Почему-то они думают, что лев уже мертвый и его можно пинать. А мы позволяем себя пинать, и мне кажется, что это, вежливо говоря, неправильно. До такой степени неправильно, что этот вопрос следует, вероятно, поднять на «Большой восьмерке». Вспоминаю (извините за нескромность), как я беседовал в Белом доме с тогдашним президентом Соединенных Штатов Америки Джорджем Бушем-младшим. В то время, как вы помните, резко обострились наши отношения с Прибалтикой. В ходе интервью я напрямую спросил: имеет ли право цивилизованный мир обвинять во всех несчастьях прибалтийских стран Советский Союз и Россию, учитывая, что карта современной Европы была утверждена во время встреч союзников, начиная с Ялтинской конференции и заканчивая Потсдамом. То есть это был документ, подписанный и утвержденный, в том числе и Соединенными Штатами, и Великобританией, поэтому сейчас делать вид, что во всем виновата Россия, – значит передергивать. Пусть проигравшие плачут, но не победитель. А у нас получается наоборот. Так вот, Буш тогда мне ответил, что я абсолютно прав и что, конечно, нельзя обвинять только Россию, это исторически несправедливо. Исходя из этого я спросил, не считает ли он, что необходимо сделать все возможное для того чтобы были уничтожены ростки нацизма в Прибалтике, и он со мной согласился, сказав, что это действительно обязанность всех стран.
Забывать о злодеяниях сталинизма, конечно, тоже неверно. Не надо придумывать историю, но надо соблюдать историческую правду.
Существовало несколько базовых философских доктрин, определивших развитие мировой цивилизации в XX веке. Однако попытки вымазать всех одной краской совершенно несправедливы и очень далеки от реальности, а главное – несут откровенный политический оттенок. Мало того, хотелось бы напомнить, что никто не отменял решений Нюрнбергского трибунала. А ведь многое происходящее сейчас в мире четко попадает под принятый Нюрнбергским трибуналом запрет, то есть является преступлением – в частности, все эти нацистские марши и воспевание военных преступников. Вообще, я считаю, что страны, которые позволяют подобное на своей территории, как страны Прибалтики, должны быть лишены статуса члена Европейского сообщества. Но если власти страны пытаются откровенно не замечать возрождения самых омерзительных форм нацизма, значит, идет подготовка к новой войне. Только, учитывая размеры прибалтийских государств, я бы посоветовал перед тем, как выдыхать, внимательно смотреть в сторону России. Не потому что она такая страшная и грозная, а потому что Россия – победитель. Кроме того, многие рассказы прибалтов о своей истории весьма далеки от действительности. Давайте заглянем не на 50, а на 250 лет назад. Где тогда были Латвия, Литва, Эстония?
Мне кажется, что необходимо общаться, выходить на западное телевидение, много беседовать, говорить, заставлять, чтобы нас услышали. Вплоть до заявлений президента, вплоть до жесткой позиции министра иностранных дел. Надо возбуждать уголовные дела на основании решений Нюрнбергского трибунала. В конце концов, Израиль жестко преследует всех тех, кто пытается отрицать Холокост. И уцелевших нацистских преступников израильтяне преследуют по всему миру, не останавливаясь ни перед чем, и требуют выдачи, и добиваются справедливых решений, доводят их до логического завершения и исполнения. А у нас что получается? Все новые и новые пособники нацизма поднимают голову, а мы делаем вид, что это нормально. Необходимо подавать на них в суд за границей и выигрывать, это же очень легко сделать. Если у нас самих не хватает юридических знаний, умений и навыков, можно обратиться к известным адвокатским конторам, которые, в частности, представляют интересы государства Израиль, потому что у них есть позитивный опыт в получении результата.
Кроме того, я считаю довольно странным, что тема денежных компенсаций пострадавшим во время Второй мировой войны началась и закончилась на еврейских семьях. Они получают колоссальные выплаты. А почему так мало выплачивают россиянам? Помнится, когда-то этим фондом занималась Людмила Нарусова, впрочем, суммы, конечно, определяла не она.
Так почему суммы-то такие маленькие? Мы пострадали страшно. И мне кажется, что здесь нам тоже надо брать пример с Израиля и добивать немецко-фашистскую гадину в ее логове. Добивать в том числе и рублем, чтобы не было никаких иллюзий. Поэтому можно смело предъявить иски и прибалтийским фашистам, которые сейчас считают себя преемниками Гитлера.
В июне 2009 года состоялись большие празднования по поводу очередной годовщины высадки союзников. Говорили, что они сыграли чуть ли не решающую роль в ходе войны и без них никакой победы бы не было. Беда лишь в том, что это откровенное вранье.
Есть несколько глобальных, на мой взгляд, исторических заблуждений. Одно из них – что американцы открыли второй фронт, чтобы помочь нашим войскам закончить войну и добиться заключения мирного договора. Но какую роль на самом деле сыграли союзники во время Второй мировой?
Давайте предположим, что они не высадились. Возможно, мои слова прозвучат неожиданно, но это по большому счету ничего бы не изменило – ведь к этому моменту Советская армия уже была в Европе. Допустим, добивание фашистской Германии заняло бы чуть больше времени, капитуляция была бы подписана не в мае 1945, а в марте – апреле 1946 года – разница невелика. Суть в том, что тогда вся Европа попала бы под железную сталинскую лапу, и не было бы никаких шансов воспрепятствовать установлению социалистичес – кого строя на всей ее территории. И мы бы жили в совершенно другой реальности. Был бы Союз Европейских Социалистических Республик, который бы на каком-нибудь XXXII съезде КПСС с радостью влился бы в состав СССР.
Поэтому американцы и открыли второй фронт, когда стали уверены, что ничто не остановит Советскую армию от входа в Берлин, – не случайно, как мы уже говорили, по времени это произошло тогда, когда исход войны был в принципе очевиден. Можно со всей уверенностью утверждать, что интересовало их исключительно продолжение своего присутствия в зоне стратегических интересов, коей являлась Европа. Так что воевали они на самом деле за сохранение западного образа жизни и высаживались, конечно, с этой конкретной целью. Не случайно до сих пор рассказывают, что генерал Джордж Паттон требовал от командования разрешить ему атаковать русских. Он был готов воевать с нами до конца. Так что никаких иллюзий относительно этого союзничества быть не должно. Вообще нет ни малейшего сомнения в том, что американцы действовали во Второй мировой войне отнюдь не в белых перчатках, начиная с ужасающих ковровых бомбардировок Германии в местах скопления гражданского населения, а отнюдь не военных объектов, и заканчивая созданием концентрационных лагерей на территории США, куда были отправлены американские граждане японского происхождения. Это постыдные страницы американской истории, о которых сейчас пытаются умалчивать, но, тем не менее, они были.
Интересно, рассматривая историю Второй мировой войны, обратить внимание на такие странные моменты, как, например, судьба Италии или судьба Испании. Ведь, казалось бы, Испания тоже должна была сильно пострадать в войне. Однако этого не произошло. В чем же дело?
