Универсальное оружие

Светлана Анатольевна Багдерина

Универсальное оружие

— Хм-м… Чего-то я сомневаюсь…

Гийом Уллокрафт, ректор Высшей Школы Магии Шантони, повертел в пальцах костяную фигурку пузатенького вамаясьца с зонтиком над головой и рыбешкой в кулаке, и с разочарованным видом поставил ее на стол. Глаза его при этом спрятались под опущенными ресницами, успев всё же предательски блеснуть.

— Не думается мне, Жюльен, что это — настоящий Нибируки Вруки, — грустно покачал он головой. — Чистота линий оставляет желать лучшего. Улыбка кривая какая-то. Не по канону. Проработка деталей — откровенно паршивая. Посмотри на третью от бокового плавника чешуйку рыбы — годовых колец не видно вовсе, а на четвертой и пятой — едва-едва! Не-е-е-е… Не Нибируки это. Только не Нибируки. В лучшем случае — кто-то из его учеников. Жаль, что тебя обманули… Но по-дружески, чтобы компенсировать тебе хоть немного убытка… сколько ты, говоришь, за нее отдал? — я возьму у тебя этого болванчика — исключительно из-за зонтика, с зонтиками у меня еще не было — за…

— Нибируки это настоящий, и не пытайся, старый лис, заморочить мне голову! — сердито прервал его Жюльен Броше, сгребая со стола насупившуюся под критикой фигурку. — Будто я какого-нибудь Ковыряки или Ломомото от Нибируки не отличу! Да анинэцкэ собирал еще мой дед, если ты позабыл! А они с Нибируки знакомы были!

— А я в детстве играл с мастером Мерсье на одной улице, но отличить его булочки от булочек его учеников не в состоянии! — не удержался от ехидства Уллокрафт.

— Это доказывает лишний раз, что у тебя нет никакого вкуса! — не остался в долгу Броше.

— Ах, так?! — оскорбленно прищурился ректор.

— Да, так! — воинственно выпятил нижнюю губу хозяин лавки магических товаров.

— Значит, не продашь?

— Даже за три цены! За четыре! За пять!!!

— А за семь? — как бы между прочим уточнил старший маг ВыШиМыШи.

— И за десять! — гордо вскинул голову мэтр Броше. — Настоящий Нибируки не продается!

— А зачем тогда надо было мне его показывать?! — горестно взвыл Уллокрафт. — Ты же знал!!!..

— Именно потому, что знал, — ухмыльнулся маг с чувством превосходства высотой с Шоколадную гору. — Вспоминай теперь, как ты шесть лет назад помахал перед моим носом девушкой с веслом!

— Но это был всего лишь Поясницу Ломомото!

— Но это была девушка с веслом!

— Да какая разница — с веслом, с мачтой или с куском фальшборта?! Причем тут это?! И зачем тебе толстяк? Ты ведь коллекционируешь только фигурки женщин!

— Вот-вот, — многозначительно закивал хозяин лавки. — Их. Женщин. Фигурки. Коллекционирую.

— Ну хочешь, я тебе поменяю на него свою девушку с веслом? — как утопающий за лунный свет, ухватился за призрачную возможность ректор. — С доплатой!

— Поздно. Купил такую же в прошлом году. Ладно, старик. Забыли. Толстяк с зонтиком мой, а девушка — твоя, и весло тоже, в качестве бонуса, — самодовольно усмехаясь, мэтр Броше похлопал друга по плечу свободной рукой и поставил фигурку на середину стола, любуясь.

Вамаясец перехватил рыбу в правую руку, зонтик — в левую, и засиял в ответ, как восходящее солнышко. Ректор скрипнул зубами.

— Давай лучше выпьем чего-нибудь горячительного. Для успокоения, так сказать. На троих, — миролюбиво, как сытый крокодил, проговорил хозяин лавки.

— Ну уж нет! — яростно дернул плечом Уллокрафт. — Я с тобой буду пить, только обмывая приобретение этого типа с зонтом!

— Ну что ж, никогда так никогда, — улыбаясь под стать своей анинэцкэ, кивнул Броше.

— Ах, так?!.. Ну ты еще об этом пожалеешь! — прорычал сквозь зубы Уллокрафт и метнулся к выходу. Жалобно брякнул колокольчик, отваливаясь, грохнула тяжелая дверь, шаги разъяренного друга детства загрохотали под окнами и стихли за поворотом.

