Обноженный

Ишь как перепугался: еврейские погромы в Германии — их давний национальный маразм. Они с этого ещё Первый Крестовый поход начинали. Полез за ворот, вытащил крест, сейчас ещё и псалмы петь начнёт.

А жаль: давно мечтал посмотреть хоть одним глазком на живого жидо-массона. И спросить:

— Ребята, а где мои деньги? Ну, типа доли от предприятия. От развала Союза, от создания Союза, от Гибели Империи, от Создания Империи, и так далее — вплоть до татаро-монгольского нашествия, Крещения Руси и призывания Рюрика. Он же, как говорят, тоже из ваших. Вы всё это — «историю России» — понаделали, пока мы в этой России груши околачивали. Наверное ж — не за просто так? Отдайте дольку.

А тут такое разочарование — простой вестфальский католический масон.

— Нихт! Нихт вестфаллен! Саксон.

Ага. Он саксонец, потому что Вестфалии ещё нет. Пока Саксонией называют земли между Рейном и Эльбой. Там, где жили племена саксов, когда их завоевал Карл Великий и его папа Пепин Короткий. Через несколько лет после нашего с Фрицом разговора, Фридрих Барбаросса рассорится со своим двоюродным братом Генрихом Львом, герцогом Саксонии, отберёт у него владения и назовёт эти земли Вестфалией. А Саксонией начнут называть земли к северу, между Эльбой и Балтикой — земли западных славян-бодричей.

— Раз ты масон из Кёльна — ты строил «Трёх царей»?

— Вас?! Вас фюр драй кёнинг?

Причём здесь «нас»? Не у нас, а у вас.

А, опять вперёд забегаю. Через три года Барбаросса увезёт из Милана реликвию: мощи «Трёх царей» — кости волхвов, которые явились приветствовать новорождённого Иисуса под Вифлеемской звездой.

Барбаросса отдаст их своему военачальнику, канцлеру, другу и союзнику, кёльнскому архиепископу Райнальду фон Дасселю. Тот построит раку — золотую пирамидку из трёх гробиков. Для хранения раки сто лет будут строить знаменитый Кёльнский собор в 157 метров высотой. Это место станет традиционной площадкой сбора всевозможных ландскнехтов и прочего вооружённого сброда. А «Три царя» — элементом их баек, песен и клятв. Но — позже.

— Мост Константина ещё стоит?

Мост в Кёльне, римской Колонии Агрипины — построен по указу императора Константина Великого, мама которого откопала Крест Животворящий в Иерусалиме.

— О! Брюке! Мост! Нихт! Мост — нет. Сейл фёхре. Э-э-э… зиехен.

Не понял. Фриц начинает бурно жестикулировать. Хватает рушничок и, обмотав им скамейку, таскает по комнате. Это что, паром? Паромная переправа? А как же мост? А, развалили ещё в 10 веке. Ну ни на минуту оставить нельзя! Мост уже развалили, собор ещё не построили… Чего он себя так кулаком в грудь колотит?

— Их бин масон хох!

Что-то «хох» на немецком… — у меня позитивных ассоциаций не вызывает.

— Хох град!

Высокий город? Вышгород? Непонятно.

— Хох дегри! Масон хох град!

Офигеть! А ведь говорила матушка: учи языки сынок, пригодиться.

«Дигрии» — градус. Правда, из английского. У парня жар?

А, есть второе значение — степень. Масоны бывают высокого градуса. Не в смысле белой горячки, а в смысле уровня посвящения. «Град» может быть не только установкой залпового огня или формой выпадения атмосферных осадков, но и сокращением от «градус».

Итого: имеем розовенького от умственного напряжения немецкого масона высокого градуса. И не одного нормального градусника или ареометра в округе — проверить нечем.

Судя по звукам — капусточку он тоже кушал. А сейчас — напряжённо думает. Аж слышно. «Скажи — о чём ты думаешь, и я скажу — чем» — международная народная мудрость. Не тем парень думает. Потому что не о том.