Мы все воспитаны на невероятной симпатии к баскам, к испанским детям, к трагедии испанской войны. Подвиг наших летчиков, бригады интернационалистов, немецкие оккупанты, трагическая гибель Гарсии Лорки… Это все очень впечатляет. А где были испанцы во время Второй мировой войны? Почему их не постигла карающая рука трудового народа? Почему во время Нюрнбергского трибунала не было Франсиско Франко среди подсудимых – главарей нацистов? Почему его не было также среди повешенных и расстрелянных итальянских фашистов? Он не болтался на веревке рядом с Кларой Петаччи и Бенито Муссолини. Мало того – он дожил до вполне преклонных лет, сам, уподобившись Солону, передал единоличную власть в руки демократов и остался в истории своей страны как мудрый правитель. Франко пережил всех своих современников, занимавших выдающиеся политические посты. Почему же так вышло?
А вышло так потому, что Франко не захотел принимать участие во Второй мировой войне. Он смог сделать то, что не удалось Муссолини. Он остался верен себе и не совершил преступлений, которые поставили бы под вопрос существование и его личной власти, и самой его страны.
Казалось бы, из всех диктаторов Оси Муссолини самый симпатичный. Великолепный оратор, блестящий журналист, гуманист, который не запятнан большой кровью, – да и малой тоже: никто так и не смог напрямую поставить ему в вину ни одной гибели. Мало того, он наказывал своих политических противников не без чувства юмора: заставлял их пить касторку и содержал в условиях, по нашим понятиям более чем гуманных. Не случайно лидеры итальянских коммунистов лучшие свои творения написали именно в тюрьме. Да и питались они в соответствии с традициями итальянской кухни, а отнюдь не лагерных пайков архипелага ГУЛАГ. Именно Муссолини проповедовал идею корпоративного государства, столь популярную в современной России. И именно Муссолини возвел идею фашизма на уровень национальной.
Любопытно, что мы сегодня в России не знаем, что собой представляет идея фашизма. Мы путаем фашизм и национал-социализм. Термин «фашизм» происходит от слова fascio, что означает «все вместе», вне зависимости от национальной принадлежности. Не случайно Муссолини черпал силы в великой традиции Римской империи, где национальность не играла никакой роли. Именно поэтому, кстати, апостол Павел был не распят на кресте, а казнен через усекновение главы, поскольку был римским гражданином, несмотря на то, что в жилах его текла еврейская кровь. Именно в Риме самым великим императором стал Траян, испанец по рождению, а не итальянец, что не помешало ему не только занять трон, но и успешно править, и войти в историю как одному из самых удачливых полководцев и великих правителей. В Риме национальность никогда не была важна – династии цезарей были самых разных кровей. И Муссолини это понимал. При Муссолини не было гонений евреев или представителей других этнических групп и национальностей. Ужесточение режима началось гораздо позже, когда дуче в полной мере оказался заложником Гитлера.
Так почему же Муссолини все потерял, включая жизнь? И почему закончил ее так бесславно – в местечке Джулина ди Меццегра, где он был расстрелян итальянскими коммунистами, несмотря на договор, предписывавший доставить его живым? Интересно, кстати, что это местечко было им же самим проклято: за 10 лет до своей гибели дуче катался в окрестностях Меццегра по берегу озера Комо на гоночной машине, чуть не сорвался с обрыва и сказал в сердцах: «Будь проклято это место!» По злой иронии фортуны именно там он закончил свои дни. Почему?
Муссолини был фанатичным приверженцем демократии – именно поэтому он никогда не пытался свергнуть короля и дождался того момента, когда король и Большой фашистский совет отстранили его от власти и отправили в ссылку, откуда его вызволил Отто Скорцени. После этого Муссолини возненавидел итальянцев и во времена Республики Сало отзывался о них уничижительно. И напрасно! Не итальянцы виноваты. Итальянцы были обожжены страшным поражением в Первой мировой войне, когда в течение двух дней они потеряли несколько десятков тысяч человек убитыми, не продвинувшись и на километр вглубь вражеской территории, побросали винтовки и спокойно разошлись по домам, решив, что они отнюдь не римские воины. Муссолини этого не учел. Он был одержим идеями социализма, которые почерпнул, беседуя в начале XX века с русскими революционерами в Швейцарии, тем более что эти беседы легко ложились в романтичную душу Муссолини – в те годы он был влюблен в Анжелику Балабанову, давнюю подругу Ленина и Крупской, находившуюся вместе с высланным в Россию Лениным в том самом запломбированном вагоне. Впрочем, впоследствии Балабанова разочаровалась в идее Коминтерна. В 1922 году она бежала из России, заявив: «Вы становитесь слишком похожи на Муссолини, а я его ненавижу». Тем не менее одно время они были очень близки. Ходят слухи, что Анжелика Балабанова все-таки родила от дуче ребенка. Жизнь этой женщины закончилась в 1965 году в Риме.
И тем не менее Муссолини, такой романтичный, такой любимый народом, такой, в общем-то, добрый, так много потерявший и не распознавший жесточайшего знака судьбы – 22 июня 1941 года погиб его любимый сын, испытывая новый бомбардировщик, – был сурово наказан, а Франко нет. Наверное, потому, что до последнего момента Господь дает шанс одуматься. Франко одумался и не принял участия в гигантской мясорубке. Муссолини же был против вторжения в Россию, но дал экспедиционный корпус. Несмотря на всю свою доброту и благожелательность, Муссолини оказался в одной упряжке с дьяволом, а оттуда уже выхода не было. При этом он понимал, что жизнь тянет его в неправильную сторону, но не мог остановиться. Ранее он писал о Гитлере, как о чудовище, денегерате, высмеивал его антисемитские взгляды и расовые теории, но в какой-то момент времени, продолжая заигрывать с дьяволом, не заметил, что дьявол уже завладел его душой.
Это великий урок, который современные политики никак не могут понять и выучить. Поэтому и продолжают думать, что можно хоть чуть-чуть, хоть на мизинчик, хоть ненадолго подружиться с Сатаной. И не понимают, что происходит, почему оказываются полностью уничтожены государства и правительства сметаются с лица земли. Яркий пример – разрушение башен-близнецов. Казалось бы – виноваты талибы, саудиты. Но пострадал Афганистан. Страна, не сумевшая остановить религиозных фанатиков и вовремя сказать «нет», не могла быть оправданна. И это страшная трагедия афганского народа, который не смог в свое время дать отпор талибам на своей земле.
Уроки войны крайне поучительны и до сих пор недооценены. При этом величие истории Великой Отечественной войны сыграло с нашей страной дурную шутку. Из-за разницы в масштабах мы практически не знаем истории Первой мировой войны, а без нее нам не понять историю XX века. Выше я уже говорил о том, что две мировые войны представляли собой два очистительных фильтра. Первая мировая война заставила Европу содрогнуться и породила коммунистическую угрозу на месте слабых клерикальных государств. Этот вихрь разрушил последние вековые устои традиционных религий, уничтожил давние монархии, ведущие начало чуть ли не от крестоносцев, навсегда обезглавил и уничтожил Австро-Венгрию, выкинул Романовых, выкинул Габсбургов. Монархический этап развития мира был завершен, но на этих развалинах родилась страшная гидра коммунизма. По большому счету, Вторая мировая война призвана очистить идею. Человечеству была дана возможность подумать, что же оно делает. За двадцать веков мы невероятно далеко отошли от подлинного христианства, во многом продвигая идеи Павла, а не Христа, и в результате получили братоубийственную войну между христианскими народами, а позже выросшие на обломках старого мира национал-социализм, фашизм и коммунизм сошлись в страшной драке и тоже уничтожили друг друга. Франко, в частности, оказался не замешан, потому что не пытался подчинить себе противоборствующую христианскую доктрину. Но и Гитлера, и Муссолини, и Сталина объединяло одно: колоссальная ненависть к Богу и яростное неприятие христианства.
