Свадьбы — не будет!

— К счастью, нет. Заклинание — особенно долгосрочного действия — можно запитывать от магического поля Белого Света, и тогда оно будет работать, пока существует магия. Можно запитать от артефакта, и оно будет работать, пока тот не потеряет силу, то есть, не будет истощен. А еще накладывающий может запитать заклинание от себя, что зависит от личной силы мага и желания постоянно расставаться с ее частью, иногда немалой.

— А эта запитала его от поля или от артефакта? — спросил Агафон.

— Только не от поля, — покачал головой старый волшебник. — Для ведьм, не имеющих классического образования, как и для студентов с незаконченным классическим, не буду ни в кого тыкать посохом, это слишком сложно, чтобы не сказать, невозможно. Долгосрочное заклинание с запоротым энергетическим модулем не проживет и нескольких часов. Максимум — день-два, если с очень низким энергопотреблением. Обычно дилетанты завязывают заклинания на артефакты или на себя.

— Но они получили кольца только через неделю после того, как решили пожениться, — с сомнением проговорил Олаф.

— Значит, до этого она запитывала его от себя, а потом перевела подпитку на кольца, — пояснил старик.

— То есть, всё это время она должна была быть где-то рядом… — еле слышно пробормотала Сенька.

— Послушайте, я придумал, придумал! — лицо лукоморца озарила идея. — Всё очень просто! Надо найти ведьму и поговорить с ней! Рассказать ей всё и убедить! Она поймёт, обязательно, я уверен!..

Адалет покачал головой.

— Если и найдешь. Если и поймет. Заклинание уже не снять даже ей, потому что подпитка переведена на артефакт.

— А если артефакт вдруг откажет?.. — не скрывая разочарования, но всё еще надеясь отыскать хоть какую-нибудь лазейку в неприступной стене магии, не отступался Иванушка.

— Тогда, чтобы заклинание не рассыпалось, ей придется снова запитать его от себя, пока не заменит на новый. Но это всё из разряда вопросов академических: энергетические артефакты не отказывают. Практически нико…

Договорить Адалет не успел, потому что в этот момент Агафон расширил глаза и выдохнул:

— Энергетический модуль! Его можно разбить?

— Я уже думал об этом, — отмахнулся маг-хранитель. — Разбить его можно, но это убьет парнишку, как если бы мы аннигилировали само заклинание. Теоретически, конечно, модуль можно заблокировать. Временно. Накачать энергией, переполнить емкость, что приведет к свободному протеканию — перед тем, как он взорвется. Если не прекратить атаку, естественно. Но пара минут до критической точки у нас было бы.

— И за это время можно снять кольцо! — загорелись глаза Иванушки.

— Да, — кивнул старый волшебник.

— Ну так чего же мы… то есть, вы?!..

— А того, вьюноша, — маг сурово зыркнул на лукоморца из-под кустистых бровей, — что для этого на модуль нужно воздействовать одновременно тремя отдельными потоками энергии! Тремя!

— Но вы… раз… и Агафон… два… — начал лихорадочно загибать пальцы царевич, точно от этого источников могло стать три — но не становилось. — Агафон… и вы…

— И посох! — радостно воскликнула царевна. — Три!

Друзья просияли, и даже Агафон облегченно хмыкнул — но Адалет поглядел на нее с сожалением и покачал головой:

— Посох может поддерживать наложенное магом заклинание, Сима, но не служить автономным активным источником силы.

— То есть… в смысле… никак?.. — еще надеясь на скрытые между строк «кроме» и «если только», умоляюще заглянула ему в глаза Серафима. — Совсем?

— Совсем, — хмуро подтвердил чародей.

Разочарованный выдох друзей бризом пролетел по комнате.

— Можно отрубить это… палец… или руку… немного… кусочек… — несмело пробормотал Олаф, кося на безвольно застывшего в углу лекаря.

— А это уж как Эссельте решит, — пожал плечами Кириан. — Ее жених. Был. Если решит, что жених без руки лучше, чем никакого…

Из-за спины отряга раздался всхлип.

— Язык тебе отрубить надо, вот что, — сердито насупился калиф.

— Послушайте! Можно ведь пока украсть Друстана, а потом найти еще одного мага! — озарило Масдая.