— Значит так, Ганс… э-э-э Фриц. Ты попал. Ты попал в холопы к русскому боярину. Тихо! Ещё раз заорёшь «нихт» — вырву глаз. Потом — второй. Вот так-то, тихо — лучше. У тебя есть возможность меня услышать. И понять — как тебе повезло. Повезло! Редкостная удача тебе выпала. Не васькай! Счастье тебе привалило, Фридрих Кельнерман. А ведь мог и мимо пройти. Или у Светаны другой бы клиент был. Но — перст божий. Ты против воли господа? Вот и я об этом: случившееся — божий промысел. Теперь давай подумаем. У тебя есть два пути. Можешь дальше орать «нихт». Тебя забьют в кандалы, дадут лопату и загонят в болото копать канаву. Будешь копать. Если вякнешь «нихт» — тебя будут бить плетями, и ты быстро сдохнешь. Если будешь хорошо копать — скоро ослабеешь, заболеешь, сдохнешь.

Я задумчиво посмотрел в окно. Что-то я почти дословно воспроизвожу приветственную речь начальника гитлеровского концлагеря перед советскими военнопленными. Навеяло?

— Я так думаю — к первым заморозкам тебя по любому закопают. Такая… яма прямоугольная, неглубокая, наполовину залитая стылой водой, дождь холодный идёт. И тебя, тело твоё, туда сталкивают. Через пару месяцев.

У Фрица в глазах — паника. От перспективы болота, от «болота» непонимания, от затягивающей «трясины» туземных обычаев и законов. И от собственного бессилия. Штатная ситуация для попаданца. Я сам через это прошёл. И, временами, до сих пор…

Сейчас он или придёт в ярость, начнёт крушить всё вокруг. И мне придётся… укорачивать буйного холопа. Или затаится, растечётся, начнёт юлить и хитрить. И мне придётся… да всё равно — загнать в болото. Потому что организовать качественный присмотр… У меня других забот нет?

Меняем целеуказание. Совмещаем с лестью и восстановлением самооценки.

По мудрости раввина из старого анекдота: «купи козу — продай козу». Человеку становится «хорошо», когда ожидаемое «плохо» — не случается.

— Есть второй путь. Кому другому бы не предложил, а вот тебе могу довериться. Я ж сразу вижу — ты человек особенный, многими знаниями и умениями умудрённый. Масон! Из Кёльна! Да ещё — «Хох»! Я ж понимаю! Ты как только вошёл — я же сразу увидел! Мне такой человек — очень нужен. А нужному человеку у меня… Ну, сам понимаешь. Короче, хочу предложить тебе место главного архитектора.

— Архи… Вас?

— Не — «нас», а — «вас». Тебя. Главным мастером каменного строения. Мне в вотчине надо церковь построить. Вот, думал, деревянненькую сметать. Но вотчина растёт, деревянная — не по чести. Надо бы — каменную. Но мастеров нет. А тут ты! Точно — перст божий. Всё сам будешь: и храм придумаешь, и стройкой управлять, и людей учить, и какие надо материалы… Во Владимире, поди, над тобой-то всяких начальников да указчиков было… А тут — сам себе голова. Не пора ли? Уж не отрок, пора в мастера выходить.

Паника, ужас во взоре, сменились полным смятением. Моё предложение из разряда:

   «Всего один лишь только раз    Цветут сады в душе у нас    Один лишь раз, один лишь раз».

Я уже говорил: ученик-подмастерье-мастер — очень долгая цепочка. У строителей — особенно. В артелях есть немало мужчин, которые по мастерству должны бы уже самостоятельно работать, но… не сложилось. Так и ходят в подсоблятниках до седых волос.

— Э-э-э… Абер…

— Никакого абвера! Даю сразу подворье! Со всем необходимым. Ты по усадьбе походи — выбери из свободных. У меня-то избы — не просто так! Белые избы стоят! Деревянной черепицей крытые! Полы — дощатые! Хоромы! Ты присмотрись. Там печки такие… об этом ещё поговорим. Походишь по вотчине — присмотришь место для церкви. Пару мальчишек дам в обучение — покажут и расскажут. Светана — твоя жена, будет тебя обихаживать. Ну, она ж умеет. Ты ж такого прежде не пробовал? А теперь будет во всякий божий день по твоему хотению. Сколько раз захотел — столько получил. Не, ну ты мне как мужик мужику скажи: разве ж не сладко?

Дошедший до малинового раскраса Фриц бурно и утвердительно затряс головой.

— И я ж про то. Надевай ошейник, и пойдём — я тебе хозяйство своё покажу.

«Поросёнок» мордой лица начал отдавать уже в бордовое, но затряс головой. Неуверенно. Отрицательно.

— Фриц, ду бист айн думмкопф.