Возникает вопрос: чем же классовое общество гегемонии пролетариата, придуманное Сталиным, оказалось лучше созданного Гитлером национал-социализма, возвеличивающего арийского сверхчеловека? Ответ очень прост. При всех недостатках, при всей подлости, при всей мерзости пролетарского строя – достаточно обманчивого, потому что роль пролетария никогда не ценилась, а страной на самом деле управляли чиновники очень разного социального происхождения, – степень человеконенавистничества и опасности для человеческой расы как таковой была гораздо выше в гитлеровском обществе, которое, не ограничиваясь декларациями, физически уничтожало неугодные классы и социальные группы. Сталинская Россия, несмотря на жесткие лозунги о пролетарском превосходстве, не уничтожала своих граждан по национальному, да и по классовому признаку так яро, как это делал гитлеризм. Хотя и собственных подлостей наделала немало, вследствие чего ей и была ниспослана кара за коллективизацию и уничтожение интеллигенции.
Позволю себе поделиться любопытным наблюдением. Конечно, с нашей точки зрения оно выглядит странно и вряд ли может быть воспринято серьезно, скорее как игра ума. Тем не менее обратите внимание: и венгерские события 1956 года, и чешские 1968-го, и конфликт на острове Даманском в 1969 году всегда происходили сразу после очередных громких безумных дел – то ли дела врачей, то ли победы над оттепелью, то ли победы над диссидентами. И каждый раз это заканчивалось кровью на границе. Вновь и вновь нашему солдату приходилось платить собственной кровью и жизнью за подлость руководства. Я уже не говорю об афганской войне, которая является самым ярким признаком загнивания социализма.
Каждому из наших руководителей необходимо помнить: ни одна ошибка не остается безнаказанной, как это ни печально. Любая попытка не услышать настойчивый, хотя и негромкий голос Бога, любая попытка принять голос Сатаны за голос Всевышнего оборачивается водопадами крови и жесточайшим разочарованием. Поэтому мировая история – это бесконечная цепь кровавых уроков, вызванных неподчинением человечества Божественному промыслу. Усматривая в переломных моментах цивилизации лишь проявление людского эгоизма, мы тем самым используем книгу истории не по ее прямому назначению, а скорее как зеркало собственных душ.
Демократия или тоталитаризм?
Храгедия России XX века в том, что не нашлось ни одного православного человека, который смог бы взять на себя роль лидера нации и словом повести за собой. Не было у нас ни Сергия Радонежского, ни Серафима Саровского, а моральное и духовное состояние общества было таким, что люди скорее принимали чуждые, привнесенные извне идеи, чем пытались осмыслить собственные. Да, анализ исторического пути, несомненно, проводился, но при отсутствии четких критериев добра и зла и выводы могли быть сделаны исключительно конъюнктурные, в угоду текущему политическому моменту. Была продолжена традиция XIX века – доведенная до совершенства критика с бичеванием пороков и ужасов пережитого и полная неспособность предложить иные варианты развития. Вновь доминантой является западный опыт, которому придается универсальный характер, несмотря на его очевидное противоречие историческому опыту Востока, в частности, таких древних цивилизаций, как Индия и Китай. При этом христианская альтернатива даже не рассматривается, так как бывшее советское общество не религиозно по своей природе, а взявшие на себя просветительскую функцию политики, выступающие на православной ниве, воспринимаются крайне негативно, в чем и сами в немалой степени виноваты.
Сами эти религиозные политики стали заметны лишь тогда, когда десятилетняя псевдодемократическая альтернатива откровенно провалилась. Очевидно, что она была обречена на поражение с самого начала, и тому есть немало причин, однако об основной из них практически никто не упоминает. Демократия как таковая в России всегда понималась как-то по-своему. По большому счету мы, пожалуй, единственная страна в мире, которая все еще спорит о том, что это такое.
Вспомним знакомую всем нам с детства фразу: «Свобода – это осознанная необходимость». А в чем гениальный смысл? Если я осознаю необходимость в еде, то в чем свобода? Есть или не есть? Это высказывание примерно так же объясняет свободу, как мой любимый детский анекдот: «Летят два крокодила. Один на север, другой – зеленый».
Или еще гениальная фраза – «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Верх банальности – но нам это преподносилось как вершина философской мысли.
Ну и, конечно, замечательный принцип построения коммунистической партии – демократический централизм. Вот это действительно гениально! Все, кто вырос в эпоху советской власти и знаком с этим термином, никогда уже не смогут очистить свое сознание для лишенного этой проказы понятия демократии. По сути, сама идея подчинения меньшинства мнению большинства не только не имеет отношения к демократии в ее западном понимании, а как раз ей противоположна. Однако нам вбивали в головы именно такое понятие: демократия – власть народа. При этом никогда не говорили конкретно, в чем проявляется власть, каковы механизмы ее реализации, а главное, для чего она нужна.
Последний вопрос принципиально важен, так как, не ответив на него, невозможно понять, почему же до сих пор все попытки привить демократию в России проваливались.
Как правило, для моего поколения демократия – это исключительно политическое и протестное понятие. Вроде бы ничего не надо объяснять – ведь и так все очевидно. Западные страны – демократические, Советский Союз – нет, а следовательно, власть народа – это как у них, а не как у нас. Западничество по-новому. И по сей день многие правозащитники старой закваски воспринимают «тамошний» образ жизни как абсолютный шаблон, по которому необходимо выстраивать все и всюду.
Этот подход совершенно справедлив, когда рассмотрение идет на уровне, скажем так, астрономических величин. Действительно, если мы наблюдаем звезду с Земли невооруженным глазом, то для нас она – не более чем светящаяся точка на ночном небе. Для серьезного анализа требуется уже иное приближение или другие инструменты рассмотрения. Западная жизнь на протяжении 75 лет была звездой на небе, и любые рассуждения о том, что и как там работает, были если и не бессмысленными, то скорее досужими, да и строились больше на слухах и ощущениях, чем на реальном знании. Отсюда же многочисленные мифы об Америке, например, что там домохозяйки лишены избирательного права, – эту глупость растиражировал в одном глянцевом журнале российский олигарх в 2008 году, когда уже и самому можно было увидеть и узнать многое, однако стереотипы удивительно живучи. Нынешнее поколение, уставшее от упоминания на каждом шагу термина «демократия» и привыкшее даже к народному «дерьмократия», уже и не задается вопросом «что это?», искренне полагая, что демократия – это, по сути, всего лишь метод проведения подсчета голосов на выборах и форма организации управления страной.
Демократическая форма организации управления – это управление через делегированных народом представителей, принимающих законы, обязательные для исполнения всеми. Главный принцип – равенство всех перед законом – в приложении к избирательному праву означает «один человек – один голос». Таким образом, бедняки и богачи, умные и глупые, молодые и старые будут равны, если все они соответствуют действующему законодательству, вводящему определенные возрастные и иные ограничения.