— А вот не надо было дразнить меня той девчонкой! — задиристо выкрикнул ему вслед Жюльен, шлепнув пухлой ладонью по столешнице так, что толстяк испуганно подпрыгнул и даже на секунду перестал улыбаться. — Фанфарон!

— Вы меня звали? — из подсобки в глубине лавки выглянула растрепанная голова Фарона — его ученика.

— Не звал, но… Колокольчик, вон, на место повесь.

Парень молча кинулся исполнять порученное: «Неразворотливый ученик — чужой ученик», — с намеком любил приговаривать мэтр Броше.

— Пожалею… — дивясь нелепости предположения, что старина Гийом мог как-то заставить его, уважаемого владельца самой большой лавки магических товаров в этой части города, пожалеть о чем-то, Жюльен хмыкнул и аккуратно поставил фигурку под хрустальный колпак среди сотни таких же — только женских — в шкаф со стеклянной витриной. — Совсем выжил из ума старый пень.

* * *

Худощавый светловолосый юноша с таким же тощим мешком подмышкой остановился перед вывеской.

«Овощ… овощи… овоще… ствленная… магия… магистра… Броше», — прочитал он и нерешительно потянул ручку двери. Звякнул над головой колокольчик, и полумрак таинственной лавки, пропитанный странными тревожными запахами, принял его в свои объятья.

Прямо перед его носом с низкого потолка свисало чучело какого-то небольшого, но крайне неприятного зверя. Все его восемь ног больше всего напоминали руки с нестриженными ногтями, из ноздрей курился дымок, а глаза из-под опущенных мохнатых век плотоядно сверлили вошедшего. Точно такое же чудище, только размером с теленка, покачивалось на шнурах чуть поодаль. Слева и справа, на полках, подставках, этажерках и в шкафах, расположились бесчисленные вещи и вещицы, назначение которых было то понятно с первого взгляда, то непонятно вообще, что в мире магии не говорило ровным счетом ни о чем. Трости и костыли беспорядочно соседствовали там с изысканным фарфором, кружевные и костяные веера — с фолиантами на грани дефолиации, морские раковины — с раковинами ушными самых разных существ, чугунные, аляповато раскрашенные бабочки — с не менее пестрыми корзинами, серебряные статуэтки — с медными тазами без дна, одежда и обувь всех размеров и фасонов — с поеденными молью сухофруктами и муляжами жареных кур, мячи — с мечами… И на всем этом причудливом изобилии лежал тонкий слой то ли пепла, то ли пыли, что наводило бы на мысли о лавке не волшебника, а ленивого старьевщика… если бы не замысловатый агрегат на подставке в глубине зала. Нечто ядовито-зеленое, пузыристое, с тихим бульканьем и шипением перетекало из колбы в колбу по невообразимому, как траектория полета пьяной мухи, и такому же бесконечному маршруту из трубочек.

Вошедший хотел было хмыкнуть снисходительно, но к удивлению и смущению вдруг обнаружил, что нечем: всё это время он стоял и глазел, затаив дыхание. Быстренько оглянувшись, не видел ли кто конфуза, он набрал полную грудь воздуха, тщательно фыркнул три раза и шагнул вперед.

Словно поджидая этого момента, маленький зверь под потолком качнулся, разворачиваясь к нему мордой, и астматически прохрипел: «Выдирайте ноги!» Большой зверь, отзываясь, пыхнул дымом, закряхтел и пошевелил конечностями.

Посетитель шарахнулся вправо, споткнулся о собственную ногу и налетел на вешалку для шляп. Та покачнулась, грозя рухнуть на шкаф со статуэтками, и парень рефлекторно схватил ее обеими руками, роняя из подмышки мешок. Небольшой, но увесистый, он отразился от взметнувшегося колена и ударил в живот манекен в черном костюме и плаще — отправляя его головой в витрину злополучного шкафа. Стекло разлетелось на куски, и манекен всей тяжестью обрушился на полки головой в ушастом шлеме. Хрустальные колпаки, накрывавшие фигурки, вперемешку со своими подопечными посыпались на пол. Колпаки остались лежать на каменных плитах жалкими кучками осколков. Статуэтки вскочили на ноги и бросились врассыпную.

«В рот компот деревня в баню!..» — только и успел охнуть гость, как из подсобки выбежал, размахивая руками, коренастый пухлый старичок в синем балахоне и кинулся к нему с грозным ревом:

— Прокляну!!!

Гость инстинктивно вскинул руки, и вешалка, оставшись без поддержки, со звоном разбиваемых остатков стекла завершила путь в витрину, доканчивая разгром.