— Нельзя. Заданная точка разрушения, помнишь? — одной короткой фразой зарубил воспрянувшую было надежду Агафон. — И судя по всему, эта точка завтра. То есть, если завтра утром не будет его свадьбы, то в обед будут похороны.

— Мы будем лететь всю ночь, и… и… и может… — шерстяной голос сошел на нет.

— Не надо, — бледная, как полотно, выступила из-за спины отряга Эссельте, и Кириан проворно устремился к ней, подставляя руку, чтобы принцесса могла опереться — то ли из искренней заботы, то ли желая загладить ляп.

— Ваше высочество, счастье стоит риска, — проговорил он. — Особенно ваше.

— Нет, — еле слышно выдавила гвентянка. — Пусть лучше он будет женат на другой, чем мертв. Если ничего невозможно сделать…

— Нет, ну почему ничего… — обиженно пробормотал отряг, поглаживая рукоять топора.

Не замечая никого, кроме подавленно умолкших волшебников, Эссельте зашагала к ним, пытаясь заглянуть в глаза, будто, несмотря ни на что, надеялась прочитать там, что все-таки есть один, последний, невероятный способ исправить чудовищную несправедливость…

Но его не было.

— Извини, Селя, — неотрывно изучая неровные половицы, ставшие вдруг безумно интересными, выдавил Агафон. — Если бы можно было сделать хоть что-то, я бы… мы бы…

— Если бы у нас был третий маг… — виновато развел руками Адалет.

— Или хотя бы ведьма… без высшего образования… — машинально бросил камушек в огород учителя Агафон.

— Ведьма? — вопросительно хмыкнула Сенька и поднялась с кровати. — Ведьма у нас где-то есть.

— Осталось только найти ее и уговорить помочь нам, о Серафима Неизменно Премудрая, — бросил через плечо саркастическую усмешку менестрель.

— Найти-то, мне кажется, не проблема. Шиву в мешке не утаишь, как говорят бхайпурцы, — сосредоточенно закусив губу, проговорила царевна. — А вот насчет помочь…

— Ага, наконец-то ты увидела небольшой изъян своего плана!

— От изъяна слышу, — сообщила музыканту Сенька и продолжила: — Если пораскинуть мозгами… у кого они есть… то, в принципе, можно попробовать…

— Что? — голубые глаза принцессы, полные слез, отчаянно распахнулись, она метнулась к подруге и схватила ее за плечи. — Сима, что, что, что?!..

— Погоди, Сель, сейчас мысли рассортирую, и всё скажу, — царевна ободряюще сжала холодную руку Эссельте и глянула на мага-хранителя: — А послушай, уважаемый Адалет… А сможешь ли ты… потому что нашего не менее уважаемого Агафона я боюсь такие вещи даже спрашивать… памятуя, что он нам рассказывал про свои приключения с Гретой во дворце…

— Что смогу? — цепко прищурился маг-хранитель.

— А вот что…

* * *

Вечер плавно подходил к утру, а девичник — к концу, когда лестница, ведущая со второго этажа, заскрипела под тяжелыми шагами, и на ней показался Ахмет Гийядин Амн-аль Хасс, калиф Шатт-аль-Шейха, и его свита, изрядно выросшая за время уединения именитого гостя.

Важно оглядывая оживившихся женщин, за калифом шествовали его музыкант с арфой, телохранитель с набором топоров, огромный и рыжий, юноша ученого вида — не иначе, секретарь, поддерживающий под локоть старого мудреца с посохом, юноша другой, неопределенных добродетелей и рода занятия, юноша третий, невысокого роста и с невинными, как у младенца, глазами, светловолосая хмурая девушка — и жених Ханны.

При виде последнего радостный шум за столами упал до легкого озабоченного гомона.

— А ты, птица столичная, как туда залетела? — громче всех удивилась одноглазая старуха в белом клетчатом платье. — Жениху невесту на девичнике видеть — примета плохая! А ну-ка, вываливайся отсюда, друг сердешный, пока кочергой не отходили! А ты глаза закрой, ворона! — она обернулась на рыжую девушку слева, не сводившую влюбленного взора с Друстана, едва тот вошел. — А то счастье свое проглазеешь! Всё тебе говорить надо!