Казалось бы, все просто: раз все равны перед законом, то каждый может не только избирать, но и быть избранным, а значит, для обеспечения этих прав и возможностей следует установить некоторые нормы – такие, в частности, как свобода прессы, свобода собраний и все остальные понятия, уже ставшие лозунговыми. Очевидно, что граждане делегируют власти часть своих полномочий, осознанно ограничивая себя и не только соглашаясь с определенным усечением части своих свобод, но и выражая готовность финансировать деятельность по совместному жизнеобустройству путем выплаты денег в форме налогов. Для защиты собственных интересов граждане объединяются в политические и общественные организации и добиваются законодательного закрепления своих прав. Таким образом, демократия по сути оказывается такой формой правления, которая позволяет учесть интересы разнообразных меньшинств, так же как и интересы большинства, и создать равновесную общественную структуру, в которой максимальное количество социальных слоев и групп удовлетворено степенью защиты своих интересов и степенью их представленности в обществе. Подавление работает лишь в том случае, когда интересы меньшинств ставят под угрозу благополучие или существование государства в целом.
Поскольку общество постоянно изменяется и развивается, необходимо приводить к гармоническому равновесию разнообразные политико-экономические процессы, что делается в результате ротации во власти партий с противоположными экономическими воззрениями. Примитивно говоря, здесь мы переходим на уровень обсуждения роли государства в экономике – должна она быть больше или меньше, что может выражаться в размерах налогов и степени равномерности их распределения по социальным и имущественным слоям. На разных этапах общественно-экономического развития запускаются адаптационные механизмы, которые преследуют задачу сохранения государства через понижение уровня социальной напряженности.
Большую роль в построении такой стройной и жизнеспособной системы сыграл страх перед возможностью пролетарской революции и ее последствиями, которые наглядно продемонстрировал миру пример коммунистической России. С точки зрения советского человека, заявленные цели социализма были в большей степени реализованы в Канаде или Скандинавских странах, нежели у нас на родине.
Кажется, что демократия – идеальная самонастраивающаяся система со встроенными адаптационными механизмами, которая универсальна по своей природе и должна без сбоев работать в любой стране мира в применении к любому народу, а наличие некоторых страновых и исторических отличий представляется несущественным. Возникает устойчивое убеждение не просто в совершенстве, но и в универсальном характере демократического устройства, которому под силу даже приспособиться к разным стадиям развития общества благодаря заложенным в самой системе механизмам развития. Отсюда и стремление абсолютизировать и универсализировать демократическую систему, и склонность видеть в ней некий объективный закон природы. Результатом становится неприятие самой возможности какого-либо особого отдельного пути в развитии страны. Ровно по тем же причинам встретил такое резкое отрицание термин «суверенная демократия» – несмотря на всю его безупречность, ибо он подразумевает всего лишь демократическую форму правления с сохранением собственного внешнеполитического курса и, как результат, – приоритет интересов граждан страны. К слову сказать, этот подход реализован всеми состоявшимися демократиями в мире после перехода от стадии декларации принципов к их реальному воплощению. Конечно, многие страны, особенно те, что находятся на этапе становления, – как Украина, страны Прибалтики, Грузия, – в целях получения конкретных политических и экономических преференций от западного сообщества готовы выставить на торги единственное, что у них есть, – политическую и военную независимость. Именно поэтому термин «суверенная демократия» может применяться как дифференцирующий в описании стран, находящихся на переходном этапе. Позволю себе заметить, что, как правило, внутри стран, пожертвовавших своей суверенностью, ситуация с правами человека и соблюдением основных демократических принципов обстоит не лучше, чем в суверенных. Тем не менее западное сообщество предпочитает в этом вопросе политику двойных стандартов, так как ни агрессия Грузии в Южной Осетии, ни положение русскоязычного населения в Прибалтике, ни уровень коррупции в руководстве Украины никоим образом не соответствуют современным представлениям о том, что позволительно для демократической страны.
Итак, после длительных рассуждений о демократии остается совершенно непонятно, для чего все-таки существует эта форма осуществления государственного управления и почему в России она не вызывает доверия у большинства народа. Если перечитать все вышеприведенные соображения, они кажутся довольно стройными и логичными. Тем не менее отношение к обсуждаемому предмету наших людей выразилось в слове «дерьмократия», что в свободном переводе означает «власть сами-понимаете-кого».
Конечно, велик соблазн вслед за критиками последних 20 лет описать и ужасы обнищания народа, и разгул бандитизма – все это будет правдой. Но проблема гораздо глубже. В России подобная форма правления не приживалась ни разу за всю историю. Что бы нам ни рассказывали о Новгородском вече, вряд ли его собрания сильно отличались по своей сути от заседаний Палаты лордов. Данная система находилась гораздо ближе к власти боярских родов, чем к системе «один человек – один голос», так как право голосовать имелось отнюдь не у всех жителей Новгорода. Так что и эта форма управления очень далека от современного понятия демократии. И наша страна не одинока. Страны Юго-Восточной Азии и Аравийского полуострова вкупе с большинством африканских, латиноамериканских и южноамериканских могут считаться демократическими только с очень большой натяжкой. И если часть из них еще можно заслуженно упрекнуть в недостаточной развитости, то степень экономического прогресса, достигнутая в Японии, Южной Корее, Китае, Сингапуре, бесспорно, не допускает такого упрека в их адрес. При этом мы, чтобы не усложнять ситуацию еще больше, даже не рассматриваем культурный опыт цивилизаций Китая и Индии, имеющих полное право с улыбкой пятитысячелетних мудрецов внимать претензиям современных стран Западной Европы и США, которые как народы моложе вполовину, а как государства и вовсе не сравнимы с ними по историческому опыту.
Но тогда почему все эти народы не понимают своего счастья, и почему объективные, как нам их представляют, законы в этих регионах не работают? Ответ на данный вопрос не удается получить и при рассмотрении системы отношений между государствами – все-таки практически ни одна из стран сейчас не существует в абсолютной изоляции, кроме того, международные отношения важны для работы демократических настроек, поскольку у государства имеются как внутренние, так и внешние методы адаптации.
Главный заявленный принцип отчетности хорошо известен: государственный аппарат, как организация, созданная для обеспечения жизни и воспроизводства согласившихся войти в нее граждан, регулярно отчитывается о целесообразности размера налогов и эффективности расходования общественных средств. Наличие конкуренции между государствами не дает им загнивать и побуждает искать методы по повышению эффективности функционирования бюрократического аппарата, причем здесь действуют несколько разнонаправленных тенденций. Во-первых, государство не может состоять из малого числа членов и находиться на слишком малой территории в течение достаточно долгого периода времени, не теряя части своих функций. В основном такие ограничения связаны с необходимостью проведения эффективных инфраструктурных проектов и выполнения оборонительных функций. Карликовые европейские страны сознательно передали внешним партнерам многие из основных признаков государства и скорее являются туристическим достопримечательностями, чем реальными политическими игроками. С другой стороны, большие страны вынуждены системно решать совсем иные задачи, зачастую связанные исключительно с размерами. Конечно, обустроить границу Лихтенштейна проще, чем границу Канады. При этом законы управления большими системами совершенно иные, и для их обслуживания требуются иерархически гораздо более сложные, многоступенчатые структуры, в которых с особой ясностью проявляются и заложенные генетически недостатки. Бюрократия имеет тенденцию к разрастанию и самосохранению, что особенно заметно на примере больших стран и межстрановых образований. Возникает естественное ограничение эффективности существования крупных структур.
