогда пусть попробует помыться илом даже земного Мёртвого моря, не говоря уж об озере Биармии! Вот уж, на самом деле, кто скользкий и щипливый! Ну, а насчёт трудолюбия, это кто как любит мыться. Сам-то ил не возражает, чтобы им мылись хоть до посинения. А вот тролли, похоже, никогда не делали этого!
Плесси за всю ночь и сама не сомкнула глаз. Где уж там, когда вот-вот съедят заживо… Зато теперь можно спать с чистой совестью. Она победила в честной борьбе, и не силой, а умом! Правда, так скоро можно совсем в сову превратиться. Зато в живую!
Эльфы
Плесси так перенервничала в прошлую ночь, что весь день проспала, как убитая. Хоть, бери её голыми руками! Разбудила плезиозавра чарующая музыка. Звучала она совсем тихо, но, казалось, пронизывала весь воздух. В такт звукам вибрировал лес, вода и даже сама Плесси. Она подняла голову, пытаясь определить направление источника звука, и потихоньку-полегоньку двинулась в ту же сторону. Это была не только музыка. Всё пространство было заполнено и мелодией без слов. Она выражала такое горе и муку, такую сердечную тоску, что даже у Плесси, плезиозавра с планеты Встречного мира Биармии, из больших жёлтых глаз с непроницаемыми чёрными зрачками тоненьким ручейком заструились слёзы. Она даже не замечала их, хотя ничего уже не видела впереди себя. Да и зачем ей в эти минуты было нужно зрение. Она слушала музыку не слухом, а сердцем. Плесси вспоминала далёкую планету, родную реку, девочку, ради которой она отважилась на это невозможно дальнее путешествие, полное таких невероятно опасных приключений. Она даже не заметила, как покинула реку и выползла на отлогий берег. Очнулась лох-несская красавица, только когда затихли последние аккорды музыки и звуки мелодии. А что бы произошло с музыкантами и певцами, если бы они заметили бейтира? Что бы стало с самой Плесси? Но «цыганское счастье», её удачливая судьба, снова не покинуло плезиозавра. Остановившись у последней черты, отделяющей кусты можжевельника от лунной поляны, она увидела тех, кто так невыносимо пронзительно играл на самых тонких струнах её нечеловеческой души.
На поляне собралось около двухсот чело… Нет, не людей. Или не совсем людей! Эти почти люди были невысокого роста, такие изящные, что казались даже хрупкими. Темноволосые и бледнокожие, они обладали каким-то неземным очарованием. Пронзительные тёмно-зелёные глаза оттенялись одеяниями свободного покроя всевозможных зелёных тонов. Но одна из них была самой-самой прекрасной. Это – королева эльфов.
– Мы пришли в этот мир, чтобы спрятаться от людей. Эльфы теряют своё волшебство, становятся похожими на них. В нас почти ничего не осталось от сидов, высших эльфов Волшебного мира, – вела свою грустную мелодию речи королева.
Они разговаривали между собой на тонком, певучем и мелодичном языке. Но Плесси не нужно было знать его, она просто понимала мысли эльфов, так они называли себя. Оказывается, у них случилось огромное горе, Волшебный мир покинул ещё один рыцарь-эльф. Несмотря на все преграды, все старания королевы эльфов, ещё один её рыцарь ушёл в мир людей, к человеческой девушке. Он как раз и был стражем этого леса.
– Не спорю, она прекрасна, – продолжала королева. – Я превращала рыцаря в ящерицу и в змею, жгла его раскалённым железом. Всё оказалось напрасным. Он всё-таки выбрал людей. А девушка не отвернулась от него, в каком бы виде эльф-рыцарь не представал перед ней.
– Зря, наверно, я не превратила сердце девушки в камень, – вздохнула королева. – Тогда бы он не пронзил его стрелой любви, как когда-то моё бедное сердце. Но я всё равно буду тебя ждать, мой рыцарь:
Эта несравненная музыка, эта волшебная мелодия, которая завлекла Плесси на поляну, была эльфийской песнью печали.
– Станцуем же в честь эльфа-рыцаря прощальный танец, – предложила королева.
Эльфы встали в круг и стали танцевать под луной. Их движения были такими грациозными, а музыка – такой зажигательной, что Плесси сама не заметила, как оказалась в центре круга. Она приподнималась на всех четырёх ластах, крутилась волчком. Голова приказывала шее выделывать такие выкрутасы, что в обычное время ей бы ни за что не распутаться. Нельзя сказать, что Плесси была похожа на корову на льду. Она ничуть не уступила бы цирковым вступлениям моржей, тюленей или котиков. Даже друзья-дельфины, которые являлись несравненными танцорами, поаплодировали бы. Плесси, конечно же, не была единственным исключением из всех остальных обитателей Большого мира, попавшим в сети эльфов. Люди, которые попадали в волшебный круг, увлечённые колдовской музыкой эльфов, могли танцевать в нём годами. Ей просто-напросто повезло! На самом пике танца, когда Плесси вся так и затрепетала, устремляясь навстречу переливающемуся серебром лунному свету, она услышала зов девочки А: «Где же ты, Плесси?»