— Но тетушка…

— В приметы верить — в лес не ходить, как любил говаривать Шарлемань Семнадцатый! — озорно подмигнул старухе высокий разбитной парень. — Налей-ка нам, мать, лучше чего-нибудь эдакого — так есть хочется, что аж в горле пересохло!

Калиф со свитой остановились между столами и потерянно заоглядывались, словно отыскивая, куда бы примоститься всей компанией.

— Кто поздно пришел — тот корки нашел! — расхохоталась в ответ разбитному румяная женщина в синем.

— Но для тебя, красавчик, поди, сыщем кость недообглоданную! — задорно поддержала ее другая молодушка.

Не найдя достаточно свободных мест подряд, придворные стали расходиться кто куда. Мудрец, секретарь калифа, девушка и разбитной парень остались стоять перед столом невесты — и с ними жених. Глаза Друстана нашли Ханну, и по лицу его расплылась блаженная улыбка. Девушка из свиты закусила губу.

— Мужики не собаки, на кости не бросаются! — лукаво подмигнул молодухе разбитной.

— А это ведь как попросишь! — шаловливо и нетрезво улыбаясь, вступила бабенка из-за другого стола. — Если по-хорошему, то, глядишь, отыщем тебе и чего помягче подержать!

Но не успел его премудрие ответить[9], как двери зала распахнулись, и с улицы, дыша сивухой и туманами, ввалилась толпа деревенских мужиков во главе с эрлом Брианом.

— Вот вы где!!! — возмущенно выкрикнул тощий усатый парень. — А мы вас по всей деревне обыскались!

— И жених тут!

— А-а-а, попался, который убегался!

— Денежку гоните, друзья-приятели!

— Должок?..

— Заём?..

— Залог?..

— Выкуп!

— Точно!!!

— Я ж сразу говорил — пошли к девчонкам! Да кто меня слушал! — радостно напомнил лысый старичок, потирая ручки.

— Молодец! Прав оказался! — загомонил мальчишник.

Улыбаясь и похохатывая, мужская половина предсвадебного торжества втянулась с промозглой улицы в свет, тепло и симфонию головокружительных ароматов.

— Присаживайтесь, присаживайтесь! — защебетал девишник, обретя второе дыхание.

— Женчины, подвигайтесь!

— Тарелки несите еще!

— Кружки!

— Мяса!

— Эля!

— Скамейки!

— Кончились!

— Доски тогда!..

— Да не пихайтесь, мужуки, все уйдемся!

Видя, что дефицитом на глазах становятся не только посуда и угощение, но и посадочные места, Агафон выругался шепотом, оглянулся и, не видя вариантов[10], ловко выдернул ногой табуретку из-под опускавшегося зада белобрысого парня. Посадив Адалета, он встал рядом сам, навалился боком на стол и закрыл глаза, словно уснул.

— Эй ты! — возмущенный блондин воззвал с пола к справедливости.

— Чего? — не замедлила она явиться, но отчего-то не в виде дамы в простыне с мечом и весами, а в виде двухметрового громилы в безрукавке из шкур и с набором топоров. Он склонился над пострадавшим и проникновенно заглянул ему в глаза: — Тебе что-то не нравится?

— А-а-а… э-э-э… в-всё? Н-нравится? М-м-мне? — прозаикался светловолосый, быстро поднялся и нырнул в толпу.

Его светлость эрл Бриан, заготовив холодное выражение лица и несколько горячих слов для незваных друзей лекаря, заставивших его несколько часов носиться по Блэкмайну и его окрестностям как борзую, остановился рядом с женихом.

— Ну что, нагулялся? — негодование и брезгливость были написаны на его правильных чертах красными чернилами большими буквами.

Друстан виновато обернулся. Бриан, демонстративно его игнорируя, скользнул презрительным взором по лицам окружавших его людей… и охнул. Лекарь, озадаченный реакцией своего покровителя, растерянно глянул назад…

— Ты ведь хочешь сказать, как ее любишь? Что она — единственная? Самая красивая? Самая желанная? — не давая гвентянину опомниться, склонился к его уху Иванушка. — И как ты виноват, что встречался с другой? И подойди поближе!