Похоже, выражение: «ты — дурак», он тоже слышал с детства. Детализируем и аргументируем:

— Эта прикраса на шею — не навек. Максимум — семь лет. Но кто дело дельно делает — раньше снимает. Вот тиуна своего, Потаню, днями на волю отпускаю. Года не проносил. Да ещё боярыню в жёны даю. Хочешь боярыню? Не якай. С этой — ты опоздал. Построй церковку добрую — всё получишь. Давай, надевай, да пошли. Давай-давай.

Багровый потомок Нибелунгов ещё пытался что-то спросить, ещё как-то… но я уже топал из горницы на крыльцо, на ходу рассказывая о местных достопримечательностях, географии, рельефе, быте и сбыте, технологиях и ресурсах, персоналиях и устоявшемся укладе… Уже на крыльце он выдохнул, щёлкнул замком ошейника.

Всё, Ванюша, довыпендривался: теперь у меня в хозяйстве есть собственный «достопочтимый брат, свободных и добрых нравов». И эта лупающая глазами и на каждом шагу спотыкающаяся… розовая поросятина — твоя забота. По критерию оптимальности применения — тоже. Что наводит на несколько нетривиальные мысли.

Как гласит давняя бюрократическая мудрость: «Если не можешь развалить — нужно организовать и возглавить». Будем делать русских масонов.

Ме-е-едленно.

Создать русских масонов… Тайная ложа «Великая Пердуновка»… Или лучше — «Свет Великой Угры»?

Мда… Несколько… Чересчур уелбантуренный факеншит получается…

Но идея-то классная! Прошла проверку на прочность полутора тысячелетиями человеческой истории! Отдавать кому-то в чужие руки…

Не, я — жадный! Организационные решения такого уровня устойчивости в истории человечества — единичны. А уж приписываемая им эффективность… Хочу! Хочу себе!

Каменное строительство в эту эпоху не является нашим «исконно-посконным» занятием. Рушатся церкви, падают крепостные башни… Отчасти дело в используемом кирпиче — плинфе. Немцы в эту эпоху используют брусковый кирпич. Но и у них те же «Три царя» регулярно разваливаются. Всем не хватает технологии, знаний в части сопромата, физики, химии, геометрии. Нужно объединять… «хитрости». Что возможно — надо заимствовать.

Серьёзный прогрессизм без каменных строений невозможен. Кроме разных построек, мне на «Святой Руси» надо будет от полумиллиона до двух миллионов только домовых печей поставить. Несколько тысяч печников? Или — десятков тысяч… Которых надо обучить заново. Поскольку местные только «здят» — бьют печи, а не складывают.

«Сообщество кирпичников»… «Всероссийский союз печников-каменщиков». Чем не «франк-масоны»?

Первый надёжно именно масонский текст — поэма «Reguis» — датируется 14 веком. Хотя ещё в эдиктах лонгобардского короля Ротари в 643 году упоминаются свободные строительные артели.

В «Reguis» восхваляется Евклид и искусство геометрии. А что, кто-то против Евклида? Ещё пятнадцать пунктов для мастера в отношении морального поведения (не укрывать воров, не брать взятки, регулярно посещают церковь…) и режимов работы на строительной площадке (не использовать труд каменщиков в ночное время, обучать правильно учеников, не брать такую работу, которую нельзя выполнить…). Вполне разумно. Хотя и в стихах. Рифмоплётство для пользы дела… смогём.

Схема масонизации «Святой Руси» вырисовывается такая: обучаю здешних детишек. Процесс уже пошёл, затравка, в форме печника-«альфа» и его бригады — имеется. Ко мне стягиваются желающие научиться ремеслу. Разворачиваем нормальное профтехучилище.

То, что есть сейчас — не эффективно: обучение идёт «с руки» — «смотри, как мастер делает», а не «с голоса» — «слушай, что, как и почему делает». Главный детский вопрос — «Почему?» — давится подзатыльниками.

Мастера и сами не знают — «почему». «С дедов-прадедов», «по воле божьей»… Нет понимания причин — нет понимания следствий. Идёт простое копирование.

Не в этом ли образе мышления — «Что было — то и будет. И нет ничего нового под луной» — причина главной национальной катастрофы — «Погибели земли Русской»?