Вавилонское разделение народов привело не только к возникновению разных языков, но и к введению в генетический код человеческого сообщества невозможности создания механистического, не построенного на религии единого правительства и единой страны. На наших с вами глазах рушится здание даже такой функционально далекой от государства объединительной структуры, как ООН. Созданная как переговорная площадка, эта международная организация в свете последних вооруженных региональных конфликтов потеряла сколь-нибудь значимое влияние на происходящее на планете, превратившись в синекуру для мировых бюрократов. Стремление сильных стран обеспечить свои интересы позволило им полностью игнорировать мнение сообщества или манипулировать им без всякой ответственности (что хорошо показали военные операции в Ираке). Попытка объединения в единую политико – экономическую структуру Европы тоже не увенчалась успехом. Ожидаемые положительные результаты не были достигнуты, а вот падение уровня жизни, связанное со значительным ростом цен в результате перехода на единую валюту, очевидно. Первый опыт невооруженного объединения оказался даже менее живучим, чем варварские эксперименты прошлого, и это при том, что объединение происходило между странами, близкими по политическому строю и уровню развития экономики.
Демократические принципы построения государства даже не смогли послужить надежным методом защиты от экономических и прямых вооруженных конфликтов. Борьба с терроризмом привела лишь к тому, что жизнь граждан усложнилась, а часть их свобод была принесена в жертву общей безопасности – пока без особого успеха.
С одной стороны, можно констатировать, что в самой системе заложены ограничения, не позволющие разным народам потерять страновые особенности и превратиться в усредненных граждан мира через потерю собственной идентичности. С другой – налицо непонимание причин того, почему демократия ни в своем страновом, ни в международном аспекте не приводит к формированию долгосрочных позитивных тенденций.
Конечное, мы помним замечательное высказывание Черчилля, гласящее, что демократия ужасна, но это лучшая из возможных систем. Формулировка блестящая по своей афористичности и, как это часто бывает, совершенно непрозрачная. Один из возможных смыслов – апокалиптический, где демократии отводится роль тормоза в неумолимом регрессе человечества, и она важна уже потому, что замедляет скорость, с которой цивилизация несется к своей гибели. Идея симпатичная, особенно для создателей антиутопий, исчерпавших все возможности описания ужасов (вполне правдивых) тоталитаризма и осознавших, что и демократия вполне может порождать кошмары. Однако в этом случае демократии опять-таки придается характер некоего незыблемого, а значит, и универсального закона, который начинает действовать по достижении странами определенного уровня развития общественно – экономических отношений.
Для жителей России в этой формулировке Черчилля не все просто.
Когда мы говорим об отношении россиян к власти, позвольте задать вопрос: какая форма власти приемлема для верующего человека? Интересно, что никаких упоминаний о демократии в Писании вообще нет. Выясняется, что, когда человек верит в Бога, демократия для него – не самая естественная и предпочтительная форма правления. Тяжелый вывод, грустный. Но никуда от него не деться.
Формула демократии, подразумевающая «один человек – один голос», звучит для нас как полная глупость. Какой человек и какой голос? Неужели один голос алкоголика и бомжа столь же значим, как один голос Сократа? Но ведь на самом деле в мире никогда не было никакой демократии. Была форма выборов, напоминающая демократическую, но по своей природе власть всегда находилась в руках аристократов. Испокон веков к управлению государством старались подпускать лишь тех людей, кто был способен совладать с задачей. Существовали фильтры, гласные или негласные. Суть сводилась к тому, что механизм свободных выборов, попавший в руки невежд, становится страшной силой, абсолютно безбожной по своей природе. Не случайно именно демократическим путем пришел к власти такой страшный безбожник, как Гитлер.
Многие считают, что демократия – это и есть новый Бог. Это глупо. Демократия абсолютно непригодна для стран, население которых на самом деле является глубоко набожным. Поэтому если внимательно посмотреть по сторонам, придется задать себе страшные вопросы, на которые до сих пор нет ответа. Как так получилось, например, что Иран осознанно стал невероятно религиозной страной? Причем в тот момент, когда это произошло, шах находился, казалось бы, на вершине популярности, а Тегеран был светской столицей. И вдруг в одночасье все закончилось. Почему? В чем сила привлекательности экстремистской формы ислама, что люди богатые, состоятельные вдруг бросают все и уходят воевать? У нас же нет однозначной информации о грехах Усамы бен Ладена. Можно придумать все что угодно, но по большому счету нельзя его назвать ни алчным человеком, ни женолюбцем. Он фанатик. Религиозные фанатики страшно привлекательны для многих людей, верящих в то, что творят их кумиры, и искренне убежденных, что праведники могут творить ужасные дела. И невозможно объяснить арабскому миру, что демократия – это хорошо, потому что для них подобное устройство выглядит более чем странно.
То же самое относится и к россиянам. Отсюда и до сих пор присущая нам наивная вера в доброго барина. Для русского человека демократия вполне может быть системой несправедливой, жестокой и опасной. Страшно, когда при существующей структуре власти талантливые люди выпадают из обоймы. А это вполне возможно и при демократическом строе. Демократия всего лишь обеспечивает возможность людей голосовать и нужна лишь тогда, когда речь идет о защите собственности. Потому что на самом деле в демократической системе постулируется всего лишь равное право всех на собственность, на право владения каким-то ее количеством.
Любая другая форма правления подразумевает, что в конечном итоге ты вверяешь свою жизнь в руки правителя, но для человека верующего это естественно. Он и без того всегда вверяет свою жизнь в руки Всевышнего и дальше поступает так, как ведет его Господь, если он при этом праведен. Поэтому конфликт в сознании русского народа есть и будет всегда. Мы всего лишь следуем своей природной набожности, тому чувству справедливости, которое ближе к чувству божественности. Ведь не случайно появилась шутка, что, когда у нас царь демократ, то считается, что в стране демократия, а если царь тиран, то тирания. Но ни у кого не вызывает сомнений то, что верховный правитель, как бы ни передавалась власть, по своей сути является царем – неважно, наследным или ненаследным. Мало того, большинство россиян уверены в том, что действующий правитель вправе порекомендовать народу своего преемника – и это абсолютно естественно и нормально.
Интересно, что практически во всех религиозных источниках описывается одна и та же модель управления. Есть некий высший разум, озвучивающий доктрины, и есть его проводники. Дальше каждый проводник управляет энным количеством «подчиненных». Числа обычно невелики: 12, на следующем уровне – 70, и так далее. Фактически в России всегда существовала такая система, только названия менялись. И если современному политическому истеблишменту угодно играть в слова и называть себя парламентариями и президентами, то пусть играют, но по сути все остается без изменений. Раз за разом в том или ином виде выстраивалась своя номенклатура, свой, если не доминирующий в чистом виде, то уж точно всегда правящий класс. По сути, как мы уже говорили, в России всегда существовало два практически не смешиваемых общества – со своими самобытными уставами, верованиями, обрядовыми формами, эпосом, представлениями о добре и зле и даже экономическим укладом. В периоды социальных взрывов казалось, что с этим удастся покончить, но внутренняя российская матрица вновь четко воспроизводит привычную схему, пусть теперь это не князь и его дружина, а царь и бояре, или государь император и тонкий слой высшей аристократии, или партийные бонзы с политбюро, ну или, на худой конец, президент с администрацией. Всегда был верховный правитель и рядом с ним его советники – и, к счастью для страны, среди них обязательно присутствовали духовные лица.