От ярости не слыша и не видя ничего перед собой, старичок взмахнул кистями рук, точно стряхивая капли — но вместо них к посетителю полетели жирные фиолетовые искры.

— Не виноватый я!!! — выкрикнул тот, шарахаясь влево — и цепляясь воротником куртки за коготь чучела.

Рывок — и пара шнуров, удерживавших монстра, лопнули. Зверь, не отделяясь от ворота, повис на оставшихся двух шпагатах, ненароком заслоняя собой юношу. Искры впились в шипастое брюхо чучела, и оно вспыхнуло и рассыпалось, покрывая спину и голову гостя толстым слоем изумрудного пепла. Гость охнул и солдатиком нырнул за ближайшее укрытие, разбрасывая на пути столики с муляжами и посудой.

— Я ж… по делу… пришел!.. — чихая через каждое слово, жалобно выкрикнул визитер из-за колонны красно-сиреневых корзин.

— Пришел… ушел… зашел… перешел… по делу… — шершавым эхом отозвались корзины, и юноша прикусил язык.

— По нему и останешься!!! — скрежетнул зубами старик, выплетая пальцами новую атаку.

— Не останусь! Пчхи! Он меня всего на две недели! Пчхи! Прислал! Пчхи! — не понимая — или не желая понимать многозначительности угрозы, горестно прочихал визитер.

Облако пепла поднялось с его головы и принялось оседать заново, распределяя себя равномерно по всей поверхности лица.

— Кто тебя прислал?! — свирепо гаркнул хозяин лавки.

— Ректор! — размазывая по физиономии зеленоватую блестящую массу, отчаянно выкрикнул пришелец.

— Кто?..

— Ректор ВыШиМыШи! Уллокрафт!

— Улло… Что?.. — глаза старика вытаращились — но тут же сузились в страшном подозрении. — Он тебя нанял! Чтобы ты здесь устроил… устроил… специально…

Пальцы его сжались в кулаки, но тут же выпрямились и заплясали в головоломных пассах. В воздухе запахло тяжкими телесными повреждениями с летальным исходом.

— Не нанимал он меня! — испуганно взвыл парень из-за своего хлипкого укрытия. — У меня тут это… Рак… Типа… Тика… П… Практика! Весенняя! Две недели!

— Что?..

Пальцы замерли, не доплетя заклятье, и паутина его повисла грязным мочалом вокруг головы волшебника.

— Я студент! Первого курса! — чуя возможность избавления — по крайней мере, от летального исхода — с удвоенным энтузиазмом вскричал парень. — И я тут это!.. Нечаянно!.. Она первая на меня напала!

— Кто? — выдавил маг, медленно опуская руки.

— Зверюка! Которая сгорела! Они на куски меня разорвать хотели! С тем на пару! Со здоровым!

— Что?..

Заметил старый волшебник или нет, но в последнюю пару минут его вербальная реакция разнообразием явно не страдала.

— Я только вошел, а этот, горелый, как загундосит: «Выдергивай ему ноги!» А второй…

— Фарон!!! — взревел старикан.

Из глубин подсобки, в пыли, путине и еще в чем-то блестящем и липком выскочил рыжий парень.

— Какое заклинание ты наложил на восьмихватов?! — прорычал волшебник.

— Говорить «Вытирайте ноги»! — испуганно выпалил ученик. — Неделю назад! Когда слякоть началась! Как вы меня просили! Только у меня тогда насморк был… поэтому немного нечетко вышло… а переналожить было некогда… но ведь никто никогда не жаловался…

— Кроме меня сегодня, — тихо и зловеще проговорил мэтр Броше, искоса наблюдая, как на полу беглые анинэцкэ играют в пятнашки с мышами.

— Но я же… — расстроенно моргнул ученик.

— Но я же… — сконфуженно промямлил гость.

— А ты вообще иди отсюда! Студент, драть твою через кочерыжку! — спохватился Броше и яростно передразнил: — «Ноги выдергивайте!» Чучела испугался! Ворона! Проваливай отсюда, и чтобы глаза мои тебя тут больше…

Студент через кочерыжку выпрямился во все свои метр восемьдесят пять, рассыпая возмущенно загомонившие корзины по полу, скрестил руки на груди и оскорбленно сообщил:

— Я не чучела испугался, а об вешалку вашу споткнулся! Потому что расставляете где попало у людей под ногами! И хорошо еще, что поймать успел — а то хуже было бы! А еще ректор Уллокрафт сказал, что если вы меня прогоните, то по правилам Мильпардона вам больше не дадут… лить… лицо… Лизать… лицом…

— Не дадут… лизать… лицом?.. — потрясенным эхом повторил мэтр Броше.