Проспать появление татаро-монгол в русских степях князья не могли. Но… «нет ничего нового…». Печенеги, авары, угры, торки, половцы… мало ли их было? Отобьёмся и от этих. Даже мысль о новом качестве нового противника не возникала? Изменение геополитической ситуации с появлением «Дранг нах Остен», потерей Иерусалима, слабостью Византии, собственной династической разрухой, мобилизационный потенциал нового противника, его организационные, тактические и технические новинки… мелочи — «нет ничего нового под луной».

Так здесь — думают, так здесь — учат думать, исконно-посконно, по традиции… Надо ломать. Разработка и внедрение новых технологий обеспечения государственной безопасности на основе учёта скачкообразных изменений, «теория катастроф», «критические точки», «чёрный лебедь» как альтернатива экстраполяции… Рано мне, рано. Проще надо быть, Ваня, прощее…

Займёмся печниками. Они же — русские масоны. Предпочтение отдаётся сиротам. Платить за обучение они не могут. Поэтому — отрабатывают. Аналог советского распределения молодых специалистов. Кирпич, фурнитура, инструмент — обеспечиваю я. И отправляю такие… комплексные бригады по рекам. Где они бурно заменяют здешнее повсеместное глинобитное уродство — моими трубными и кирпичными.

Для обеспечения целостности системы организуем накопление и обмен профессиональной и прочей информацией. Делаем комплект СНиПов. Как они здесь без этого строят?! — То-то оно и падает регулярно.

Непрерывный мониторинг рынка. Защиту от всяких… халявщиков. Социалку кое-какую. Ну, там, вспомоществование по инвалидности, пенсионный фонд, дома престарелых… Для укрепления связности — какие-то ритуалы надо придумать. Типа посвящения, разные степени, знаки отличия, символику с эдаким… многозначным толкованием. Как в «The Constitutions of the Freemasons etc.», Лондон, 1723 — «Книга уставов» Андерсона.

Клятвы какие-нибудь при вступлении. Вроде обещания: «действовать, как подобает члену цивилизованного общества, подчиняться закону Высшего Существа, подчиняться закону страны, в которой проживает кандидат, посещать собрания ложи, не вводить в заблуждение, не обманывать ложу и братьев, и помогать членам семьи, братьям и их семьям в случае необходимости, если это возможно без причинения финансового вреда себе и своим иждивенцам».

Говорят, масоны Америку основали. Если я тут, на Верхней Угре в 12 веке начну — может, они и Россию… «оснуют»? И будет у нас в гербе не двуглавая птичка, а двуногий циркуль.

Тогда нас ещё и за это любить не будут. То просто: «эти непонятные русские». А будет: «эти непонятные и таинственные…». Ежели мы будем «действовать, как подобает члену цивилизованного общества» — это ж будет такая непонятка и такая тайна!

Тема интересная — надо обдумать. А пока, вот прямо сейчас — старые новые заботы: печки для обогрева — «голландки» — в конюшни, в казармы, в мастерские, в хоромы боярские. Воздуховоды для обогрева в многоэтажном тереме. «Русская теплушка» с двумя топками — втрое меньше дров. Печки промышленные, горны, брандмауэры — для пожарной безопасности, канал с плотиной и мельничкой… и церковка, конечно.

За пару недель Фриц вошёл в колею нашей вотчинной жизни. Светана ходила гордая: замужняя женщина, на своём подворье хозяйка. Да ещё и муж не просто так, а бояричев ближник, каменных дел мастер. Мастер успокоился, перестал постоянно кричать своё «нихт» и, чем дальше — тем лучше разговаривал на русском.

Окончательно я добил его проведением ритуала посвящения в братство «Русских масонов».

Всю хрень, все слухи, сказки и выдумки, которые всплыли по этой теме в моём, засорённом ещё в 20 веке, мозгу — были реализованы. Всякие циркули с угольниками, раздевания с преклонениями… Элементы крёстного обряда из христианства, кровное братство из язычества, обмывание звёздочки из офицерства…

Мероприятие было произведено в день осеннего равноденствия — единственный свободный опорный день солнечного календаря. Остальные — солнцестояния и весеннее равноденствие — заняты сельскохозяйственно-христианскими праздниками. А этот получился — «День индустриализации».

Исполнили мы всё на бывшем голядском городище. Антураж… вполне — одних черепов человеческих штук сто.