Мы всегда будем верить в доброго царя, потому что царь есть наместник Бога на земле. В народном сознании закрепилось именно такое отношение к верховному правителю, будь то генеральный секретарь или президент Российской Федерации. И это вовсе не недостаток, не признак нецивилизованности. Наоборот – это, если угодно, признак глубинной, внутренней народной набожности, осознания избранности. И не надо спешить выплескивать ребенка вместе с водой. Вполне возможно сочетание форм, при котором талантливые люди оказываются востребованы и в стране царит справедливость, но верховная власть пользуется непререкаемым авторитетом. Особенность народного менталитета состоит в том, что русский человек не может жить в неуважении к правителю. И когда уважение к правителю исчезает – происходят страшные события. Именно это и погубило страну в 1917 и в 1991 году. Россия после 1985 года еще долго могла идти по китайскому пути, но жалкий вид Горбачева в Форосе был уже неприемлем для государственного мужа. Именно поэтому он мог заранее проститься с возможностью выиграть любые другие выборы – стоит вспомнить эту жалкую фигуру, спускающуюся по трапу, как сразу становится ясно: человек еще идет, но даже не понимает, что политически он уже труп.
Исходя из всего вышесказанного, мне отнюдь не кажется, что призывы в России к демократии, к отказу от собственного пути являются корректными и правильными. Хотелось бы напомнить всем тем, кто не верит в особенности развития, что и во Франции, и в Италии, и в Испании демократия имеет очень разные формы, несмотря на то что эти страны весьма близки по своему языку и культуре. И дело тут не в цивилизованности или нецивилизованности – во многом сходства и различия обусловлены религиозной традицией. Например, в Англии религиозная традиция достаточно фарисейская. И хотя после Генриха VIII, который из-за собственной похоти перекроил религиозную систему своей страны, решив сам управлять церковью, английские монархи являются, в том числе, и высшими религиозными авторитетами – насколько далек этот авторитет от действительного, при всем внешнем уважении к королеве! И насколько странно с точки зрения нашего человека выглядит, например, последний архиепископ Кентерберийский, запутавшийся в своих симпатиях и прославившийся рукоположением в епископы кандидата с нестандартной сексуальной ориентацией.
Повторюсь: для россиянина правитель всегда будет царем-батюшкой, и не дай Бог, если в какой-то момент он решит перестать им быть. Самое страшное, что может сделать российский правитель, – это не попасть в ожидания народа. Но величие России состоит именно в совпадении понимания предназначения народа, страны и политических деятелей.
Мне кажется, что нужно вернуться к доктрине «Россия – Третий Рим». Ниже я подробно расскажу о том, что Россия – страна, которая не может жить без великого вызова. Хотелось бы, чтобы каждый российский правитель всегда помнил гениальный постулат управления, сформулированный императором Траяном: «Я хотел бы быть таким государем для своих подданных, каким хотел бы, чтобы был государь, если бы подданным был я». Мне кажется, это очень важно понимать, ценить и лелеять внутри себя каждому правителю, каждому человеку, который в России вступает в систему власти.
Роль государства вообще очень важна, и я собираюсь поговорить об этом подробнее. Хочу напомнить, что первая демократия возникла в силу того, что император Солон, будучи тираном, осознанно внедрял ее элементы в систему государственного управления. История показывает, что демократию, как ни странно, можно насаждать исключительно силовыми методами, жесткой рукой. Иначе в человеке возобладает темное начало, его природная испорченность.
При этом демократия сама по себе ни в коей мере не может являться элементом манипуляции, хотя демократические институты могут быть использованы в манипулятивных целях. Демократия не возникает просто так, ни с того ни с сего. Это всегда качественный скачок, который должен предваряться колоссальной работой. Нельзя ожидать, что сейчас вдруг кто-нибудь скажет: «Ну все, с сегодняшнего дня начинаем жить демократически», – и все сразу изменится. Перемены приходят только через реальные усилия людей. По большому счету, гигантскую работу сейчас делает Владислав Юрьевич Сурков, который железной рукой насаждает партийную культуру, хорошо понимая, что сами по себе никакие партии не вызреют, так же как они не вызревали и не вызревают нигде в мире. За социальным прогрессом всегда стоят направленные действия конкретных людей, которые должны были угадать движения масс и чаяния народа, – тогда эти партии начинали жить самостоятельно. Но как бы то ни было, первый, «инкубаторский» этап всегда проходил при наличии воли и жесткой руки.
В современности существует популярное заблуждение, которое гласит: надо перейти на такой уровень государственности, когда личности будут не столь важны, как институты. В конечном итоге именно институты должны играть главенствующую роль. Это очень любопытная мысль, особенно с учетом того, что она неверна. Потому что, как ни странно, во всей истории мировой государственности принципиально важную роль играли как раз не институты, а личности. Зачастую именно они создавали институты, меняли и видоизменяли их. Именно роль личности оказывалась определяющей, когда Римская республика уступила место Римской монархии. И дело не только в личности Августа, создавшего новые социальные институты, которые позволили потом императорам в течение 300 лет править Римом. Важно было и то, каким содержанием эти институты наполняли все остальные цезари, один за другим. Они могли быть жалкими вырожденцами и неудачниками, как Нерон, или блистательными правителями, как Траян. Но институты их не ограничивали. Более того, давно замечено, что институты имеют тенденцию к вырождению. Именно поэтому, как мудро замечали древние, монархия всегда перерастает в тиранию, демократия в охлократию, а аристократия – в олигархию.
Строго говоря, проблема вовсе не в институтах, а в самом смысле государственного устройства и цели его существования. Как ни странно, классовый ответ на вопрос «что такое государство?» – что это есть аппарат насилия, машина для угнетения одного класса другим, – столь же неверен, сколь и справедлив. То есть он не говорит ни о чем. Он во многом констатирует имеющиеся у нас факты о тех государственных аппаратах, которые существовали и существуют до сих пор, но отнюдь не объясняет ни их цели, ни формы. А главное, остается непонятно, в чем же есть подавление и есть ли оно вообще. А как быть, когда общество теряет антагонистический классовый характер? По-прежнему останется подавление? Но кого и кем?
Существующее определение, согласно которому волеизъявление народа осуществляется при демократии путем некой переуступки прав в обмен либо на обеспечение коллективной безопасности, либо на выполнение необходимых общественных функций, тоже достаточно условно. Потому что демократия демократии рознь. Интересно наблюдать, как стройная двухпартийная американская политическая модель при всей своей отработанности невольно буксует, сталкиваясь с тем, что раз за разом все тяжелее вытаскивать наверх ярких личностей, способных управлять государством. И хотя институты по-прежнему позволяют воспроизводить себя на каждых выборах, степень падения влияния Америки во всем мире очевидна. Столь же очевидно падение степени уважения к американской демократии, потому что на уважение влияет не наличие институтов, а деятельность конкретных людей.