— Лей… цену… — сделал новую попытку студент и потерянно смолк.

Волшебник впал в ступор.

— Лицензию? — робко нарушил Фарон из-за его спины затянувшееся молчание.

— Сам знаю! — одновременно зыркнули в его сторону посетитель и хозяин.

И студент воодушевленно продолжил:

— А еще он велел напомнить, что по тем же правилам на время практики я должен быть единственным учеником!

Фарон радостно встрепенулся: отпуска у него за пять лет ученичества не было ни разу — но тут же поспешил согнать улыбку — на всякий случай. Но его учителю, похоже, было сейчас не до него.

— А… можно попросить в Школе другого практиканта? — холодея в предчувствии недоброго и заранее зная ответ, слабо выдавил хозяин лавки.

— Ректор сказал, что вы это непременно будете спрашивать, и чтобы я вам ответил, что все другие уже пристроены, — с мстительным самодовольством проговорил студент и добавил: — Так что давайте знакомиться. Меня Мельников зовут. Агафон. Чего делать надо?

Под тяжелым взглядом хозяина Фарон протараторил: «Увидимся через две недели, магистр Броше», — и выскочил на улицу, на ходу застегивая куртку. Старый волшебник остался с практикантом наедине.

— Порядок наведи… студент, — хмуро выдавил он и кивнул на анинэцке, радостно шнырявшие под ногами.

— А-а… это… — понимающе улыбнулся Агафон. — Это я мигом! Это у меня как раз!..

Не мешкая больше ни мгновения, он вытянул из рукава маленький обрывок пергамента, встал в позицию мага номер один и бойко затараторил слова заклинания.

— Что это за?!.. — только и успел воскликнуть опешивший магистр Жюльен, как воздух ожил у него под ногами и со скоростью смерча на допинге взметнулся вихрем под потолок, прихватив с собой статуэтки, мышей, пыль, мусор, мелочь из карманов, шейный платок хозяина лавки, табуретку, корзины — и оставшегося восьмихвата.

Контрзаклинание магистра захлебнулось пригоршней песка на втором слоге. Впрочем, ударившись несколько раз о балки перекрытия, вихрь рассеялся сам, осыпав его и Агафона беглыми анинэцкэ, обломками табурета, битым хрусталем, изумленными мышами и остальной добычей, что удалось за несколько секунд захватить в радиусе трех метров. Освобожденный от своих шнуров и от поддерживающей силы вихря, восьмихват грохнулся ему на плечи, повергая под ноги исступленно чихавшему и плевавшемуся старику.

— Кабуча!!! — с последней пригоршней пыли изрыгнул страшное магическое ругательство Броше.

Но чувствуя, что не выразил этим и тысячной доли кипевшего у него в возмущенном разуме, маг яростно взмахнул кулаками и проревел дилетантские, но куда более полно демонстрировавшие его отношение:

— Идиот!!! Кретин!!! Дебил!!! Болван!!! Недоумок!!! Какого лешего?!

Не совсем понимая, риторический это был вопрос или экзистенциальный, студиозус горестно воззвал то ли к волшебнику, то ли к справедливости, похоже, тоже, взявшей этим утром отпуск на две недели:

— Но я ж как лучше хотел! Это заклинание мы учили недавно! Оно подходило! Знаменатель…сумма… разность… частное… Произведение! Произведение крайне бережного удаления пыли из замкнутого пространства неопределенного объема! И я его даже сдал! Почти!..

Почти убежденный в том, что «почти» не считается, он покосился на руководителя своей так энергично начавшейся практики — и зажмурился. Весь вид магистра Броше говорил о том, что еще слово — и из замкнутого пространства будет произведено крайне не бережное удаление студента первого курса. Возможно, через окно — без предварительного открывания.

— Неопределенного!.. Неопределенного!!!.. — прорычал сквозь зубы чародей и вскинул руки, выплетая пассы.

Студент панически зажмурился в предчувствии, которое его не обмануло. Что-то огрело его по голове раз — мягко, другой — звонко, и третий — с глухим тяжелым стуком.

— Ай!..

— Так вот! Пока не определишься, — зловеще проговорил Броше, склоняясь как гриф над распростертым подшефным, — твоим орудием труда в моей лавке будет веник, совок и ведро! И если ты за эти две недели еще хотя бы раз применишь здесь магию…