А в конце я возвестил адептам три великих тайны: теорему Пифагора, теорему Виета и значение числа Пи:

   «Можно просто постараться    И почаще повторять:    «Три, четырнадцать, пятнадцать,    Девять, двадцать шесть и пять».

Сколько вспомнил. Стишок немедленно вошёл в коллекцию сакральных мантр русских массонов. Всё-таки, в рифмоплётстве что-то есть!

Потом записал это число десятичными арабскими цифрами. На «Святой Руси», где числа пишут буквами… Фриц впечатлился, упал и пополз. Облобызать стопы мои. Еле остановил — все ж босиком, пятки грязные!

Остальные присутствующие, даже не оценив по малограмотности, всего величия сообщённых им сильно сакральных тайн, вдохновились и воодушевились. Сработали стереотипы: старший — прав, мастер — многое умеет, иноземец — знает тайное… Раз уж и немец пополз…

Фриц был единственным «мужем добрым» — взрослым — на этой церемонии. Главный печник «альф» и главный колодезник-скалиозник, Христодул и «точильщик», Алу и Ольбег. Моё масонство — «для детей и юношества»…

Большинству из них квадратные уравнения в жизни не решать. Но дети любят тайны, тайные общества. Это придаёт им уверенности, ощущения собственной значимости в мире, где они, по сути, беззащитны и бесправны. Для моих сирот это особенно важно. Вырастут — сами станут «мужами добрыми». Но ощущение братства — сохранится. И они на всю жизнь запомнят свой искренний детский восторг перед моей мудростью.

Общество русских масонов трудами моими разрасталось и укреплялось. Из года в год открывал я посвящённым разные «великие тайны»: показывал тангенсы и шарообразность Земли, объяснял круговорот воды в природе и теорему о делении медиан… Немало полезных мыслей и правил было русскими масонами со стороны принято, множество — самими придумано. Немало строений добрых поставлено и по сю пору ставится.

Сумели мы, через Фрица, и с немецкими масонами разговор завесть. Иные, как настали у них тяжёлые времена, пришли к нам на Русь, путём ещё Барбароссой да Боголюбским указанным, принесли книги древние да умения редкие. От чего для Руси многие пользы случились.

Скажи кто-нибудь, когда я, голый, замёрзший, хмыжником оцарапанный да осокой посечённый, испуганный, до повизгивания, половцами в ночных черниговских болотах, над Марьяшой сидел и додумался до «русского поцелуя», что от этого на «Святой Руси» масоны заведутся — не поверил бы!

А вот — через Светану, через Фрица…

Когда ныне иному владетелю напоминают:

— Ты в хоромах каменных живёшь. Русские люди хорошо в каменных строениях понимают. Смотри, падут на тебя стены и башни! Берегись русского колдуна полуночного!

Разве ж то моя слава? Это людей русских слава. А я так, чуть подумал, чуть пошутил, что в руки попало — к выгоде приспособил.

Однако наибольшую пользу вижу не в знаниях да в зданиях, не в выгодах военных ли, государственных ли, но в строительстве душ человеческих здесь, в Святой Руси. В те поры Русь была насквозь родовая, людей без роду-племени к себе не пускавшая. Сироты мои были как песок против камня. Сиё же «тайное общество» — людей моих объединяло, им помогало, а родовитых пугало. Отчего Земле Русской — великая польза.

Чарджи от одного вида довольной Светаны… трясти начинает. Теперь ещё и Аннушка ходит — светиться. Беременность привела её в такое… несколько таинственное состояние души. Будто у неё в душе тайна и она к ней радостно прислушивается.

А ещё Чарджи ревнует меня. К Артёмию-мечнику. Нет-нет! Не в том смысле как вы подумали! — Исключительно в смысле интереса и душевной привязанности. Мне с Артёмием интересно.

В Смоленске, в ходе «шапочного» банкета… Ну, когда Акимову шапку боярскую обмывали — выяснилась одна деталь.

В феврале, в Киеве, когда Ростик из Киева убежал, а Изя Давайдович последний раз Великим Князем сел, погиб прежний господин Артёмия — боярин Гордей. Гордей-то сам из смоленских бояр, кто-то из его знакомцев и вспомянул. Какая-то тёмная историю в ту ночь смены власти приключилась.

Дословно сказано было так:

— Гордей, уходя вместе с Ростиком из города, от дружины княжеской отстал, к зятю на подворье заскочил. А тут набежала чернь киевская, и Гордея с людьми его побили насмерть.