Но какое же государственное устройство является идеальным? Если спросить об этом среднего китайца, он скажет, что идеалом является империя, и неважно, красный это император или не красный. Римлянин, почесав в затылке, наверное, тоже пришел бы к выводу, что это империя, при этом очевидно, что она не носит наследный характер. Император формально усыновлял будущего правителя, но этот юридический ход – не более чем акт назначения Владимиром Владимировичем Путиным своим преемником Дмитрия Анатольевича Медведева. Да и насколько современные президентские республики далеки от образа Римской империи? Пожалуй, римский сенат ближе к английской монархии, а президентские формы правления сродни власти цезарей. Так что время меняет наполнение терминов.
И тем не менее мы так и не получили ответа на главный вопрос: во имя чего? Все во имя человека, все на благо человека – и, как шутили в советское время, мы даже знаем имя этого человека. Однако вряд ли людей, стоящих на вершине власти, особенно в СССР, можно было упрекнуть в сребролюбии. Этим не отличались ни Ленин, ни Сталин, да и русские государи императоры могли быть слабыми, но не пытались наворовать, потому что у себя не наворуешь, а они все-таки ощущали себя хозяевами земли русской – как, кстати, и Ленин, и Сталин. Чего не скажешь уже о Хрущеве – он-то вечно чувствовал себя временщиком, осознавая несоответствие масштаба своей личности и занимаемого положения.
Цари, князья… В том или ином виде власть почему-то концентрируется в руках не только определенной группы людей, но и вполне конкретного человека. Почему? Может быть, потому, что есть законы общественного мышления, и, если при принятии коллективного решения количество участников обсуждения превысит определенное критическое число, ни о каких разумных выводах говорить нельзя, можно говорить только об упрощении? Магическое число 12, присутствующее в разных источниках, судя по всему, указывает на максимальное количество участников – по крайней мере, полноправных, – совещания, на котором можно принять взвешенное и верное решение. Но, опять же – во имя какой цели все это делается?
Есть определенные законы, и законы эти довольно странные. Скажем, правители Китая ощущали себя не просто государями Поднебесной, но и вершителями судеб мира. Вершителями судеб мира всегда считали и продолжают считать себя американские президенты. Можно было обвинять Буша в том, что он мнил себя мессией, но нельзя не отметить, что каждый американский президент предпочитал разговаривать с миром сверху вниз, вне зависимости от того, как смотрел на него в этот момент мир. И любопытно, что аналогичное всегда происходило и в России, – причем этот факт никак не был связан с уровнем военной мощи или даже экономического развития.
История крещения Руси нередко преподносится с каким-то фривольным акцентом. Выбор пути пытаются объяснить распущенностью князя Владимира Красное Солнышко – мол, для удовлетворения своей похоти он пошел на то, чтобы принять веру полюбившейся ему девицы, а заодно и всю страну обратил в христианство. В доказательство приводят фрагменты летописей, свидетельствующие и о любвеобильности правителя, и о том, что он якобы брал и дев, и жен от мужей, бывал за это бит и изгонялся из городов.
Не возьмусь обсуждать личную жизнь князя. Замечу только, что исходя из такого метода анализа немного останется на Земле достойных правителей. Ведь и царь Соломон был известен отнюдь не целомудренным поведением, однако же никто не позволяет себе поставить под сомнение его талант государственного деятеля.
Думаю, что мотивация Владимира в выборе духовного пути была совсем иной. Скорее, князь понимал, что принятие христианства кроме колоссальной духовной силы несет еще и немалые светские возможности – в частности, признание легитимности претензий на царский сан в глазах крупных и политически очень влиятельных соседей. Строго говоря, это был единственный путь к получению титула цезаря, титула верховного властителя, титула освященного. Это принципиально важный момент. Мало прибить щит на врата Царьграда, как это сделал Олег. Потому что Олег в конечном итоге подписал договор с Византией и ничего по большому счету не получил. Как он был князем, так и остался. Да, успешный воин, удачливый грабитель. Великий князь. Но не цезарь!
Для последующего объединения Руси и формирования национального характера этот шаг оказался на редкость выверенным и точным, поскольку кроме веры как таковой на Русь пришла и мощная система просвещения, образования, культуры, язык со сложной, во многом унаследованной от греческого и латыни, грамматикой и даже традиция государственной службы. А кроме всего прочего – категории морали и нравственности, духовности, а значит, и возможность духовного самосовершенствования. Таким образом, протянулась неразрывная линия как духовного, так и формального наследования опыта великой Византии. Это наследство и до сих пор отчетливо видно даже в нашей повседневной жизни.
Принятие христианства привело к настолько мощному рывку в развитии российского общества, что с ним невозможно сравнивать ни петровские реформы, ни индустриализацию страны. Если угодно, именно благодаря этому мудрому шагу князя Владимира, в крещении Василия, наш народ вошел в мировую историю, заняв в ней великое место.
А ведь все могло пойти и по другому сценарию. Князей было много, языческие племена вместе со своими правителями жили бок о бок, с переменным успехом воюя друг с другом. Во многом ситуация похожа на историю ближневосточных кочевых племен, когда те из них, кто пошел вслед за Авраамом и идеей единобожия, обеспечили себе место в истории, другие же канули в небытие.
Подобное решение элиты, конечно, влечет за собой изменение жизни всех слоев общества.
На примере принятия христианства видно, как идеология может приводить к позитивному результату, – хотя, к сожалению, в нашей истории есть и обратные примеры. Христианская вера вошла в Россию через княжеские палаты, но была принята и сопережита народом, не вызвала в нем отторжения и поэтому ни в коей мере не может рассматриваться как чуждая или пагубная, несмотря на то что является привнесенной. Повторю: за многие века христианство столь плотно вошло в жизнь русского человека и приняло такое колоссальное участие в формировании его характера, что даже иноземной по происхождению аристократии не приходило в голову с ним бороться.
Мессианство, которое свойственно русской душе, проявляется и в русской государственности. Именно поэтому столь прихотливы хитросплетения развивавшейся на протяжении веков сложной системы отношений высших иерархов русского государства и русской церкви. При этом страшно, когда они меняются местами. Страшно, когда император становится слаб, когда он излишне предается душевным поискам и мукам и вместо меча ищет крест, как это было с Николаем П. Потому что тем самым он забывает о записанном еще в Библии очень четком разделении. Господь сказал Моисею об Аароне: «…Ты будешь ему говорить и влагать слова [Мои] в уста его […] будет говорить он вместо тебя к народу; и так он будет твоими устами, а ты будешь ему вместо Бога»[3]. И это очень важное разделение властных функций в России было, есть и должно оставаться. Мало того, как только одна из ветвей терялась, страна начинала сбиваться с пути. При всем светском могуществе Петра происходил духовный и религиозный упадок, который в конечном итоге спустя много веков привел к постепенной деградации духовенства, о которой мы писали раньше. Церковь становилась формальной и формалистской. А там, где недооценивалась роль церкви, происходило последующее обездуховливание государственной структуры. И попытка возвращения оказывалась абсолютно пустой, потому что нельзя привить народу религиозность, не обладая ею в самых высоких эшелонах власти. Народ становится религиозным только тогда, когда он ощущает истинную религиозность руководителей страны. Именно поэтому трудно переоценить величие личности Александра Невского. Не только потому что он великий воин, но и потому, что он выбрал путь.
Александр Невский жил в сложные времена, однако тогда еще можно было делать простые выборы. Сейчас выбор все более и более усложняется, все тяжелее определить, где добро и где зло. Тем более что зло становится все более изысканным и утонченным и пытается везде проникнуть под маской демократии. Нам стараются привить совершенно чуждые, непонятные нам нормы, при этом иногда мы даже не обращаем внимания на то, как по-разному эти нормы толкуются.
После визита Барака Обамы в Москву в июле 2009 года его позиция по вопросу окончания холодной войны была подвергнута яростной атаке со стороны Лиз Чейни, бывшего заместителя госсекретаря Соединенных Штатов Америки. Госпожа Чейни обвинила Обаму в том, что он поддался на русскую агитацию и перенял русский взгляд на историю. А, как пишет госпожа Чейни в статье в Wall Street Journal, есть либо правильный взгляд на историю, либо русский. Америка победила в холодной войне. Именно исходя из этого победитель навязывает побежденным своего рода pax romano, устои демократического мира.
Госпожа Чейни во многом озвучила то, чего в России не понимают, а американский истеблишмент использует в каждодневной активности, выстраивая политику по отношению к нам. Мы, живя в иллюзиях, считаем себя – по праву! – победителями во Второй мировой войне, и помним о том, что в то время мы с американцами были союзниками. Но дело в том, что американцы, оказывается, относятся к этой войне как к делам давно минувших дней. Для них актуальной является холодная война, в которой они без единого выстрела победили, навязав нам капитуляцию и заставив принять чуждые правила игры. Формально с ними сложно не согласиться: ведь им действительно удалось внедрить у нас свою валюту, свой образ мысли, свои образцы и институты демократии, а в 90-е годы полностью подменить нашу внешнюю политику своей. Если бы не жесткость Путина, Россия так и не обрела бы вновь собственное внешнеполитическое лицо.
Обратите внимание: любое вторжение хаоса в государственное устройство – смута Лжедмитрия, Пугачевские бунты, большевистское безвременье – все равно заканчивается тем, что в какой-то момент времени Россия выруливает к очень неприятной для интеллигентствующей части населения, но абсолютно необходимой и единственно возможной модели управления. Когда решения принимаются не «демократическим» путем, а узким кругом приближенных к высшему руководителю лиц, когда рядом оказывается моральный авторитет, находящийся не в Кремле, а, как в случае с патриархом Кириллом, в Сергиевом Посаде. Бесспорно, приятно, что в последние годы наблюдается возрождение не только материального благосостояния Русской православной церкви, но и ее морального авторитета. А дальше идут круги по воде. Всегда образуются организации людей, задача которых – управлять. При этом, что интересно, идеология играет скорее роль опознавательного знака «свой – чужой». Западники, почвенники, троцкисты, большевики – это все условно и не столь важно. Гораздо важнее необходимость решать конкретные задачи. При этом самой важной задачей является все-таки отнюдь не расхищение страны, почему-то воспринятое олигархами как цель жизни.
К счастью, во главе государства даже в худшие времена оказывались люди, понимавшие, что Россию не расхитить и в кармане не унести. Энергетика кремлевского трона настолько сильна, что невольно заставляет тебя мыслить категориями историческими, глобальными, а не задумываться о собственном обогащении. Человек, волею судеб оказавшийся на этом месте – будь то император, генеральный секретарь или президент, – и реально управляющий страной, в одночасье меняется. Он физически ощущает, как на его плечи ложится колоссальная ответственность, сравнимая, наверное, только с той, которую испытал митрополит Кирилл, когда его рукоположили в патриархи. Очень хорошо было заметно, как моментально изменилось его лицо от нахлынувшего осознания гигантской ответственности и от ощущения прочнейшей связи со всеми, кто был до него, с их судьбами, подчас трагическими. То же самое происходит и в Кремле. Это сильнейшее испытание, которое и выдержать тяжело, и не выдержать невозможно.
Выстраивается любопытная логика. Конечно, есть некий внутренний момент соревнования. Всегда хочется взять великую империю и сделать ее еще более великой. Всегда хочется доказать себе и окружающим, что ты можешь править, как Траян. И мне кажется, что многие искренне к этому стремятся, но потом с ними происходит закономерная метаморфоза, и религиозные авторитеты вокруг них нужны как раз для того, чтобы с этой метаморфозой совладать. Когда законы системы, законы обработки информации подсказывают решение, требующее морального выбора, не всегда становится возможным слушать людей, находящихся в прямой зависимости от тебя на лестнице служебной иерархии. Вот здесь как раз и необходимы патриархи, поскольку это, наверное, единственные люди на земле, способные сказать императору – или президенту Российской Федерации – слова, которые ни от кого другого он не захочет слышать. И иногда императорами эти слова воспринимались в штыки, и тогда разыгрывалась трагедия, навсегда бросающая тяжкую тень на прошлое нашей страны, – не буду повторять здесь краткий курс истории царствования Иоанна Грозного.
Конечно, Россия – это страна, которую ведет Господь. Господь захотел и потребовал от России, чтобы она унаследовала величие Рима, которое тот перенял от Иерусалима, и это – величие единобожия. Каждый раз, когда Россия оказывалась на пороге гибели либо роковой ошибки, Бог никогда не отворачивался от нее, даруя ей великих царей, великих руководителей и великих праведников, которые могли сказать правителю: «Государь, ты все равно только человек. Никогда не забывай об этом».
Управление нашим государством строится, особенно сейчас, на сложных взаимоисключающих принципах. Кремль с самого верха пытается насадить одновременно две модели. Первая продиктована страстным желанием соответствовать демократическим требованиям – во многом стереотипным, навязанным в 80-е и 90-е годы прошлого века, при том что само определение демократии скорее относится, как мы уже говорили, к форме проведения выборов, чем к методу принятия решений. С другой стороны, Кремль пытается по возможности быть справедливым, перенимая заботу о народе и во многом фактически выступая в роли хозяина земли русской, то есть отца народов. В то же время низшие уровни государственной машины по-прежнему живут в мрачных чиновничьих постсоветских пережитках, глубоко убежденные, что они посажены быть тут вечно, чтобы жиреть и воровать. Здесь в полном объеме проявляются те худшие образцы бездуховности, что всегда были присущи правящему классу, – лучшие люди его отдавали свои жизни для исправления России, а Молчалины тем временем обирали ближнего, считая, что каждый столоначальник должен себя прокормить вне зависимости от того, какое у него жалованье. Свет, который шел на Россию сверху, не пробивался до дна, до самых низов. И сейчас ситуация в стране по-прежнему именно такова.
Конечно, рано или поздно возникает желание заново учредить райкомы и обкомы партии, чтобы можно было прийти и пожаловаться на нерадивого чиновника. Вспомним, что система партийных комитетов охватывала страну полностью, на всех административных уровнях, что в конечном итоге позволяло жалобам дойти до самого верха.
Как ни странно, нынешняя политическая ситуация в России способствовала тому, чтобы в высших эшелонах власти оказались наиболее прогрессивные люди. Многие недооценивают роль Владислава Суркова, который искренне пытается создать хоть какие-то механизмы и каналы обратной связи, позволяющие людям достучаться до властей, создать некие социальные лифты, объединяющие разрозненную страну и дающие возможность талантливым людям из глубинки пробиться наверх. Понятно, что политические партии необходимы хотя бы для этого. Невозможно вернуться к старому китайскому варианту, когда все желающие стать чиновниками писали сочинения и на основании этих сочинений отбирались и назначались. Времена изменились, изменились и требования.