Она очнулась и как бы увидела себя со стороны стоящей на цыпочках, с вытянутой донельзя шеей, поднявшимся на всю высоту своего гигантского роста. А ещё Плесси заметила с десяток эльфийских охотников, подкрадывающихся к звероящеру с сетью в руках. Она, конечно, не знала, что попасть в эти волшебные сети, означало – пропасть навсегда, но всё равно до глубины души обиделась.
У Плесси даже слёзы навернулись на глаза от такого коварства: – Я к вам со всей душой, даже впервые в жизни танцевала, чтобы разделить ваше горе… Эх, вы, нелюди!
Она всеми фибрами души рванулась навстречу зову и… исчезла с глаз изумлённых эльфов.
Все нелюди, даже сама их королева, смущённо переглянулись между собой, явно не ожидая таких вот упрёков от бейтира. Но извиняться было уже не перед кем…
Плесси стремглав летела по реке прочь от этого негостеприимного маленького волшебного народца. Ведь если бы не непредвиденные задержки, она уже давным-давно могла бы оказаться на берегу морского залива, поближе к Аиде.
Плесси впервые увидела море. Впереди, справа, куда ни кинь взгляд, простирались вода. Её было намного-намного больше, чем даже в дельфиньем озере Биармии. На вкус она оказалась противно-солёной. Зато плавать – одно удовольствие! Так легко мчаться, перескакивая с волны на волну, не опасаясь, что во что-нибудь врежешься, ей давненько не приходилось. А вот нырять было труднее, вода так и старалась вытолкнуть на поверхность, наверно, чтобы невиданный здесь зверь не выведал какие-нибудь подводные тайны.
– Куда же плыть дальше? – задумалась Плесси.
Зов раздавался слева, откуда-то с суши, а там ведь и заблудиться недолго. Вдруг девочка снова на какое-то время забудет про неё. А это же не открытое море, на берегу она чувствовала себя неловкой и неуклюжей. Может быть, удастся проплыть вдоль берега, не теряя зова Аиды. Но пускаться в далёкое плавание так вот, сразу, из ставших уже знакомыми мест, Плесси не рискнула: нужно понять, хотя бы, как тут с пищей насущной.
С рыбой больших проблем не оказалось. Она была тут даже крупней, чем в озере, а косяки – многочисленней. Кроме того, плезиозавру опытным глазом удалось подметить, что над рыбными скоплениями непрерывно кружат большие белые птицы, то и дело стремительно ныряющие в волны и возвращающиеся с добычей в клювах.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Плесси, – искать проще. Значит, одной проблемой меньше. Интересно бы ещё выяснить, как тут с более крупными морскими хищниками, вроде меня. Да и ураганы здесь, наверно, не в пример нашим, биармианским, речным и озёрным…
Русалка Мерроу
Плесси притаилась в укромном местечке, на одном из небольших пляжей между прибрежных скал. Конечно, не для того, чтобы позагорать. Температура на побережье даже летом остаётся низкой, не больше десяти – двенадцати градусов. Плезиозаврам, привыкшим к жаре, здесь явно не по климату. А северный пляж – это просто гладкая полоска относительно ровной суши, отвоевавшая у каменистого берега себе место под солнцем. Песок был сплошь усыпан серо-зелёной галькой. У местных жителей существует поверье, что в эту гальку превратились горькие слёзы русалки, которую море не отпустило от себя на землю, несмотря на все мольбы и стенания. Шум воды вплетался в шорох камешков, наигрывая неповторимую мелодию побережья, так похожую на тихое рыдание, изредка перемежающуюся плеском-всхлипыванием невидимой русалки.
Во времена, когда люди уже заполонили побережья морей и островов, увидеть русалку было необыкновенной удачей. Но именно в этих местах однажды повезло одному земледельцу, который вместе со своей шотландской овчаркой колли обшаривал побережье в поисках пропавшей овцы и заметил на одном из прибрежных рифов необыкновенно хорошенькую русалочку. У неё были золотисто-рыжие волосы, зелёные, с коричневыми крапинками, глаза. Русалка тихонько напевала грустную песенку прощания и надежды:
Трудно сказать, кто больше поразился увиденному и услышанному: фермер или собака. Но друг человека первым спрятался за спину хозяина, не преминув, правда, ухватить фермера за штаны. Если бы пёс умел выразить свои чувства, то, наверно, воскликнул бы: «Я не трус, но… я боюсь!». Животные острее человека чувствуют магию.
То же самое относится и к плезиозаврам. Плесси всеми фибрами души чувствовала, что не она одна затаилась на пустынном пляже. Мало того, это незнакомое существо сильно напугано.
– Уж не меня ли оно боится? – недовольно фыркнула лох-несская красавица.
Поделиться книгой: